Актеры

В кино работает с 1974 года. Вместе с Никитой Михалковым Адабашьян написал сценарии фильмов "Неоконченная пьеса для механического пианино" (1977), "Пять вечеров" (1979), "Несколько дней из жизни И.И.Обломова" (1980).

Сайт: KinoX.ru - Энциклопедия кино
Статья: Краткая биография

Александр Артемович Адабашьян.
Окончил Московское высшее художественное училище (бывшее Строгановское). В кино работает с 1974 года. Вместе с Никитой Михалковым Адабашьян написал сценарии фильмов "Неоконченная пьеса для механического пианино" (1977), "Пять вечеров" (1979), "Несколько дней из жизни И.И.Обломова" (1980). Кроме того, на съемках этих же фильмов он был художником-постановщиком - вместе с А.Д.Самулекиным, также как художник участвовал в создании многих фильмов Н.Михалкова, в том числе и знаменитого "истерна" "Свой среди чужих, чужой среди своих". Он, вместе с Никитой Михалковым и при участии Андрона Михалкова-Кончаловского, написал сценарий приключенческой ленты "Транссибирский экспресс" (1978). Кроме того, Александр Адабашьян снялся в ряде фильмов, среди его особо удачных и запомнившихся актерских работ стоит выделить роли в "Пяти вечерах" и в "Собаке Баскервилей". В качестве режиссера в 1992 году он поставил во Франции картину "Мадо, до востребования".
Актерские работы:
1. "24-25" не возвращается - 1970 (Детектив)
2. Свой среди чужих, чужой среди своих - 1974 (Боевик)
3. Пять вечеров - 1979 (Мелодрама)
4. Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Собака Баскервилей - 1979 (Детектив)
5. Полеты во сне и наяву - 1982 (Социальная драма)
6. Два гусара - 1984 ()
7. Храни меня, мой талисман - 1986 (Драма)
8. Настя - 1993 (Лирическая комедия)
9. Бременские музыканты и Co - 2000 (Мьюзикл / музыкальный)
10. Президент и его внучка - 2000 (Комедия)
Написал сценарии:
1. Транссибирский экспресс - 1977 (Триллер)
2. Неоконченная пьеса для механического пианино - 1977 (Мелодрама)
3. Пять вечеров - 1979 (Мелодрама)
4. Несколько дней из жизни И.И.Обломова - 1979 (Драма)
5. Рецепт ее молодости - 1983 (Мьюзикл / музыкальный)
6. Выигрыш одинокого коммерсанта - 1984 (Социальная драма)
7. Мой любимый клоун - 1986 (Драматическая история)
8. Очи черные - 1987 (Драма)
9. История одной бильярдной команды - 1988 (Притча)
10. Испанская актриса для русского министра - 1990 (Комедия)
11. Агенты КГБ тоже влюбляются - 1991 (Комедия)
12. Настя - 1993 (Лирическая комедия)
13. Дом - 1995 (Драма)

Автор: Олег Кудрин
Сайт: Собеседник
Статья: Режиссер может быть только главным


Телевизор вообще не смотрю
– Александр Артемович, неужели разработать дизайн ресторана вам приятней, чем, скажем, снять телесериал?
– Да. А что в этом удивительного? Во-первых, смена деятельности – лучший отдых. А во-вторых, снимать сериалы сейчас – дело сложное и неприятное.
– Вы имеете в виду историю, которая произошла с акунинским «Азазелем» на «Первом канале»?
– И это тоже. Это была не моя инициатива. Акунин сам захотел, чтобы режиссером фильма был именно я. Ему понравился мой фильм, снятый во Франции, «Мадо, до востребования». А потом началось... Знаете, раньше у нас была цензура идеологическая. Это, конечно, было неприятно. Но существующая сейчас цензура экономическая еще хуже. Потому что она совершенно беспардонная. Раньше, если фильм не выпускали, то его просто клали на полку. А сейчас перемонтировали – и на экран. Поэтому мне пришлось снять мою фамилию из титров. А тут в оформительской работе тебя, по крайней мере, уважают. К тому же работаю с Антоном, мы хорошо друг друга знаем...
– Но все- таки телевидение, большая аудитория...
– Вы знаете, я телевизор вообще не смотрю. Это невозможно смотреть. За исключением спорта...
– С этого места, пожалуйста, чуть поподробней.
– В детстве я жил на Нижней Масловке. Это рядом со стадионом «Динамо». И сам в футбол играл, и ходил смотреть его. Хотя нет... смотрел не только футбол, а все соревнования, что были на «Динамо» – и теннис, и легкую атлетику. С годами понял, почему так люблю смотреть спорт. Я находил в нем открытые, честные, искренние эмоции, которых в стране не хватало. Понимаете, в советское время меня всегда изумляло язычество наших демонстраций. Это было то ли удивительное лицемерие, то ли прекрасный театр миллионов актеров. Ведь те, кто стоял на трибуне, прекрасно понимали, что те, кто идет внизу, пришли на демонстрацию не по доброй воле. Получался как бы негласный договор: «Я поднимусь на мавзолей и буду как бы приветливо махать тебе рукой, а ты будешь идти внизу и как бы радостно хлопать...» А в спорте эмоции всегда были очень сильными, неподдельными.
– За кого болели?
– Отец мой болел за ЦСКА. Тогда все болели за ЦСКА. Я родился в 45-м, время послевоенное, армия – наша гордость. И я тоже сначала был за ЦСКА, а потом – ни за кого. Только за красивое зрелище, за личностей: Яшин, Стрельцов... Вспоминаю, как благожелательно мы принимали иностранные команды.
Тогда вообще было неприлично явно болеть за своих. Всякий красивый финт соперников вызывал овации. А потом, когда начались телетрансляции, все изменилось. Мы увидели, как болеют за рубежом. Как там приветствуют своих и освистывают противников. И тоже изменились. Хотя красота спорта сама по себе все равно важнее. В 1982 году Сергей Соловьев снимал в Колумбии фильм «Избранные» с Филатовым и Друбич в главных ролях...
– Помню. Там есть сильная и тяжелая сцена изнасилования.
– Вот-вот, как раз эта сцена и связана со спортом. Снимали ее в столице, в Боготе, в конторе одного адвоката. Контора была свободна лишь в воскресенье. И вот начинаем мы снимать сцену, а с площадки как-то незаметно пропадают люди. То один, то другой, то третий. Посылают человека, чтобы нашел остальных, а он тоже исчезает. Просто загадка какая- то. Послали меня (я был художником фильма). Спускаюсь вниз, к охранникам, а там по телевизору трансляция полуфинала чемпионата мира в Испании Франция – ФРГ (один из драматичнейших матчей в истории футбола. – О.К.). И все наши пропавшие стоят там, смотрят. Я начал возмущаться, но меня успокоили: «Да ты сам посмотри, какая тут игра». И я тоже остался. Потом пришел второй режиссер Володя Досталь, сначала тоже пробовал возмущаться, но потом остался. И самым последним в ярости явился сам Соловьев. Хотел увести всех, но ему сказали: да ладно, тут всего- то минут 15 досмотреть. И он тоже остался. А наверху, в конторке, Таня Друбич совсем одна плакала от ужаса, не понимая, что происходит: все ушли, никто не вернулся, может, мафия украла? Потом матч закончился, все вернулись. И вот в этом возбужденном, горячем состоянии начали снимать сцену.
Только Китай и Индия не захвачены американским кино
– Теперь понятно, почему она получилась такой сильной... Вообще, «Избранные», по-моему, недооцененный фильм. По крайней мере, сейчас таких не снимают. Как вы вообще оцениваете то, что нынче происходит в кино?
– Все очень просто и понятно. Телевидение всех подрубило. Оно стало локомотивом глобализации. Американское кино захватило все рынки за редким исключением. Они поняли, что кино – это индустриальный конвейер, в котором узкие специалисты заняты каждый своим делом. Ну, и вдоль всей производственной цепочки ходит менеджер – следит за процессом. А европейцы в это время думали, что занимаются высоким искусством: вязали крючком, вышивали крестиком... И проиграли рынок. Сейчас спохватились, кинулись догонять. Но уже поздно. В мире остались две страны, не захваченные американской индустрией – Китай и Индия. Но если Китай просто закрыл свой рынок, то индийцы сами предпочитают смотреть свое кино. И нам бы их опыт следовало изучить...
– Как? Кто будет принимать решения, если судебные процессы по последнему, самому скандальному съезду Союза кинематографистов идут до сих пор. Кстати, вы в нем участвовали?
– Нет.
– А следили?
– Немного. В принципе ничего такого уж необычного на нем не было. Я всегда говорил: нельзя собирать в одном месте столько режиссеров! Режиссер – это вообще не профессия, а склад характера. Каждый режиссер может быть только главным. В советское время эта система держалась за счет сверхуказующей руки ЦК. А при демократии может быть только то, что есть. Режиссер не может не быть амбициозным: «Как? Надо мной будет стоять эта бездарь?!» Данелия как-то рассказывал мне, что на одном зарубежном фестивале провели анонимное анкетирование: «Кто из режиссеров повлиял на ваше творчество?» И что получили в итоге? Все называли режиссеров умерших (Чаплина, Эйзенштейна), но не своих современников. Более того, предпочитали называть не своих соотечественников, а иностранцев. Каждый настоящий режиссер, как и настоящий поэт, считает, что он такой один. И что правильное мнение – только его.
– Так, может, двинуть на ответственные посты в СК художников, монтажеров?
– Ну, во-первых, люди названных профессий скромные, они не полезут вперед. А во-вторых, как они будут открывать дверь ногой в начальственный кабинет: «Здравствуйте! Нам нужно то-то и то-то!» – «А вы кто?» – «Монтажер Марья Ивановна Кукушкина!» – «Кто-кто?» Нет, тут нужны не просто профессионалы, а публичные имена...
Снялся со своей «отрезанной» головой
– Но иногда у нас все же выходит на экран нечто достойное. Сейчас все с нетерпением ждут «Мастера и Маргариту» Владимира Бортко. Вы там играете Берлиоза.
– Да. Мне нравится мой персонаж. Точнее – он мне интересен. Совершенно современный тип. Абсолютный циник, в те годы доказывавший, что нет ни Бога, ни дьявола. А в наше время он бы вместе со всеми стоял в храме и доказывал существование Христа. А может быть, был бы атеистом, но максимально эффектным и продаваемым.
– Но закончилось это для Берлиоза плохо. «Аннушка пролила свое масло». И в итоге – отрезанная голова. Кстати, голова была компьютерная?
– Нет, что вы? Натуральная – то есть латексная. Очень похоже...
– Что вы чувствовали, держа ее в руках?
– Что-что? Неприятно, конечно. Жутко. Но не удержался, сфотографировался с нею. И Абдулов с Филиппенко тоже не удержались, устроили фотосессию.
– Сейчас, пока фильм не вышел на экраны, пресса и режиссер в незримом противостоянии. Журналисты выискивают мистику: Воланд–Басилашвили потерял голос, Маргарита–Ковальчук развелась, Карцев подхватил насморк. А Бортко говорит, что никакой мистики не было.
– Ерунда это все. Мистики там было не больше, чем на любых других съемках. Зато какой простор для российской безалаберности! Где суточные? Представляете, брала деньги, а они превратились в чистую бумагу. Мистика! Почему опоздал на съемки? Не поверишь, часы поставил на 9.00, а они зазвонили в полдень. Страх!
– После «Мастера и Маргариты» у вас планируются еще актерские работы?
– Да. И актерская, и сценарная. Недавно закончил сценарий по Диккенсу «Домби и сын». Это будет телефильм в двух сериях. Написал для одного французского режиссера (вы его не знаете). У меня уже была с ним одна совместная работа для французского ТВ. Как это перевести на русский... Получится не совсем удачно: «Таяние снегов». Там играла наша Марина Александрова. Она получила за эту роль приз на фестивале в Сен-Тропе. Ну и сам я тоже в качестве актера нужен кому- то. Снимаюсь сейчас в двух сериалах. «9 месяцев» – это об отделении, где беременные лежат на сохранении. Играю сына знаменитого театрального художника. Абсолютный пустоцвет. Потом «Участок- 2», уже без Безрукова. Мы с Мишей Жигаловым изображаем двух геодезистов, комедийных таких ребят, любящих крепко выпить. Но в конце разъяснится, почему они себя так ведут. И еще Меньшов планирует осенью начать съемки фильма. Этакая то ли мелодраматическая, то ли водевильная история о большой семье. Мой герой Альберт – абсолютный пустозвон...
– Я смотрю, вы вслед за Де Ниро и Дастином Хофманом из серьезного актера превратились в записного комика.
– Дело не в этом. Просто чем меньше пространство героя, тем более яркий и выпуклый персонаж. Тут всегда есть что играть. И это не я придумал. Вспомните Чехова. Лакей Яша и Фирс более объемны, чем главные герои.
Толстой актуален всегда
– Вы любите читать и перечитывать «Войну и мир». Наверно, находите там какую-то перекличку с современностью?
– Да, конечно. Прежде всего в философских рассуждениях Толстого. Мне очень созвучны мысли о том, что войны происходят не оттого, что один властитель обидел другого или кому-то нужен выход к морю. Нет! Война – это эпидемия насилия. На совершенно ровном месте люди вдруг кидаются друг на друга, на соседей, с которыми еще совсем недавно жили мирно. Возьмите, например, взаимоотношения русских и немцев. Сколько мы воевали и какое в промежутке между войнами было взаимопроникновение культур, этносов. И сейчас мы с Германией опять самые близкие союзники. Но это совершенно не исключает того, что через какое-то время опять будем воевать... Вообще, по-моему, сейчас в мире временное затишье. Перед тем как сильно рвануть. И так не только у нас, но и в Италии, и во Франции, где я часто бываю. Это предгрозовое состояние само по себе не пройдет, болячки не рассосутся. Наверху – абсолютное бесстыдство власти...
– Наверно, самый неприятный тип – Берлускони.
– Не только. Вот Ширак во Франции робко попытался чуть завинтить гайки. И что? Тут же (совсем как у нас сейчас с дачами) всплыли какие-то сомнительные истории с 5–6 квартирами, розданными им в Париже. И он опять дал послабление.
– Ну, это если говорить о войне. А если о мире, в чем сейчас Толстой актуален?
– Мне очень нравятся три типа семей, выделенные им. Болконские, живущие насыщенной внутренней жизнью. Душки Ростовы, открытые, щедрые, разгульные, безалаберные. Хлебосольные раздолбаи. Всех любят, всем ссужают и в конце концов разоряются. И Курагины, живущие по принципу делового сотрудничества. Не любят ни друг друга, ни кого другого. Но живут кланом, потому что так удобно. Циничные люди, хорошо себя чувствующие возле любой власти. Если посмотреть вокруг, все эти типы и сейчас легко найти.
Интервью отличается от исповеди, как диета от поста
– Хотелось бы поговорить и о вашей семье. Правда, вы в разговоре на эту тему, как правило, не очень многословны.
– Правильно. Потому что знаете, какая разница между интервью и исповедью?
– Какая?
– Такая же, как между диетой и постом. Так что исповеди перед постом от меня не ждите. Будет только диетическое интервью. Я женат уже 26 лет. Жена – Катя. Есть две дочки. Зовут их так же, как и нас с женой: Саша и Катя. Саша – старшая, она закончила филфак МГУ, специализировалась на изучении Византии. Она замужем, у нее двое детей, но при этом Саша всегда умудряется найти себе работу. Или просто занятие. То у нее курсы вождения, то что-то связанное с греческим языком, то аннотации к иноязычным книгам. Она не хочет быть семейной клушей в свои 25 лет. А младшая все ищет себя. Сейчас она в Индии, в Гоа, но не на курорте, а где-то наверху, в горах. Со своим молодым человеком (он француз) пробует конструировать одежду.
– То есть художественные гены взяли верх?
– Не знаю. Не будем торопиться, еще посмотрим, что получится.
– В Подмосковье, по Ярославскому направлению, у вас есть «родовое гнездо» в Загорянке. Говорят, это дачные места космонавтов – город Королев рядом.
– Ну, в общем да. Но мы с соседями мало общаемся. Живем сами по себе. Это такой поселочек из «Тимура и его команды». Тихий, зеленый. Правда, уже начали появляться... эти... замки Дракулы.
– Коттеджи новых русских? Часто они так выглядят, как будто их делали непрофессионалы.
– Нет. Почти всегда там работали профи. Тут дело в другом. У новых русских – молодые жены. Девушки с 10 классами и 2 курсами все равно какого института. За олигарха выскочила, а потом делать нечего. Остается только два пути: либо фотография, либо дизайн. И то, и другое звучит красиво – не стыдно назвать профессию жены друзьям. И вот такие дизайнеры руководят работой архитекторов. Я 2–3 раза был на таких дачах: немыслимые вещи, волосы шевелятся от фантазии этих девушек.
– И насколько должны потеснить вас «замки Дракулы», чтобы вы решились бросить насиженное место?
– Даже не знаю. Пока у меня только с одной стороны 3- этажный дом. И сосед нормальный. С другой стороны тоже вменяемый человек. А вот там подальше начинаются сплошные анонимы. То есть все знают, кто там из людей, известных всей стране. Но собственность оформлена на родственников. И потом видишь на ТВ, как этот деятель радеет за народное дело. А почитаешь в прессе декларацию о его доходах, так просто умиляешься его собственности: квартира в Химках, «Жигули» и все... В общем, не знаю. Если дракулы с трех сторон обложат, тогда придется убегать.
– Ну что ж, остается только поздравить вас с юбилеем... Да, чуть не забыл! А как же это вышло, что у вас две даты дня рождения?
– Это началось десять лет назад. Перед 8 марта мне начали приходить какие-то странные телеграммы, дурацкие шутки, правительственные поздравления. Я ничего не мог понять, а потом мне показали изданную тогда киноэнциклопедию. В ней четко написано, что я родился не 10 августа, а 8 марта. Как это получилось – понятия не имею. Хотя... август – 8-й месяц, так что с числом можно предположить, но почему март? Неужели я такой подарок женщинам?
Автор: Марина Мурзина
Сайт: Аргументы И Факты
Статья: Фаст-ФудКино

— ВЫ БОЛЬШЕ времени бываете за границей или здесь?
— Больше, конечно, здесь. Я житель московский — не путать с Россией. Потому что Москва с Россией мало общего имеют. Я даже на даче подолгу жить не могу. Я горожанин и именно москвич. Москва — абсолютно мой город. Здесь родился и не могу себя представить живущим в Риме или Париже. Бывает, застреваю максимум месяца на три. Вот весной был по месяцу во Франции, Швейцарии, Италии. Но лучше, когда знаешь, что в кармане обратный билет, — совсем иное ощущение. У них там все другое. И сами они другие. Не лучше и не хуже — другие. Чтобы стать своим, там надо родиться. А здесь все свое. Даже безобразия наши — свои, родные. Это как у Толстого сказано: когда Безухов вернулся из Петербурга в Москву, он сразу же почувствовал себя привычно уютно, тепло и грязно, как в старом халате. Вот у меня от Москвы такое же ощущение.
— Сильно отличается система работы на съемочной площадке у нас и на Западе?
— Ну, во-первых, там очень сильное среднее звено. Во-вторых, существенно отличаются отношения продюсера (там это профессия) и режиссера. У нас продюсер — это некий род занятий определенного круга людей, которые взяли и назвали себя продюсерами. Снял одну-две картины — и уже продюсер, уже на три метра под землю видит.
— Что сейчас волнует вас как драматурга?
— Есть сценарий, история 60-х, история семьи. И есть еще современная провинциальная история. Может быть, к Новому году начнем работать.
— Вы, москвич, хорошо знаете провинциальную жизнь?
— В провинции так же жуют сникерсы на улицах, так же пьют пиво из палаток, как в Москве. Но в Москве очень резкий контраст между бедными и богатыми, а там — очень резкий контраст между пьющими и не очень сильно пьющими. Причем непьющий — это действительно интеллигентный человек, он в другом ритме существует. На первый взгляд они производят впечатление наивности, но на самом деле это и есть та самая интеллигентность. И рядом с этим — совершенно спивающаяся толпа потерянных людей. Глухая злоба, в том числе и к тому роскошному столичному быту, который рекламирует телевидение. И еще наш кинематограф, где либо жизнь тусовки, либо бандитов — вот делать жизнь с кого! Пожалуйста, смотрите!
— А чего еще-то смотреть? Американцы нас здорово «подсадили» на свое кино.
— Ушлые они, американцы. И заметьте, «подсадили» тинейджеров, кто ест в «Макдоналдсе». Им по 13–14 лет, им не нужны шикарные рестораны, где эти кошмарные салфетки и шесть ножей, не знаешь, за какой схватиться. Они идут туда, где официантки такие же девчонки и мальчишки. И в кино они тоже смотрят «фаст-фуд», где через пять минут уже понятно, что будет дальше. Конечно, есть замечательное американское кино, но есть и тот поток, на который они «подсаживают» зрителя.
— Есть ностальгия по прошлому в кино?
— Ностальгия существует в основном по тому времени, когда мне было двадцать лет… А так раньше была давиловка идеологическая. Теперь — денежная. Неизвестно, что страшнее. Мы были поновее. Снимали медленнее, снимали тщательнее, понятия не имели, что такое деньги.
— А «полка»?
— Ну уговаривали переснимать, а сейчас не хочешь — снимает другой, он и деньги получит. А тогда уговаривали, звонили домой, вызывали на ковер. А сейчас — пошел вон, и все. Сейчас и жизнь сломают, и картины не будет.