Джереми Айронс \Djeremi Ayrons
Великобритания, 19 сентября 1948 г.
актер
Великобритания, 19 сентября 1948 г.
актер
В 1991 году за роль в кинодраме "Поворот фортуны" Айронс удостоился "Оскара" в номинации "Лучший актер", а его кинокарьера достигла своего пика. Так начался новый этап в творчестве британского киноидола, который обрел счастье и в кино, и на сцене, и в личной жизни.
Автор: Ольга Пирог
Сайт: Все каналы ТВ
Статья: Джереми Айронс - безупречный джентльмен
Джереми Джон Айронс родился 19 сентября 1948 года на острове Уайт, принадлежащем Великобритании. Кино и театр для выросшего на маленьком острове мальчика были редким праздником. Может быть, поэтому, окончив школу, Айронс в 18 лет начал работать в театре в качестве ассистента заведующего сценической частью (в чьи обязанности входило главным образом подметать сцену). Затем он поступил на актерские курсы при бристольском театре "Олд Вик" и со временем стал не просто членом труппы, но и звездой бристольского театра, сыграв немало ролей в популярных театральных постановках.
Позже Айронс переезжает в Лондон, сыграв в Бристоле напоследок баптиста Джона в ставшем популярным мюзикле "Godspell". Уже в 1980 году он выступил в лондонском театре "Тhe Royal Shakespeare Company", а вскоре получил небольшую роль в биографической картине "Нижинский" Герберта Росса.
К концу 80-х годов Айронс из европейского кино переходит в Голливуд, но не снижает уровня психологического напряжения в характеристике своих персонажей. Оставаясь верным самому себе, он обретает подлинную известность, снявшись на телевидении в многосерийной инсценировке романа Ивлина Во "Возвращение в Брайтсхед". Одновременно он снялся в главной роли экранной версии "Женщины французского лейтенанта" (1981), хорошо встреченной публикой. Совпав по времени, обе эти экранизации представили зрителям молодого актера в ролях, внутренне связанных друг с другом, хотя и относящихся к хронологически разным периодам. В обоих он воплощал образ английского джентльмена, сдержанного, скупого на внешние проявления эмоций, но глубоко чувствующего и способного на серьезную душевную работу.
По собственному признанию актера, он "загружен интроспекцией, внутренней жизнью". Его внешний облик: резко очерченные скулы, заостренный подбородок, горящие карие глаза - дает все возможности для того, чтобы создать впечатление жесткой самодисциплины, равно как и страстей, бушующих под этой маской. Не случайно его дарованию так близко искусство драматурга Пинтера. Не случайно именно Айронс сыграл одну из ролей в экранизации пьесы Пинтера "Измена" (1983) - тонком психологическом исследовании мучительного любовного треугольника. В этой картине актер создал такие же потрясающие по психологической глубине образы, как и в картинах "Под луной"(1982), "Дикая утка" (1983) и "Предатель" (1983).
Репутация безукоризненного исполнителя ролей экранных джентльменов открыла Айронсу возможность участвовать в осуществлении давнего проекта, предназначавшегося некогда для известного итальянского режиссера Висконти, потом для Лоузи и снятого, наконец, режиссером Шлендорфом. Роль Чарльза Свана в экранизации первой книги эпопеи Пруста "В поисках утраченного времени" - "Любовь Свана" (1983) пусть и не стала крупным событием, но не уронила реноме актера. Сван Айронса - соединение слабости, меланхолии и одновременно упорства - был, пожалуй, главным достижением фильма. Актер сыграл свою роль настолько безукоризненно, что спас фильм от полного провала в прокате.
Вскоре Джереми Айронс принял приглашение на съемки в картине "Миссия" (1986) и не прогадал. Роль принесла ему номинацию на "Золотой Глобус" в категории "Лучшая актерская игра в драматическом фильме".
Популярность Айронса привлекла к нему внимание режиссера Дэвида Кроненберга, пригласившего ее на главные роли близнецов Беверли и Элиота Мантлей в фильме Dead Ringers (1988). Успех картины принес блистательному актеру сразу несколько престижных наград. Затем последовал образ в нашумевшей кинодраме Барбье Шредера "Поворот фортуны" (1989). За роль в этой ленте Айронс удостоился в 1991 году "Оскара" в номинации "Лучший актер", а его кинокарьера достигла своего пика. Так начался новый этап в творчестве британского киноидола, который обрел счастье и в кино, и на сцене, и в личной жизни.
Айронс женился вторым браком на актрисе Шинед Кьюсак, дочери известной британской актрисы Сирил Кьюсак. Вся семья сейчас обитает в окрестностях Оксфорда. Помимо актерства, Джереми от души наслаждается воспитанием своих отпрысков, которых у пары двое - Макс и Сэмюэл. Как и многие звезды киномира, актер сумел объединить приятное с полезным. Он практически не расстается со своими родными и всячески стремится к тому, чтобы даже самая заманчивая роль не оторвала его надолго от семьи. Такими были съемки картин "Водный мир" (1992) и "Ускользающая красота" (1996), где Айронс снялся вместе с супругой. Из многих хороших ролей Джереми Айронса в этот период можно отметить также роль Грубера в третьей части "Крепкого орешка", Кафки в одноименной картине 1991 года, а также образ Эстебана Труэбы в картине "Дом духов" (1993).
Год 1998 оказался неоднозначным для актерской карьеры Айронса - в костюмной картине "Человек в железной маске" с участием многих звезд он исполнил роль Арамиса. А вот экранизация Адрианом Лайном набоковской "Лолиты", в которой актер сыграл Гумберта, в широкий прокат в ханжеской Америке так и не вышла. Однако этот факт не поверг Айронса в уныние. Он объявил для себя небольшой перерыв и посвятил все свободное время и ожиданию действительно стоящих предложений. И уверенность актера в том, что кинематограф просто не сможет без него обойтись, полностью оправдались, когда в декабре 2000 года ему предложили роль в картине "Подземелье драконов", где вместе с ним блистала восходящая звезда Тора Берч.
Потрясающая роль обаятельно злодея, проложившая Айронсу дорогу в мир кино новой эпохи, заставила аналитиков кинобизнеса вновь задуматься над тем, в чем же секрет успеха этого уникального актера. По словам самого Джереми, все очень просто. Ни один из сыгранных им образов не стал его киноклеймом, вновь и вновь всплывая в памяти зрителей. Он не заработал себе амплуа злодея ни на экране, ни в жизни.
Будучи кумиром для молодого поколения "фабрики грез", Айронс никогда не подавлял своим авторитетом юных коллег по съемочной площадке. Он даже стал чем-то вроде психоаналитика для элиты Голливуда. Многие собратья Айронса по ремеслу часто жаловались ему на то, что сыгранные ими образы зачастую не находили должного отклика у зрителей. Сам же Айронс за долгие годы своей карьеры с такой проблемой не разу не столкнулся. Более того, карьера никогда не была для него абсолютным догматом при выборе той или иной роли. Вот как определяет Джереми Айронс секрет своего мастерства: "Надо думать, а не просто говорить. Слова возникают как продолжение мысли. В этом весь смысл актерского дела". И роли знаменитых людей, которые он теперь часто играет, это подтверждают.
Автор: Игорь ПОТАПОВ
Сайт: Газета (gzt.ru)
Статья: Меня вполне устроил бы титул барона
Международный кинофестиваль в Торонто открыла новая картина венгерского режиссера Иштвана Сабо «Быть Джулией» - экранизация романа Сомерсета Моэма «Театр». С исполнителем одной из главных ролей, известным британским актером Джереми Айронсом сразу после премьеры в Торонто удалось побеседовать корреспонденту ГАЗЕТЫ Игорю Потапову.
- Как часто вам приходится пользоваться актерским мастерством за пределами сцены или съемочной площадки?
- Время от времени, как любому актеру. Но я делаю это неосознанно.
- А бывает ли, что кто-то говорит вам: "Хватит уже играть"?
- Моя жена иногда так говорит, и это доводит меня до бешенства. Чаще всего это происходит, когда я чересчур эмоционально на что-то реагирую или ссорюсь с ней. «Хватит играть!» – говорит она мне, как будто я притворяюсь. Я в такие моменты чуть потолок не прошибаю от злости! Но если говорить серьезно, то мне кажется, что все мы – не только актеры – ведем себя по-разному в зависимости от обстоятельств. Неважно, в магазине дело происходит или на вечеринке. Просто некоторые меняют свое поведение чаще, чем это делают остальные. Я вот, например, много путешествую и иногда ловлю себя на том, что в Германии начинаю вести себя, как немец, в Испании – как испанец, и так далее…
- Однако в этом фильме вашего героя, англичанина Майкла Госселина, не упрекнешь в избытке эмоций. Скорее его жена Джулия Ламберт «переигрывает»…
- Да, но это всего лишь свойство персонажа. Когда Майкл входит в гримерку к Джулии и говорит ей: «Ты сегодня отвратительно играла», а она отвешивает ему пощечину – он говорит эти слова тихо и очень вежливо, как это было принято в то время, в тех кругах.
- Есть какое-то сходство между отношениями вашего персонажа с его женой и вашей реальной семейной жизнью?
- Сколько угодно! Только это относится не к каким-то деталям поведения, а к вещам более фундаментальным – все мы испытываем в браке периоды разочарования, кризис доверия, обманутые ожидания. Очень часто попадаешь в ловушку и начинаешь думать, что твое счастье зависит от другого человека - вместо того чтобы трезво оценивать ситуацию и понимать, что твое счастье зависит только от тебя. Если ты будешь счастлив, это сделает счастливым и твоего партнера, и наоборот. В этом как раз и надо полагаться друг на друга, а не предъявлять какие-то глупые требования. Я обожаю этот фильм за то, что происходит в финале: Майкл и Джулия снова вместе, и зритель понимает, что раз уж они прошли через всю эту череду измен, их брак станет от этого только крепче. Это характерно для семей с долгим стажем – нужно уметь преодолевать подобные кризисы. Иногда необходимо продержаться до следующего дня, иногда – до следующего часа, минуты!
- Ваш герой говорит, что его отношения с женой - это «современное супружество». Что это значит для вас?
- Они предоставляют друг другу свободу начинать все сначала, в том числе и собственные отношения.
- В наши дни такую позицию тоже можно назвать «современной»?
- Думаю, да. Это очень опасная игра, и немногие способны играть в нее. Пускаясь в какие-то авантюры, трудно остановиться, потому что слишком велик соблазн. В любом браке наступает момент, когда вы вместе, скажем, уже семь лет, и ты внезапно начинаешь думать: «Черт! Я застрял в каком-то болоте, надо с этим что-то делать». И тут два выхода – или пуститься во все тяжкие (я знаю людей, женатых по семь-восемь раз), или начать по-новому строить свои взаимоотношения. Без ненужной ревности, зависти или собственнических чувств. Иногда брак от этого становится только прочнее. Но главное при этом – осознавать смысл своих поступков, и делать это вместе. Пусть с помощью каких-то намеков, понятного только двоим языка, но не переставать общаться. Это очень сложно, но необходимо.
- Вам не кажется, что в такой ситуации у женщины больше возможностей для того, чтобы манипулировать мужчиной?
- Да, я так считаю. Я думаю, что женщины вообще умнее мужчин в этом смысле. Или сильнее, если хотите.
- Джулия Ламберт в романе Моэма совершает довольно безумные поступки, потому что оказалась в ситуации, когда под угрозой находится ее актерская карьера и она может потерять все. У вас были похожие ситуации в жизни?
- Конечно. Я совершал какие-то глупости неосознанно, но потом начинал анализировать, почему я поступил так или иначе, и приходил к выводу, что я сделал это из-за того, что устал, или мне надоело прежнее течение вещей, или я понял, что пора что-то изменить. Но у меня никогда не получается контролировать свои поступки в тот момент, когда я их совершаю. Я не способен на мгновенный самоанализ. Зато потом появляется неплохая возможность подумать над своим поведением и узнать о себе что-то новенькое.
- Как вы выбираете роли?
- Все начинается со сценария. Если это отличный сценарий, начинаешь представлять себе, как можно «вылепить» своего персонажа, что из этого может получиться, и – соглашаешься. Но вместе с тем это что-то на уровне инстинкта, и если вспомнить, какие роли я выбирал раньше, и какие – теперь, то понимаю, что мои аппетиты сильно изменились.
- Какие у вас отношения с актрисами, которые играют вместе с вами? Любовь и взаимное обожание заканчивается, когда вы выходите из кадра, или что-то остается?
- Это очень сложный вопрос. Дело чаще всего в самом персонаже и в его отношении к этим женщинам.
- Другими словами, вы продолжаете играть свою роль, когда уходите со съемочной площадки?
- Нет. Когда я играю в какой-то сцене, я развиваю характер своего героя, его чувства к окружающим, его эмоциональную привязанность. Но есть неписаные правила, и в частности нельзя использовать своего партнера, делая вид, что все эти чувства и эмоции – настоящие. Нужно осознавать значение своих партнеров. А с другой стороны, чтобы играть хорошо, надо также отдавать какую-то часть себя. Когда я играл вместе с Аннет, часть меня любила ее, и это была настоящая любовь – потому что настоящую любовь невозможно сыграть. И не только любовь к женщине. Однажды мне надо было снять эпизод, где герой общается с сыном, и я попросил режиссера пригласить моего собственного маленького сына для этого небольшого эпизода. Потому что в отношениях родителей и детей есть что-то, что невозможно сыграть. И это «что-то» я хочу видеть на экране. Или когда я играл у Бертолуччи, я согласился на съемки в его фильме не потому, что мне пришлось бы играть там вместе с собственной женой, а потому, что устоять перед перспективой провести лето в Италии было невозможно. И вот после одной из сцен ко мне подходит Бертолуччи и говорит: слушай, когда вы вместе разговариваете на плане, я вижу, что вы друг другу не чужие, что между вами что-то есть. У вас все равно не получится это убрать, поэтому давай изменим сценарий, чтобы показать, что ваших героев связывает общее прошлое, общая история. Он почувствовал это.
- Вам случается иногда, как это делает ваш персонаж в картине, говорить своей жене, что она сыграла «чертовски здорово»?
- Все время. Но я обычно так впечатлен ее игрой, что выражаю свои чувства слишком бурно, и вот тут-то она мне и говорит: «Хватит играть»!
- Иногда можно услышать, что в своей актерской карьере вы не чураетесь крайностей. А как у вас с этим в жизни?
- О, я обожаю ходить по краю. Наверное, это потому, что мне быстро приедается рутина. Я много езжу на мотоцикле, у меня довольно старая модель, я зову его «городской лошадью». Я верю в риск и никогда не жалею о том, что рисковал. Правда, иногда это создает проблемы. Например, я люблю охотиться на лис, а это, знаете ли, опасное занятие – можно и шею сломать.
- Вы бы хотели стать «сэром Джереми Айронсом»?
- Не думаю. Я выбрал профессию актера, потому что мне хотелось стать цыганом, а не аристократом. Я уже и так достаточный сноб, зачем мне дополнительные стимулы? Впрочем, как-то я, помню, болтал с Камиллой - Камилла Паркер, как ее там, Боулз, любовь всей жизни принца Чарльза - и договорился до того, что, если Чарльз может этому как-то поспособствовать, меня вполне устроил бы титул барона. Но только титул, земельных владений не надо. «Барон Айронс» – мне нравится, как это звучит.
Постоянство судьбы
Джереми Айронс родился в 1948 году в Англии и начал актерскую карьеру в театре, играя в шекспировских пьесах, затем стал получать роли на телевидении. Мини-сериал "Возвращение в Брайдсхед" (1981), а также работы в кинофильмах "Нижинский" (1980) и "Женщина французского лейтенанта" (1981) принесли Айронсу международную известность. В 1991 году он получил "Оскара" и несколько других престижных премий за роль в драме Барбета Шредера "Перемена судьбы". Репутацию актера тонкой душевной организации Джереми Айронс подтвердил в таких разноплановых фильмах, как "Связанные насмерть" (1988), "Кафка" (1991), "Ущерб" (1992), "М.Баттерфляй"(1993), "Лолита" (1997), "Четвертый ангел" (2001), "Каллас навсегда" (2002) и других.
Автор: Антон Долин
Сайт: Газета (gzt.ru)
Статья: Я могу выразить многое, не делая практически ничего
- Вы немало играли Шекспира на сцене. Не доводилось играть в Венецианском купце?
- До сих пор - никогда. Хотя моя жена играла роль Порции в театре.
- Пугали возможные обвинения в антисемитизме?
- Не в этом дело, просто не играл и все. По-моему, это пьеса не об антисемитизме, а о поведении человека в крайних обстоятельствах. Или о фундаментализме. Не вижу большой разницы - взорвать полную детей школу за свои идеи или вырезать у живого человека сердце.
- Не рискованно поднимать эту тему на подобном материале?
- Знаете, это старая история. От основного сюжета все равно никуда не уйти, как и от тех проблем, которыми полна наша жизнь, включая антисемитизм, антиисламизм или антихристианизм. По-моему, глупо считать, что, рассказывая историю на такую тему, мы поддержим в людях их заблуждения! Вряд ли фильм вроде нашего смог бы ухудшить ситуацию.
- Развивая вашу мысль, можно предположить, что те условия, в которых в Венецианском купце существуют евреи, сходны с условиями, в которых сегодня живут исламские камикадзе…
- Так и есть, абсолютно! Если вы ведете себя, как Путин в Чечне, Буш в Ираке или Израиль в Палестине, вы сами приводите к такому результату.
- У меня сложилось впечатление, что Майкл Рэдфорд сохранил абсолютно весь текст Шекспира…
- Он вырезал из текста буквально строчек пять, не больше. Правда, моя роль все равно была небольшая. Такую роль играть даже сложнее: за короткий период времени ты должен внушить зрителю доверие. Главная роль в этой пьесе - Шейлок; все диалоги - его, и он владеет вниманием аудитории.
- Это взял на себя Аль Пачино. Вы с ним познакомились на съемках или знали его раньше?
- Я с ним встречался пару раз до того, он мне всегда был очень симпатичен. Его участие было одной из причин, по которым я согласился на Венецианского купца. Другая - то, что так редко приходится играть Шекспира. Тем более в кино. Сам Антонио, мой персонаж, мне не слишком интересен. Не думаю, что согласился бы его сыграть на сцене, кстати говоря!
- А Шейлока бы согласились?
- Вряд ли такая роль мне бы подошла. Я давно уже Шекспира не играл, отвык даже. В Короле Лире я играл несколько раз… Давно не работал в театре. Кино расслабляет - три недели снимаешься, три месяца отдыхаешь. В театре себе такого позволить нельзя. Нет, надо вернуться к театру, определенно, этот фильм меня убедил.
- Что вас особо впечатлило на съемках?
- То, как мы репетировали. Четыре недели! В кино так не бывает - это же не театр. Репетировали то в Лондоне, то в Штатах, и когда приехали на съемки в Венецию, все поголовно были больны гриппом. Погода нас просто прикончила. Было невесело, снимали-то мы в январе и феврале. Когда не шел дождь или снег, нам устраивали искусственный дождь. Мы буквально не просыхали. Просто кошмар был. Смотришь фильм - и об этом забываешь… вспоминаю только праздничный обед по окончании съемок, который мы устроили в Люксембурге.
- Похоже, путешествия - одна из профессиональных привилегий актера.
- О да! Киноактера. Можно посмотреть весь мир во время работы. Да вообще живем мы неплохо. Нам хорошо платят, мы сами выбираем, над чем работать, мы разъезжаем по миру, встречаемся с великими людьми… Профессия - лучше не придумаешь. При том условии, что тебе повезло достичь успеха.
- По-вашему, сегодня молодые зрители могут заинтересоваться фильмом по Шекспиру?
- Строго говоря, Шекспир перестал в наши дни быть центром школьного образования даже в Великобритании, и читают его меньше, чем во времена моего детства. Хотя фильмы вроде «Ромео + Джульетта» с Леонардо Ди Каприо помогают. По-моему, необходимо искать пути, чтобы вовлекать детей в это, рассказывать им о Шекспире. Сегодня молодые люди слишком сильно ориентируются на моду, и все то, что не рекламируется в привычном агрессивном стиле, ускользает от их внимания. Да что школьники - даже учителя в школе сейчас меньше читают Шекспира. А история проходит очень быстро… даже слишком. Мои собственные дети, как выяснилось, не знали, кто такая Мэрилин Монро, пока я им не объяснил.
- Эта пьеса Шекспира формально комедия, по сути почти трагедия. Вам больше нравится играть в трагедиях или комедиях?
- И то, и другое. Искусство игры закаляется в равной степени и в трагедиях, и в комедиях. В моей природе переходить из трагедии в комедию и обратно. Хотя меня чаще снимают в мрачных, печальных фильмах. Я похож на меланхолика, я могу выразить многое, не делая практически ничего… Но вот сейчас я снимался в комедии Казанова, и как же радостно и приятно это было! Играя там, я упражнял актерские мускулы, чувствуя себя совершенно свободным. Хотя опять же моего персонажа, венецианского епископа-инквизитора, весельчаком не назовешь.
- А в Царстве небесном Ридли Скотта вы кого сыграли?
- Моего персонажа зовут Тибериас, он маршал иерусалимской армии, старый усталый вояка. Не самая потрясающая роль, но какой проект! Мне нравится Ридли, понравился сценарий, я люблю Марокко, где мы снимали. Кажется, между нами говоря, фильм получится обалденным. Мы там сделали то, что не удалось ни авторам Трои, ни авторам Александра. Кроме того, я считаю, что сейчас - самое время снимать фильм о крестовых походах. Скотт нашел великолепный баланс между христианами и мусульманами, они в фильме не делятся на два лагеря - хорошие парни и плохие парни. Плохие - с обеих сторон. Причем среди христиан их больше. Нет, фильм будет превосходным. Орландо Блум сыграл великолепно, на Еву Грин даже посмотреть приятно. Ридли умеет делать большие фильмы, как никто другой.
- Вам, похоже, нравится играть в костюмных фильмах.
- В пустыне, где бушуют песчаные бури, иногда очень жарко и всегда ветрено, во всех этих шлемах и доспехах мы чувствовали… как бы сказать… тягу к выживанию. Лично я себя ощущал как американский пехотинец на спецзадании. Одежды Казановы несколько удобнее, поверьте.
- Вообще сейчас костюмные исторические фильмы в моде?
- Как сказать. Сделает кто-нибудь вроде Мела Гибсона или Ридли Скотта масштабный фильм - и все принимаются кричать: Публика снова готова смотреть костюмное кино! А на самом деле в моде кинобиографии - посмотрите Рэй или Авиатор.
- Вы работали со многими прославленными режиссерами. А с кем мечтали бы еще поработать?
- Не могу озвучить список, обязательно кого-нибудь забуду. Отвечу просто: хочу поработать со всеми хорошими режиссерами, включая тех молодых, которых я пока не знаю. А еще в моем списке все те великие, с кем я уже работал! Кроненберг, к примеру. И у Спилберга, и у Скорсезе с удовольствием бы снялся.
- Ваш старший сын пошел по вашим стопам?
- Нет, Сэмуэль не хочет теряться в моей тени. Поэтому стал фотографом, хотя в этой профессии, как он утверждает, не все ему дается с легкостью. А мой младший сын Макс, которому восемнадцать лет, сейчас уехал в Индию на полгода, а после возвращения собирается поступать в театральную школу. Сэма всегда раздражала моя известность, Макса - нет… Хотя вообще-то наша семья ничем не отличается от остальных. Мы с моей женой могли бы быть не актерами, а, скажем, врачами.
Заслуженный меланхолик
Один из самых изысканных британских актеров, 56-летний Джереми Айронс, начинал в театре - сперва учился в бристольской театральной школе Old Vic, затем играл на сцене в Бристоле и Лондоне, причем прославился как исполнитель мюзиклов. С 1974-го снимался в сериалах на ТВ, сравнительно поздно - в 1980 году - дебютировал в кино ролью Михаила Фокина в Нижинском. Дважды снимался у Дэвида Кроненберга - в Связанных намертво (1988) и М. Баттерфляй (1993), также играл у Стивена Содерберга (Кафка, 1991), Луи Маля (Ущерб, 1992), Бернардо Бертолуччи (Ускользающая красота, 1996) и Эдриена Лайна (Лолита, 1997).
Автор: Ольга Пирог
Сайт: Все каналы ТВ
Статья: Джереми Айронс - безупречный джентльмен
Джереми Джон Айронс родился 19 сентября 1948 года на острове Уайт, принадлежащем Великобритании. Кино и театр для выросшего на маленьком острове мальчика были редким праздником. Может быть, поэтому, окончив школу, Айронс в 18 лет начал работать в театре в качестве ассистента заведующего сценической частью (в чьи обязанности входило главным образом подметать сцену). Затем он поступил на актерские курсы при бристольском театре "Олд Вик" и со временем стал не просто членом труппы, но и звездой бристольского театра, сыграв немало ролей в популярных театральных постановках.
Позже Айронс переезжает в Лондон, сыграв в Бристоле напоследок баптиста Джона в ставшем популярным мюзикле "Godspell". Уже в 1980 году он выступил в лондонском театре "Тhe Royal Shakespeare Company", а вскоре получил небольшую роль в биографической картине "Нижинский" Герберта Росса.
К концу 80-х годов Айронс из европейского кино переходит в Голливуд, но не снижает уровня психологического напряжения в характеристике своих персонажей. Оставаясь верным самому себе, он обретает подлинную известность, снявшись на телевидении в многосерийной инсценировке романа Ивлина Во "Возвращение в Брайтсхед". Одновременно он снялся в главной роли экранной версии "Женщины французского лейтенанта" (1981), хорошо встреченной публикой. Совпав по времени, обе эти экранизации представили зрителям молодого актера в ролях, внутренне связанных друг с другом, хотя и относящихся к хронологически разным периодам. В обоих он воплощал образ английского джентльмена, сдержанного, скупого на внешние проявления эмоций, но глубоко чувствующего и способного на серьезную душевную работу.
По собственному признанию актера, он "загружен интроспекцией, внутренней жизнью". Его внешний облик: резко очерченные скулы, заостренный подбородок, горящие карие глаза - дает все возможности для того, чтобы создать впечатление жесткой самодисциплины, равно как и страстей, бушующих под этой маской. Не случайно его дарованию так близко искусство драматурга Пинтера. Не случайно именно Айронс сыграл одну из ролей в экранизации пьесы Пинтера "Измена" (1983) - тонком психологическом исследовании мучительного любовного треугольника. В этой картине актер создал такие же потрясающие по психологической глубине образы, как и в картинах "Под луной"(1982), "Дикая утка" (1983) и "Предатель" (1983).
Репутация безукоризненного исполнителя ролей экранных джентльменов открыла Айронсу возможность участвовать в осуществлении давнего проекта, предназначавшегося некогда для известного итальянского режиссера Висконти, потом для Лоузи и снятого, наконец, режиссером Шлендорфом. Роль Чарльза Свана в экранизации первой книги эпопеи Пруста "В поисках утраченного времени" - "Любовь Свана" (1983) пусть и не стала крупным событием, но не уронила реноме актера. Сван Айронса - соединение слабости, меланхолии и одновременно упорства - был, пожалуй, главным достижением фильма. Актер сыграл свою роль настолько безукоризненно, что спас фильм от полного провала в прокате.
Вскоре Джереми Айронс принял приглашение на съемки в картине "Миссия" (1986) и не прогадал. Роль принесла ему номинацию на "Золотой Глобус" в категории "Лучшая актерская игра в драматическом фильме".
Популярность Айронса привлекла к нему внимание режиссера Дэвида Кроненберга, пригласившего ее на главные роли близнецов Беверли и Элиота Мантлей в фильме Dead Ringers (1988). Успех картины принес блистательному актеру сразу несколько престижных наград. Затем последовал образ в нашумевшей кинодраме Барбье Шредера "Поворот фортуны" (1989). За роль в этой ленте Айронс удостоился в 1991 году "Оскара" в номинации "Лучший актер", а его кинокарьера достигла своего пика. Так начался новый этап в творчестве британского киноидола, который обрел счастье и в кино, и на сцене, и в личной жизни.
Айронс женился вторым браком на актрисе Шинед Кьюсак, дочери известной британской актрисы Сирил Кьюсак. Вся семья сейчас обитает в окрестностях Оксфорда. Помимо актерства, Джереми от души наслаждается воспитанием своих отпрысков, которых у пары двое - Макс и Сэмюэл. Как и многие звезды киномира, актер сумел объединить приятное с полезным. Он практически не расстается со своими родными и всячески стремится к тому, чтобы даже самая заманчивая роль не оторвала его надолго от семьи. Такими были съемки картин "Водный мир" (1992) и "Ускользающая красота" (1996), где Айронс снялся вместе с супругой. Из многих хороших ролей Джереми Айронса в этот период можно отметить также роль Грубера в третьей части "Крепкого орешка", Кафки в одноименной картине 1991 года, а также образ Эстебана Труэбы в картине "Дом духов" (1993).
Год 1998 оказался неоднозначным для актерской карьеры Айронса - в костюмной картине "Человек в железной маске" с участием многих звезд он исполнил роль Арамиса. А вот экранизация Адрианом Лайном набоковской "Лолиты", в которой актер сыграл Гумберта, в широкий прокат в ханжеской Америке так и не вышла. Однако этот факт не поверг Айронса в уныние. Он объявил для себя небольшой перерыв и посвятил все свободное время и ожиданию действительно стоящих предложений. И уверенность актера в том, что кинематограф просто не сможет без него обойтись, полностью оправдались, когда в декабре 2000 года ему предложили роль в картине "Подземелье драконов", где вместе с ним блистала восходящая звезда Тора Берч.
Потрясающая роль обаятельно злодея, проложившая Айронсу дорогу в мир кино новой эпохи, заставила аналитиков кинобизнеса вновь задуматься над тем, в чем же секрет успеха этого уникального актера. По словам самого Джереми, все очень просто. Ни один из сыгранных им образов не стал его киноклеймом, вновь и вновь всплывая в памяти зрителей. Он не заработал себе амплуа злодея ни на экране, ни в жизни.
Будучи кумиром для молодого поколения "фабрики грез", Айронс никогда не подавлял своим авторитетом юных коллег по съемочной площадке. Он даже стал чем-то вроде психоаналитика для элиты Голливуда. Многие собратья Айронса по ремеслу часто жаловались ему на то, что сыгранные ими образы зачастую не находили должного отклика у зрителей. Сам же Айронс за долгие годы своей карьеры с такой проблемой не разу не столкнулся. Более того, карьера никогда не была для него абсолютным догматом при выборе той или иной роли. Вот как определяет Джереми Айронс секрет своего мастерства: "Надо думать, а не просто говорить. Слова возникают как продолжение мысли. В этом весь смысл актерского дела". И роли знаменитых людей, которые он теперь часто играет, это подтверждают.
Автор: Игорь ПОТАПОВ
Сайт: Газета (gzt.ru)
Статья: Меня вполне устроил бы титул барона
Международный кинофестиваль в Торонто открыла новая картина венгерского режиссера Иштвана Сабо «Быть Джулией» - экранизация романа Сомерсета Моэма «Театр». С исполнителем одной из главных ролей, известным британским актером Джереми Айронсом сразу после премьеры в Торонто удалось побеседовать корреспонденту ГАЗЕТЫ Игорю Потапову.
- Как часто вам приходится пользоваться актерским мастерством за пределами сцены или съемочной площадки?
- Время от времени, как любому актеру. Но я делаю это неосознанно.
- А бывает ли, что кто-то говорит вам: "Хватит уже играть"?
- Моя жена иногда так говорит, и это доводит меня до бешенства. Чаще всего это происходит, когда я чересчур эмоционально на что-то реагирую или ссорюсь с ней. «Хватит играть!» – говорит она мне, как будто я притворяюсь. Я в такие моменты чуть потолок не прошибаю от злости! Но если говорить серьезно, то мне кажется, что все мы – не только актеры – ведем себя по-разному в зависимости от обстоятельств. Неважно, в магазине дело происходит или на вечеринке. Просто некоторые меняют свое поведение чаще, чем это делают остальные. Я вот, например, много путешествую и иногда ловлю себя на том, что в Германии начинаю вести себя, как немец, в Испании – как испанец, и так далее…
- Однако в этом фильме вашего героя, англичанина Майкла Госселина, не упрекнешь в избытке эмоций. Скорее его жена Джулия Ламберт «переигрывает»…
- Да, но это всего лишь свойство персонажа. Когда Майкл входит в гримерку к Джулии и говорит ей: «Ты сегодня отвратительно играла», а она отвешивает ему пощечину – он говорит эти слова тихо и очень вежливо, как это было принято в то время, в тех кругах.
- Есть какое-то сходство между отношениями вашего персонажа с его женой и вашей реальной семейной жизнью?
- Сколько угодно! Только это относится не к каким-то деталям поведения, а к вещам более фундаментальным – все мы испытываем в браке периоды разочарования, кризис доверия, обманутые ожидания. Очень часто попадаешь в ловушку и начинаешь думать, что твое счастье зависит от другого человека - вместо того чтобы трезво оценивать ситуацию и понимать, что твое счастье зависит только от тебя. Если ты будешь счастлив, это сделает счастливым и твоего партнера, и наоборот. В этом как раз и надо полагаться друг на друга, а не предъявлять какие-то глупые требования. Я обожаю этот фильм за то, что происходит в финале: Майкл и Джулия снова вместе, и зритель понимает, что раз уж они прошли через всю эту череду измен, их брак станет от этого только крепче. Это характерно для семей с долгим стажем – нужно уметь преодолевать подобные кризисы. Иногда необходимо продержаться до следующего дня, иногда – до следующего часа, минуты!
- Ваш герой говорит, что его отношения с женой - это «современное супружество». Что это значит для вас?
- Они предоставляют друг другу свободу начинать все сначала, в том числе и собственные отношения.
- В наши дни такую позицию тоже можно назвать «современной»?
- Думаю, да. Это очень опасная игра, и немногие способны играть в нее. Пускаясь в какие-то авантюры, трудно остановиться, потому что слишком велик соблазн. В любом браке наступает момент, когда вы вместе, скажем, уже семь лет, и ты внезапно начинаешь думать: «Черт! Я застрял в каком-то болоте, надо с этим что-то делать». И тут два выхода – или пуститься во все тяжкие (я знаю людей, женатых по семь-восемь раз), или начать по-новому строить свои взаимоотношения. Без ненужной ревности, зависти или собственнических чувств. Иногда брак от этого становится только прочнее. Но главное при этом – осознавать смысл своих поступков, и делать это вместе. Пусть с помощью каких-то намеков, понятного только двоим языка, но не переставать общаться. Это очень сложно, но необходимо.
- Вам не кажется, что в такой ситуации у женщины больше возможностей для того, чтобы манипулировать мужчиной?
- Да, я так считаю. Я думаю, что женщины вообще умнее мужчин в этом смысле. Или сильнее, если хотите.
- Джулия Ламберт в романе Моэма совершает довольно безумные поступки, потому что оказалась в ситуации, когда под угрозой находится ее актерская карьера и она может потерять все. У вас были похожие ситуации в жизни?
- Конечно. Я совершал какие-то глупости неосознанно, но потом начинал анализировать, почему я поступил так или иначе, и приходил к выводу, что я сделал это из-за того, что устал, или мне надоело прежнее течение вещей, или я понял, что пора что-то изменить. Но у меня никогда не получается контролировать свои поступки в тот момент, когда я их совершаю. Я не способен на мгновенный самоанализ. Зато потом появляется неплохая возможность подумать над своим поведением и узнать о себе что-то новенькое.
- Как вы выбираете роли?
- Все начинается со сценария. Если это отличный сценарий, начинаешь представлять себе, как можно «вылепить» своего персонажа, что из этого может получиться, и – соглашаешься. Но вместе с тем это что-то на уровне инстинкта, и если вспомнить, какие роли я выбирал раньше, и какие – теперь, то понимаю, что мои аппетиты сильно изменились.
- Какие у вас отношения с актрисами, которые играют вместе с вами? Любовь и взаимное обожание заканчивается, когда вы выходите из кадра, или что-то остается?
- Это очень сложный вопрос. Дело чаще всего в самом персонаже и в его отношении к этим женщинам.
- Другими словами, вы продолжаете играть свою роль, когда уходите со съемочной площадки?
- Нет. Когда я играю в какой-то сцене, я развиваю характер своего героя, его чувства к окружающим, его эмоциональную привязанность. Но есть неписаные правила, и в частности нельзя использовать своего партнера, делая вид, что все эти чувства и эмоции – настоящие. Нужно осознавать значение своих партнеров. А с другой стороны, чтобы играть хорошо, надо также отдавать какую-то часть себя. Когда я играл вместе с Аннет, часть меня любила ее, и это была настоящая любовь – потому что настоящую любовь невозможно сыграть. И не только любовь к женщине. Однажды мне надо было снять эпизод, где герой общается с сыном, и я попросил режиссера пригласить моего собственного маленького сына для этого небольшого эпизода. Потому что в отношениях родителей и детей есть что-то, что невозможно сыграть. И это «что-то» я хочу видеть на экране. Или когда я играл у Бертолуччи, я согласился на съемки в его фильме не потому, что мне пришлось бы играть там вместе с собственной женой, а потому, что устоять перед перспективой провести лето в Италии было невозможно. И вот после одной из сцен ко мне подходит Бертолуччи и говорит: слушай, когда вы вместе разговариваете на плане, я вижу, что вы друг другу не чужие, что между вами что-то есть. У вас все равно не получится это убрать, поэтому давай изменим сценарий, чтобы показать, что ваших героев связывает общее прошлое, общая история. Он почувствовал это.
- Вам случается иногда, как это делает ваш персонаж в картине, говорить своей жене, что она сыграла «чертовски здорово»?
- Все время. Но я обычно так впечатлен ее игрой, что выражаю свои чувства слишком бурно, и вот тут-то она мне и говорит: «Хватит играть»!
- Иногда можно услышать, что в своей актерской карьере вы не чураетесь крайностей. А как у вас с этим в жизни?
- О, я обожаю ходить по краю. Наверное, это потому, что мне быстро приедается рутина. Я много езжу на мотоцикле, у меня довольно старая модель, я зову его «городской лошадью». Я верю в риск и никогда не жалею о том, что рисковал. Правда, иногда это создает проблемы. Например, я люблю охотиться на лис, а это, знаете ли, опасное занятие – можно и шею сломать.
- Вы бы хотели стать «сэром Джереми Айронсом»?
- Не думаю. Я выбрал профессию актера, потому что мне хотелось стать цыганом, а не аристократом. Я уже и так достаточный сноб, зачем мне дополнительные стимулы? Впрочем, как-то я, помню, болтал с Камиллой - Камилла Паркер, как ее там, Боулз, любовь всей жизни принца Чарльза - и договорился до того, что, если Чарльз может этому как-то поспособствовать, меня вполне устроил бы титул барона. Но только титул, земельных владений не надо. «Барон Айронс» – мне нравится, как это звучит.
Постоянство судьбы
Джереми Айронс родился в 1948 году в Англии и начал актерскую карьеру в театре, играя в шекспировских пьесах, затем стал получать роли на телевидении. Мини-сериал "Возвращение в Брайдсхед" (1981), а также работы в кинофильмах "Нижинский" (1980) и "Женщина французского лейтенанта" (1981) принесли Айронсу международную известность. В 1991 году он получил "Оскара" и несколько других престижных премий за роль в драме Барбета Шредера "Перемена судьбы". Репутацию актера тонкой душевной организации Джереми Айронс подтвердил в таких разноплановых фильмах, как "Связанные насмерть" (1988), "Кафка" (1991), "Ущерб" (1992), "М.Баттерфляй"(1993), "Лолита" (1997), "Четвертый ангел" (2001), "Каллас навсегда" (2002) и других.
Автор: Антон Долин
Сайт: Газета (gzt.ru)
Статья: Я могу выразить многое, не делая практически ничего
- Вы немало играли Шекспира на сцене. Не доводилось играть в Венецианском купце?
- До сих пор - никогда. Хотя моя жена играла роль Порции в театре.
- Пугали возможные обвинения в антисемитизме?
- Не в этом дело, просто не играл и все. По-моему, это пьеса не об антисемитизме, а о поведении человека в крайних обстоятельствах. Или о фундаментализме. Не вижу большой разницы - взорвать полную детей школу за свои идеи или вырезать у живого человека сердце.
- Не рискованно поднимать эту тему на подобном материале?
- Знаете, это старая история. От основного сюжета все равно никуда не уйти, как и от тех проблем, которыми полна наша жизнь, включая антисемитизм, антиисламизм или антихристианизм. По-моему, глупо считать, что, рассказывая историю на такую тему, мы поддержим в людях их заблуждения! Вряд ли фильм вроде нашего смог бы ухудшить ситуацию.
- Развивая вашу мысль, можно предположить, что те условия, в которых в Венецианском купце существуют евреи, сходны с условиями, в которых сегодня живут исламские камикадзе…
- Так и есть, абсолютно! Если вы ведете себя, как Путин в Чечне, Буш в Ираке или Израиль в Палестине, вы сами приводите к такому результату.
- У меня сложилось впечатление, что Майкл Рэдфорд сохранил абсолютно весь текст Шекспира…
- Он вырезал из текста буквально строчек пять, не больше. Правда, моя роль все равно была небольшая. Такую роль играть даже сложнее: за короткий период времени ты должен внушить зрителю доверие. Главная роль в этой пьесе - Шейлок; все диалоги - его, и он владеет вниманием аудитории.
- Это взял на себя Аль Пачино. Вы с ним познакомились на съемках или знали его раньше?
- Я с ним встречался пару раз до того, он мне всегда был очень симпатичен. Его участие было одной из причин, по которым я согласился на Венецианского купца. Другая - то, что так редко приходится играть Шекспира. Тем более в кино. Сам Антонио, мой персонаж, мне не слишком интересен. Не думаю, что согласился бы его сыграть на сцене, кстати говоря!
- А Шейлока бы согласились?
- Вряд ли такая роль мне бы подошла. Я давно уже Шекспира не играл, отвык даже. В Короле Лире я играл несколько раз… Давно не работал в театре. Кино расслабляет - три недели снимаешься, три месяца отдыхаешь. В театре себе такого позволить нельзя. Нет, надо вернуться к театру, определенно, этот фильм меня убедил.
- Что вас особо впечатлило на съемках?
- То, как мы репетировали. Четыре недели! В кино так не бывает - это же не театр. Репетировали то в Лондоне, то в Штатах, и когда приехали на съемки в Венецию, все поголовно были больны гриппом. Погода нас просто прикончила. Было невесело, снимали-то мы в январе и феврале. Когда не шел дождь или снег, нам устраивали искусственный дождь. Мы буквально не просыхали. Просто кошмар был. Смотришь фильм - и об этом забываешь… вспоминаю только праздничный обед по окончании съемок, который мы устроили в Люксембурге.
- Похоже, путешествия - одна из профессиональных привилегий актера.
- О да! Киноактера. Можно посмотреть весь мир во время работы. Да вообще живем мы неплохо. Нам хорошо платят, мы сами выбираем, над чем работать, мы разъезжаем по миру, встречаемся с великими людьми… Профессия - лучше не придумаешь. При том условии, что тебе повезло достичь успеха.
- По-вашему, сегодня молодые зрители могут заинтересоваться фильмом по Шекспиру?
- Строго говоря, Шекспир перестал в наши дни быть центром школьного образования даже в Великобритании, и читают его меньше, чем во времена моего детства. Хотя фильмы вроде «Ромео + Джульетта» с Леонардо Ди Каприо помогают. По-моему, необходимо искать пути, чтобы вовлекать детей в это, рассказывать им о Шекспире. Сегодня молодые люди слишком сильно ориентируются на моду, и все то, что не рекламируется в привычном агрессивном стиле, ускользает от их внимания. Да что школьники - даже учителя в школе сейчас меньше читают Шекспира. А история проходит очень быстро… даже слишком. Мои собственные дети, как выяснилось, не знали, кто такая Мэрилин Монро, пока я им не объяснил.
- Эта пьеса Шекспира формально комедия, по сути почти трагедия. Вам больше нравится играть в трагедиях или комедиях?
- И то, и другое. Искусство игры закаляется в равной степени и в трагедиях, и в комедиях. В моей природе переходить из трагедии в комедию и обратно. Хотя меня чаще снимают в мрачных, печальных фильмах. Я похож на меланхолика, я могу выразить многое, не делая практически ничего… Но вот сейчас я снимался в комедии Казанова, и как же радостно и приятно это было! Играя там, я упражнял актерские мускулы, чувствуя себя совершенно свободным. Хотя опять же моего персонажа, венецианского епископа-инквизитора, весельчаком не назовешь.
- А в Царстве небесном Ридли Скотта вы кого сыграли?
- Моего персонажа зовут Тибериас, он маршал иерусалимской армии, старый усталый вояка. Не самая потрясающая роль, но какой проект! Мне нравится Ридли, понравился сценарий, я люблю Марокко, где мы снимали. Кажется, между нами говоря, фильм получится обалденным. Мы там сделали то, что не удалось ни авторам Трои, ни авторам Александра. Кроме того, я считаю, что сейчас - самое время снимать фильм о крестовых походах. Скотт нашел великолепный баланс между христианами и мусульманами, они в фильме не делятся на два лагеря - хорошие парни и плохие парни. Плохие - с обеих сторон. Причем среди христиан их больше. Нет, фильм будет превосходным. Орландо Блум сыграл великолепно, на Еву Грин даже посмотреть приятно. Ридли умеет делать большие фильмы, как никто другой.
- Вам, похоже, нравится играть в костюмных фильмах.
- В пустыне, где бушуют песчаные бури, иногда очень жарко и всегда ветрено, во всех этих шлемах и доспехах мы чувствовали… как бы сказать… тягу к выживанию. Лично я себя ощущал как американский пехотинец на спецзадании. Одежды Казановы несколько удобнее, поверьте.
- Вообще сейчас костюмные исторические фильмы в моде?
- Как сказать. Сделает кто-нибудь вроде Мела Гибсона или Ридли Скотта масштабный фильм - и все принимаются кричать: Публика снова готова смотреть костюмное кино! А на самом деле в моде кинобиографии - посмотрите Рэй или Авиатор.
- Вы работали со многими прославленными режиссерами. А с кем мечтали бы еще поработать?
- Не могу озвучить список, обязательно кого-нибудь забуду. Отвечу просто: хочу поработать со всеми хорошими режиссерами, включая тех молодых, которых я пока не знаю. А еще в моем списке все те великие, с кем я уже работал! Кроненберг, к примеру. И у Спилберга, и у Скорсезе с удовольствием бы снялся.
- Ваш старший сын пошел по вашим стопам?
- Нет, Сэмуэль не хочет теряться в моей тени. Поэтому стал фотографом, хотя в этой профессии, как он утверждает, не все ему дается с легкостью. А мой младший сын Макс, которому восемнадцать лет, сейчас уехал в Индию на полгода, а после возвращения собирается поступать в театральную школу. Сэма всегда раздражала моя известность, Макса - нет… Хотя вообще-то наша семья ничем не отличается от остальных. Мы с моей женой могли бы быть не актерами, а, скажем, врачами.
Заслуженный меланхолик
Один из самых изысканных британских актеров, 56-летний Джереми Айронс, начинал в театре - сперва учился в бристольской театральной школе Old Vic, затем играл на сцене в Бристоле и Лондоне, причем прославился как исполнитель мюзиклов. С 1974-го снимался в сериалах на ТВ, сравнительно поздно - в 1980 году - дебютировал в кино ролью Михаила Фокина в Нижинском. Дважды снимался у Дэвида Кроненберга - в Связанных намертво (1988) и М. Баттерфляй (1993), также играл у Стивена Содерберга (Кафка, 1991), Луи Маля (Ущерб, 1992), Бернардо Бертолуччи (Ускользающая красота, 1996) и Эдриена Лайна (Лолита, 1997).
|
|
|
|
