Описание фильма

"Элегия"   

Название фильма:	Элегия
Страна-производитель:	США
Английский:	Elegy / Elegy: Dying Animal
Жанр:	драма
Режиссер:	Изабель Койшет
В ролях:	Пенелопа Крус, Бен Кингсли, Деннис Хоппер, Питер Сарсгаард, Патришиа Кларксон, Соня Беннетт, Дебора Хэрри, Мишель Харрисон, Чила Хорсдал, Марси Т. Хауз, Алессандро Джулиани, Райан МакДонелл, Лора Меннелл, Шакер Палеха, Крис Поуп, Антонио Кьюпо
Год выпуска:	2008
Наша оценка:
	Купить

	сюжет и комментарии	интересно	кадры из фильма

Сюжет и комментарий

История взаимоотношений Дэвида Кепеша — преподавателя колледжа и юной непорочной кубинки Консуэлы Костильо, которую он встречает в Нью-Йорке.

Он — одинокий плейбой, буквально воспринявший лозунги сексуальной революции, оставивший жену и детей взамен на сексуальную беспечность. Она — единственная дочь католического семейства кубинских иммигрантов. И кажущаяся пропасть между ними становится почвой для обжигающего романа, бросившего Кепеша из безумных безответственных связей в водоворот любовных страданий и ревности.

Умные и голые
Текст: Семен Кваша

"Элегия" с Пенелопой Крус, Беном Кингсли и Деннисом Хоппером рассказывает о том, что бывает, когда профессору-гедонисту встречается кубинская студентка.
Нью-Йорк. Профессор литературы Дэвид Кепеш (Кингсли) — разменявший полтинник одинокий бонвиван с мефистофельской бородкой и скульптурной лысиной — считает брак наиболее сомнительным достижением цивилизации и часто мелькает в теле-радиоэфире как автор опуса магнум "История гедонизма в США". Гедонизм самого профессора исчерпывается вывешенным напротив его кабинета телефоном студенческой "горячей линии" на случай sexual harrasment, стремительно стареющей герлфренд (Кларксон), холостяцкой берлогой с фортепиано и отличной коллекцией спиртных напитков. По уик-эндам профессор ходит в баню с одним словоохотливым лауреатом Пулитцеровской премии (Деннис Хоппер), с которым можно обсудить некоторые мальчишеские проблемы в свете грядущего выхода на пенсию.
Понятно, что налаженную у правильно постаревших гедонистов систему моральных сдержек и сексуальных противовесов может запросто расбалансировать какая-нибудь жгучая брюнетка, и такая брюнетка в фильме появляется. Она грациозна, большеглаза и умна. И она кубинка. Играет кубинку Пенелопа Крус. Тут же оговоримся, что эпитет "роковая" применительно к случаю профессора — это, конечно, сильно сказано. Чувства героев, возникшие на седьмой минуте фильма, взаимны, и последующие полтора часа руки в кадре никто от безответной страсти не заламывает. Вся "Элегия", собственно говоря, посвящена не живописанию любовных мук, а спокойному, интеллигентному выяснению причины, почему любовь никак не может вылиться у образованных людей во что-нибудь более серьезное. Мешает, конечно, возраст: профессор умный и умеет считать до тридцати (именно столько лет разделяют его и Консуэлу). Маячащая за плечами история американского гедонизма тоже не способствует конструктивному решению вопроса, как и голосовавшие за Рейгана кубинские родители.
Трагедии тут, конечно, никакой нет, есть одна элегия. Притом нью-йоркская. За окном холостяцкого пентхауса маячат небоскребы и льет осенний дождь. В кровати лежит образованная и голая кубинка, с которой можно обсудить Кафку и поговорить про Гойю. Из-за фундаментальных разногласий относительно семейных ценностей и брака никто друг друга по лицу не бьет и мебель дорогую не ломает. Подступающие же к сердцу муки вовремя и хорошо нейтрализуются Бетховеном, сыгранным под метроном, да закадровыми цитатами из литературных классиков. И пить здесь, конечно, надо не шампанское, а бурбон со льдом.
Нет, никто и не думал срывать латинскую дискотеку, куда вместо сальсы запустили лысого человека с внешностью Махатмы Ганди — исполнить "Лунную сонату", для жгучей женщины, прослушавшей курс сравнительного литературоведения. Но в любом случае чересчур холодное и меланхоличное исполнение "Элегии" — единственное, пожалуй, что портит впечатление от в общем безупречного бенефиса Пенелопы Крус и Бена Кингсли.
Впрочем, класть холодные компрессы на головы главных исполнителей требовал скорее литературный источник фильма — роман Филипа Рота "Умирающее животное". В отношении Кингсли, который, сильно раздухарившись, будет напоминать скорее сексуального маньяка, чем влюбившегося на склоне лет профессора, подобная тактика оказалась верной. Но не в отношении Пенелопы Крус, которой заменили Пас Вегу лишь по причине точной, как в романе, разницы лет с Кингсли (получается действительно без года тридцать). Последняя, конечно, была бы в этой роли и поинтересней, и погорячей, да и грудь у Веги больше. А именно эта штука сыграет фатальную роль в судьбе профессора — не только в начале фильма, но и в его конце. Единственный реальный спойлер, о котором мы не будем здесь распространяться.
С сайта Филм Ру

Поговорили о любви
Страна.Ru

Этим летом российские экраны заполонили боевики, экшены и приключенческие фильмы, в основном, основанные на комиксах. Испанский режиссер Изабель Куаксе решила рискнуть и сняла фильм "Элегия" о любви. Казалось бы, довольно избитая тема, но любовь, как известно, - основа жизни. А о чем еще снимать как не о жизни? Истории, похожие на историю любви Дэвида Кепеша (Бэн Кингсли) и Консуэлы Костило (Пенелопа Крус), часто встречаются и в реальной жизни. Он - преподаватель колледжа, она - его студентка. Соответственно, их разделяют многие годы - тридцать, если быть точной, в данном случае. И, хотя в аннотации к фильму акцент сделан на непримиримой истории одинокого плейбоя и непорочной кубинки с жесткими католическоми корнями, в фильме тема "пропасти лет" едва заметна.
А акцент на разнице лет героев лишь подчеркивает, что мыслительное и логическое восприятие отношений с годами не меняется. Словом, перед зрителем стандартный набор. Есть красавица Консуэла - простая девушка, ищущая вечной любви и брака. Да, в ее жизни было много романов, но она по-прежнему надеется найти своего принца. Разве не каждая девушка мечтает о подобном? И есть немолодой, но отлично сохранившийся обаятельный Дэвид - один из тех мужчин, кто любит только секс, а не обязательства, верность и уж, тем более, брачные узы, которыми однажды уже имел неосторожность себя опутать. Тоже знакомая картина. Итак, они влюбляются, отношения планомерно (и, порой, не очень) развиваются. А потом ей кажется... а он в ответ подумал... и она решила, что... Словом, они расстаются. Чтобы спустя пару лет снова встретиться и понять, что они жизни друг без друга не могут представить. В общем, вполне банальная история. Но Изабель Куаксе подает ее осторожно, мягко и не спеша, с изюминкой. А свежесть взгляда на ситуацию обеспечивает тот факт, что система развивающихся взаимоотношений подана режиссером-женщиной с позиции мужчины.
Разница в том, что, женщина из одной фразы готова выстроить целую историю, вплоть до того, что возлюбленный не испытывает к ней прежней пылкой любви, или, наоборот, спланировать свои фантазии и иллюзии в строну необратимого бракосочетания. В то время как несчастный кавалер и помыслить о подобном не смел, а кинутая им неосторожно фраза вообще ничего не значила. И, если у женщины на подкорке заложено одна цель - выйти замуж, то главная героиня Консуэла всеми силами пытается доказать миру, что ей необходимо позвать предполагаемого жениха на семейный ужин. А мужчина - Дэвид - как и испокон веков, боится, отталкивая, не принимая все, что может приблизить его к "штампу в паспорте". Настолько боится, что готов, уже стоя под дверью, выдумать неказистую историю о сломанной машине и невозможности приехать. Вот где подсознание зрителя наичнает работать, что называется, на создателей "Элегии" - тут же вспоминается сцена-клон из "Секса в большом городе". Кажется и американцы и испанцы остро нуждаются в помощи психологов. Правда, они и сами не скрывают этого.В картине нет очевидной динамики, зато все события и разговоры размеренно-натуралистичны: ведь жизнь любой пары по большей части вялотекущая, но, безусловно, насыщенная.Зрителю, привыкшему к экшенам и закрученным сюжетам, "Элегия" может показаться скучным фильмом. Но каждой женщине полезно посмотреть свои отношения с мужчиной со стороны. Ведь обычно слабый пол не ориентируется на видение ситуации мужчиной, и, зачастую, люди расстаются именно из-за непонимания позиций друг друга. А кроме того, порой хочется просто наслаждаться красивой яркой картинкой, слушать остроумные и жизненные диалоги. И сопереживать людям в их истории, которая может произойти с каждым. Или, возможно, уже произошла.

Падал прошлогодний снег
Катя ТАРХАНОВА

Изабель Койшет экранизировала роман Филипа Рота, неоднократного нобелевского выдвиженца. Радость уже в том, что премию он теперь вряд ли получит. Разоблачение выдвиженца невольно, но уникально. Ведь если наш век чего-то не переносит, так это гуманитарного подхода к войне полов. 11 сентября показало, что либо гуманность, либо война, третьего не дано, сексапила это тоже касается, а в романе очередной профессор нью-йоркской литературы соблазняет очередную кубинскую студентку.
Старик прекрасно устроен, давно разведён. С сыном — плохие отношения, с приятелем — хорошие. Из прежних студенток имеется постоянная любовница, но он всё равно соблазняет «новую корову», и это ещё повод для рефлексии. «Нам не дано предугадать», «всех утопить», «вернись, я всё прощу»... Рот, вероятно, хотел написать покаянный «роман о девочках». Только стареющая Койшет снимала гневный «роман о мальчиках». Взглянув на старика со стороны, она вместо его рефлексии получила свой пафос пустого места. Тут попал бы любой — сэр Кингсли, сэр Гилгуд, сэр Оливье или просто Кин.

«Все мужчины трусливы», «они врут всегда, в отличие от женщин, врущих по необходимости», «дружбы между мужчиной и женщиной быть не может». Сплошные пословицы и поговорки. Невдомёк ни понятие «собирательного образа», ни «опыт, сын ошибок трудных». При этом происходящее не назовёшь такой уж агрессивной глупостью, подчас мелькают забавные наблюдения, и вся первая половина достаточно жива, в отличие от второй. Но и здесь парадокс — жива она только благодаря неисчислимым нонсенсам, которые в экранизации вышли на первый план.

Артисты минимум лет на десять старше своих персонажей. 65-летний Кингсли играет 55-летнего «рассказчика», 34-летняя Пенелопа Крус — 24-летнюю студентку, да и 50-летней Патрисии Кларксон должно быть не больше сорока, иначе даты не сойдутся. Но при таком раскладе главное впечатление весьма своеобычно. Это, вот, как седая волосатая грудь знаменитого артиста касается нежной кожи незнакомой ему знаменитой артистки и он своими губами лобызает её молодой коричневый сосок. Как артист себя чувствовал? А она? Они, что, ниже рамки кадра были в металлических доспехах? Так же как не играли на пианино, на котором вроде играли? Члены — отдельно, клавиши — отдельно?

Персонажи практически отсутствуют, хотя грудь Пенелопы в дальнейшем становится роковой. Но Рот сочинял роман, как, будучи профессором, трахал девочек, цитируя Льва Толстого, а Койшет снимает кино про высокохудожественность траха. «Маха одетая», «Маха обнажённая» — в этой войне интеллектуалы, не цитирующие Великого Старца, не берутся в расчёт. Хотя уже Набокова в «Лолита» тошнило от бунинских «Тёмных аллей», а рассудила их подопытная крыса, умершая от голода, когда ради корочки хлеба не оторвалась от секса, вовсе не будучи боттичеллиевской Венерой. Хотя слава богу, что крыса сдохла, при том что смерть — это вам не хухры-мухры. Но в чём новизна поэтики Койшет, если, в отсутствие блоггеров и мобильников, она тоже занята лишь саморазоблачением?

Третье несовпадение — грубо говоря, рост. Даже «верный друг» Деннис Хоппер повыше будет, чем Кингсли, и, когда Круз надевает каблуки, фотографируй хоть с табуретки — всё равно не поможет. Даже если числить происходящее по разделу «Сладкого ноября», «Осени в Нью-Йорке», «Истории любви» или «Посвящается Стелле» (был такой шедевр, никто его не помнит, а детство свято) — ничего тут не сладко, когда они мучительно пытаются вписаться в кадр на равных. Одна ёжится, другой тянет носок.
Четвёртое: всем есть, чего играть, а Кингсли нечего. Хоппер — блеск, особенно в инсульте: поцелуй с другом он явно сам придумал. Стриптиз Кларксон вызывает зависть и светлую память о «Собачьей жаре». Мелочи, атмосфера на месте — всё, чем Рот живет «снаружи», Койшет «вобрала в себя». Но «рассказчик» — беда. Совершенно чудовищная вторая половина — на его совести, и только самый последний чудовищный кадр — на совести режиссёра.
Любите кино.
С сайта Кинокадр