Актеры

( 08.08.1953 года - 21.08.2004 года )

Таких лиц, как у Виктора Авилова, больше нет. У этого артиста несовременный типаж, но известность Авилов приобрел задолго до того, как в кино и на телевидении утвердилось новое, бандитско-ментовское поветрие. Его много снимали в конце восьмидесятых - начале девяностых; кроме того, он был и остается первым актером Театра на Юго-Западе.


Автор: Алексей Филиппов
Сайт: Известия
Статья: ВИКТОР АВИЛОВ:

Это странное, привлекательное, вышедшее из моды, но по- прежнему собирающее полные залы театральное образование пользовалось огромной популярностью лет пятнадцать тому назад. Тогда всерьез говорили о том, что с Юго-Западом может быть связано будущее нашей сцены. Эти разговоры давно забыты, а театр, создание Валерия Беляковича, остался. 8 августа в нем отметят 50-летие Виктора Авилова. Перед этим с ним встретился корреспондент "Известий".
- Что вы будете делать после юбилея?
- Во Францию поеду. Там суперсвадьба будет. Уже и замок арендовали.
- Кто женится-то?
- Наши миллионеры.
- При чем тут вы?
- Просили присутствовать. Поедет небольшая театральная группа во главе с нашим директором, мы уже придумали мини-шоу. Директорская дочка живет во Франции, она позвонила: "Виктор Васильевич, съездите на недельку, а после свадьбы мы вас на побережье увезем, на южное. Будете жить в замке в отдельном флигеле с бассейном. И заплатят еще".
- Круто. Я вижу, многое изменилось: во времена оны я разговаривал с Беляковичем, и он рассказывал, как энтузиасты строили Театр на Юго-Западе и шофер "КамАЗа" Авилов возил на стройку ворованные кирпичи... Как все началось? Как вы встретились с Беляковичем?
- Я был шофером "МАЗа", "КамАЗов" тогда еще не было. А с Беляковичем я не встретился: мы оба жили в Вострякове. С его младшим братом мы в одном классе учились. Второй Белякович был старше нас на три года. Я знал и его - Валерка и Валерка.
- Вы обманули судьбу: у шофера "МАЗа" прорисовывался совершенно определенный жизненный путь...
- Я же не просто шофер. У меня есть образование: "монтаж и наладка систем контроля и автоматики". А в водилы меня из военкомата послали, перед армией.
- Образование-то среднее?
- Да, техникум... Но мне больше нравилось ездить на машине. Я был летуном, больше года нигде не работал: то НИИ, то баранка. В сентябре устраиваюсь на работу, в июне увольняюсь. Тогда нельзя было пропускать больше трех месяцев, чтобы стаж не прерывался, - и я гулял лето, а потом шел на новое место работы. А с 1977 года я в Театре на Юго-Западе. Хотя тогда и театра-то не было: был клуб "Гагаринец" при Гагаринском отделе культуры.
- Беляковичи были фанатами театра, а вы...
- Фанат был один, если это слово здесь вообще применимо. Старший Белякович был одержим идеей театра, а с младшим они ежедневно встречались на кухне:
- Сережка , я хочу театр. Серый, хочу, хочу, хочу...
И Валерий Романович Серого додолбал, дотюкал. Он всю ночь его на кухне продержал и заразил-таки своей идеей.
Сергей пришел в компанию: "Валерка хочет сделать театр." Мы глаза вылупили:
- Хочет и хочет, пусть делает. Чего ты нам-то про это рассказываешь?
- Да нет, вы там будете...
- Ха-ха! А чего мы там станем делать?
Вот такой был разговор. Но все-таки мы решили попробовать.
А тем временем Валерий расклеил объявления: "Идет набор в театральную студию". Мы пришли почти по принуждению, энтузиазм был равен нулю, а вторая группа товарищей хотела играть. Но через пять лет в театре осталась только наша команда балбесов.
- А как же кирпичи?..
- Кирпичи были. Но я их возил не в театр, а из театра.
- ??!
- Каждые весну-лето на Юго-Западе шла перестройка. Сперва мы возвели внутренние стены, на следующий год Романычу показалось, что это неправильно. Кувалды в руки, стены поломали, на земле лежит тонн пятнадцать битого кирпича.
И я вывез оттуда два "МАЗа" с кирпичом, сделал подарок строителям котлована.
- Я начал смотреть спектакли Театра на Юго-Западе, когда вы уже были первым артистом. Сразу выдвинулись или была борьба за лидерство?
- Да нет... Я не с той стороны пришел в театр. За что мне было бороться: роли сыпались как из рога изобилия.
- А когда театр начал вас кормить?
- Никогда. Он и сейчас не кормит.
- Но это же довольно известный театр, билеты хорошо продаются, и они не такие дешевые.
- А платят на уровне нищеты. Но я работаю в четырех театрах сразу. А прежнего Театра на Юго-Западе больше нет: кто там остался-то - старший Белякович да я...
- И сколько же продолжалась радостная студийная жизнь?
- Для кого-то эта жизнь была радостной, для кого-то оборачивалась потогонной работой на пределе сил. В начале девяностых я мог три дня подряд играть "Гамлета", "Калигулу" и "Носорогов". Не знаю, как меня на это хватало.
- Зато пришла популярность, вас заметило кино.
- В нашем театре существовал запрет на съемки. До того как сняться в "Господине оформителе", я отклонил много хороших предложений. Сниматься в "Оформителе" я поехал несмотря на запрет, в свой отпуск. Белякович изо всех сил боролся с популярностью своих актеров.
- Он строил театр и хотел, чтобы его артисты принадлежали только ему.
- Меня это не волнует. Хотя это болезнь не только Беляковича - тот же Гончаров ненавидел, когда его актеры снимаются.
- Вы в скольких фильмах снялись?
- Примерно в тридцати. В восемьдесят седьмом вышел "Господин оформитель", а затем посыпалось - "Граф Монте-Кристо", "Любовь к ближнему", "По траве босиком", "Смиренное кладбище", "Петербургские тайны"...
- А сейчас снимаетесь?
- Начну осенью. Буду играть главную роль, сценарий на меня написан. А в сегодняшних телевизионных сериалах я не играю - с моей фактурой в них делать нечего. Не снялся бы я в "Господине оформителе", никто бы меня не знал.
- А что же популярность среди публики Театра на Юго-Западе? Там ведь был свой круг поклонников - и немаленький.
- Теперь они повзрослели. Те, кто аподировал нам десять-пятнадцать лет назад, тусуются в интернете и готовят подборки фанатских воспоминаний о старых спектаклях Юго-Запада. Человек десять описывают "Калигулу": "Танька была двадцатого, а мне посчастливилось, я пришла восемнадцатого. Там-то и там-то и Авилов запнулся".
- Запнулся?
- Ничего удивительного. На премьерах был кошмар: репетировали мы совсем немного и выходили на сцену в полуобморочном состоянии.
- А теперь фанатская тусовка вокруг театра рассеялась?
- Да, пожалуй... Но во времена оны, кроме тусовки, была очень мощная билетная мафия, и у нее имелась четкая схема котировки спектаклей. Сейчас опорная валюта доллар, у билетной мафии ею были билеты в Большой театр. Билеты на многие наши спектакли шли с Большим один в один: выше быть не могло.
- И когда же это кончилось?
- Я думаю, во время театрального кризиса девяностых годов. Тогда затрещали многие известные театры, но у нас запас прочности был намного больше. Раньше на Юго-Западе были переаншлаги, в девяностые - просто аншлаги. А там, где и так-то зал с трудом набирался, спектакль смотрело человек пятьдесят. Сейчас все наоборот - народ в театры ломанулся.
- И к вам?
- У нас со зрителем все в порядке. Хотя с репертуара слетают хорошие спектакли - народ на них не идет. Недавно сняли спектакль по рассказам Шукшина, хорошую, сильную постановку: человек подходит к кассе, выбирает между Шукшиным и Булгаковым и в результате покупает билеты на "Мастера и Маргариту".
Раньше вовсю работало "сарафанное радио", люди выбирали спектакль по советам знакомых. Теперь человек принимает решение сам. И к тому же, стало больше ничего не знающих зрителей.
- Чего бы вы пожелали себе на день рождения?
- Снова пережить то, что было, когда мы все чувствовали себя молодыми - и я, и оба Беляковича, и наш театр.


Сайт: People's History
Статья: Виктор Авилов (интервью)

После долгой болезни Виктор Авилов наконец вышел из больницы. "Девять месяцев пролежал. Сейчас хожу, и все вокруг кажется странным и незнакомым. Понятия не имею, с чего начинать, за что хвататься. Столько дел накопилось. Только переступил порог своего дома - пошли звонки: с телевидения, из редакций популярных изданий. А я еще совершенно не адаптировался, в непонятке какой-то нахожусь". Последние события в творческой жизни актера: съемки в немецком фильме по отечественной сказке "Царевна-лягушка" в роли Кощея Бессмертного (ведьму там, между прочим, сыграла Нина Хагген), участие в телепередачах ("Пока все дома", "Моя семья"), а остальное пока - на уровне предположений. Настроен Виктор Васильевич оптимистически. На вопрос о душевном состоянии на сегодняшний день он ответил: "Спокойное. Не дергаюсь, хотя существуют маленькие, чисто житейские проблемы, но они не дают повода беситься". Ну а слух о том, что Авилов ушел из Театра на Юго-Западе, разумеется, оказался просто слухом. Совсем скоро зрители увидят на сцене любимого актера с незабываемым лицом и завораживающим голосом.
- Виктор, с чего все начиналось?
- Все начиналось на московской окраине, в поселке Востряково, что по Киевской железной дороге. Я учился в одном классе с младшим братом нашего режиссера Валерия Беляковича - Сергеем. В то время Валерию Романовичу пришла идея создать театр. Будущих актеров он набрал там же, в Востряково. В основном это были одноклассники младшего Беляковича. Когда старший спросил про меня: "А почему Авилов?" - младший ответил: "А он анекдоты здорово рассказывает". На сегодня из той команды одноклассников, которые начали посещать эту студию, остались только двое: Сергей Белякович и я. Первые простенькие постановки по Гоголю, Сологубу, Крылову мы показывали в клубах, даже умудрились соорудить зрительный зал в библиотеке, где работал тогда наш режиссер.
Мы не играли в клубную самодеятельность. Решили сделать настоящий театр. И сделали.
- Где вы учились актерскому мастерству?
- Здесь, в театре. Самая лучшая школа. Я играл уже очень серьезные роли, например булгаковского Мольера, когда мне вдруг вздумалось прочитать книжку Станиславского "Работа актера над собой". Стал читать о сверхзадаче, сквозном действии... В итоге просто узнал, как называется то, что делаю в течение десяти лет.
- Чем вы занимались до того, как попали в театр?
- Я, возвращаясь из армии, даже не думал, что буду в театре. У меня были две профессии, достаточно серьезные. Я шофер-профессионал, несколько лет работал на "МАЗе", возил песок из Рублева на новостройки Москвы. Эта профессия была веселее. Другая более скучная - монтаж и наладка систем контроля и автоматики. Работал в разных НИИ.
Вообще я был летуном. Каждый год менял работу. В НИИ всю зиму сидеть - ну просто зачахнешь. Летом увольнялся, гулял свой самодеятельный отпуск. Лето прошло, снова иду устраиваться куда-нибудь. Сменил пять НИИ и пять автобаз. А после работы бежал в театральную студию. Надо отдать должное нашему режиссеру: он с самого начала поставил такую высокую планку, что тут хиханьки-хаханьки не проходили, по серьезному приходилось работать.
- Что вам ближе, кино или театр?
- Конечно, театр. Актеру в кино, по-моему, менее интересно работать. Сказал три фразы, тебе говорят: "Стоп, снято. Иди кури". Совсем другое дело, когда ты выходишь и три часа делаешь все на одном дыхании. Если в кино не получится дубль - его пересняли. Здесь дубля нет. И, естественно, тебе одним махом нужно все выдавать.
- Когда состоялся ваш дебют в кино?
- В 1986-1987 годах в фильме "Господин оформитель". Потом были картины "По траве босиком", "Любовь к ближнему". Их практически никто не знает, часто я там был, что называется, на втором экране... Около десяти-пятнадцати процентов от общей работы в кино падает на фильмы, которые становятся популярными. Это нормально для актерской работы. И вот в чем парадокс: я часть жизни прожил на проспекте Вернадского, "Мосфильм" в двух шагах, а снимался в Одессе, Киеве, Ленинграде, Свердловске. На "Мосфильм" попал только в 1986 году, когда снимали "Господина оформителя".
- Какие из тех ролей, что вы сыграли, на ваш взгляд, можно назвать значительными?
- Никто не знает, что я снялся на Ленинградском телевидении в фильме "Маскарад" по Лермонтову. Арбенина сыграл. Классика высшего порядка, а никто об этом не знает. Бывает, вспоминают "Смиренное кладбище", а в основном узнают по "Узнику замка Иф", где я играю графа Монте-Кристо, еще Мордаунта помнят из "Трех мушкетеров", доктора из "Петербургских тайн". На кассетах сейчас ходят "Сафари © 6", "Гражданское пари" и другие фильмы.
- Как вам сериал "Петербургские тайны"?
- Я, честно говоря, не смотрел. Несколько раз, правда, видел себя на экране... Жена закричит: "Ой, Вить, тебя показывают!" А полностью не удалось. Интересно было бы, но времени нет.
- Расскажите, пожалуйста, о наиболее запомнившемся съемочном дне.
- Он был связан с неприятными ощущениями во время съемок "Узника замка Иф". Представьте себе: вода в море - двенадцать градусов, а мне говорят: "Ныряй, Витя". Мы снимали настоящий замок Иф в Марселе. Так вот, режиссер говорит, что, как только стемнеет, поедем снимать сцену побега. Замок прямо в море, на вершине небольшой скалы. Стены тюрьмы сразу же переходят в скальный обрыв. Высота там будь здоров... А уже ноябрь. В море вышли - там ветер холодный дует, французские моряки в бушлатах. Мы все на посудине типа прогулочного катера, которые ходят по Москве-реке. Катерок встал на якорь напротив замка, подсвеченного прожектором. Мне говорят: "Давай, ты прямо на нас поплывешь, а мы тебя снимать будем". Поплыл. В одежде тюремной, с бородой... Отплыл метров на пятнадцать-двадцать, развернулся - и обратно. Тяжело грести, волна высокая. Сняли! А мне снова: "Умоляем: вдруг брак пленки - царапины... Мы сейчас другую зарядим, новую. Ну, пожалуйста, понимаем, что тяжело. Давай!" Что делать, надо так надо. Отплываю, устал уже, и вдруг вспыхивает в голове такой вопрос: "Интересно, а в этом море водятся акулы?" Ночь. Холодрыга и мысли про акул. У меня все похолодело... И я скорей на корабль! А его борт от волны довольно высоко. На катер вешают баллон от машины - для причаливания. Я за этот баллон уцепился, только хочу подняться - вдруг волна как нахлынет, и я повисаю... Тем, кто на борту, тоже до меня не дотянуться. Ноги уходят под борт, а он весь в мелких ракушках... Кое-как меня втащили. После этих съемок у меня все ноги были в крови. Французские моряки смотрели на меня как на идиота.
- А почему дублера не было?
- Вы сами понимаете, чтобы выехать во Францию, нужны приличные деньги. Мы не могли позволить себе роскошь везти каскадеров. Выехали только я и Алексей Петренко. По-моему, даже Аня Самохина не поехала.
- Так ли было необходимо, чтобы главного героя играли два актера?
- Эдмонда Дантеса в юности играл Евгений Дворжецкий. Просидев четырнадцать лет в тюрьме, он изменился в такую вот образину. В этом смысле есть натяжка, но с другой стороны это объясняет то, что его не узнавали... За четырнадцать лет он изменился из Жени в меня. Так что все логично. А если взять французский фильм с Жаном Маре - он каким сел, таким и вышел. Что же его никто не узнает? Тут Хилькевич поглубже подумал.
- Случалось ли за время вашей работы в театре то, что называется театральными курьезами?
- В театре, как и везде, тоже не всегда все гладко бывает. Один раз со сцены упал. Это когда мы в Японии на гастролях были. "Гамлета" играли. Ближе к финалу - бой на шпагах Гамлета с Лаэртом. Здесь он меня должен теснить... И везде сцена как сцена, а там со скошенными углами. Я иду и совсем забываю про скошенный угол... Делаю шаг и чувствую, что куда-то лечу... Даже не успел сообразить, что это. Упал спиной, сцена, к счастью, была невысокая... Во делать? Такой конфуз! Как раз в этот момент Лаэрт должен был меня ранить. Я схватился за руку, будто не просто упал, а от ранения... В принципе все нормально обыгралось. В нужный момент упал.
Не всегда все получается так удачно. У нас есть спектакль по Гоголю - "Разъезд", "Утро делового человека" и "Лакейская". Все три вещи в одном спектакле. Играл в нем Собачкина. Это такой франт, ну, в общем, черт из табакерки Там я должен сказать: "Не могли бы вы мне дать две тыщи?" Потом: "Все взял... Платок даже лишний взял". И черт меня дернул сказать вместо просто "платок" "носовой платок". Я говорю "платовой носок", потом "ой, нет, носок платовой". Партнер мне говорит: "А, ну ладно, не важно, дальше". И я дальше погнал. Было, было такое. То одно, то другое случается...
- Обязательный вопрос: ваши творческие планы?
- Сейчас собираюсь раскрутить передачу на телевидении. Не хочу пока говорить, какую, чтоб не сглазить. А еще хочу заняться постановкой фильма как режиссер. Я уже пытался запустить "Калигулу". Взял пьесу Альбера Камю, сел, покрутил ее и сделал интересный киносценарий. Меня начали финансировать. По пьесе все сцены происходят в помещении, но фильму нужен воздух, и некоторые эпизоды я вывел на берег моря, в пещеры. Съездил в подготовительный период в Крым со своей кинокамерой, всю натуру отснял. Смета начиналась с двадцати шести тысяч долларов, а в результате вылилась в колоссальную сумму. Спонсор сказал мне: "Извини, но я задыхаюсь". Сейчас все замерло.
- Что общего у вас с вашими киногероями?
- Что-то есть, конечно, мое в образе моих демонических героев, например Мордаунта. Правда, мне не нравилось, что режиссер заставил играть то, что мне не по душе. Хотя, когда мы разговаривали перед съемкой с Юнгвальдом-Хилькевичем, он мне сказал: "Витя, ты пойми, четыре здоровых козла убили твою мать. Как ты должен к ним относиться! Ну как?! С твоей стороны это благородный поступок, особенно в те годы, - отомстить за убийство матери". Вот и все его оправдание. Методы убийства - это уже второй вопрос. Люди не понимают и говорят: "Ух, Мордаунт!"
- У вас много друзей?
- Друг у меня один, Дима Чубаров, который тоже часто динамит. Но не потому, что он динамист по отношению ко мне, а потому, что так складываются обстоятельства. Он окончил в Казани актерский факультет, потом работал на Одесской киностудии администратором на "Узнике замка Иф". Снял даже свое кино. И вот мы с ним сделку пытались провернуть. Все сделали, что было надо, теперь он безвылазно сидит в Казани... Но в этой перестроечной стране, во всяком случае сейчас, очень тяжело нормально работать, потому что люди еще не привыкли к нормальным экономическим отношениям. Наверное, семь-десять процентов только и думают, как бы надуть партнера. А мы пытались все сделать честно. Но так получается, видимо, только в очень редких случаях. Сплошное кидало идет.
- Как любите отдыхать?
- Мой любимый вид отдыха - рыбалка. К сожалению, последнюю пару лет на рыбалке вообще не был. Зимнюю не люблю, как-то не покатила. А вот летняя нравится. Раньше выезжали всем театром на месяц, на берегу расставляли палатки. Утром встанешь, рыбки половишь. Наловим - девчонки пожарят. А сейчас как-то все развалилось. Такими большими компаниями уже не получается выбираться... Летом довольно часто бываем на гастролях.
- Самая яркая встреча в вашей жизни?
- В свое время я стал увлекаться запрещенной тогда тематикой. Меня потянуло заниматься экстрасенсорикой. Ночью как-то вскочил и думаю: "А что, зачем, почему мы живем, к чему все это?" Тогда экстрасенсы были в глубоком подполье, за ними приходила милиция, обыски у них делали. Мне повезло, я познакомился с одним из них. Он мне тогда рассказал много интересного.
- Вы производите впечатление человека, обладающего способностями экстрасенса...
- Дар этот есть, наверное, у каждого человека. Просто нужно в это верить. Я даже диагностировать не могу, но нескольких человек вылечил. Одну девушку за два дня избавил от наследственной экземы. Хотя и бросил этим заниматься, но несколько месяцев назад смотрю: в метро, на полу, в переходе к площади Революции, лежит девушка шестнадцати-семнадцати лет. Народ проходит мимо, а мама ее трясет. Я говорю: "Подождите". Рукой, не касаясь, вытянул грязь, отрицательную энергию, как и положено на первом этапе. Потом надо как будто направлять в человека все самое светлое, чистое. Когда происходит исцеление - рука аж отлетает. Эта девушка ничего, поднялась.
- Что вам нравится больше всего в себе?
- Нравится, что все-таки я оптимист. Жизнь порой бьет-бьет, а я всегда нахожу в себе силы сказать: "Ничего, Витек, ничего..." Вот сейчас целая вереница несчастий валится на меня, а я говорю себе: "Это еще фигня, боюсь, дальше будет хуже. Так что сейчас еще рано плакать..." А не нравится - это мое раздолбайство. Пофигист. Не умею заниматься делами. Не умею копить деньги, к сожалению. Я их проматываю сразу. Вот машина у меня давным-давно стоит, а у меня руки не доходят ее починить. Ремонт-то несложный. А-а-а... на метро езжу. Это, конечно, отвратительная черта. Ничего поделать не могу. рернее, могу, все могу, но ленюсь... потом... ой как сейчас неохота... потом... потом...
Если сказать честно, я очень устал. Есть такое понятие "кумулятивность" - копящаяся годами усталость. А еще я, наверное, устал потому, что многое делаю через "не могу" и "не хочу", а это очень сильно изматывает. Несколько раз выдержал напряженнейшие гастроли. Я думал - умру. Семьдесят четыре спектакля "Ромео и Джульетта". А до этого - пятьдесят четыре "Гамлета"! Очень тяжело.
- Если можно, расскажите о семье.
- Я три раза был женат. С последней женой мы прожили уже восемь лет.
- Последняя женитьба удачнее предыдущих?
- Время покажет. Со мной в театре работает моя вторая жена, у нас двое детей, а я от них ушел. Дети уже достаточно взрослые. Старшей в апреле девятнадцать, а младшей - пятнадцать. Для меня эта тема душещипательная. Больно... Я себя казню за все это, но ничего сделать не могу.
- Ваша последняя супруга тоже работает с вами?
- Нет. Она сейчас не у дел. Но у нее есть опыт работы на Одесской киностудии. Если у нас пойдет передача, мы будем делать ее вместе.
- Как вы познакомились?
- В Одессе во время съемок. Она была ассистентом режиссера. Я ее от мужа увел. Ну кто ж оставляет такую красивую девушку на полгода и уходит в плавание? Он вернулся, а она уже со мной в Таллине, на съемках. Эта история закончилась их разводом. Он вернулся на три дня раньше. Ему, конечно, сразу же доложили. Он позвонил, через справочную узнал, где живет съемочная группа, в каком номере актер Авилов. Я был на съемках, а она в моем номере. Муж звонит, ее голос: "Алле". Он: "Ну, здравствуй, жена!" Я представляю ее состояние.
- Поклонницы одолевают?
- Разные бывают поклонницы. А вообще-то отношение к ним зависит от настроения. Иногда - подошел человек, попросил автограф, просто, все нормально, а в другой раз думаешь: "Господи, ну хоть бы никто не подошел!" Но не срываюсь никогда. Вот Миша Боярский как-то сразу может поставить барьер, раз - и все. А я не могу. Мне неудобно обидеть человека. Очень тяжело сказать резкое слово, так отплатить за любовь ко мне.
- Красивые женщины часто вам встречаются?
- Красивых женщин я встречаю ой как часто. Особенно у нас в Москве. В Америке их почти нет. Там на сотню - одна красавица. А у нас тридцать, не меньше. В метро очень много.
- О чем вы думаете, когда видите красивую женщину?
- У мужика, когда он видит красивую женщину, одно на уме.
- Вы часто влюблялись?
- Одно дело - влюбиться, а другое - полюбить. Любовь - это уже клинический случай. В моей жизни такое было три раза - первая жена, вторая жена, третья жена. А легкая влюбленность присутствует всегда.


Автор: Полина Лимперт
Сайт: MigNews.COM
Статья: Последнее интервью Виктора Авилова

Актерское счастье Виктора Авилова
Об Авилове пишут: «Он играет людей, которые не задерживаются в жизни - рвутся в мечту, в смерть, в бессмертие, в фантасмагорию... Он играет героев, над которыми довлеет рок. Рок не спрашивает их согласия, рок требует отомстить... но каждый раз в очертаниях навязанной роком и театром роли у Виктора Авилова проступает человек с его любовью и страданием...».
По мнению многих критиков, Авилов стал продолжателем темы и традиций Владимира Высоцкого в театре и кино. Он играет героев, хотя в его облике нет ничего героического. Но, одухотворенный ролью, Авилов удивительно преображается. Движения его худого тела становятся грациозными, удлиненное, некрасивое, словно высеченное из камня лицо делается прекрасным, глухой, низкий хрипловатый голос волнует и трогает за душу. Авилов – актер от Бога, настоящий, искренний, чистый, буквально воспринимающий бессмертное шекспировское: «Весь мир - театр».
- Когда Театр на Юго-Западе приехал на гастроли в Санкт-Петербург, вас спросили – почему так долго не приезжали, на что вы ответили – не звали. Как случилось, что вы до сих пор не были в Израиле?
- (смеется) Ответ тот же!
- В Израиле вы играли «Мастера и Маргариту» - произведение, основанное на истории нашей земли. Вы чувствуете эту мистическую связь?
- Да, это очень символично, и поэтому волнует нас, актеров. Вообще, существует такое поверье, что за это произведение браться опасно. Я не суеверный, я просто знаю, что те силы, о которых идет речь в романе Булгакова, существуют. И, думаю, что сыграв пьесу в Израиле, мы выполнили ее тайное предназначение.
- Вы играете роль Воланда. Не страшно ли играть дьявола на Святой земле? И вообще эта роль – не опасна для вас? Не оказывает ли сатана свое влияние на вас?
- В моей роли есть слова: «Человек собирается распоряжаться собой, другими, и вдруг у него - кхе-кхе - саркома легкого!». Мы репетировали, и вдруг звонок из Одессы: «Приезжай на похороны». Мой друг Слава Грицишин умер от саркомы легкого - как раз в момент моих репетиций. Вот что это: мистика или случайное совпадение?
Мы возили «Мастера и Маргариту» в Берлин, и я его там не сыграл, потому что дважды умер. Это случилось за 40 минут до спектакля. У меня было две клинические смерти, кровь шла фонтаном. Меня вытаскивали с того света, сердце два раза запускали. Так что мне хочется верить, что я за это уже заплатил.
- Как вы считаете, почему в «Мастере и Маргарите» главная мужская роль – Воланд? Почему не Мастер?
- Я не знаю. Вообще, это вопрос спорный. Если говорить о романе – каждый видит в нем свое. Я знаю, что многие женщины считают, что там Маргарита главная. У каждого свой Мастер, у каждого – свой роман.
- Константин Райкин отказался от постановки этого проекта, Юрий Любимов имел с пьесой много неприятностей, да и вы сами только что рассказали, что пережили из-за участия в этом спектакле. Не благоразумнее было бы вообще за это не браться?
- Вообще много чего не делать благоразумнее. Благоразумнее расти, как грибу. Или как дереву. Но на то Бог и создал человека, чтобы он стрдал, мучился – и возносился к звездам.
- Вы – гениальный самоучка, всего в актерской профессии достигли голой практикой. На моей памяти, такое удавалось лишь Татьяне Пельтцер да Георгию Буркову. Не ощущаете ли недостаток высшего театрального образования?
- Нет, не ощущаю. Я уже рассказывал в интервью, как я играл уже очень серьезные роли, например булгаковского Мольера, когда мне вдруг вздумалось прочитать книжку Станиславского «Работа актера над собой». Стал читать о сверхзадаче, сквозном действии... В итоге просто узнал, как называется то, что делаю в течение десяти лет.
Более того: сейчас у меня открыта одна театральная школа, и вскоре я открываю театральный факультет при академии.
- Про женщин говорят – не родись красивой, а родись счастливой. Если переиначить эту пословицу на мужской лад, то вы – счастливый человек?
- Да. Однозначно.
- Не кажется ли вам, что кинорежиссеры, приглашая вас на ту или иную роль, прежде всего, эксплуатируют вашу живописную внешность?
- Кажется! Но у меня есть отдушина – театр, где я сыграл и Гамлета, и Калигулу, и Ланцелота... Так что у меня есть ниша для применения моих актерских талантов. А то, что эксплуатируют – так пускай! Что с них возьмешь, с киношников! Между театром и кино – огромная дистанция. Театр – это некая вершина, а кино – это там, внизу.
- В таком случае, не кажется ли вам несправедливым то, что настоящую, большую популярность актеру приносит именно кино, а не театр?
- Да, от этого никуда не денешься. Актеру даже нужно сниматься в кино, чтобы зарабатывать авторитет, имя. Хотя лично я только ради этого никогда в кино не снимался. Мне просто было интересно – как, например, в первом моем фильме, «Господин оформитель», который принес мне популярность.
- Не отвратительно ли вам самому играть таких законченных мерзавцев, как Мордаунт? Вы ведь, когда играете, полностью растворяетесь в своем герое?
- Есть такая пьеса, я не помню, кто написал – «Розенкранц и Гильдестерн живы». Они, конечно, мерзавцы, но если посмотреть с другой колокольни, то оказывается, что они не такие уж мерзавцы.
И на Мордаунта можно взглянуть с разных точек зрения. Когда мы сели с режиссером обсуждать образ, то действовали от обратного. По сути, там мерзавцы – мушкетеры: здоровые мужики без суда и следствия убили беззащитную женщину! Мне тогда Юнгвальд-Хилькевич дословно сказал: «Витя, вот ты должен себе урузуметь одно: четыре проходимца убили твою мать! Вопросы есть? Вопросов нет!».
- Можно подумать, что миледи была ангелом во плоти! Свою казнь она заслужила!
- Не суди да не судим будешь!
- Из длинной вереницы сыгранных вами ролей, какой образ вам ближе всего?
- Если говорить не только о киногероях, но и о театральных работах, которых у меня гораздо больше, мне ближе всех – сэр Ланцелот. Хотя были и более значительные персонажи - дон Кихот, дон Гуан, Арбенин в лермонтовском «Маскараде».
- Вы уже переиграли самые значительные роли мирового театрального репертуара. Остались ли непокоренные вершины?
- У меня нет какой-то одержимости, мечты кого-то сыграть. Но если проводить логическую цепочку, то в ближайшем будущем, пожалуй, стоит перечитать «Короля Лира».
- Можно ли из этого заявления заключить, что вы стали оглядываться на годы? Ведь вам уже пятьдесят лет: с одной стороны - самый расцвет творческих сил, но с другой - пришло время переходить на роли другого возрастного уровня?
- Ну да, пора (смеется). По крайней мере, пора приглядываться к ним.
- Когда вы ощущаете особую ценность жизни: на сцене, или, скажем, с удочкой на берегу реки?
- Ну, вы мне задали такой вопрос... Это почти равнозначные ситуации, как ни странно! То есть, ситуации разные, но высшие точки, апогей наслаждения от жизни – они равноценны.
- Вас любили и любят женщины… Можете ли вы открыть секрет: чем вы их берете?
- На то он и секрет, чтобы оставаться секретом!.. Не знаю, на самом деле. Ничем особенным я их не беру. Может быть, непредсказуемостью.
- Ваша дочь пошла по вашим стопам и играет в театре. Были ли у вас в семье актеры, или вы – зачинатель актерской династии?
- Я, я зачинатель династии в нашем роду. До меня актеров не было. Хотя, если опираться на сентенцию Шекспира, все мы актеры.
Я никогда не мечтал играть на сцене или в кино. Все произошло совершенно случайно. В театр меня буквально вытащили из-за баранки автомобиля. А актерского образования у меня нет никакого. Если в двух словах, то старший брат моего друга Сергея Беляковича – Валерий - был одержим театром. Собственно, Валерий Белякович и является основателем и главным режиссером Театра на Юго-Западе. Он меня и заразил театром. Я и сам не заметил, как стал актером.
- Как вы празднуете успех?
- Да вы знаете, никак не праздную! Я к успеху отношусь – вы можете мне не поверить – почти равнодушно.
- Есть ли у вас маленькие человеческие слабости? Как вы отдыхаете?
- Со спиртным дружбу я уже давно прекратил, потому что уже хватит. Расслабиться уже давно не получается. Уже несколько лет я мечтаю уехать на берег Волги, посидеть там с удочкой, или недельки на две к какому-нибудь егерю, в глухомань забраться, чтобы река была, собака бегала рядом... Чтобы никого не было кругом! Я мечтаю об одиночестве!
Со скрипом прошлой осенью я выбрался в Крымские горы, там есть такой поселок Орлиное. Я там собирал травы, там народная целительница живет. Все равно посреди этого отпуска мне пришлось ехать в Одессу, играть спектакль, а потом возвращаться обратно. Так что мой отпуск был прерван.
- Вам можно только посочувствовать. Но это – изнанка этой профессии. Вы ведь никогда не жалели, что ее выбрали?
- У того же Шекспира есть гениальная фраза: «Рок довершил, что Бог судил».
- Многие актеры обладают особым магнетизмом...
- К сожалению, очень даже немногие.
- Но те актеры, которые являются примами в своих театрах, на которых ходит публика, как правило, обладают.
- Да, но если взять актерскую массу вообще, и если посчитать, какой процент составляют те, о которых вы говорите, то этот процент будет очень маленький.
- Но так всегда бывает, в любой профессии. Есть выдающиеся профессионалы, а есть мелкие ремесленники. Но что касается вас, то вы ведь буквально - экстрасенс? И даже лечили людей своей энергетикой?
- (смеется). Ну, знаете... Я этим очень интересовался, пытался практиковать, мне было интересно – есть ли это вообще, или это сказки. И я понял, что да, это есть, да, это существует. Потому что у меня все это получалось. Я даже диагностировать не могу, но нескольких человек вылечил. Одну девушку за два дня избавил от наследственной экземы. Я не собирался это афишировать, заниматься широкой практикой. Я этим же самым занимаюсь на сцене - совершенно сознательно работаю с биоэнергетикой.
- Вы чувствуете, что на ваших спектаклях происходит равноценный обмен? То, что вы отдаете залу, вы получаете от зала взамен?
- Да! Бывают такие счастливые минуты! К сожалению, они не так часты, как хотелось бы.
- Ваш театр всегда полон? Или и на вашу долю выпали те трудные времена, когда люди не ходили в театры?
- Да, в начале 90-х были периоды пустых залов, но наш театр на Юго-Западе пережил эти времена безболезненно. Мы даже попали в Книгу рекордов Гинесса в 93-м году, как театр, имеющий самый большой репертуар в мире! Одно время у нас было 54 спектакля, которые мы играли одним составом - человек двадцать семь. Например, в 1989 году мы сыграли за февраль 93 спектакля! По три в день! И ничего, выжили! Но мы играли не ради рекордов, просто люди хотели в театр!
- Это невероятно! Но, с другой стороны, у вас – счастливая актерская судьба. Вам не приходится бороться за роли, простаивать в ожидании ролей – вы всегда заняты, всегда востребованы?
- В общем-то да. Я знаю многих актеров, которые вынуждены с высунутым языком бегать и искать, где бы их взяли подработать. Я этим, слава Богу, не занимаюсь, потому что если бы такая ситуация возникла, я даже этого делать не смог бы. Я не могу ходить и предлагать себя. Мне стыдно, унизительно.
- И это справедливо – актер такого класса, такого дарования не должен разменивать свой талант на каком-то дубляже, озвучании и даже в рекламе, хотя иногда рекламы бывают талантливыми.
- Иногда мне звонят знакомые режиссеры, просят выручить, приехать на озвучание часика на 2-3, - и я соглашаюсь. Но так, чтобы этим заниматься ради хлеба насущного – нет, этим я не занимаюсь.
- Какие у вас творческие планы?
- У нас в театре готовится постановка спектакля «Сеньор Пигмалион, или Куклы». А вот эта труппа, с которой я гастролирую в Израиле, в ближайшее время планирует поставить «Дракулу»...
- И я даже не спрашиваю, кто будет играть главную роль!
- (смеется). Да.
- Часто мужчин называют рабами трех «т»: тахты, тапочек и телевизора. Это к вам относится?
- У меня этого совсем нет! У меня три «т» другие: театр, творчество, труд.
- Но разве вы не любите валяться на диване и смотреть телевизор?
- Хотелось бы иногда. Но – не получается! Может, это и есть - актерское счастье…

Автор: Марина ДАВЫДОВА
Сайт: Известия
Статья: Умер Виктор Авилов

В Викторе Авилове были налицо все признаки гения. Первым из этих признаков было, конечно же, само лицо. Такую инфернальную внешность (чтобы описать ее, приходилось прибегать к самым неожиданным сравнениям - от полотен Северного Возрождения до готической скульптуры) господь Бог кому попало не дарует.
Вторым "признаком" стала биография. В околотеатральной мифологии Авилов проходил по разряду "самородков". Артист, сыгравший Гамлета, Мольера, графа Монте-Кристо, Кочкарева, Воланда, Калигулу, - да легче перечислить кого не сыгравший - "академиев не кончал", в театральный институт даже и не пробовал поступать, а до того, как начать свое восхождение на театральный Олимп, работал шофером грузовика (то, что он не самородок, а типичный self-made-man, было, думаю, ясно лишь его близким друзьям, СМИ и народная молва предпочли отыгрывать другую версию).
Третий признак - невероятный диапазон ролей. Он играл в комедиях, фарсах, трагедиях, психологических драмах, абсурдистских пьесах. Играл патетических злодеев, благородных героев, мятущихся страдальцев. И не просто абы каких злодеев и героев. Это были лучшие роли мирового репертуара. Даром что воплотил он их не во МХАТе или БДТ, а на маленькой, заброшенной на московскую окраину, притулившейся у высоток брежневской поры сцене. Он их воплотил. Руководителю "Театра на Юго-Западе" Валерию Беляковичу надо отдать должное: он сразу разглядел в приятеле своего брата, крутившем баранку и не помышлявшем о карьере артиста, будущего корифея юго-западной сцены. Киношники в отличие от Беляковича спохватились поздно, очень поздно. Театральная слава Авилова давно уже была в зените. И надо было быть слепцом, чтобы не увидеть, какие возможности таит в себе его восхитительная фактура.
Четвертый признак - удивительный магнетизм. В середине 80-х всенародная известность к Авилову еще не пришла, но среди театралов слух о нем уже разнесся. Особенно среди студенток театроведческого факультета ГИТИСа. В него были влюблены сразу три мои однокурсницы, и он удостоился соответственно сразу трех курсовых работ, став абсолютным чемпионом по числу упоминаний на семинарах по театральной критике. На эпитеты и сравнения в курсовых не скупились. Сравнивали с Михаилом Чеховым и, кажется, с английским актером-романтиком Эдмундом Кином. Последнее сравнение точнее. Авилов и впрямь воплотил в себе - не в творчестве своем даже, а именно в себе как таковом - очень редкий ныне тип не просто гения, но гения романтического. Мага и чародея, эдакого Фауста и Паганини театральной сцены, которому все подвластно, который с чертом на дружеской ноге и который Воланда, конечно же, не просто так сыграл. (От своей страшной болезни он, к слову сказать, уехал лечиться в Сибирь, к народному знахарю, которого официальная медицина считала шарлатаном.)
Виктор Авилов умер, не дожив до 52 лет. Еще один, едва ли не главный признак "романтических гениев" - они никогда не становятся стариками.