"Улыбка"
| Название фильма: | Улыбка |
|
|
| Страна-производитель: | Россия | ||
| Английский: | Улыбка | ||
| Жанр: | фантастика | ||
| Режиссер: | Сергей Попов | ||
| В ролях: | Наталья Львова, Надежда Жарикова, Галина Захурдаева, Петр Кожевников, Игорь Никитин, Валерий Полетаев, Виктор Гоголев | ||
| Год выпуска: | 1991 | ||
| Наша оценка: | 
|
||
| Купить | |||
|
|
||||||||
Сюжет и комментарий
В основном, действие фильма происходит в сумасшедшем доме. Но абсурд не имеет границ. У него есть только причина, а человек — это всего лишь нечаянная жертва всеобщего безумия. И в этом тотальном безумии герои фильма пытаются найти ответы на «проклятые» вопросы.
Сергей Попов - актер и сценарист фильмов К.Муратовой и выпускник режиссерских курсов А.Германа. Это его режиссерская работа о «большой спайке» прогульщиков жизни - сумасшедшем доме “Улыбка”. В этом тотальном безумии герои фильма считают нужным отвечать на поставленные вопросы. Это трогает и восхищает.
Фильм «Улыбка» (какое нежное название для картины, в которой веселый сумасшедший совершает убийство в полуфинале) е сродни «ламбаде» на краю бездны. Один вид Петербурга, превратившегося в сплошной блошиный рынок, убивает наповал. Муратовская актриса Александра Свенская распевает частушки «в роще моей пел соловей», тут же — эксгибиционистские провокации трансвестита. Все это увидено сквозь полутюремную решетку психушки, в которой, собственно, автором и раздаются «улыбки».
Фонограмма предательски шипит. Гомон толпы сумасшедших вырывается из шуршания, жужжания кинопленки, что создает, возможно, непредвиденный автором полулюмьеровский эффект первобытности этого, в общем-то, недавнего прошлого, когда происходящее шибало в нос ошалелостью от смены координат, полубандитской «сходкой» опостылевшего прошлого и таинственно-вероломного будущего.
«Улыбка» вторгается в наше сознание на правах анархиста. Она хулигански посмеивается над незыблемыми этическими координатами вчерашнего, каждый кадр — осознанное и неосознанное отречение от него. В кабинет директора алетает подросток Коля, которого выгнали с урока. Примечательно: за то, что «сказал, что Бог есть». Примечательно, как именно сообщил эту крамольную мысль: «Сорвалось». В кабинете директора его ждет разбирательство, которое можно при желании счесть гомосексуальным свиданием: до странного неформальны пасы летучего Коли перед взором Петровича, которого чуть гипнотизирует неукротимая витальность несносного подопечного. Кстати, и тот и другой вскоре окажутся соседями по койкам в психушке. Примечательно, за что именно. Коля — за то, что хотел повеситься. Оттого, что «человек не может полюбить человека». А директора Петровича направили туда же, потому что перепутали с каким-то бандитом, «пришившим старушку», и Петрович действительно сошел с катушек. Так они оказались вместе, и, надо сказать, Колино желание «полюбить все человечество» в этой обстановке гораздо ближе к цели. Потому что весь этот поповский бедлам содержит тысячу пудов любви.
Несмотря на то, что «Улыбка» — выброс мрачноватой первобытной энергии, накопившейся в запасниках, спецхранах коллективного бессознательного, картина пропитана каким-то идиотским оптимизмом всеобщей влюбленности. Влюбленности даже в загнанного в угол старика, которого неугомонный Коля заставляет каяться в подавлении крестьянских восстаний времен голода на Украине. Этот колоритный старик, кстати, в фильме Попова — нечто вроде стертой эмблемы эксперимента, проделанного над советским народом не без его восторженного согласия, фигурант игры на выбывание..
Но анархиствующая банда сумасшедших менее всего вызывает ощущение брезгливости. Они родные до гроба. Как и проникший в их больную среду сценарист (рубаха-парень, митек Митя Шагин), собирающий истории пациентов. И кажется, что невероятная сыгранность всех без исключения исполнителей «Улыбки» - «большая спайка» чувственного единения. Происходит это задолго до «догматических манифестов», которые на подходе к миллениуму стали эталоном кинематографической естественности. Здесь сверхъестественная естественность — «без догм». И влюбленность в процесс игры — болезненная, воспаленная, но безусловная.
Один из центральных сюжетных поворотов фильма связан с фигурой т.н. «онаниста», к которому обитатели психушки относятся с добродушной иронией, поскольку знают о его страхе перед женщинами. Попов искусно выворачивает деликатную сюжетную интригу: уличная девка его, «онаниста», поверженного несбывшимися страстями, выбирает в качестве мишени, обвиняет… в изнасиловании, приводит тупого рэкетира Толика. Толик требует за несодеянный грех отступные в рублях по напрочь забытому сейчас курсу, измывается над ним, раздевает догола прилюдно и проч.
Конечно, Попов вовсе не случайно соединяет в картине три замкнутых пространства (психушка, школа и милиция), клаустрофобичность которых тождественна. Обитатели «Улыбки» добровольно выбирают вот такое уклонение от беззаветной любви к Родине, избравшей для них вот такую повинность. Они ни в коем случае не высокомерные диссиденты. А Попов уж точно не рафинированный «соцартовец», с брезгливостью переиначивающий мифологемы советской жизни. Он сам с удовольствием разруливает толпу отвязанных «прогульщиков» жизни, скопившихся в психушке. Они и сошли с ума от того, что приняли на полную веру то, что им было предложено социумом в качестве идеала. И сделали это «легко».
«Улыбка» — фильм необычайно легкий. Режиссер с виртуозностью одессита дурит нам голову, оглушает артистизмом картины, да так, что совершенно невозможно вычислить, на чем строится ее отточенный драматизм. Почему так бьет по нервам и не кажется кощунственной сцена крещения в каптерке — крест мастерится из прутьев веника? Почему сразу и жалко, и смешно, и дико, и тревожно? Так же невозможно определить с точностью ее, «Улыбки», особую тональность. Тональность панибратской чувственности, перемешанной с мягким садизмом («Приеду и накажу всех, особенно тебя»). Тональность последней несерьезной игры некогда серьезной страны, встречающей хмурое утро незнакомой жизни.
