Описание фильма

"Сидящий по правую руку / Сидящий одесную"   

	сюжет и комментарии	интересно

Сюжет и комментарий

Однажды в Центральной Африке, в затерянной в глубине саванны деревушке несколько наемников-европейцев в форме цвета хаки арестовали некоего проповедника Мориса Лалуби (Строуд), за которым охотились долго и которого, может быть, и не поймали бы, если бы не предательство одного из соратников Лалуби. Проповедника поместили в местную тюрьму и пытались выведать у него что-то про повстанческое движение. В том числе и через сидящего тут же вора Оресте (Читти)... "Страна и события фильма вымышлены", - говорится в титрах. Но легко догадаться, что действие этой потрясающей трагической притчи происходит в Бельгийском Конго, и что Лалуби - не кто иной как Патрис Лумумба. Более того: разве не напоминает эта история другую историю, случившуюся в Земле Обетованной 2000 лет назад?

   Успех картины «Сидящий справа» был не случаен — это произведение органически вписалось в контекст, проблематику, атмосферу фильмов, посвященных борьбе афро-азиатских народов.  Смелая гражданственность, ненависть к войне, к жестокости, насилию над людьми, с одной стороны, несколько меланхоличный интимизм, стремление к максимальной психологической углубленности — с другой... Фильм «Сидящий справа» — сочетание, и притом весьма счастливое, этих двух сторон дарования Дзурлини.

   Негритянский актер Вуди Строд с большой силой и простотой создает благородный и человечный образ  Лалуби, который предпочел пытки и смерть измене своему народу. Мы узнаем — портретно и цитатно — зловещую фигуру старого предателя Моиза Чомбе и его коварных выхоленных советников.Перед нами проходит целая портретная галерея европейцев-наемников — тупых палачей, утонченных садистов, профессиональных убийц, у которых нет пути назад и впереди лишь виселица.   Сожженные деревни, трупы мирных жителей, сцены ужасающих пыток и избиений, леденящие кровь крики жертв. Жестокий фильм? Да, до предела, такой, кок действительность залитого кровью Конго тех страшных лет. Да, сцены фильма, показывающие пытки, избиения, убийства натуралистичны, безмерно безжалостны. Сам материал фильма, сам его публицистический по своей сущности жанр киноаполога предполагает такую яростность. Ее предполагает сама идея фильма: не дать людям забыть о преступлениях убийц («Подумаешь, убить негритянского лидера, — говорит циничный политикан, вылитый Чомбе. — В Европе несколько дней пошумят газеты, устроят парочку демонстраций, а потом все забудут»).  Автор фильма не в силах сдержать праведный гнев. Жестокость фильма Дзурлини — лишь естественная реакция, ответ на жестокость мира, в котором творит художник.

  Бесчеловечности новых фашистов — наемников колониалистов — Дзурлини противопоставляет доброту, пусть безоружную, но активную и всепобеждающую, противопоставляет пробуждающееся сознание и протест. Оружие Лалуби — «неуязвимого сына судьбы» — проповедь социального и расового равенства и ненасилия, но он отказывается подписать призыв к своим соплеменникам прекратить вооруженную борьбу. Рядом с Лалуби — итальянец Оресте, его товарищ по заключению; этот мелкий жулик, эмигрант-неудачник, сменивший десятки профессий и повидавший тюрьмы всего мира, проникается состраданием к мукам негра. В его ожесточенном и одиноком сердце рождается впервые не только жалость и глубочайшее уважение к спокойному мужеству Лалуби, но и чувство человеческого достоинства и осознанный протест против их общих мучителей. «Проклятые, проклятые!» — кричит он им и, желая ободрить своего нового друга, говорит ему, когда того уводят на пытку: «Держись, негр. Не поддавайся этому дерьму!» Это солидарность тех, в чьих душах, несмотря на все мучения, сохраняется человеческое, и она превыше всего.

  Во всем фильме да и в самом его названии отчетливо звучат евангельские мотивы.   Сперва фильм был замыслен как один из эпизодов в картине «Евангелие 1970 года», которую ставило несколько итальянских режиссеров. Дзурлини в своем эпизоде хотел рассказать евангельскую притчу о распятом Христе и добром разбойнике, перенеся этот аполог в наши дни. Но когда вместе со сценаристом писателем Уго Пирро он решил, что современным Христом в фильме будет мученик за идею, проповедник ненасилия Лумумба, о «добрым разбойником» — итальянец Оресте (говорят, среди сподвижников Лумумбы действительно был один итальянец), то его замыслу стало тесно в рамках эпизода, и эпизод вырос в самостоятельный фильм.

  В нем сохранилось много евангельской символики: есть и «злой разбойник», и предатель Иуда, и новый Понтий Пилот — полковник наемников, голландец, предающийся элегическим воспоминаниям о каналах и крышах Амстердама. Пытки, которым Лалуби подвергают наемники, — это новые страсти господни: ему даже, как Христу, вбивают гвозди в ладони… Когда Оресте скашивает автоматная очередь и он падает на труп заколотого Лалуби, их тело образуют правильный крест...

   Но странная вещь: общее впечатление — а оно, безусловно, очень сильное — от этого евангельского аполога отнюдь не евангельское. Нечто подобное мы уже испытали, смотря бунтарское «Евангелие от Матфея»  Пазолини. От этого фильма тоже веет яростью, доброта в нем противопоставлена жестокости столь страстно, что родит активный протест не только во втором герое фильма — Оресте, но и в зрителях. Продюсер этого явно некоммерческого фильма -  Карло Лидзани, талантливый режиссер, поставивший не одну антифашистскую картину. На центральную роль Лалуби Дзурлини нашел немолодого американского негра Вуди Строда — бывшего известного спортсмена, ныне зарабатывающего на жизнь участием во второстепенных ролях в голливудских вестернах  Итальянца сыграл тоже непрофессиональный исполнитель — открытый Пазолини и участвовавший почти во всех его фильмах актер — римский люмпен Франко Читти.

Фильм Дзурлини значителен  не только по своей благородной теме. Не только потому, что он звучит призывом (по сути, отнюдь не христианским!) не забывать о преступлениях новых фашистов, где бы они ни совершались. И не только по своей художественной впечатляемости (психологизму двух центральных образов фильма — Лалуби и Оресте), тонкой режиссерской работе с актерами, в большинстве непрофессиональными, мастерству оператора, эмоциональному музыкальному сопровождению. Мы считаем его значительным и потому, что он органически связан со всем передовым кино Италии.         Финал фильма «Сидящий справа» вполне выдержан в традициях прогрессивного итальянского кино. И это опять-таки не заимствование (слишком это было бы просто и очевидно), а, скорее, стремление режиссера опереться на классику итальянского кино: так же как Росселлини в «Риме — открытом городе», Де Сика в «Похитителях велосипедов», Джерми в «Машинисте», Висконти в «Рокко и его братьях», Феллини в «Восемь с половиной» скрашивали трагизм и безысходность судьбы своих героев появлением детей -  носителей надежды на более справедливое, лучшее будущее, так и в финале фильма Дзурлини появляется маленький мальчик-негр в белых одеждах. Лалуби и Оресте, а вместе с ними и «злой разбойник» погибли от руки новых иродов. Наемники хотят убрать и негритенка — невольного свидетеля их преступления. По мальчику бьет одна пулеметная очередь, другая, но пули его не берут, он уходит от преследователей такой же неуязвимый и бессмертный, каким воспел его народ Лумумбу.

   В этой жизнеутверждающей концовке — вера режиссера в молодую, свободную Африку. Пусть это не новый, но самый убедительный из всех символов в фильме Дзурлини — в конечном счете не жестоком, а суровом, мужественном, и пусть это прозвучит невольным парадоксом — добром.