"Нефть"
| Название фильма: | Нефть |
|
|
| Страна-производитель: | США | ||
| Английский: | There Will Be Blood / Oil! | ||
| Жанр: | драма | ||
| Режиссер: | Пол Томас Андерсон | ||
| В ролях: | Дэниэл Дэй-Льюис, Пол Дэйно, Кевин Дж. О'Коннор, Сайэрэн Хайндз, Расселл Харвард, Мэри Элизабет Барретт, Кевин Брезнахан, Коллин Фой, Ханс Хауз, Джон Керри, Коко Ли, Джим Мескимен, Хоуп Элизабет Ривз, Эрика Салливан, Пол Ф. Томпкинс, Дэвид Уиллис | ||
| Год выпуска: | 2007 | ||
| Наша оценка: | |||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
На рубеже XIX–XX веков нефтедобытчик Дэниел Плейнвью (Дэниел Дэй-Льюис) постепенно расширяет свой бизнес. Однажды на пороге появляется сметливый юноша Пол и продает Дэниелу информацию: на ранчо, где живет его семья, есть запасы нефти. На ранчо действительно обнаруживается нефть, а также брат Пола Элай (тоже Пол Дано) — не менее сообразительный. Элай начинает доить нефтепромышленника, чтобы тот давал деньги на его церковь Третьего Откровения. Пройдет еще много лет, прежде чем Элай поймет, что Бог в спорных ситуациях предпочитает помалкивать и что его бабий религиозный экстаз — ничто по сравнению с протестантским экстазом капиталиста.
После «Ночей в стиле буги» и «Магнолии» Пола Томаса Андерсона регулярно сравнивали с Робертом Олтманом, мастером незаметно растянуть фильм на три часа, заселив его тьмой иногда встречающих друг друга персонажей. «Нефть» в таком случае — реплика олтмановской «МакКейб и миссис Миллер», гениальной картины про индивидуальное предпринимательство в строящейся Америке. Также «Нефть» называют андерсоновским «Гражданином Кейном». Параллели действительно очевидны, но и они хромают: если «Кейн» был фильмом о том, как человек, поднимаясь все выше, теряет душу, то «Нефть» идет дальше — это кино о человеке, у которого души никогда и не было. Плейнвью, образ которого Дэй-Льюис строит из тысячи маленьких нюансов, каким-то актерским чудом умудряясь при том обойтись без кривляний, - огромная матерая крыса, что не плохо и не хорошо, скорее интересно. Его способностей к социальной адаптации достаточно для того, чтобы вести бизнес, — прочее несущественно. В фильме практически нет женщин, он не про них. Те считаные человеческие связи, которые позволяет себе Плейнвью — с усыновленным им мальчиком, с незнакомцем, который представляется его родным братом, — обрываются столь же внезапно, как и возникают. В прологе Плейнвью в полном одиночестве вгрызается в землю, как какой-нибудь фантастический орк из Средиземья, и, сломав ногу, лишь страшно, гортанно хрипит и ползет наверх — одушевленный клубок амбиций и инстинктов. «Нефть» — эпос, из которого убрано, точнее, оставлено за кадром, все эпическое; если бы не фигура Элая, слегка уравновешивающая композицию, это был бы почти моноспектакль. В некотором смысле Андерсон пересказывает учебник по менеджменту, в котором, как во всяком учебнике, есть только один герой — собственно его читающий. Как привлечь инвестора. Как обойти конкурента. Как провести переговоры. Последняя глава, по идее, должна называться «Как после всего этого не сойти с ума». Плейнвью — эффективный собственник во всей красе; цивилизацию построили крысы. Оригинальное название «И будет кровь» соблазнительно трактовать в марксистском духе — типа все крупные состояния заработаны нечестным путем, — но это неточно. В сущности, бизнес Плейнвью ведет довольно честно — с оговорками, но уж во всяком случае без кровопролития. «И будет кровь» — по-видимому, искаженная цитата из Библии, из описания грядущего апокалипсиса. Ирония в том, что апокалипсис отложен; «Нефть», может быть, конечно, и притча про грешника, но про грешника, которому за грехи ничего не будет — будет всем остальным. Местом съемок "Нефти" стал город Марфа в штате Техас — где ровно пятьдесят лет назад проходила работа над легендарным фильмом Джорджа Стивенса "Гигант", в котором свою последнюю роль исполнил Джеймс Дин, снявшийся в роли бедного владельца ранчо, нашедшего на своем участке источник черного золота.
Американский порок
Журнал «Weekend» № 6(52) от 22.02.2008
рассказывает Юрий Яроцкий
"Нефть" снята по мотивам одноименного романа Эптона Синклера, довольно известного американского писателя и убежденного социалиста. Действительно убежденного: в 1906 году Синклер даже создал социалистическую коммуну — на авторские отчисления от романа "Джунгли", документальной истории о коррупции и нечеловеческих условиях труда на американских мясокомбинатах. Таких книг он написал около девяноста и с тех пор считается одним из лучших американских писателей, когда-либо работавших в жанре журналистского расследования. Роман Синклера "Нефть" тоже был основан на реальных событиях — истории так называемого Типот-Домского скандала, в результате которого в 1920-е годы за решетку впервые был отправлен действующий член американского правительства по обвинению в вымогании взяток за выдачу лицензий на добычу нефти.
Режиссер Пол Томас Андерсон начал думать о своем фильме, еще не читая этой книги. Он хотел снять кино о двух сражающихся друг с другом семьях, но эта идея никак не могла приобрести конкретных очертаний. "Нефть" попала в его руки случайно, но очень кстати — смутный замысел сразу приобрел ясность, после того как Андерсон мысленно наложил его на историю нефтедобычи в Калифорнии в начале прошлого века. Из книги в дело пошли лишь первые 150 страниц, по собственному признанию режиссера, не меньше "Нефти" на него повлиял фильм "Сокровища Сьерра-Мадре", история о приключениях трех отчаянных золотоискателей в Мексике, которую он беспрерывно пересматривал до и во время съемок. Кроме того, Андерсон совершил множество паломничеств в калифорнийские музеи истории нефтедобычи, где тоже набрался знаний о предмете будущего фильма (название которого было в итоге изменено на "Будет кровь" (There Will Be Blood); в российском прокате "справедливость" восстановили).
Еще до начала съемок режиссер придумал, кто должен играть главную роль. Сценарий писался под Дэниела Дэй-Льюиса, хотя переговоров с актером заранее вести никто не решился. Сейчас все признаются, что, если бы Дей-Льюис отказал, фильма не было бы. Смутную надежду на успех вселяло то, что актер как-то обмолвился, что одним из его любимых фильмов является андерсоновская "Любовь, сбивающая с ног", на фоне его же "Ночей в стиле буги" и "Магнолии", скорее считающейся неудачной (что крайне, кстати, несправедливо). Прочитав сценарий "Нефти", Дэй-Льюис согласился не задумываясь.
Именно держа у себя в голове Дэй-Льюиса, режиссер придумал Дэниела Плейнвью, демонического нефтедобытчика — бессердечного, безжалостного, бесчеловечного. От героя книги в нем почти ничего не осталось. И на фоне персонажа, который получился в итоге совместными усилиями актера и режиссера, роль жестокого протогангстера Билла Каттинга, сыгранная Дэй-Льюисом в "Бандах Нью-Йорка", теперь кажется легкой разминкой перед "Нефтью".
"Нефть" — это три эпизода из жизни Плейнвью. Первый — 1897 год, когда (совершенно бессловесно) из неудачника, занимающегося поиском серебра в каком-то самодельном руднике, он превращается в богатого калифорнийского нефтедобытчика. 1911 год — Плейнвью по стечению обстоятельств покупает богатейшие нефтяные поля в отдаленном калифорнийском уголке. И там же встречает, сам того поначалу не понимая, своего главного в жизни противника. Это провозгласивший себя пророком и главой собственной церкви заморыш Элай — явно тронутый, но обладающий странной болезненной харизмой (его прекрасно сыграл Пол Дано, ранее блеснувший в "Маленькой мисс Счастье"). Третий и последний эпизод — 1927 год, когда сохранивший и приумноживший все свое богатство, но потерявший, казалось бы все по-настоящему для него важное (в том числе и собственного приемного сына), полностью проигравший Элаю, постоянно накачивающий себя виски Плейнвью в близкой к гениальности финальной сцене неожиданно решает все свои экзистенциальные проблемы.
Безжалостность и бессердечность главного героя для фильма очень важны, хотя ничем не новы. Не нова и другая идея: о том, что свободное предпринимательство и честная погоня за успехом, от которых в итоге начинают процветать все окружающие, — в конечном итоге блеф, фикция, а на самом деле там все тот же звериный оскал капитализма. Ну а нарушение законов жанра обычной саксесс-стори о трудном пути наверх и о том, что наверху лишь одиночество и проблемы, которые решить невозможно, узаконено в американском кино как минимум со времен "Гражданина Кейна". Фильма, с которым "Нефть" состоит в явном и очень близком родстве.
Необычнее всего здесь то, как выглядят два главных героя, два главных противника. Один — лишенный намеков на наличие морали делец, который и должен быть сволочью. Но как минимум не меньшая сволочь и Элай — проходимец и лжепророк, прекрасно осознающий свою лжепророчность и поэтому самым трагическим для себя образом лажающий в финале. Оба в итоге оказываются одинаковы: один за деньги крестится, другой за деньги же отрекается. Плюс ко всему и окружают их люди, никакой симпатии не вызывающие — мелкие, пустые и жалкие.
Хотел ли режиссер Андерсон рассказать о том, как жестоко строилась (и продолжает строиться) Америка? О том, как протестантская этика всю дорогу реабилитировала эту жестокость в глазах темных масс? Или про то, что важна лишь нефть, что одна она теперь правит миром, а все остальное суета? Или просто про то, про что он снят? Прелесть в том, что все ответы подходят, равно как и многие другие. Кстати, иногда случается так, что именно последнее обстоятельство отличает просто очень хороший фильм от великого.
В кинотеатрах с 28 февраля
Как закалялась нефть
Итоги
Однажды на Диком Западе, когда калифорнийская золотая лихорадка уже была позади, а нефтяной бум впереди, одинокий старатель Дэниел Плейнвью (Дэниел Дэй-Льюис) искал серебряную руду первобытным способом. Он сломал ногу, но ему повезло - сумел выбраться из шахты. Потом ему повезло еще раз - он нашел вместо дешевого серебра стремительно растущее в цене черное золото. Везение не оставило его и тогда, когда сорвавшаяся балка убила не его, а товарища-старателя. Вдобавок у товарища был маленький сын, который стал на первое время визитной карточкой Плейнвью - ведь семейный человек вызывает больше доверия у гопоты, пасущей своих коз прямо над подземными нефтяными озерами.
Этот мальчик (Диллон Фризьер) оглохнет во время взрыва газа на нефтепромысле, поэтому названый отец отвергнет его, как сломанную игрушку. То же самое будет происходить с любым человеком, который попытается вторгнуться в планы Плейнвью. И с юным проповедником-сектантом (Пол Дэйно), решившим сделать из веры в Бога бизнес и подпитывать его нефтедолларами. И с таким же старателем (Кевин Джей О'Коннор), каким был Плейнвью в начале фильма, который выдаст себя за его брата, не подумав о последствиях. Да и с каждым, кто живет на нефтеносной земле, но не хочет продать ее. "Я ненавижу большинство людей", - со спокойной искренностью признается Плейнвью. Однако все-таки кривит душой: ненависть - это чувство, а чувств у него нет. У него есть только направление движения: от первого кадра до последнего Плейнвью карабкается наверх, постепенно приближая себя к самым глубинам ада.
Дэниел Дэй-Льюис, который уже не раз подтверждал свой статус лучшего актера современности ("Моя левая нога", "Эпоха невинности", "Банды Нью-Йорка"), играет сатану эпохи топливно-энергетической диктатуры. В учебниках по маркетингу его назвали бы эффективным предпринимателем. В учебниках по марксизму - акулой капитализма. Но в фильме Андерсона он больше похож на страшное хтоническое божество. Его герой рождается, как нефть, прямо из земли. Она его то засасывает, то выплевывает вместе с фонтанами нефти, чтобы выковать в своих недрах существо, полностью лишенное не только морали, но просто людских качеств. Это яростно пульсирующий сгусток воли, чья алчность перекрывает возможность любых других чувств. Если и есть какое-то соответствие такой персонифицированной страсти, то это, как ни смешно, Горлум из "Властелина колец".
Конечно, Дэй-Льюис, изображая Плейнвью, отчаянно переигрывает. Его лицо застыло в гримасе, похожей на ритуальную маску. Его глаза блестят неживым блеском, как кусочки антрацита. Свой подвывающий гортанный шепот он позаимствовал у режиссера Джона Хьюстона, того еще кекса золотого века Голливуда. Но лично я такое слышала только в театре "Кабуки". И это тот редкий случай, когда актерский наигрыш выглядит самой естественной вещью на свете. На нем, как на оси, держится вся конструкция этого великолепного фильма, который впервые за долгие годы заставляет поверить в то, что великий кинематограф возможен и в наше смутное время.
Ирина Любарская
Хорошего человека найти не легко
Хайрам и Бобби Ли вернулись из лесу и остановились на краю овражка поглядеть на бабушку — она не то сидела, не то лежала в луже крови, по-детски поджав ноги, и улыбалась безоблачному небу…
— Хорошая была бы женщина, если б в неё каждый день стрелять, — сказал Изгой.
— Тоже мне удовольствие, — сказал Бобби Ли.
— Заткнись, Бобби Ли, — сказал Изгой. — Нет в жизни счастья.
Фланнери О'Коннор, «Хорошего человека найти не легко»
Надежда ЗАВАРОВА
Что же общего между фильмом Пола Томаса Андерсона и прозой Фланнери О’Коннор? С первых кадров понимаешь, что ничем хорошим эта история не закончится. Только начинаешь читать О’Коннор — то же ощущение. И дело тут вовсе не в сюжете, события — лишь оболочка, окутывающая человеческую сущность паутиной причинно-следственных связей; неумолимо и неотвратимо проступает сквозь нее человеческое нутро: тёмное, жуткое, неприглядное, остающееся неизменным долгие века. И заглянув в эту кромешную бездну человеческой натуры, погружаешься в атмосферу предощущения трагедии, но когда она происходит, её встречаешь удивительно хладнокровно, с ужасом понимая, что подобная развязка — единственно возможный итог всего происходящего.
В жилах фильма Андерсона течёт «мудрая кровь» классической американской литературы. Эптон Синклер, чей роман лег в основу сценария, несомненно, подарил киноповествованию неторопливость и основательность, свойственные слогу американской литературы ХХ века и столь соблазнительные для масштабных экранизаций. Но при всей кажущейся последовательности и обстоятельности истории Андерсон искусно доказывает, что события романа для него — лишь повод рассказать свою, очень современную историю об очень современном характере.
С литературой Пола Томаса роднит не столько сюжет, сколько способ изложения событий: Андерсон аскетически прост и прямолинеен в описании событий, оценки героев — жестки и жестоко нелицеприятны. Вместо сложных глубокомысленных метафор и философских обобщений, которые непременно появились бы, будь фильм на подобном материале снят в Европе, у Андерсона — ясно выраженные и всем понятные мысли, точные, почти натуралистические иллюстрации заданной темы и упорное следование выбранной линии — от первой до последней сцены фильма.
Если пообещал: «и будет кровь», то так тому и быть. Хотя, изменив название, переводчики и напомнили всем об оригинальном имени романа Синклера («Нефть»), тем самым они лишили Андерсона его первого смелого обещания зрителю. Смелого из-за своей открытости. В «Нефти» Андерсон выступает мастером своеобразного «саспенса наоборот»: зритель прекрасно знает, что должно произойти, а всё равно жутко и не по себе — напряжение всё нарастает, взрываясь самоубийственной расчеловеченностью финальной сцены.
Андерсон разыгрывает с публикой партию, с самого начала открывая свои карты и козыри: вот вам сильный характер «хромого беса» с его неуёмными амбициями и ненавистью ко всем окружающим, а вот лицемерный и не менее алчный проповедник со своей инфантильной, наивно-жестокой паствой: то эти «заблудшие овцы», собравшись в пыльном сарае, воплями изгоняют друг из друга дьявола, то лезут в шахту, в надежде найти, добыть и разбогатеть. Кто-то погибает, так и не разбогатев; все — так и не избавившись от собственных демонов.
В фильме нет развития характеров в классическом понимании: здесь каждый уходит в темноту финальных титров таким же, каким появился на экране впервые; у героев Андерсона (и особенно это заметно в персонажах Дэй-Льюиса и Пола Дано) развитие характера изначально заменено его раскрытием; и чем полнее проявляется их сущность, тем понятнее становятся мысли Андерсона о человеке, о фанатичном стремлении к накопительству, о лицемерии и вере, отношениях отцов и детей, о предательстве и неверии, об унижении и смерти; даже о столь злободневной для современного мира зависимости от нефти.
Награду за лучшую режиссуру на Берлинском кинофестивале объяснить легко: публике, привыкшей к стремительному ритму современного кино, вдруг показали историю по-другому: неспешно, вдумчиво, внимательно вглядываясь в происходящее, заменив столь ценимую сегодня изощрённость и неожиданность сюжетных ходов абсолютной их предсказуемостью, гарантированной неизбежностью. И зрители ощутили особую прелесть этого уже почти забытого мира киносаги. Даже те, для кого слова «нефтяной магнат» и «скважина» неразрывно связаны только с сериалами «Даллас» и «Династия», не смогли не увидеть в фильме Андерсона размышлений о грехе и саморазрушении человека, вернее об уничтожении им вокруг себя всего, что могло стать для него самым ценным.
Ад, поселившийся в душе Дэниэла Плейнвью и низвергнувший его в бездну бесчеловечности, понятен зрителю — как и всё остальное в фильме Андерсона, это лежит на поверхности. Режиссёру не нужно рассказывать всё о герое Дэй-Льюиса — то, что зрителям не показали или не разъяснили, они домыслят сами. Есть некая притягательность в этой интеллектуальной свободе зрителя в строго заданных режиссёром моральных границах. Вот оно, мастерство Андерсона, режиссёра и сценариста, — играл всё время с открытыми картами, а обыграть его так никто и не смог.
При этом фильм далек от плоского морализаторства. Простые мысли обращают зрителя к непростым вопросам жизни. И «обращение» это совершается исключительно средствами кино, его языка, его поэтики. Монотонно и настойчиво, как кирка о камень, стучит фильм Андерсона в сердца зрителей:пустынные бескрайние дали и холмы эпически обрамляют напряженное повествование. Медленные наезды камеры, выхватывающие из сумрака преисподней выразительные крупные планы Дэниэла Дэй-Льюиса, пылающая шахта, стонущий от боли в кромешной тьме Плейнвью, истошным криком изгоняющий бесов Элая Сандей, оглохший мальчик — и вновь стук…
Неотразимо действует на зрителя сплав бесстрастно-спокойного темпа повествования и взрывающего его изнутри нервного, рваного ритма — его синкопы возникают из резких вспышек света во тьме, лязга металла и давящей тишины, динамичного монтажа, острых перепадов в игре актёров, составивших, при солирующем Дэй-Льюисе, безупречный в стилевом отношении ансамбль.
Какая же битва титанов развернулась в этом году в категории «лучшая операторская работа»! Януш Камински, Симус Макгарви, Роджер Дикинс (по количеству номинаций последний скоро догонит Мэрил Стрип — пора бы и наградить человека!). На этот раз «Оскар» достался Роберту Элсвиту — и далеко не случайно: камера с самого начала слилась с музыкой Джонни Гринвуда, задав темпоритм картины, и это воистину самый ценный «сплав», добытый Полом Томасом Андерсоном.
Нет, Дэниэл Плейнвью не скажет, умирая: «Розовый бутон». У него никогда не было санок Кейна. А может быть, он — та земля, где уже не осталось нефти, та, что когда-то приносила миллионы, а теперь не стоит и ломаного гроша? Дэниэл Плейнвью — «хороший был бы человек, если б в него каждый день стрелять». До встречи в кино.
С сайта Кинокадр Ру
Большое кино
Утро.ру
Новый фильм Пола Томаса Андерсона начинается с тревожной скрипичной музыки, с черной бурлящей жижи, которая все прибывает и прибывает...
После многообещающих "Ночей буги", вознесенной до небес "Магнолии" и расколовшей лагерь поклонников "Любви, сбивающей с ног" Андерсон целых пять лет проходил в титрах различных фильмов исключительно по разделу "Особые благодарности". Теперь он снял остросовременный фильм по социально-политическому роману времен президентства Кулиджа – о двигателе современной политики и экономики, о причине крови.
После сложносочиненной "Магнолии" и запутанной "Любви, сбивающей с ног" Андерсон снял простую, словно начерно вырубленную из куска дерева историю, которая неспешно следует за жизнью калифорнийского нефтедобытчика Дэниела Плейнвью (Дэниел Дей-Льюис). В ней действуют первоэлементы – огонь, земля, дерево, железо, и сталкиваются вневременные желания, эмоции, страсти. Но режиссер не изменил своей любви к большому формату. Первая реплика "Нефти" звучит на пятнадцатой минуте фильма – Андерсон предпочитает показывать, а не пересказывать.
То, что он показывает, – достоверные, пыльные, грязные, страшные и романтические 1920-е. Пустынные пространства Америки как будто мало изменились с того времени. Декорации "Нефти" были построены в Техасе среди настоящих скважин начала XX века. Некоторые кадры фильма были сняты оскароносным оператором Робертом Элсвитом на камеру "Пате" 1910 г. со специальным 43-миллиметровым объективом. В качестве образца, вплоть до отдельных кадров, Андерсон использовал "Сокровища Сьерра-Мадре" Джона Хьюстона, фильм о золотоискателях 1948 года.
"Нефть" – о лихорадке нефтяной наживы, о ее всепроникающем зле. В романах Эптона Синклера, калифорнийского писателя, склонявшегося к левым взглядам и состоявшего в переписке со Сталиным, сюжет всегда боролся с моралью и не всегда побеждал. Современность фильма Андерсона – в отсутствии явной, проговоренной по слогам морали. История противостояния нефтяного магната и религиозного фанатика, история построения бизнеса и разрушения семьи не укладывается в определения "нефть против религии" или "нефть как религия".
Самое многогранное, самое завораживающее в "Нефти" – это, разумеется, роль Дэниела Дей-Льюис. Все завязано на нем, как в кадре, так и вне его. Фильм мог бы вообще не получить финансирования, если бы британский актер отказался сыграть роль Плейнвью – героя, чья биография была основана на жизни нефтяного магната Эдварда Дохейни, а черты характера взяты у графа Дракулы. Но он согласился и готовился к этой бенефисной роли, в течение целого года совершенствуя акцент и манеру речи. Два с лишним часа Дей-Льюис почти постоянно присутствует на экране, становясь злее, жестче, безжизненней.
Многочисленные призы за эту роль увенчал "Оскар" – у остальных претендентов не было шансов, и даже Хавьеру Бардему повезло, что за игру в фильме "Старикам здесь не место" он был номинирован в категории "мужская роль второго плана".
В Британии "Нефти" первоначально присвоили прокатный рейтинг "детям до 12 под присмотром родителей". Прокатчики обратились в Бюро классификации и попросили поднять рейтинг – до "Дети до 15 не допускаются". И верно, "Нефть" – не детское кино. "Нефть" – большое кино, "Гражданин Кейн" нового века, но без инфантилизма Орсона Уэллса. Андерсон не склонен брать нахрапом, за его спиной весь опыт американских классиков, включая и Уэллса, и Хьюстона, и Джона Форда – представителей золотого века голливудской режиссуры.
Наталья Рябчикова
По ком звонит баррель
ИД "Коммерсантъ"
Главный герой "Нефти" настолько же инфернален, насколько и загадочен: откуда он взялся, почему стал таким крутым и кто привил ему неистовую одержимость углеводородами, не объясняется. С самых первых кадров, в которых он долбит киркой породу в шахте, понятно о нем только одно. Инстинкт бурения присущ ему настолько, что в отсутствие инструментов он так же целеустремленно рыл бы землю руками и грыз ее зубами, и даже перелом ноги при падении в шахту не может остановить этого человека, на месте которого любой другой тихо загнулся бы в одиночестве, ожидая помощи.
Герой Дэниела Дей-Льюиса от людей ничего не ожидает, кроме неприятностей, его излюбленное выражение лица — это любопытство, с которым он наблюдает: что такого еще выкинут окружающие его людишки, чтобы он возненавидел их еще больше, хотя это вряд ли возможно. "Нам, нефтяникам, свойственно говорить прямо",— декларирует свою полную искренность эта акула зарождающегося капитализма, и под этим девизом, как и под заявлением "Я вижу в людях самое худшее, и мне не нужно присматриваться", вполне мог бы подписаться режиссер и автор основанного на романе Эптона Синклера сценария Пол Томас Андерсон, сделавший фильм редкой прямоты и жесткости.
"Нефть" содержит минимум технических подробностей относительно нефтедобычи, зато предельно глубоко бурит внутрь человеческой психики, откуда вырываются фонтаны не черного золота, а мутной вонючей жижи. Редкие капли чего-то, что называется, человеческого если и попадаются, то фальшивые: на первый взгляд можно заподозрить в бог весть откуда проклюнувшейся доброте и человечности даже отмороженного героя Дэниела Дей-Люиса — когда он подбирает ребеночка, осиротевшего после гибели одного из рабочих, рывших для него очередной нефтяной источник, и отечески кормит его из бутылочки, продезинфицировав соску вискарем. Ребеночек доверчиво дергает нового папу за усы, не подозревая, к кому в руки попал, и довольно невыносимо вспоминать этот умилительный кадр потом, уже зная, какими расчетами на самом деле объясняется гуманистический поступок приемного отца и чем закончатся его отношения с сыном.
Это, однако, не самые принципиальные, хотя и многое говорящие о герое отношения — основной конфликт разворачивается между нефтяником, скупающим перспективные земельные участки у мирных жителей, тщетно старающихся, чтобы их не облапошили, и священником (Пол Дано), который торгует своими связями с Господом Богом с гораздо большим цинизмом. Омерзение как героя Дэниела Дей-Льюиса, так и зрительское этот гаденыш вызывает, однако, не цинизмом, а благостным выражением круглой прыщавой мордочки и кликушеством, сопровождающим его проповеди, которые честный бурильщик открыто называет "шоу". Сам же герой на бестактный вопрос "Какой веры церковь вы посещаете?" дипломатично отвечает, что вообще-то уважает всякую веру и все религии ему нравятся одинаково. На самом деле это, разумеется, означает, что все одинаково ему отвратительны, а выражение "Меня послал Господь" он использует исключительно в ироническом смысле, отмахиваясь от расспросов излишне боязливых землевладельцев, откуда он такой бойкий выискался.
В какой-то момент начинает казаться, что в этой шутке только доля шутки и вполне можно рассматривать осатаневшего нефтяника не как демона во плоти, а как инструмент Божьего промысла, хотя и весьма безжалостный, осуществляющий зачистку земли от мрази силовыми методами. Пол Томас Андерсон делает всех оппонентов и жертв героя настолько противными, лживыми и трусливыми, что каждое новое злодейство будущего олигарха хочется встречать аплодисментами, переходящими в овацию после расправы с внезапно нарисовавшимся невесть откуда якобы единоутробным братом. Единственный раз, когда неукротимый герой, казалось бы, проигрывает и идет на компромисс,— когда ради того, чтобы прорыть нефтепровод через чей-то участок, ему приходится пережить унизительную процедуру крещения в той церкви, со священником которой он находится в непримиримом идеологическом и финансовом антагонизме. Но это временная уступка, тактический маневр, лишь приближающий осуществление заветной мечты нефтяника заработать наконец столько денег, чтобы никого не видеть. Достигнув этой цели и размозжив последнюю никчемную голову, наивно пытавшуюся тягаться с ним в корыстолюбии, герой с чувством выполненного долга устало говорит: "Я закончил", сидя на полу своего личного боулинга. Хотя он при этом сидит спиной к камере, возникает странное ощущение, что обращается он не столько к своему дворецкому, который осторожно присматривается, что там еще неугомонный хозяин начудил, а скорее к загипнотизированным его почти трехчасовым беспределом зрителям, которых он как бы отпускает: ладно, пока идите, но вообще подумайте, как бы и на вашу голову не нашлась кегля.
Лидия Маслова
