"Гоморра"
| Название фильма: | Гоморра |
|
|
| Страна-производитель: | Италия | ||
| Английский: | Gomorra | ||
| Жанр: | драма / детектив | ||
| Режиссер: | Маттео Гарроне | ||
| В ролях: | Джанфеличе Импарато, Эрнесто Майо, Мария Национале, Сальваторе Руокко, Тони Сервильо | ||
| Год выпуска: | 2008 | ||
| Наша оценка: | |||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
Взгляд изнутри на современные итальянские мафиозные кланы.
В кадре
Неаполь. Судьбы нескольких героев, чьи истории не пересекаются, подчинены интересам мафии: пожилой держатель общака, который выплачивает субсидии родственникам отбывших на отсидку, два юных гопника, разносчик продуктов, портной и выпускник университета. Живая камера, непрофессиональные актеры, гнетущий страх и полное ощущение документальности происходящего.
За кадром
Документальный роман итальянского писателя Роберто Савиано о неаполитанской мафии "каморра". В массовых сценах снимались реальные обитатели неаполитанских трущоб. После первых публичных показов фильма было возбуждено несколько уголовных дел: зрители узнали убийц, участвовавших в массовке. Неаполитанские мафиози, недовольные, в каком свете выставлена их "каморра", начали угрожать режиссеру, который покинул Италию и при каждом визите на родину вынужден находиться под охраной полиции. Фильм номинировался на каннскую "Золотую Ветвь", но получил не менее почетный Гран-при.
Цитаты
"Савиано исследует области за пределами как документального жанра, так и художественного вымысла. Эпическая проза итальянских "новых" нашла в нем достойного экранизатора" (Кристоф Юбер, Cinemascope)
Вернись в Гоморру
Текст: Вадим Зельбин
"Гоморра" Маттео Гарроне — коллективный портрет неаполитанской мафии, удостоенный каннского Гран-при.
Первые двадцать минут фильма разобраться, что происходит в "Гоморре" каннского лауреата Маттео Гарроне довольно затруднительно. Потеющие от жары итальянские мучжины совершают хаотичные действия явно противоправного характера, субтитры спотыкаются о монструозное южное арго, переводя два слова там, где требуется двадцать, и плавится под злобным солнцем большой криминогенный "спальник", отгроханный свихнувшимся фанатом Ле Корбюзье. Так выглядело бы наше Строгино, если прогнать милицию, повысить среднегодовую температуру градусов на сорок и посадить пальмы.
К минуте сороковой композиция устаканивается. Пять героев — пять историй. Каждый, совершив по собственной и чужой воле серию судорожных телодвижений, попадает в криминальную передрягу с активным участием местной организованной преступности. Паренек, разносчик в продуктовой лавке, шестерит у гопников. Недовольный жалованьем портной учит шить китайцев в тайне от жадного хозяина, связанного с мафией. Два юных идиота грабят тайник с автоматами и гранатометами. Запуганный до смерти старик-курьер сдает конкурентам адреса и явки. Выпускник университета работает на подозрительного типа, зарывающего под новостройкой бочки с токсичными отходами .
Съемка на живую нитку, латинская речь, южная летняя вонь и ребусный монтаж, испытывающий мозг на скорость усвоения информации, подводят поначалу к мысли, что итальянец врежет модного Гильермо Арриагу и свяжет все пять линий одним узлом. Но нет, линии не пересекаются: каждый здесь сам за себя, и Бог, похоже, против всех — в полном соответствии с названием библейского областного центра, уничтоженного небесной канцелярией за плохое поведение обитателей и отсутствие праведников. Праведников у Гарроне и вправду не найти, но пять обитателей его "Гоморры" — ребенок, подросток, юноша, мужчина и старик — назвать грешниками тоже язык не поворачивается. Скорее, это такая коллективная, рваная, но довольно впечатляющая, если сложить осколки, аллегория неумолимого человеческого грехопадения, развернутая по разным возрастам.
Гарроне, кстати, не морализатор — его камера бесстрастна и просто фиксирует на пленку удручающий процесс самоуничтожения человечества как вида на хорошо знакомом режиссеру местном материале — в основу фильма положен документальный роман его земляка, вынужденного бежать из Неаполя, опасаясь мести прототипов. Отсутствие света в конце туннеля и внятно сформулированного моралите поставило крест на оскаровской номинации "Гоморры", но в Каннах Гарроне получил Гран-при. И, кажется, в последнем случае присутствует больше здравой логики: лучше цинично бежать из ада без оглядки, как, собственно, и делают некоторые герои фильма, чем стоять, нравоучительно на него взирая, глупым соляным столбом.
С сайта Филм Ру
Неэкспортная Италия, или Новое кино с "мафиином"
Независимая газета
Если ненароком позабыть о фоновом шуме из призов и похвал, который давно уже стал, кажется, частью фильма «Гоморра», и о том, что фильм Маттео Гарроне – об итальянской мафии, а главное – никоим образом не связывать его содержание с узкоязыковым значением итальянского слова camorra, то весь фильм вполне хочется питать себя изящной библиистикой. В духе противопоставления добродетели и греха в соответствии с легендой о Содоме и Гоморре.
Содом естественным образом из названия ушел – в фильме о содомском грехе нет ни слова, а вот Гоморра осталась, чтобы напомнить: за бездумный разбой и сребролюбие неотвратимо грядет наказание.
По ходу фильма еще несколько раз лениво отмечаешь про себя, что как-то совсем не оригинально снова использовать библейскую канву, поместив ее в современность, при этом ощущаешь приятное покалывание – умно как подмечено, и режиссера есть в чем упрекнуть. Так же лениво (экранного времени в два часа более, чем достаточно) думаешь: вот опять грязные задворки больших итальянских городов с тем же успехом могли бы быть мексиканскими, испанскими, еще какими-нибудь. С натяжкой – даже американскими, Бруклин Доктороу с его Билли Батгейтом, только на век вперед. Сокрушаешься и криво усмехаешься: куда ж она, дескать, делась, вся эта хваленая экспортная Италия? На весь фильм – одна с половиной смазливая мордашка, да и то не подросшего еще мальчика-пубертата, который и есть тот самый новоявленный Батгейт. От большой жизненной неустроенности приходит он к плохим дядям с большими пистолетами попробоваться мальчиком на побегушках. Но и это опять-таки неэкспортный вариант. Никак не фирменный спагетти-вестерн и не мафиозный фильм про бравого и донельзя везучего комиссара.
А в кадре все так же – грязные задворки Неаполя. Среди квартальных нечистот ходят-ездят разные товарищи с уголовными разъевшимися лицами, попеременно палят из разнокалиберного оружия – бессюжетно, фоново. На этом фоне из пальбы-ходьбы-езды как бы случайно образуется несколько сюжетных линий (документально позаимствованных из жизни). Режиссер с оператором в определенный момент эти линии улавливают и вразброс постоянно к ним возвращаются. Для развития одних двух часов оказывается достаточно, другие повисают в воздухе, оставляя намек на развязку. Традиционного связующего звена в форме общего сюжетного пересечения или объединяющего героя нет, если только общим не считать мафиозный знаменатель, хотя его-то вполне таковым считать можно. Гарроне не скрывает своей беспристрастности, чуть ли не навязывая ее зрителю. Чувства, естественно, в кадре обрывочно присутствуют, но без откровенной режиссерской симпатии или антипатии. Даже музыка сведена к минимуму. Раз или два в машине включается безличный италопоп, девушка в ночном клубе стриптиз танцует под «Энигму» – все. Однако именно такой подчеркнутый реализм, как ни странно, захватывает чем дальше, тем больше. Перевалив за отметку в шестьдесят минут, время субъективно ускоряется и за счет видового разнообразия неаполитанских мафиози среднего звена, и за счет наслоения сюжетных кульминаций.
Тут бы и сбежать из проклятой богом Гоморры. Опять язвительно про себя отмечаешь: ну, должен же посланник небес явиться, чтобы кого-нибудь спасти. Но в «Гоморре» спасать некого: по окончании документальной съемки экран бороздят буквы и цифры, настоятельно отвлекая от заманчивых библейских метафор. Статистически сухо они говорят: Каморрой за столько-то лет убито столько-то человек, получено столько-то денег. Она до сей поры цветет пышным цветом. И очарованный своей ученостью зритель оторопело возвращается к итало-русскому словарю… «Каморра» в переводе с итальянского – банда, шайка; а исторически – название мафиозного неаполитанского клана.
Виталий Нуриев
Город греха
Итоги
Вокруг этого фильма кипят нешуточные страсти. Что неудивительно: кино-то про мафию. Но не про сицилийскую, эффектно и гламурно воспетую в саге "Крестный отец". Речь идет о каморре неаполитанской сети бандитских группировок, которые контролируют жизнь не только в своей родной области Кампания, но обогнали по размаху преступной деятельности сицилийцев. О том, что творится на родине пиццы "Маргарита" и нынешнего итальянского президента Джорджо Наполитано, три года назад выпустил книгу молодой журналист Роберто Савиано. И назвал ее именем открыто рифмующегося с каморрой города грешников Гоморра, как бы призывая кару небесную на голову своих земляков, каждый второй из которых практически связан с мафией. Есть тут и скрытая рифма Везувий, один из самых опасных в мире действующих вулканов, периодически грозящийся залить библейскими "огнем и серой" Неаполь, который претендует на лавры самого нищего, грязного, коррумпированного и преступного города в Италии.
То, что национальный и европейский бестселлер (книга Савиано "Гоморра: другая итальянская мафия" издана в 33 странах) прорвется на экран, стало вопросом времени. И за его экранизацию взялся Маттео Гарроне ("Таксидермист"). Впрочем, литература и кино довольно серьезно разошлись стилистически. Савиано провел подлинное расследование, назвав своими именами конкретных фигурантов, сдав их адреса и явки. И роман, произведя впечатление разорвавшейся бомбы, превратил его жизнь в ад: сейчас он живет под наблюдением государственной охраны, а недавно заявил о том, что хочет перестать быть заложником собственной книги и покинуть Италию.
А режиссер Маттео Гарроне выбрал скорее позицию исследователя того, сколь близко могут сойтись игровое кино и документальная манера съемки. Наплевав на реальных прототипов, он старательно изъял из кадра все туристические красоты и достопримечательности, все признаки райского климата южной Италии, все красивые пейзажи и лица, пригласив сниматься непрофессиональных актеров. Последние, кстати, чуть подпортили имидж картины, зато подбавили пиара. Трое из группы оказались замешаны в связях с мафией, наркоторговле и бог знает еще в чем. А одного из них просто опознали бывшие сокамерники ведь вся Италия смотрела "Гоморру", что же было обделять этим зрелищем сидельцев тюрьмы особого режима. Тем не менее Гарроне никто не угрожает. Говорят, из-за его семейных связей с "донами" мафии. Он с успехом ездит по миру: Гран-при в Канне, пять призов Европейской киноакадемии, награды в Чикаго, Мюнхене, номинации "Золотого глобуса" и БАФТА. Правда, на "Оскаре" его картину прокатили, зато Скорсезе лично взялся за ее арт-хаусный прокат в США.
Книга произвела впечатление документа, способного заменить следственные материалы по делу. Фильм, лишенный столь острой конкретики, заставляет брезгливо удивиться, как серо, буднично и обыденно бандиты делают свои дела: занимаются незаконным захоронением токсичных отходов, шантажируют и вымогают деньги, распространяют наркотики и убивают, убивают, убивают. Здесь нет ни одного штампа развлекательно-героического кино про криминал. Единственная шутка мелькает Скарлетт Йоханссон на красной дорожке Венецианского фестиваля в платье, состряпанном швеями-китаянками в подпольном цеху криминального дизайнера из трущоб. Это знак того, что никому не удастся уйти от связи с грязным бизнесом бандитов, как высоко ни летай.
Ирина Любарская
Сшить китайское кино
Новые Известия
Одна из наиболее заметных недавних европейских кинолент, «Гоморра» Маттео Гарроне, получившая Гран-при в Канне и признанная Европейской киноакадемией лучшей картиной 2008 года, добралась до наших экранов. Взгляд из российского далека позволяет рассмотреть ее без аффектов, вызванных наградами и близостью итальянского Юга, увидев нечто такое, чего не заметили за границей.
Впечатление, произведенное «Гоморрой» на фестивальную и кинематографическую публику, объясняется тремя причинами – она снята в модной квазидокументальной манере, в ее основе лежит популярный документальный роман, чей автор, как упоминают все до одного источники, связанные с картиной, вынужден жить под охраной полиции.
Рассказ начинается со сцены, никак не связанной с последующим действием: одни плохие парни картинно убивают других плохих парней, загорающих в солярии. Это режиссерское пижонство сразу ставит под сомнение последующий документализм и наводит на мысль, что предуведомление «based on true story» («основано на реальных событиях») следует читать как «не верь глазам своим».
Превозносимая неортодоксальность Гарроне заключается прежде всего в том, что он пренебрегает обычными повествовательными приемами, позволяющими зрителям разобраться, кто есть кто. Поэтому некоторые персонажи, прежде чем станет понятно, кто они и что делают, сперва проводят на экране столько времени, что нормальные люди, скорее всего, покинут зал, оставив в нем пару продвинутых зрителей, а также критиков, которым чем невнятней, тем приятней. Раньше в подобных случаях учителя чистописания говорили ученикам: «Не коверкайте буквы – все силы уходят на то, чтобы разобрать почерк!».
Хотя масса познавательных усилий пропадает впустую, через полчаса после начала картина более-менее проясняется. Имеется пять перемежающихся пунктирных сюжетов, почти не связанных один с другим и не сходящихся в конце. В первом из них действуют два отмороженных придурка, которые хотят стать самыми крутыми в округе, во втором – закройщик, тайком от своего хозяина обучающий китайцев шитью, в третьем – кассир наркомафии, выплачивающий компенсацию семьям посаженных мафиози, в четвертом – пацан, выбирающий, к какому из двух враждующих кланов примкнуть, в пятом – бизнесмен, зарывающий в землю ядовитые отходы, и его молодой помощник – единственный, кроме, может быть, закройщика, симпатичный персонаж фильма. Остальные не вызывают вообще никаких эмоций – ходячее человеческое мясо, не более. Перефразируя Бродского, можно сказать: взгляд, может, и верный, но варварский. Что для потомка римлян довольно оригинально.
Комизм ситуации в том, что постановщик разбирается в устройстве Гоморры не намного лучше, чем два отморозка – прирожденные убийцы. Лоскутный мир фильма – не столько художественный прием, сколько свидетельство отсутствия целостного режиссерского видения. Если не поддаваться магии призов и смотреть не только туда, куда смотрит камера, в картине то и дело видны прорехи.
Не видно крыши, то бишь мафии, которая крышует китайцев из подпольного пошивочного цеха. А у итальянского фабриканта, который в принципе может производить свой товар легально, крыша почему-то есть. А закройщик, по идее вольнонаемный спец, почему-то не может уйти от фабриканта к цеховику, который гораздо больше платит. Можно поверить, что так оно и есть, но скажите на милость, как система работает? Нет ответа.
Еще забавнее, хотя опять без тени юмора, показана деятельность наркомафии. Как она умудряется зарабатывать на продаже наркотиков, если все, кто на экране их покупает, сами принадлежат к наркомафии? Она что, вечный двигатель? Молчит режиссер, как зубрила, которому задали вопрос не по шпаргалке, а по существу. Между тем та часть городского населения, которая обеспечивает наркомафии прибыль, попросту оставлена за кадром. И, увы, понятно, почему: ведь если показать, как обычные итальянцы тратят немалые деньги на удовольствие вынюхать дорожку, концепция фильма рассыплется в тот самый кокаиновый порошок, из которого она сделана. Или в прах, который в современном итальянском кино остался от неореализма.
Виктор Матизен
