"Три обезьяны"
| Название фильма: | Три обезьяны |
|
|
| Страна-производитель: | Турция — Франция | ||
| Английский: | Uc Maymun / Three Monkeys | ||
| Жанр: | драма | ||
| Режиссер: | Нури Билге Джейлан | ||
| В ролях: | Явуз Бинголь, Хатис Аслан, Ахмет Рифат Сунгар, Эркан Кесаль | ||
| Год выпуска: | 2008 | ||
| Наша оценка: | |||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
Существует японская притча о трех обезьянах. Одна из них закрывает лапками свои глаза, другая — уши, а третья закрывает свой рот. Своим жестом первая обезьянка говорит: "Я не вижу зло и глупость". Вторая говорит: "Я не слышу зло и глупость". Третья: "Я не разговариваю со злом и глупостью".
После того как мелкие секреты переросли в искусную ложь, семья оказывается на грани распада, несмотря на попытки ее членов остаться вместе, скрывая правду. Чтобы избежать осложнений и обязательств, которые будет невыносимо вытерпеть, члены семьи предпочитают игнорировать истину, не видеть, не слышать и не говорить о ней. Но смогут ли они, ведя себя подобно трем обезьянам, отвергнуть правду своего существования?
После того, как мелкие секреты переросли в искусную ложь, семья оказывается на грани распада, несмотря на попытки ее членов остаться вместе, скрывая правду. Чтобы избежать осложнений и обязательств, которые будет невыносимо вытерпеть, члены семьи предпочитают игнорировать истину, не видеть, не слышать и не говорить о ней. Но смогут ли они, ведя себя подобно тем трем обезьянам, отвергнуть правду своего существования? ( Существует японская притча о трех обезьянах. Одна из них закрывает лапками свои глаза, другая — уши, а третья закрывает свой рот. Своим жестом первая обезьянка говорит: "Я не вижу зло и глупость". Вторая говорит: "Я не слышу зло и глупость". Третья: "Я не разговариваю со злом и глупостью".)
для Нури Бильге Джейлана характерная упругая неспешность, которую не спутаешь с тоскливой, расслабленной тягомотиной ремесленной «артухи», уже может считаться фирменным знаком его минималистской манеры, как и пристрастие к тусклой зеленовато-серой сепии, так не вяжущейся в нашем представлении с его родной красочной рекламно-курортной Турцией. Законодатель мировой кинематографической моды — Каннский кинофестиваль, - поощряет призами как раз такое скромное, «серенькое» кино, вручив Джейлану свою вторую (после «Отчуждения» 2003 года) награду и объявив автора «Трех обезьян» лучшим режиссером года.
Как и в случае с «Отчуждением», Джейлан сам (при участии жены Эбру Джейлан и актера Эрджана Кесала) написал сценарий. Но если в тот раз он обошелся практически без всякого действия, то теперь сочинилась история, которая, если пересказать ее в нескольких словах, напоминает сюжет «мыльной оперы», без головоломных выкрутасов и интеллектуальных загадок, довольно часто свойственных авторскому кино. Однако «сериальная» простота фильма обманчива; его реальное наполнение составляет обстроенный тематическими обертонами, визуально оформленный психологический субстрат. Да и сам жанр фильма — многосоставный комплекс с жесткой основой жестокой мелодрамы и элементами неонуара, классического триллера и детектива, стилистически отсылающий к творчеству любимых режиссеров Джейлана — Брессона и Тарковского.
Кран прикрутите, пожалуйста
Film.ru
Турецкий провинциальный политик Сервет (Эркан Кесаль) — хитрый, коренастый мужичок с головой-тыквой — засыпает за рулем и сбивает насмерть пешехода как раз во время выборов. В тюрьму, однако, отправляется не он, а его водитель Эюп (Явуз Бинголь) — при условии полного сохранения содержания и выплаты хороших премиальных. Выйдя на свободу через девять месяцев, Эюп обнаруживает дома неприятную картину: сын (Ахмет Рифат Сунгар) рассекает на подержанной иномарке и явно недоговаривает что-то важное, а жена (Хатис Аслан), которой названивает по мобильному неизвестный баритон, избегает исполнения супружеского долга. Проходит время, и в дверь к Эюпу опять стучится турецкая полиция.
"Три обезьяны" проходят по ведомству турецкого арт-хауса, поэтому на всем протяжении сеанса зрителя сопровождают не оптимистичные звуки стамбульского базара, а таинственные шорохи и потусторонняя капель, как будто в темном помещении размером с мечеть Султанахмеда завелись мыши и забыли закрутить кран. Журчание сломанной сантехники, похоже, вообще самый любимый звук Нури Билге Джейлана, питающего болезненную склонность к ватной тишине, даже если в кадре у него проносится поезд и шумит морской прибой. Слабость, вполне извинительная для любого мыслящего существа, выросшего в галдящей Азии, породившей, таким образом, самую представительную генерацию молчаливых мастеров экрана.
Любите многозначительно молчать — бог с вами, молчите. Издержки, однако, заключаются в том, что если из "Трех обезьян" удалить всю воду, накапавшую за полуторачасовой сеанс пост-колониального арт-хауса, полезного вещества от трех экзотических животных останется с гулькин нос. Примерно раз в тридцать минут герои фильма идут на сделку с совестью, три раза от этого внутренне страдают под спорадические шорохи и потустороннюю капель, а два трупа — в начале фильма и в конце — закрывают действо траурными скобками. Намекающими, что из истории этой непростой семьи могло получится что-то более оживленное, чем сделанный для каннского конкурса турецкий Звягинцев. За скобки вынесен еще и третий труп — сына Эюпа, умершего совсем маленьким. В фильме он фигурирует в виде призрака голого младенца с мешками под глазами, навещающего поочередно всех членов семьи. И которого режиссер не устает поливать водой из ковшика, так что шум незакрученного крана исходит, судя по всему, именно отсюда.
Пора бы, однако, этот краник закрутить. Вариант, когда вместе с путевкой к турецким берегам будут вручать увесистую пачку галлюциногенов, чтобы по прибытии шум набегающей волны превратился в звук протекшего толчка, тропическое солнце — в засиженный мухами торшер, а из-за теплого моря надвигался тучей апокалипсис, безусловно, имеет право на существование. Но когда в такую картину мира начинают верить местные жители и срубать за это комиссионные на Лазурном берегу — это уже слишком. Однако на Каннском фестивале, где Джейлану в прошлом году вручили Гран-при, убеждены в обратном и продолжают поддерживать на местах нездоровую тенденцию. В этом году главный приз отдали филиппинцу, тоже испытывающему явное отвращение к жизни. Национальных кинематографий, не испытывавших это чувство, еще достаточно, поэтому за будущее мирового арт-кино становится как-то тревожно и обидно.
Вадим Зельбин
