"Все умрут, а я останусь"
| Название фильма: | Все умрут, а я останусь |
|
|
| Страна-производитель: | Россия | ||
| Английский: | Everybody dies but me | ||
| Жанр: | комедия / драма | ||
| Режиссер: | Валерия Гай Германика | ||
| В ролях: | Полина Филоненко, Агния Кузнецова, Ольга Шувалова, Донатас Грудович, Юлия Александрова, Гарольд Стрелков, Инга Оболдина, Алексей Багдасаров, Ольга Лапшина | ||
| Год выпуска: | 2008 | ||
| Наша оценка: | |||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
Это история о том, как девочки-девятиклассницы узнают в понедельник, что в субботу в школе будет дискотека и начинают к ней тщательно готовиться.
Три подружки-девятиклассницы готовятся к дискотеке — при этом у одной проблемы с родителями, вторая влюблена, а третья просто хочет повеселиться. Сама дискотека оказывается для девушек настоящим обрядом инициации.
Рано отдавать Америку в женские руки
Известия.RU
В российский прокат вышел фильм "На крючке", в оригинале имеющий название "Eagle Eye" ("Орлиный глаз"). По сути, "Eagle Eye" - обычный мобильный телефон. Но он запросто может стать источником всех человеческих бед. Создатели картины хотели, чтобы зрители, выходя из кинотеатра, от страха выключали свои мобильники - так же, как люди боялись плавать в океане после фильма "Челюсти". Что ж, замысел, вероятно, удастся...
Во время некой похоронной процессии Пентагон ракетным ударом убивает афганского террориста. Правда, были изрядные сомнения, является ли террористом именно объект слежки, но приказ был отдан. Антитеррористическая акция загадочным образом аукнулась на жизни лоботряса Джерри (Шайа ЛаБеф) - неожиданно погиб его брат-близнец, офицер секретных служб и гордость, в отличие от Джерри, всей семьи. В то же время пропадает сын матери-одиночки Рейчел (Мишель Монаган), который со школьным оркестром отправился в Вашингтон, чтобы сыграть гимн США перед членами конгресса.
Пути Рейчел и Джерри пересекутся - оба они станут заложниками некоего женского Голоса, отдающего указания по любому электронному носителю, необязательно личному мобильному телефону. Эта женщина прекрасно осведомлена, в какой точке США находятся оба героя и даже чем они занимаются. Нет, ни о каких любовных страстях речь не идет. Ровно наоборот - Рейчел и Джерри испытывают глубокое отвращение друг к другу и стремятся убежать от назойливых приказаний. Но Голос находит управу и на красавицу-мамочку, и на молодого оболтуса, поэтому приказы страдальцам все равно приходится выполнять.
Впрочем, делать это не так просто, поскольку следом за парочкой идет группа офицеров во главе с Томасом Морганом (Билли Боб Торнтон). Томас не верит в непричастность Джерри к террористам, хотя затем станет помогать ему изо всех сил честного службиста.
Таинственный Голос творит чудеса. Например, управляет башенным краном, который разбивает окно в кабинете следователя, чтобы Джерри мог убежать. Он пополняет пустой счет Джерри сотнями тысяч долларов и устраивает по-голливудски роскошные перестрелки на шоссе и аварии, не щадя никого из оказавшихся на месте борьбы ФБР с мировым злом.
Опасная дорога приведет героев к месту пребывания Голоса, который, как выяснится, воплощает Всеамериканский Компьютерный Разум, уже не согласный жить в подчинении у людей. Феминизацию Компьютера можно трактовать и как скрытый намек зрителям-избирателям: мол, рано еще отдавать Америку в женские руки.
Финал картины - чистейшая дань голливудскому канону. Шалопай исправился, страна признала героем частного человека, благородного офицера наградили посмертно, а мамаша-одиночка нашла свое женское счастье. С тем же шалопаем, естественно. Зрители на просмотре кричали: "Давай поцелуй в диафрагму!". Но продюсер картины Стивен Спилберг не позволил героям ни грамма лишней чувственности - только легкий чмок в щечку.
Вита Рамм
Ненормативная Лера
Катя ТАРХАНОВА
Проект «Валерия Гай-Германика» развивается скорее и успешнее, чем, к примеру, проект «Богиня Литвинова» или проект «Ксения Собчак». Основания тому есть: новый фильм отнюдь не глуп и не бездарен, в нем очень много интересного. Но сказать, что «проект» состоялся, пока не получается — так же, как не получается назвать фильм хорошим.
Он снят выше всяких похвал. Никакого евроремонта вокруг храма Христа Спасителя — редкий случай, когда виден нынешний стиль совка. Район правильный, спальный, школа, мебель в квартире, гаражи, свет, обрывочные наезды, трава, улицы — в общем, так можно жить, вполне как у Ларри Кларка. Вторая похвала — за разговоры. Типа да. Третья — за яркие характеры. Если взять по отдельности каждую из девчонок, вплоть до эпизодических, а также математичку, завуча, маму-папу и «Алекса», и не «Алекса» — видали мы таких. Кто на Смирновке, на Хохловке, кто в Вешняках. Особенно точно, что Катя, тезка моя, по геометрии соображает, в отличие от «подруг». Сразу ясно, что будет ей «судьба», а у других только терки.
ё
Несколько хороших эпизодов, начиная с кота. Фильм начинается тем, что три девятиклассницы (характерно — не «ашки», «бэшки») хоронят во дворе любимого кота Томаса, трепетно завернутого в белый саван. С его похорон дискотека не задалась — им с утра обещали в субботу дискотеку. Но тут и возникают проблемы. Недаром в истории кино так мало фильмов про школу. Могло бы быть много больше. Но каждый идет на риск, когда лезет в это дело. В школу ходили все, и обмануть очень трудно. Сразу видно, когда не то. Рядом с точными мелочами в фильме по сюжету идут сплошные косяки. По-другому не скажешь. Не ходят математички домой к девятиклассницам за такую ерунду. Не верю. Не отменяют дискотеку по всей школе, если одна девятиклассница дома не ночевала. У подруги осталась, и что? Не клянутся в «вечной дружбе», не проверив на вшивость, считая с детского сада. Не сдают назавтра после клятвы, причем только потому, что в туалете из одиннадцатого напали. Да и напали всего ничего, а их двое было. Неправда.
И назавтра новую придурочную «подругу» не заводят из принципа. Многоходовую интригу с ее приходом перед дискотекой, чтобы выскочить в окно, не устраивают. Это глупость, притянутая за уши. По ходу сюжета возникает протест, что из нормальных девчонок он делает идиоток. Причем все трое — хорошенькие, грудастые, длинноногие и не нищие. У них — вкус и цвет, ни одного вулканического прыща, лишнего веса или семьи многодетных алкоголиков. У них действительно — три актуальных вопроса: выпить, покурить и трахнуться наконец. Это могло бы быть нормально для девятого класса, если бы не навязанный «сюжет». Дети взбунтовались бы против родителей, и неизвестно еще, чем бы кончилось. «В одной школе был такой случай», в нашем пионерлагере вообще поезд девочку переехал. Поезд ушел, а ножки прыгают. Какую к таким фактам биографии структуру подберешь?
В фильме сценарные проблемы вылезают буквально через каждую сценарную удачу. Пили-курили — хорошо, трахнул и тут же сдал — хорошо, ногой в живот — хорошо. Но ведь по сути там так ничего и не происходит. Дальше — не спойлеры, вы же не знаете, с кем что именно. Но одна просто упилась до беспамятства, другая попробовала травы, третья лишилась невинности, была бита соперницей и заговорила матом не с теми, с кем раньше. Ну, и? Бывает через одного. А благодаря сценарной фальши такое «ничего» вдруг становится событием. Те самые слова «все помрут, а я останусь», которые хоть что-то должны значить, вдруг становятся пафосными. Они значат, что за событие, за «социалку», «сермяжную правду» выдается, простите, фуфло. Можно было бы сказать более печатно, но все хорошее в фильме располагает к дворовой лексике.
В итоге попытка смелости обернулась своей противоположностью. Фильм было бы нужно расклеить и снова склеить — без сюжета, без «проекта», а вот просто о том, насколько ничего не происходит. Тогда, может, был бы шедевр, хотя уже строго по гамбургскому счету. Хотя на фоне сегодняшнего совкового кино фильм все равно выглядит прилично.
С сайта Кинокадр Ру
Три девицы под хмельком…
Независимая газета
Фильм Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь» по сценарию Юрия Клавдиева и Александра Родионова сразу попал на Каннский кинофестиваль, в программу «Особый взгляд», где получил специальное упоминание жюри. После этого 24-летняя Гай Германика вошла в моду, обозначив новое для современного российского кино направление – reality movie. Те легкость и естественность, с которыми живет ее кино на экране, могут заставить забыть про всякий «Дом-2» даже рьяных его поклонников. Настоящее reality – не в придуманном телевизионщиками загоне для искателей славы, а в поразительном соответствии экранных чувств чувствам жизненным.
Три подружки-восьмиклассницы в понедельник узнают о предстоящей в субботу дискотеке и вовсю к ней готовятся. Одна волнуется, как там будет себя вести ее возлюбленный (который пока не знает, что он ее возлюбленный), у другой проблемы с родителями, а третья просто хочет оторваться. Девчонки хохочут, клянутся в вечной дружбе, предают, курят, сквернословят, обмениваются бирюльками… Три молодые актрисы – Полина Филоненко, Агния Кузнецова и Ольга Шувалова – словно только что вышли из класса да и не заметили, как попали под камеру. Хотя, когда глаза привыкают, видишь: хороши девочки, но все-таки играют, хотя и талантливо играют, ничего не скажешь. И глаза у них постарше, больше, чем у восьмиклассниц, повидавшие. Когда это разглядишь – то словно вынырнешь из гущи этой молодежной школьной тусовки, из закрученной-заверченной девчачьей жизни, останешься опять по ту сторону экрана, зрителем. Как и раньше, как и всегда.
Установка на полное погружение обязывает. Любая условность гуманнее аутентичности. Последняя не даст слукавить ни разу, ни секунды. Малейший шаг в сторону наигранности – и ощущения свободы и естественности не вернуть. Что-то подобное происходит к середине фильма Гай Германики. Словно нота какая-то прозвучала даже не фальшивая, а просто немного не в лад – и приходит усталость от предложенного нам потока жизни на экране. Словно подсмотренная жизнь девчонок утрачивает свое обаяние – нам вдруг становится все ясно, мы все поняли.
Режиссеру удалось точно схватить неуловимый обычно момент начала взросления. Наверное, у каждого, если покопаться в памяти, найдется свой. У героинь фильма таким моментом становится та самая дискотека, вокруг которой начинает громоздиться свалка проблем. Еще не взрослых, но и не совсем уже детских. Поклясться на крови в вечной дружбе – это еще так по-детски, но через два дня послать эту клятву ко всем чертям – вот оно, начало взросления. Мчаться пить портвейн в туалете – это пока еще детство, а когда от него замутит так, что теряешь сознание тут же, на кафельном полу, – поневоле старше себя почувствуешь. Действительно, невеселая это штука – взрослость. Хотя героиням фильма до нее еще очень далеко.
Режиссеру Валерии Гай Германике, наверное, пока тоже. Она еще взахлеб играет в то, во что уже давно не играют взрослые. Играет самозабвенно и талантливо, не обращая внимания на то, какими похвалами ее наградят и какими эпитетами пожурят взрослые коллеги и критики. Она пока такая, какой ей интересно и прикольно быть. Немного заигрывается, немного эпатирует. Но пока это свежо и не заезжено – пусть.
Екатерина Барабаш
Про жЫзнь
Текст: Иван Куликов
"Все умрут, а я останусь" Валерии Гай Германики — один из лучших фильмов года, в котором жизнь от жЫзни отделить невозможно.
Три девчонки похоронили кота, напузырились джин-тоником, поклялись в вечной дружбе и пошли на дискотеку. Кто не расслышал — ДИСКОТЕКУ. Первую в жизни. Где сбываются мечты. Пока собирались — разругались. Одна влюбилась, вторую заперли дома папа с мамой, третья накапала первой на вторую. Первая дискотека, этот пургаторий тинейджеров, выписала девчонкам три путевки в жизнь: одна лишилась девственности, другая напилась до потери пульса и проблевалась в туалете носом к стенке, третья похоронила розовую мечту о прекрасном принце. Добро пожаловать в наш жестокий мир.
Валерию Гай Германику — тощую, ломкую блондинку с тяжелым, оценивающим прищуром — в этом году отметили на Каннском фестивале, и совсем не за древнеримское ФИО, а за новый русский фильм. За что на Каннском фестивале, как известно, отмечать не принято. Врезался в память и наш родной ММКФ, и режиссер Германика, отдающая контрольные распоряжения куда-то в угол бара, где сразу вытягивают шеи и встают по стойке смирно неприметные девицы. Актрисы. Если режиссеру удается делать из такого материала золушек спального района, то это, однозначно, волшебство. Десять лет наш кинематограф выдавливал из себя какие-то просроченные кремы для загара, стритрейсеров каких-то, всякое там индиго или, когда совсем ничего не выходило, а денег дали, типа патриотизм. И вот, наконец, появился фильм про жизнь... Нет, неправильно сказано. Про жЫзнь.
Другое впечатление: несовпадение ожиданий и результата. Ожидания были такими: неряшливое злое видео, жестяной арт-хаус в обнимку с болеющей паркинсоном камерой. Результат — классическое movie c просчитанными на калькуляторе мизансценами и отличным монтажом, целый час маскирующем тот факт, что на экране не происходит ничего существенного. Германика, утверждающая, что вот она такая неумеха, ничего в этой кухне не понимает, в монтаже не разбирается, а только как Пифия транслирует хтонические испарения русской жизни, конечно врет. Она вполне себе умеха, отлично уяснившая, что следует не глупо рисковать, а делать все так, как в хорошем, честном советском фильме, смело поднимающем злободневные проблемы учащейся и рабочей молодежи. Поэтому и голова о фильме не болит, и легко добывать из него всякие культурологические выводы.
Здесь, собственно говоря, и начинается третий вывод из этого замечательного фильма: выкручивайся кто как может, хоть горшком эту дискотеку назови, но при любом раскладе все равно выходит первый бал Наташи Ростовой, переписанный под "Ералаш" 81-го года выпечки. Причина тут не в заплеванных подъездах и спальном микрорайоне, убегающем за горизонт, увешанный трубами ТЭЦ. Не в классической интриге, когда дома — перманентный оливье, а в школе — кафкианская завуч в кофточке. Дело в культурной матрице, которую пока никто не отменял. И кто кого тут пробуждает — Германика матрицу или матрица Германику — в данном случае совершенно не существенно.
Напоследок о важной разнице между понятиями "жизнь" и "жЫзнь". Если отбросить в сторону режиссерское жеманство и прочую ренатлитвиновщину, режиссер Германика — настоящий злой демиург, который дергает за нитки. А внизу заламывает ручки дурацкое, нелепое и жалкое, в общем, существо под названием "тинейджер", разрываемое галактических размеров нарциссизмом и огромным желанием выдавить на зеркало мозги вместе с сочным прыщиком. Увы, на эти ниточки бессмысленно указывать юным существам, которые еще не знают, что умрут все без остатка, и напяливают на себя футболки "Родители, fuck you!". Родителей, пусть и погрязших в оливье, надо любить. Это жЫзнь.
Но эти, в майках, посмотрели фильм Германики, и вообразили о жизни черт знает что. Именно по этой причине, не позволяющей отодрать жЫзнь от жизни, то есть искусство от реальности, "Все умрут, а я останусь" — самое удачное (после, конечно, "Шультеса") российская кинолента года. И, естественно, уик-энда.
С сайта Филм Ру
