"Разомкнутые объятия"
| Название фильма: | Разомкнутые объятия |
|
|
| Страна-производитель: | Испания | ||
| Английский: | Los abrazos rotos / Broken Embraces / Broken Hugs | ||
| Жанр: | драма / триллер | ||
| Режиссер: | Педро Альмодовар | ||
| В ролях: | Пенелопа Крус, Анджела Молина, Рубен Очандьяно, Бланка Портильо, Лола Дуэньяс, Росси де Пальма, Алехо Саурас, Кира Миро, Льюис Омар, Чус Лампреаве, Карлос Леал, Хосе Луис Гомес, Тамар Новас, Марта Аледо, Агустин Альмодовар, Сабин Дайгелер, Мариола Фуэнтес | ||
| Год выпуска: | 2009 | ||
| Наша оценка: | |||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
Южная мелодрама со страстями роковыми, развернувшимися на съемочной площадке комедии. Альмодовар об Альмодоваре. Слепой сценарист Гарри Кейн на старости лет сочиняет дичь на заказ и сексуально эксплуатирует доброту мадридских красоток («Мужчина, вас перевести через улицу?» — «А не почитаете мне вслух полосу культуры?», и вот по пенсионерской квартире уже летит очередной комплект нижнего белья), пока известие о смерти некоего магната и появление на пороге строгого гомосексуалиста Рей Икс не выбивает его из привычной колеи. Он вспоминает, как 14 лет назад у него были нормальное имя, глаза, репутация, фильм мечты и сумасшедшая любовь с его главной героиней (П.Крус), на беду оказавшейся трофейной невестой мерзкого старика-инвестора.
Что Альмодовар так долго тянул с собственной версией «8 1/2» — по статусу она полагалась ему еще лет 10 назад, — странно, но в конечном счете неплохо. На всех парах проскочив тот участок трассы, на котором вслед тебе шипят «самопародия», мастер достиг обетованной земли, где кроме него позволено резвиться, кажется, только Вуди Аллену, — злые голоса туда не долетают, стыд отменен за ненадобностью. Сюжет, при других обстоятельствах сгодившийся бы для нуара, снят в сладчайших трансвеститских цветах и беззаботном ритме, напоминающем комедийные передачи канала СТС. Повороты судьбы, которых заробела бы сценарная группа какой-нибудь «Кармелиты», триумфально следуют один за другим: вот слепота, вот рак желудка в финальной стадии, вот роковое падение с лестницы, вот ожидаемая с первой сцены фраза «Так ты и есть мой отец», вот, наконец, лучшее — горькие слезы содержанки выразительно орошают россыпь помидоров на кухонном столе. Бриллиантом среди помидоров поблескивает пять минут фильма-в-фильме — той самой кинокомедии, съемки которой сломали героям жизнь. Стратегически верно придержанные до финала, они смотрятся так, будто 60-летнего Альмодовара вдруг спихнул с режиссерского стульчика выпрыгнувший откуда-то 30-летний, и пока старик поднимался и искал по полу очки, отснял эпизод и смылся обратно в 80-е. По большому счету коллизия с путешествием во времени — единственное, чего не хватает «Объятиям» для полного бесстыдства и счастья.
В страшной автомобильной аварии известный сценарист и режиссер потерял зрение и любимую женщину. Раньше у него было два имени: Харри Кэйн, псевдоним, которым он подписывал книги, и Матео Бланко, настоящее имя, которое он ставил в титры своих фильмов. После автокатастрофы он стал пользоваться только псевдонимом — кино он все равно снимать не может, да и вообще ему легче думать, что Матео погиб вместе с любимой. Но через 14 лет он все же вспоминает прошлое и рассказывает своему помошнику историю любовного четырехугольника, которая закончилась той катастрофой.
Третий фильм Альмодовара, включенный в основной конкурс Каннского кинофестиваля, четвертый из показанных в Канне.
Цитата
"Сюжет фильма подчеркивает важность монтажа, его непосредственное отношение к режиссеру, хрупкость фильма, когда между процессом монтажа и режиссером встает кто-то третий". Педро Альмодовар.
Содержание предыдущих серий
Роман КУЛАНИН
Вышедший на этой неделе фильм Альмодовара очень хочется охарактеризовать как «ещё один фильм Педро Альмодовара» — даже постер намекает на такой подход. Но если вооружиться терпением и отсмотреть два с лишним часа этой череды слезливо-обыденных поступков, вглядываясь не только в персонажей, но и в планы-интерьеры, на поверхность вылезет скорее скелет фильма, нежели бойкое испанское кино, которым славился старик Педро. Неудивительно, почему любимец международных фестивалей на прошедшем Каннском не получил даже приза собаководов — ровным счетом ничего.
Слепой сценарист живёт и работает в своей квартире — пишет сценарии на заказ, эксплуатирует женскую доброту и учит своего молодого помощника жизни. Но случайно прочитанный заголовок о смерти какого-то магната заставляет его вспомнить о событиях, которые сделали его слепым. Тогда он был не только сценарист, но ещё и режиссёр, который звался Гарри Кейн, — снимал фильм «Девушки и чемоданы», был безумно влюблён в исполнительницу главноё роли — конечно, догадались, кто это такая. А дальше всё как в худших традициях бесконечных латиноамериканских сериалов — и почему-то это совсем не удивляет.
«Разомкнутые объятия» — пожалуй, самый сложный фильм Альмодовара, но сложность здесь подразумевается не в каких-то художественных категориях, а в банальном нагромождении. Ведь, помимо Гарри Кейна и Пенелопы, свой прекрасный внутренний мир на экраны выбрасывают ещё полдюжины персонажей — как и полагается в сценариях Педро, все они ещё каким-то образом связаны между собой. И то, что «испанское кино-всё» снял свой самый длинный фильм, настораживает по двум причинам: во-первых, как бы через пару лет нас не ждала трёхчасовая кинолента, во-вторых, возникают натуральные сомнения о психическом здоровье режиссёра.
Вот тут без шуток и поподробнее. Даже слепцу и глупцу очевидно, что «Разомкнутые объятия» — это альмодоваровский вариант «Восемь с половиной», статус живого классика, как ни крути, и возраст, обязывают покопаться в архивах да и о своём месте в киномире рассказать. Но этот приём — цитирование и самоцитирование — оказывается здесь не просто востребованным, а, натурально, в квадрате. Педро всегда был не дурак поиграться цитатами и проверить зрителя на знание киноклассики, но «Разомкнутые объятия» заполнены не только цитатами, но самоповторами. Местами откровенно надоедающими.
Проблема, что самоирония, необходимая при таком приёме, очень часто даёт сбой — например, слепой сценарист собирается послушать кино, и молодой помощник, точно продавец-консультант, перечисляет DVD на полке. Всё заканчивается, увы, «Девушками и чемоданами», которые, на самом деле — тут знатоков Альмодовара охватывает буйная радость — не что иное, как «Женщины на гране нервного срыва». И этим дело не заканчивается — почему Пенелопу не превратить на минуточку в Одри Хепберн — пожалуйста. Весь этот аттракцион, что самое смешное (или неприятное, сами решайте), строится на фирменном альмодоваровском сценарии — южные страсти и немного смерти.
Дело здесь, конечно, не в категориях хорошо это или плохо, а в том, что всё это не только уже видено, но много раз пережевано — прежде всего, самим Педро. Если предыдущий фильм «Возвращение» был преклонением перед женщиной, недаром в Каннах лучшую женскую роль разделили между собой все актрисы, что, зная замашки режиссёра, совсем неудивительно. То «Разомкнутые объятия» выглядят уже преклонением перед фигурой режиссёра и кино в целом, и беда в том, что все эти бесконечные цветастые интерьеры, с непременным вкраплением поп-арта, и музыка композитора Иглесиаса, стилизованная под нуар, как и всё сюжетное построение — идут как-то вразрез.
В прошлом Альмодовар был, как бы это сказать, менее претенциозен, и действовал на территории «я его любила, а он оказался трансвеститом», оттого вся эта мешанина казалась гармоничной и вполне ладной. Но, когда разговор зашел о «я памятник воздвиг себе нерукотворный» и прочих художественных завещаниях, стало понятно, что привычное пространство оказалось каким-то мелким. И опереточные страсти, крутящиеся вокруг слепого режиссера, вызывают скорее ехидный смех, нежели элемент величия, который присущ каждому фильму о фильме.
Спасает положение лишь фигура самого Педро, тенью возвышающаяся над фильмом. Даже автобиографичность, ведь он сам тоже и сценарист, и режиссёр, здесь оказывается с подвохом — не будет возможности снимать фильмы, всегда остаются сценарии. Но, по большому счету, «Разомкнутые объятия» не добавляют в фильмографию Педро ровным счётом ничего. Фильм, который задумывался, да и казался поначалу высказыванием, пуще того — признанием, на деле оказался абсолютно никаким. Потому что, как говорил герой Вицина, «всё уже украдено до нас». И Альмодовару, который занимался этим умело и ловко, стоило об этом подумать.
Любите кино.
С сайта Кинокадр Ру
Память на разрыв
Газета "Труд"
Педро Альмодовар снял фильм о своем страхе и спасении от него.
Внешне "Разомкнутые объятия" слегка напоминают карамельную обертку. Алый, белый, черный, синий - цвета настолько сладкие и яркие, что каждый из них выглядит не как цвет, а как воспоминание о цвете. Такими их мог бы представлять слепой Гарри Кейн, по просьбе своего секретаря реконструируя в памяти то время, когда у него были любовь, кино, глаза и другое имя. Тогда Гарри Кейн - тогда еще Матео Бланко (Луис Хомар) - снимал свою комедию "Девушки и чемоданы" и любил Елену (Пенелопа Крус), игравшую в ней главную роль. Любовник Елены, старик Эрнесто, продюсировал этот фильм. Молодой Эрнесто, его сын, любовался Матео и снимал фильм о фильме, но на самом деле записывал на камеру то, как общаются между собой режиссер и актриса. Все это закончилось автокатастрофой (возможно, подстроенной яростным влюбленным стариком - классическая альмодоваровская загадка), и Елены не стало, а Матео потерял зрение. И вот спустя много лет он вспоминает о том, как все происходило, а Альмодовар превращает эти воспоминания то в трагедию, то в детектив, то в нуар, а к финалу устраивает соревнование сам с собой, адаптируя несколько сцен из "Женщин на грани нервного срыва", чтобы выдать их за эпизоды "Девушек и чемоданов". Новый слегка усталый фильм Альмодовара - скорее кино про кино, нежели про жизнь, любовь, страсть и что-либо еще. На мысль о фильме про слепого экс-режиссера его натолкнули постоянные мигрени, во время которых следует некоторое время проводить в полной темноте. "Разомкнутые объятия" - размышления о том, что может потерять не просто ослепший человек, но ослепший режиссер, и Альмодовар конкретно: ему бы пришлось проститься с кино и фотографией, объяснением в любви к которым выглядит фильм. И сам режиссер этого не отрицает, говоря о том, что с помощью "Разомкнутых объятий" (если переводить точнее, то "разорванных") хотел сказать спасибо монтажерам, дикторам и операторам, и добавляя, что кино для него не просто профессия, а иррациональная страсть. В таком случае не столь важно, что отрывок из "Девушек и чемоданов" выглядит намного ярче, сильнее, чем все остальное: тут главное, что и он, и все остальное вообще есть, что с ним не надо навсегда прощаться, теша себя воспоминаниями.
Сергеева Жанна
Ослабление хватки
Время новостей
Сюжет «Разомкнутых объятий», как часто у Альмодовара, строится как череда флешбэков, постепенно возмещающих изначальную непонятность истории. Поэтому линейно пересказывать его не очень правильно, но мы попробуем этот рассказ минимизировать.
Маттео Бланко, ослепший в результате автокатастрофы драматург, пишет сценарии при помощи услужливого сына подруги, спит со случайными девицами, соглашающимися перевести красивого старика через дорогу, и живет на свой лад вполне счастливо, пока в его жизни не появляется молодой режиссер по прозвищу Рэй Икс. Новый знакомый оказывается незваным гостем из прошлого, и Маттео начинает вспоминать. Пятнадцать лет назад сценарист был еще и режиссером, он так и не доделал свой последний фильм, но благодаря ему познакомился с Леной (Пенелопа Крус) -- бывшей секретаршей и любовницей деспотичного богача Эрнесто, решившей стать актрисой. Лена пробуется на роль в фильме Маттео, проходит кастинг и вскоре заводит с режиссером роман, но для его счастливого течения есть множество препятствий.
Как почти во всех фильмах Альмодовара со второй половины 90-х, в «Разомкнутых объятиях» прошлое постепенно разъедает настоящее, выводит его на чистую воду. «Объятия» сняты в любимом Альмодоваром жанре «неправильного детектива», в котором нет как такового преступления, а предмет расследования -- страсть. В этой линии «Разомкнутые объятия» -- фильм, пожалуй, немного проходной. Он окончательно фиксирует превращение Альмодовара из анфан террибль в мастера, шлифующего манеру и слегка подсмеивающегося над собственными старыми картинами.
В последних фильмах Альмодовар достиг невероятной густоты кадра, идеально соответствующей его морочно-нежным историям, -- в его картинку зритель почти не мог всмотреться, он сам увязал в ней и барахтался как в душных объятиях. В новом фильме Альмодовар в соответствии с названием слегка ослабляет хватку. По сравнению с «Дурным воспитанием» и «Возвращением» в «Разомкнутых объятиях» есть некоторое размягчение манеры. Альмодоварская отточенность все равно проскальзывает в эпизодах, но как своего рода авторская печать. И проблема «Объятий», кажется, именно в этом завышенном чувстве «авторского» кино.
Как и «Дурное воспитание», это фильм про режиссера, стало быть, это рефлексия на тему «кино о кино». Но если «Воспитание» отличалось мучительно личной интонацией, в «Объятиях» она, наоборот, спокойная, по-своему «заслуженная». Это Альмодовару, конечно, не очень идет. Подобная отстраненная интонация заставляет воспринимать фильм как некое «заявление о творчестве» -- форма высказывания, которой режиссер всегда сторонился, предпочитая выкрик. И фильм слегка проваливается в этот зазор между еще вполне буйной манерой и вяловатым содержанием.
В результате в памяти (торчащим из этого зазора хвостом) остаются в первую очередь сцены из фильма «Девушки и чемоданы», который снимает Маттео, -- забавнейшей пародии Альмодовара на себя раннего, прежде всего на «Женщин на грани нервного срыва». Перед выходом «Объятий» Альмодовар выпустил на испанском телевидении еще один отрывок «Девушек и чемоданов» отдельным короткометражным фильмом под названием «Советница-каннибал» (на русском языке фильм доступен в Интернете). Из-за этих чудесно-легковесных вставок остается легкое чувство недовольства -- кажется, лучше бы Альмодовар снял полностью бестолковые «Девушки и чемоданы», чем задумчивые «Разомкнутые объятия».
Хотя все это не отменяет того, что двухчасовой фильм почти ни секунду не скучно смотреть совсем не в последнюю очередь благодаря красоте Пенелопы Крус, вытянувшей бы и гораздо более меланхолическую картину.
Игорь Гулин
