"Время жатвы"
| Название фильма: | Время жатвы |
|
|
| Страна-производитель: | Россия | ||
| Английский: | Время жатвы | ||
| Жанр: | драма | ||
| Режиссер: | Мария Разбежкина | ||
| В ролях: | Людмила Моторная, Вячеслав Батраков, Дима Яковлев, Дима Ермаков | ||
| Год выпуска: | 2004 | ||
| Наша оценка: | 
|
||
| Купить | |||
|
|
||||||||
Сюжет и комментарий
Время действия этого фильма - 40-е годы. Главная героиня - комбайнер Тоня Гусева, на которой и держится вся ее семья, так как Тонин муж - инвалид. Заветная мечта Тони - победить в социалистическом соревновании и получить в награду отрез ситца на платье. И Тоня, работавшая, не жалея себя, сумела занять первое место и получить главный приз - переходящее красное знамя, однако ситец достался другим. А главный приз стал проклятием для всей семьи. Дело в том, что мыши, которые водились в доме, погрызли знамя. В те времена это грозило Тоне страшными бедами: ее могли обвинить в покушении на святыню. Чтобы спасти и себя и свою семью, Тоня Гусева должна была каждый год выигрывать социалистическое соревнование, чтобы знамя оставалось у нее и никто не мог бы увидеть, что оно дырявое. Только об этом теперь и думает Тоня Гусева, а тем временем жизнь ее семьи, ведущей постоянную мучительную борьбу за сохранение знамени, идет под откос. Умирает муж, а затем в пьяной драке погибает ее старший сын... А в финале картины становится ясно, что эту историю рассказал младший сын Тони Гусевой, который погиб в Афгане.
Рецензия:
Кафкианская история, основанная на реалиях нашей жизни. Послевоенная чувашская деревня. Комбайнеру Тосе по итогам года вручают переходящее Красное Знамя. Бархатный флаг необходимо сберечь, а в нищем Тосином доме зверствуют мыши, которые выгрызают дырку в полотнище. Тося принимает решение и впредь любой ценой побеждать в соцсоревновании, чтобы о порче Красного Знамени никто не узнал... Все свободное время ударницы соцтруда уходит на штопку знамени. Никому не нужная награда в углу как сущее проклятье. Более емкого образа оторванной от человека идеологии в кино не припомнить. Но это лишь вольная ассоциация, а в фильме ее никто не навязывает. Здесь зритель, как участник жизни, может выносить свои суждения и приговоры, а кино счастливо обходится без деклараций и публицистики. Оно не стилизует наши нищие 50-е с неким умыслом — оно просто в них возвращает.
Фильм Марины Разбежкиной появился как раз вовремя. Он возвещает приход режиссеров типа для нас нового и, пожалуй, неожиданного - это фильмы о первичной, почвенной и "посконной" жизни, которую наши эстеты давно списали в отходы времени. Такого кино в отечественной практике не было. Похожее бывало в практике мировой — в творчестве Роберта Флаэрти, к примеру, но это явления редкие и штучные. Разбежкина по своей первой любви тоже документалист. Документальное кино научило ее быть внимательной к каждому проявлению жизни, любить каждую малость в ней и слезами обливаться не над вымыслом, а над реальным сюжетом времени. Она научилась охотиться за мгновением и не столько выстраивать, сколько терпеливо поджидать каждый свой кадр. От такой документалистики до художественного кино оставался один шаг. Но проделывали его немногие. Разбежкина оказалась талантливой и в этом. Мы получили игровое кино такой степени правдивости и образного наполнения, что впору говорить о приходе русского "нео-неореализма".
Снимались люди из реальной чувашской деревни. Только в роли комбайнера Тоси Гусевой — профессиональная актриса Людмила Моторная. Ее мужа-инвалида играет Вячеслав Батраков. Это уже реальный инвалид, у него нет обеих ног, он сидит на тележке с подшипниками и так передвигается. Но ущербности от него не дождетесь: мускулистый атлет, может показать силовую акробатику, и его герой, хоть и на роликах, но большой ходок. Есть еще два сына, от лица младшего идет рассказ. Так возникает важный ракурс: что бы ни происходило, а взгляд на мир детский, изумленный, радующийся каждой травинке, каждой божьей твари — хоть красноклювой гусыне, хоть краснолапой мышке, хоть новым ногам для папы. Родная деревня, поле, двор — огромный космос, и детство принимает этот космос таким, какой есть, — не знает другой жизни и другого счастья. Здесь все — данность, единственно возможное. Природно-философский взгляд, свободный от надрывности и комплексов. "Мы не знали своей нищеты, и в этом было наше счастье", — сказал кто-то о советском прошлом. Этот вечный российский обреченный оптимизм ведет весь фильм: все погибли — но все кончилось хорошо. Круговорот жизней вписан в круговорот природы, в закаты и рассветы, в туманы и печально прекрасные деревенские дали. Это наша данность, это наше прошлое, это наши жизни, от которых, любя, не хочет отречься автор фильма.
К финалу эти прекрасные дали застроят многоэтажками наступающего города. Сундук, заклеенный плакатами с зовущим к счастью Сталиным, а также полусъеденное, но самое дорогое на земле знамя новые люди выбросят в мусорный бак. И покажется в этот миг, что вместе с ним выбросили на свалку жизнь, прожитую целой страной. Нам просто дали немного пожить в иной России, которая реальней нынешней, виртуальной. И только однажды Марина Разбежкина позволит себе прямой публицистический выпад. Кадр Тоси за штурвалом комбайна композиционно напомнит кадры с белозубой Мариной Ладыниной — но с них словно содрали официальное ликование. И хорошую песню "Я другой такой страны не знаю..." Тося поет так остервенело, хрипло и отчаянно, словно зубную боль заговаривает.
В этой художественной картине весь опыт документального кино. Здесь есть и Вертов, придумавший субъективную камеру почти за век до датской "Догмы", с его экспрессивными ракурсами. А когда понадобится — режиссер попросит поэта-оператора Ирину Уральскую снять комбайн точно так, как в киножурнале "Новости дня". В этом фильме важно, как летит шмель, как заходит солнце, как пьет гусыня и с какой несыгранной нежностью прижмется лбом к хозяйке коза. Здесь уравнена в правах каждая деталь, потому что из всего этого и соткана по-российски скупая, но ничем более не заменимая жизнь. Звучит прозрачная, как северная капель, "Песня Сольвейг". Это просто о смене времен года, но почему-то грустно.
