"Жизнь и смерть Питера Селлерса "
|
| Название фильма: |
Жизнь и смерть Питера Селлерса |
|
| Страна-производитель: |
США-Великобритания |
| Английский: |
Life and Death of Peter Sellers, The |
| Жанр: |
драма / биографический |
| Режиссер: |
Стивен Хопкинс |
| В ролях: |
Джеффри Раш, Шарлиз Терон, Эмили Уотсон, Джон Литгоу, Мириам Марголис, Питер Вон, Соня Акуино, Стэнли Туччи, Стивен Фрай, Генри Гудман, Элисон Стедман, Питер Гевиссер, Дэвид Робб, Ричард Айоад, Эдвард Тюдор-Поул, Стив Пембертон, Найджел Хэйверс |
| Год выпуска: |
2004 |
| Наша оценка: |
|
|
Купить |
|
Сюжет и комментарий
Его называли “человек с тысячей лиц”. Не было лишь своего. Со всех фотографий — студийных, любительских — глядит до обидного невыразительный парень (позднее — мужчина): ни обаяния, ни загадочности, ни, упаси Боже, печати интеллекта, ни, прости Господи, следа таланта. Лицо как лицо — так себе, не халтура, не шедевр. Один из величайших актёров второй половины XX века? Да перестаньте… И тем не менее. Питер Селлерс не любил свою внешность. Не выносил, видеть себя не мог. Он предельно остро ощущал нехитрую, по сути, идею: собственное “я” — единственное, к чему человек не может привыкнуть. Всё вокруг имеет чёткие, привычные очертания, всё можно увидеть, всё узнаваемо или быстро становится таковым; и лишь ты сам остаёшься для себя сомнительным казусом, лишённым внятных контуров, чудищем из плохой фантастики, попросту — чужаком. Это не очень страшно для очень страшных людей, которые подстраивают под себя окружающий мир. Но очень страшно для тех, кто хочет в этот мир вписаться — органично и полноправно: эти-то и начинают подделывать себя, зыбких, предлагая маску городу и миру, придумывая себе вожделенные очертания. Те, кто попроще, чувствуют фальшь и мучаются ею; те, кто посложнее, превращают подделку в искусство и становятся актёрами.
Селлерс стал актёром. Не просто актёром — лицедеем: ремесло, основательно подзабытое в веке, который начался Станиславским и закончился Гротовским. Нескольких гениев-лицедеев, впрочем, дал и этот век. Но даже среди них Селлерс стоит особняком. Его лицедейство не основывалось ни на высоком пристрастии к низким жанрам horror и mystery, как у Лона Чейни, ни на высоких антропологических теориях актёрской игры, как у Михаила Чехова, ни на высокой верности профессиональным принципам, как у сэра Алека Гиннесса. Здесь вообще, кажется, не было ничего высокого: глухая окопная оборона, замаскированная под маскарад. Из накладных усов и носов Селлерс выстроил себе частокол, призванный спрятать от стороннего взгляда то единственное, что прятать стоит: пустоту. “У меня нет сути, нет ядра”, — растерянно признавался он под конец жизни. Немудрено, что его тянуло к броско разряженным стилягам, которые в изобилии наводняли Англию вудстокской эпохи; немудрено, что, едва повалили миллионные гонорары, Селлерс быстро собрал одну из крупнейших в стране коллекцию автомобилей… Он всё время старался быть на виду, чтобы не быть увиденным. Крикливо-модные костюмы, роскошные лакированные авто, широкая улыбка — в искусстве прятаться ему не было равных. (Сама по себе эта жизненная стратегия недорого стоит: её избирали и избирают для себя — пусть бессознательно, без селлерсовских мучительных рефлексий — все звёзды шоу-бизнеса. Разница лишь в том, что Питер Селлерс был гением).
Да, он страшился собственной пустоты, укрывал ее, прятал под сотнями масок — но тем самым и оберегал, охраняя присущее пустоте целомудрие. И недаром: пресловутое отсутствие “ядра” — не только причина, но и суть его актёрского таланта. Прочие лицедеи, все без исключения, при разработке персонажа использовали весь арсенал выразительных средств: жестикуляция, походка, речь, ритм внутреннего действия, мимика, — всё создавалось наново. Кто-то вживался в созданный графический образ и достигал высот истинного перевоплощения, а кто-то отрабатывал роль на чистой технике, умудряясь держать в поле своего внимания каждый штрих; главное — чтобы ни одна деталь в поведении и облике персонажа не осталась “непридуманной”, “никакой”. Селлерс работал вроде бы так же. Его недюжинная фантазия и изумительная пластическая точность позволяли ему создавать самых диковинных персонажей, от Мартовского Зайца до королевы Виктории. Но одна “деталь” не менялась: его лицо. Какой бы изощрённой ни была пластика — и даже психика — очередного селлерсовского создания, мимика актёра оставалась почти статичной (лёгкие улыбки, усмешки и ухмылки – не в счет). Из-под всех слоёв гуммозы просвечивала непроницаемая, подчас пугающая своей недвижностью маска. В зеркале души не отражалось ничего.
И — странное дело: персонаж не рушился, не распадался, не утрачивал достоверности. Скорее наоборот: стерильный холод, которым веяло от этой маски, словно бы накрепко “смораживал” его. Подавляющее большинство режиссёров использовало статичность лица Селлерса, чтобы подчеркнуть “туповатость” его героев, охотно нагружая действие гэгами всех сортов: от социальной сатиры до чистопробного фарса, — благо высоким искусством гэга Селлерс владел, как никто со времён братьев Маркс. Но забудьте про жанр, вглядитесь в изображение: перед вами переодетый и загримированный кадавр, Носферату с внешностью мелкого буржуа из лондонского пригорода. Поистине, только многовековое пристрастие англичан к чёрному юмору могло поместить его в категорию комиков…
Один лишь режиссёр точно ощутил инфернальную природу селлерсовской мимикрии — Стэнли Кубрик. В его “Лолите” и “Докторе Стрейнджлаве” Селлерс не просто дважды получил бенефисную возможность явить весь блеск своего дарования. Здесь, наконец, явлен смысл этого дарования. Волей режиссёра пустоглазым героям Селлерса была дарована власть — над человеком, над страной, над человечеством; зрители с ужасом смотрели, как на человека надевают смирительную рубашку, а человечество гибнет в ядерной войне. Маскарад оборачивался шабашем, в кадре пахло чумой, пусто свято место заполоняли оборотни. Оборотень — вот точное слово для Питера Селлерса. Прибавим, впрочем: великий. Что бы это ни значило.
Алексей ГУСЕВ
