24 апреля 2006 г.
Помоги себе сам
«Мария» Абеля Феррары на московских экранах
Круглый камень уходит вбок, открывая вход в пещеру -- будто в кинокамере открыли объектив. «А Мария стояла у гроба и плакала. И когда плакала, наклонилась во гроб и видит двух ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус».
...А потом съемка закончилась. Выключили свет, начали сворачивать провода и собирать костюмы. И разгримированный Спаситель, в миру радикальный независимый режиссер Тони Чилдресс (Мэтью Модайн), создатель заведомо скандального фильма «Вот кровь моя», уже машет Марии Палезе (Жюльетт Бинош), актрисе, сыгравшей у него Магдалину, из шикарного лимузина: «Скорей, на самолет опоздаем!» А для нее, Марии, ничего еще не кончилось. И она отказывается ехать в аэропорт. И отправляется пешком в Иерусалим.
Тед Янгер (Форест Уайтекер) ведет на телевидении популярное ток-шоу «Иисус: Подлинная история». День за днем принимает у себя в студии специалистов всех мастей, которые то рассуждают о том, как Христос ломал «социальные табу», то утверждают, что в Распятии «не было ничего экстраординарного». Разумеется, не может он пройти и мимо фильма Чилдресса. «Почему я взялся за эту тему? Фильм Гибсона заработал миллионы, точно?» -- хохмит режиссер в прямом эфире. Но заведенный порядок изменяет телефонный звонок, связь с Израилем. И на проводе -- Мария...
В сущности, Абель Феррара всю свою жизнь снимал фильмы о поисках Бога -- а все думали, что он живописует повседневный быт продажных полицейских, убийц, гангстеров и наркоманов. Понять это и вправду было довольно сложно. Но в последнее время былой анфан террибль несколько преобразился -- кажется, что вечный нездоровый (от нехороших химических излишеств) блеск глаз сменился ничуть не менее лихорадочным проповедническим взором. И уже предыдущий фильм Феррары, «Наше Рождество», хоть и имел в героях семейство драгдилеров, но название свое носил более чем по праву. Так обычно ударяются в религию персонажи, избавившиеся от тяжелой наркотической зависимости. Образовавшуюся в душе зияющую пропасть они торопливо и не особенно разборчиво наполняют чем угодно, обуреваемые необоримым зовом. Очень редко они приходят к Богу через последовательное и вдумчивое постижение тайн церкви. Чаще -- как это видно и на примере фильма Феррары -- наткнувшись на какую-нибудь сенсацию, вроде апокрифического Евангелия от Фомы, на которое ссылается и alter ego Феррары Чилдресс, и сам режиссер «Марии». Обсуждать и осуждать чужой духовный путь -- последнее дело. Но к чисто художественным достоинствам фильма (вполне, надо сказать, скромным, несмотря на отменный актерский состав) это не относится. Просто еще в «Рождестве» полтора часа проходило в некотором недоумении: а все ли в порядке с некогда громокипящим режиссером, если он не стесняется такой лобовой символики и совершенно элементарных ходов? Но буквально через полчаса после окончания картины с неведомых уровней нисходило необъяснимое благодатное спокойствие: какой же все-таки это хороший и правильный фильм. После «Марии», увы, подобного можно ждать куда больше получаса. Или не дождаться вообще.
Помоги себе сам
«Мария» Абеля Феррары на московских экранах
Круглый камень уходит вбок, открывая вход в пещеру -- будто в кинокамере открыли объектив. «А Мария стояла у гроба и плакала. И когда плакала, наклонилась во гроб и видит двух ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус».
...А потом съемка закончилась. Выключили свет, начали сворачивать провода и собирать костюмы. И разгримированный Спаситель, в миру радикальный независимый режиссер Тони Чилдресс (Мэтью Модайн), создатель заведомо скандального фильма «Вот кровь моя», уже машет Марии Палезе (Жюльетт Бинош), актрисе, сыгравшей у него Магдалину, из шикарного лимузина: «Скорей, на самолет опоздаем!» А для нее, Марии, ничего еще не кончилось. И она отказывается ехать в аэропорт. И отправляется пешком в Иерусалим.
Тед Янгер (Форест Уайтекер) ведет на телевидении популярное ток-шоу «Иисус: Подлинная история». День за днем принимает у себя в студии специалистов всех мастей, которые то рассуждают о том, как Христос ломал «социальные табу», то утверждают, что в Распятии «не было ничего экстраординарного». Разумеется, не может он пройти и мимо фильма Чилдресса. «Почему я взялся за эту тему? Фильм Гибсона заработал миллионы, точно?» -- хохмит режиссер в прямом эфире. Но заведенный порядок изменяет телефонный звонок, связь с Израилем. И на проводе -- Мария...
В сущности, Абель Феррара всю свою жизнь снимал фильмы о поисках Бога -- а все думали, что он живописует повседневный быт продажных полицейских, убийц, гангстеров и наркоманов. Понять это и вправду было довольно сложно. Но в последнее время былой анфан террибль несколько преобразился -- кажется, что вечный нездоровый (от нехороших химических излишеств) блеск глаз сменился ничуть не менее лихорадочным проповедническим взором. И уже предыдущий фильм Феррары, «Наше Рождество», хоть и имел в героях семейство драгдилеров, но название свое носил более чем по праву. Так обычно ударяются в религию персонажи, избавившиеся от тяжелой наркотической зависимости. Образовавшуюся в душе зияющую пропасть они торопливо и не особенно разборчиво наполняют чем угодно, обуреваемые необоримым зовом. Очень редко они приходят к Богу через последовательное и вдумчивое постижение тайн церкви. Чаще -- как это видно и на примере фильма Феррары -- наткнувшись на какую-нибудь сенсацию, вроде апокрифического Евангелия от Фомы, на которое ссылается и alter ego Феррары Чилдресс, и сам режиссер «Марии». Обсуждать и осуждать чужой духовный путь -- последнее дело. Но к чисто художественным достоинствам фильма (вполне, надо сказать, скромным, несмотря на отменный актерский состав) это не относится. Просто еще в «Рождестве» полтора часа проходило в некотором недоумении: а все ли в порядке с некогда громокипящим режиссером, если он не стесняется такой лобовой символики и совершенно элементарных ходов? Но буквально через полчаса после окончания картины с неведомых уровней нисходило необъяснимое благодатное спокойствие: какой же все-таки это хороший и правильный фильм. После «Марии», увы, подобного можно ждать куда больше получаса. Или не дождаться вообще.
Время новостей. Ру
