19 июня 2006 г.
Сын ошибок трудных
Валерий Золотухин: “Когда говорю, что счастлив, я убеждаю себя в этом”
Иногда кажется, его жизнь — вечная лаборатория. Он ученый-экспериментат ор. Он же и подопытный. Цель изучения — люди, какие они есть. Его правда — отличная мишень для моралистов. Их отдушина, возможность на низком примере ощутить собственное величие.
А Золотухин еще как нарочно подставляется. Сам себя бичует, будто это доставляет ему мазохистское удовольствие.
Репетировать Гамлета при живом Высоцком — да как он мог! Писать о великой дружбе после его ухода — верх кощунства! Не встать на защиту опального Любимова — предательство! Родить ребенка на стороне, не скрывать порочной связи — и после этого он смеет говорить о Боге!
Какой он плохой. Какие мы хорошие. 65-летний профессор Таганки рассматривает жизнь насекомых в лупу — опыт удался.
42 года в одном театре. Театре конфликтов, интриг, расколов. Иных уж нет, а те далече. Он — на месте. На своем, законном. Настоящий домовой Таганки, по меткому выражению Любимова.
— Да, иногда даже ночую здесь, — проходим в гримерную Золотухина.
— Правда, чаще это бывало в молодые годы — сейчас у меня ведь дом рядом…
— Но здесь же голые стены — для жизни ничего нет.
— Почему? Здесь есть чайник, есть мед, здесь есть кофе, сахар. (Открывает ящик стола.) Здесь есть зубная щетка, бритва. Умывальник. Диванчик в конце концов.
— И все равно какое-то необжитое помещение. Где фотографии памятные, где плед, настольная книжка?..
— А вы хотите, чтобы я все свое добро тут развесил? Но я тут не один — когда-то мы сидели в этой гримерной вчетвером, стояло четыре стола. Сейчас два. Здесь, на вашем месте, сидит замечательный артист Шаповалов. Ну а если вы хотите узнать, где живет домовой Таганки, могу показать…
Иду за Золотухиным практически след в след: заблудиться в лабиринте Таганки — проще простого. Проходим несколько коридоров: одна дверь, вторая… А вот и потайная — под лестницей. Валерий Сергеевич извлекает из кармана связку ключей…
— А это не опасно? — прорезь света обнажает низенький нависший потолок тесной комнатенки. Неосторожный шаг — и высоченная стопка книг, шелестя, осыпается на пол.
— Это, знаете, как сундуки Скупого рыцаря, я захожу сюда, воздухом этим дышу. Здесь мои диски, книги — вся история Таганки. Вот видишь: “Валерию, дорогому, Домовому театра”.
— Ага, диплом домового от Любимова, значит, имеется.
— А вот вообще замечательный автограф, — Домовой щурится, вглядываясь в надпись под карандашным портретом актера Золотухина. — “Валерий, а помнишь, когда наши дороги скрестились, я рисовал Владимира, и Володя сказал: “Вот кого рисовать надо — большой артист будет”. Это Вадим Елин, когда-то он сделал великолепный профиль Высоцкого…
— Я там скрываюсь иногда, — осмотрев свои владения, Золотухин запирает скрытую от посторонних глаз (говорят, здесь не ступала нога даже самого Любимова!) комнату. Из “чулана” Домового возвращаемся в гримерную артиста. — Во-первых, там всегда прохладно. Там можно побыть одному — никто не заглянет. Читаю там, записываю, просто сижу, когда важно перевести дух. Иногда и помолиться можно…
— Валерий Сергеевич, за 42 года у вас были конфликты с Любимовым: такие, чтоб не на жизнь, а на смерть?
— Конфликты были, без них нельзя. Из-за съемок, из-за срывов спектакля, из-за отказа репетировать. Но так, чтобы разругаться вдрызг, — нет, такого не было. Тут надо еще иметь в виду мой характер, я по гороскопу Близнец. Когда Высоцкий заполнял анкету, на вопрос “кто твой друг” ответил: Золотухин, о лучших качествах друга он написал: ненавязчивость и мудрость… Сейчас вам приведу пример такой. Меня очень сильно обидели на Алтае. Я приехал на открытие рудника, а, видимо, губернатор счел мое появление там не по протоколу. Помощник его сказал, что присутствие Золотухина неуместно. На что я ответил, что мне неуместно срать с ним под одним кустом, с этим чиновником…
— Все из-за дружбы с Евдокимовым?
— Не совсем так, но рудник был приобретен при Евдокимове теми инвесторами, которые собирались построить мне театр в Барнауле. А эти инвесторы новому губернатору не нравятся. Но дело даже не в этом… Я уже появился на руднике, и вдруг губернатор дает команду: чтоб я его тут не видел. Ко мне подходят охранники… Но спрятать Золотухина невозможно. Охранникам кричат в рацию: уберите Золотухина! Я говорю: “Золотухин слышит и не подчиняется!” Такого унижения я за свою жизнь не испытывал. 23-го я лечу в Барнаул — отмечать свой день рождения в театре и играть “Анну Снегину”. Вот думаю: приглашать или не приглашать обидчика? Ну а что мне, собственно говоря, от него надо? Зачем мне он нужен? А сегодня утром открываю церковный календарь и одну цитату из него переписываю в свой дневник. “При напраслиных оскорблениях и нападках не обращай внимания на то, насколько не правы причинившие их тебе… Веришь, что Бог всегда праведен и милостив, веруй и в настоящем случае — он проявляет правду и милость, хотя и не понимаешь как”. Преподобный Петр Дамаскин. И я звоню в Барнаул и говорю: “Пригласить губернатора на день рождения…”
С чего мы начали — про мудрость говорили. Когда анализирую ссоры с Любимовым, я размышляю, я разговариваю с самим собой, с ним разговариваю. Через бумагу, через свой дневник. И прихожу к выводу, что надо смирить гордость. Актерская профессия такая, что виноват всегда ты. Значит, твой дар в данный момент не соответствовал требованиям режиссера. Если будешь качать права, говорить: он меня не понимает — завтра остановишься в росте. Это путь гибельный. Ты проанализируй: хочет ли он, чтобы ты провалился, хочет, чтобы ты плохо играл?..
(сокращено)
Моско вский Комсомолец
Дмитри й МЕЛЬМАН
