25 января 2007 г.
Скушай меня, Егорушка!
В прокат выходят «Консервы» Егора Кончаловского – уголовно-политический триллер про честного журналиста и страшные заговоры.
Честный журналист (Башаров) покупает у прикормленного стрингера запись разговора высоких чиновников, из которой следует, что скоро кто-то поживится российскими ядерными материалами. Решив посоветоваться со своим другом-генералом, парень совершает ошибку: дружок оказался участником заговора, вдобавок неравнодушным к жене журналиста. Против бедняги сфабриковывают дело, и он оправляется на северный прииск: мыть золотишко для начальника зоны днем и получать от прикормленного лагерного «актива» ночью – очень многим хочется узнать, в какой банковской ячейке находится копия диска с компроматом.
В том же лагере мотает срок бывший спецназовец (Серебряков), которого, угрожая семье, вынудили убить ключевого свидетеля по тому же делу.
Когда вор в законе Фома (Шакуров) собирается в побег, журналист и боец отправляются с ним – навести порядок на воле.
Сделав малоудачное отступление в сторону чистого триллера в фильме «Побег», Егор Кончаловский отмотал назад – к своей выдающейся авантюре под названием «Антикиллер» (понятное дело, к первой части). Местная мифология, перекрученная легким ироническим юродством, породила тогда восхитительного мутанта, как если бы Такеши Китано сыграл участкового из Долгопрудного. «Консервы» – тоже мутант, но другого рода, как если бы Куценко сыграл японского городового.
Ирония превратилась в утробный хохот сумасшедшего, читающего «Московский комсомолец».
И дело тут даже не в синопсисе, словно написанном практиканткой из пресс-службы ФСБ. В известном смысле, «Консервы» – это идеальный мир, где каждая фигура является идеальным воплощением самой себя. Бенефис Сергея Векслера, сыгравшего начальника лагеря, любовно копящего ворованное золото, – полноразмерная модель «кума» из сновидений, вызванных паленой водкой. Седые строгие мужчины, охраняющие покой страны, – из сновидений, вызванных паленой водкой и программой «Время». Воры – это даже не «Место встречи изменить нельзя», а передвижные театры народной правды страны, где не может быть свободы, зато вполне возможна воля. Вообще, каким-то образом ментовско-блатные дела удаются Кончаловскому удивительно живописно.
В отличие от всего прочего. Неизбежная Любовь Толкалина, неизбежный и хамский продакт-плейсмент, вывихнутые суставы сюжета и окаменевшие физиономии большинства исполнителей – это все частности. Исключительная грубость, с которой история в финале выворачивается наизнанку – тоже.
Кроме того, вовлечение в бред – дело трудное, и если уж беглые зеки, еще облаченные в ватники с нашитыми номерами, могут оказаться в тайной пещере рэйверов – пожирателей грибов, то почему не Толкалина?
Проблема в том, что над некоторыми вещами смеяться нельзя, но не потому что воспрещается, а потому что съедят. Попытка освоить бескрайнюю галлюцинацию спецслужб, коррупции, прессы, международных заговоров и дикого, как лесной человек, гламура, предпринятая в «Консервах», аккуратно встроилась в окружающую среду. Вышло некое частное хихиканье между суши и мохито, дело вполне знакомое, основа, можно сказать, местной общественной жизни.
Впрочем, консервы, ставшие основной метафорой в фильме, – законсервированные ядерные материалы, консервные банки, куда кум Векслер прячет свое золото, взятый в побег бедолага, предназначенный для съедения, – образ вполне емкий. После фильма так себя и чувствуешь: лежишь себе в банке, преешь, пока кому-нибудь не понадобишься – кассу сделать, на выборы сходить, да мало ли что еще.
Газета Ру
Текст: Антон Костылев. Фото: сoncervy.ru.
