12 февраля 2007 г.
Кто пел, а кто шпионил
Берлинский фестиваль о фальшивомонетчиках, Пиаф и ЦРУ
БЕРЛИН — Ретро задает тон практически во всех конкурсных лентах, показанных в первые фестивальные дни. Диапазон режиссерских интересов — от Второй мировой до холодной войны, от фильмов нуар до шпионской саги.
Ретро-стилистику задал фильм, открывший фестиваль и оказавшийся его первым большим проколом. “Жизнь в розовом цвете” (La vie en rose) молодого француза и бывшего клипмейкера Оливье Даана рассказывает о тяжелой, страшной судьбе Эдит Пиаф. Это банальный и лобовой дайджест самых драматических и эффектных событий из ее жизни. Среди них сиротство, воспитание в борделе, алкоголизм, наркотики, автокатастрофа, гибель возлюбленного, тяжелая болезнь… Но дело не столько в поверхностном сюжете, сколько в его изложении.
Биография звезды брошена в режиссерскую мясорубку: факты, эпохи, персонажи перемешаны в таком хаотичном ритме, столь безалаберно и невнятно, что фигура Пиаф быстренько испаряется из фильма. Больше всего картина Даана, идущая два с половиной часа, напоминает гигантский клип, в котором безумный монтаж и скачкообразный ритм, бессмысленное мельтешение сюжетных фрагментов, озвученное, разумеется, хитами Пиаф, аннулируют историю и трагедию, психологию и героев.
Хорошая актриса Марион Котийар, загримированная под певицу так, что искусство гримеров видно в каждом кадре, старательно имитирует прокуренный голос, сгорбленную походку, повадки Пиаф, но ее игра лишь оттеняет грубую, плебейскую режиссуру, все время срывающуюся на крик, выдающую салонный кич, в котором 20-е гг. выглядят точно так же, как и 60-е.
В другой ретро-картине из конкурса — “Хорошем немце” (The Good German) Стивена Содерберга — 1940-е выглядят так, как они выглядели в американском кинематографе того времени. Фильм Содерберга — стилизация классического нуара. Действие происходит в послевоенном разрушенном Берлине. Джордж Клуни играет американского журналиста, приехавшего в Германию освещать Потсдамскую конференцию. Кейт Бланшетт — его бывшую возлюбленную, немецкую еврейку с темным прошлым, из-за которой главный герой влипает в историю с убийством, заговорами, политическими играми.
Содербергу важнее воссоздать не столько эпоху, сколько кинематограф 40-х. Его стилизаторские приемы оказываются самодовлеющими: нуаровский сюжет с его обманками и атмосферой всеобщего недоверия выхолащивается до чистого дизайна. Столь же выхолощены и персонажи — гиблый идеалист Клуни и классическая femme fatale Бланшетт. Получился не портрет времени, а тупиковое кино о кино, стерильный синефильский экзерсис, в котором отсылки к классике, выспренняя черно-белая картинка, вставки из хроники важнее чувств и смыслов.
Содерберг — мастер разносторонний, способный сымитировать интонацию и независимого, и голливудского, а теперь еще и классического кино. Проблема в том, что при всей разносторонности он все равно остается режиссером без темы и глубины, а их отсутствие никакими стилизаторскими приемами, никакой эстетической игрой не прикроешь.
Хорошим ответом на эстетизм Содерберга прозвучала лента “Фальшивомонетчики” (Die F?lscher) австрийца Стефана Рузoвицки. Она основана на реальных событиях и рассказывает о знаменитой операции “Бернхард”, когда на излете Второй мировой немцы подделали миллионы британских фунтов, чтобы подорвать вражескую экономику. На фальсификацию денег бросили пленных евреев, для их работы выделили два барака в концлагере, а главным специалистом был назначен немецкий еврей Саломон Сорович, еще до войны заключенный в тюрьму из-за фальшивых долларов. Сорович, сломленный, отчаянный авантюрист, чья воля к жизни питается бесстрашием перед смертью, даже равнодушием к ней, противостоит и главе концлагеря, держащему всех на прицеле, и напарнику-еврею, который отказывается работать на фашистов и подстрекает к саботажу.
Фильм заминирован неразрешимыми конфликтами. Каждый из героев поставлен в безвыходную ситуацию, когда борьба за жизнь и надежда оказываются отсрочкой неминуемой смерти. Главное — картина сделана так, будто ее действие происходит здесь и сейчас. Она снята на крупных планах, живой и резкой камерой, в бедных, неэффектных интерьерах, напоминающих сцену документального театра. Поразительный эффект присутствия обеспечивают отменные актеры — и прежде всего харизматичный и одновременно стертый Карл Марковиц в роли Соровича. Пока что это самый сильный, напряженный и эмоциональный фильм конкурса.
А самая масштабная картина — “Ложное искушение” (The Good Shepherd) Роберта Де Ниро. Вторая режиссерская работа великого актера представляет собой трехчасовой эпос о зарождении ЦРУ. Время действия — с конца 1930-х гг. до начала 1960-х. Мэтт Деймон играет образцового американского студента, завербованного в разведку еще на скамье Йельского университета. В начале он выглядит классическим человеком без свойств и воли, верным разведчиком на службе государства, засланным на фронт холодной войны. В финале — сломленным агентом без лица, пожертвовавшим всем ради рухнувших идей и идеалов — личной жизнью, семьей, счастьем своего сына.
Эта внутренняя драма сыграна Деймоном при абсолютной внешней невозмутимости и непроницаемости — выражение его лица и взгляда практически не меняется на протяжении всей картины. Именно Деймон держит на себе романную, переусложненную конструкцию. Но “Ложное искушение” из тех фильмов, внешние несовершенства которых — затянутости и провисания — формируют его атмосферу, смутную и одновременно разреженную, и работают на образ времени, зыбкого и лишенного ясности. Сложный сценарий хотели, но не решались поставить многие голливудские режиссеры, в том числе и Френсис Форд Коппола, который в итоге выступил продюсером ленты. Именно к его криминальным сагам восходит долгое дыхание и большой стиль “Ложного искушения”.
Ведомости Ру
Евгений Гусятинский
