"Груз 200"   

Название фильма:	Груз 200
Страна-производитель:	Россия
Английский:	Груз 200
Жанр:	драма
Режиссер:	Алексей Балабанов
В ролях:	Агния Кузнецова, Алексей Полуян, Леонид Громов, Алексей Серебряков, Леонид Бичевин, Наталья Акимова, Юрий Степанов, Михаил Скрябин, Андрей Мокеев, Алена Фалалеева, Ляля Миропольская, Дмитрий Карпов, Людмила Егорова, Валентина Андрюкова, Илья Пляцковский,
Год выпуска:	2007
Наша оценка:
	Купить

	сюжет и комментарии	интересно	кадры из фильма

Интересно:

• Производство: Кинокомпания СТВ, Россия, 2007
• Кинопрокат: Каропрокат / Наше Кино
• Российская премьера: 03.05.2007

Примечание:

Страница фильма на сайте кинокомпании "СТВ"

Страница фильма на сайте "Кино России"

Кинотавр-2007:  приз Гильдии киноведов и кинокритиков "Белый слон".

Дополнительная рецензия:

Трэш по-балабановски

Трудно сказать, что толкает известного режиссера Алексея Балабанова снимать раз от разу кино все хуже. Из последнего им наснятого только "Жмурки" можно было глядеть, не делая над собой больших усилий, да и то смотрелся фильм как очередная дань уважения теме излюбленных им (и зрителем) бандитских разборок.
Уже в связи с неоконченным опусом "Река" и предпоследним фильмом "Мне не больно" можно было предположить, что автор балансирует на грани трэша. В первом случае смерть исполнительницы одной из ролей не позволила режиссеру во всей красе рассказать историю девочки и трупа. Но странности продолжились: вычурный образ Ренаты Литвиновой, однообразно тиражируемый всеми, кто ее снимает, Балабанов ухитрился довести до абсурда, вызывающего рвоту при виде этой милой женщины. Но трэшем это еще не было.
В промежутке Балабанов снял античеченскую патриотическую ленту с претенциозным названием "Война", которую можно было бы назвать и неплохим фильмом, кабы не совершенно фантастическая история, в ней рассказанная, претендующая на реализм . Однако метаморфозы, происходящие с Балабановым, изумляют. Из эстетствующего постмодерниста он постепенно превратился в антиэстетсвующего гиперреалиста. Не стал исключением и "Груз 200". Вернее, из всего вышеперечисленного, на мой взгляд, последний фильм Балабанова - удручающе бессмысленный и, что самое обидное, весьма неприятный.
История основана на реальных событиях, происходящих в 1984-м году под Ленинградом. Те, кто читал в застойные годы "Литературку" (а что тогда было читать?), помнит такой жанр - криминальные репортажи Ольги Чайковской со товарищи. Это когда рассказывается какая-нибудь жуткая история про маньяка, но без ужасных подробностей вроде отрезанных частей тела (ибо цензура). Вся страна зачитывалась похождениями всяких местных чикатил, о которых еще в начале 70-х прочесть было негде.
До 80-х годов самыми страшными преступлениями "страны победившего социализЬма", как выражался дорогой генсек, были хулиганство, редкие кражи из музеев копий малых голландцев, или, максимум, езда на красный свет с возможным (кошмар!) наездом на пешехода. Об этом снимался сериал "Следствие ведут знатоки" и писались фельетоны в журнале "Крокодил".
Предтечей наступившей впоследствии гласности был общесоюзный еженедельник, в котором первыми появились тревожные сигналы в виде публикаций криминальных репортеров, дескать, не только "кое-кто у нас порой", но и "ого-го что!", да так делает - аж волосы везде, где есть, шевелятся.
Вот как раз одну из таких историй в стиле Чайковской рассказывает Балабанов в своем новом фильме. Если пересказать фабулу, то читающим эти строки смотреть будет скучно. Скажу лишь одно: гадость там делают жуткую и неимоверную. Прям сюжеты для программы "Максимум" и "Сук@-любовь" в одном грязном, засиженном трупными мухами флаконе. Кстати, НТВ стоит купить права на телепоказ, кино это как раз в стиле современной 4-й федеральной кнопки.
Зададимся вопросом: для чего режиссер красочно и подробно живописует советский ад (сомнений нет, этот период именно таким видится режиссеру), да еще рисуя его в самых что ни на есть извращенно-неприглядных тонах, спустя четверть века? В фильме нет ни одной шутки, нет даже намека на иронию. Эта такая чистая постсоветская гниль, неприятная физиологически, связанная с сексуальным извращением главного героя, что напрашивается вопрос: может это концептуально?
Может Балабанов - наш Сорокин от кино? Честно говоря, я бы, как зритель, обрадовался, будь это так, поскольку вслед за Тарантино люблю чистые жанры. Они смешные. Но что хорошо в пародии на хоррор, в том же тарантиновско-родригесовском возрождении "грейндхауса" - переосмысление стиля, его осовременивание, выход на более высокий уровень обобщений, в исполнении Балабанова (если он задавался такой целью) смотрится убого, шокирует увлеченностью автора смакованием деталей и попыткой втянуть в этот процесс зрителя.
Понятно, что ничего общего с концептуальностью того же Сорокина у режиссера Балабанова нет и не предвидится (а про Тарантино я просто молчу), масштаб таланта не тот. Да и "Груз" заявлен вовсе не как трэш, это вам не новейшая "Атака куриных зомби" Ллойда Кауфмана, а этакое постсоветское "синема веритэ", причем без оглядки на предшественников. В полный рост встает вывернутый художественный мир самого режиссера, вполне бессмысленный с точки зрения искусства.
Ну что, ну бывают ужасы в жизни, почитайте на досуге учебник по судмедэкспертизе. Еще похлеще родятся на свете изверги, чем в "Грузе 200". Причем никто не покушается на "свободу выражения художника", снимай он хоть "Бойню блюющих куколок", но хочется понять, что стоит за этим.
Трэш как концепт имеет полное право на воплощение, как любая обратная сторона медали, и может быть самодовлеющим аргументом у любого художника. Но у Балабанова нет и намека на игру со смыслами. Тут в качестве приема действует не эстетика безобразного (как в его же лучшем кино "Про уродов и людей"), а просто-напросто безобразная эстетика. Ужас. Гадость. Гнусь. Причем гнусь, сыгранная довольно искусно, так что становится физиологически неприятно на все это любоваться с экрана.
Жуткий маньяк в ментовской форме, которому невозможно сопереживать точно так же, как и его жертвам, которые тоже сплошь уродливы на фоне абсолютной безысходности жизни в глубинке, что, на самом деле, реалиям того времени соответствовало не более чем сейчас. Можно подумать, что война в Афганистане, к которой отсылает название картины, и малозначительные детали, как-то влияли на поведение сексуальных извращенцев в те годы.
Правда, своеобразный мессидж в фильме есть, если я его правильно понял: все наши современные криминальные "ужасти" родом из неблагополучного коммунистического прошлого. Если так, то это - более чем наивная мысль применительно к уголовным преступлениям, обсуждать которую бессмысленно ввиду ее даже теоретической несостоятельности. А значит, посмаковать в 2007-м грязь и уродство двадцатилетней советской давности и было художественной задачей автора (а, как известно, Балабанов сам пишет свои сценарии).
Единственный позитивный аспект, который у режиссера не отнять - стандартное для него и довольно высокое качество картинки. Актеры хорошо сыграны, некоторые роли, например, сумасшедшей матери главного злодея, его самого или рабочего-вьетнамца, сделаны впечатляюще. Зато в противовес страдающую главную героиню молоденькая неизвестная актриска сыграла плохенько. Правда, играть безумцев и умалишенных, как известно, всегда легче.
Что еще раздражает к финалу, так это смещение акцентов, полнейшая расфокусировка самой истории с концентрацией внимания на деталях преступления. Почти все нити взаимодействия ключевых персонажей к финалу разочарующе обрываются. Один малый просто посреди фильма куда-то таинственно пропадает, чтоб вынырнуть в финале абсолютно вне контекста. Другого важного персонажа внезапно расстреливают и мы так и не узнаем историю его взаимоотношений с маньяком, а они заявлены в их диалоге. В общем, перед нами статья из "Литературки" того времени, тупо перенесенная на экран, с кучей вопросов, на которые ответа как бы не предвидится. Прямо в стиле репортажа времен советской власти. Если б человек с другим именем принес продюсеру Сельянову сценарий с такой кучей недоработок и затыков, его бы на пушечный выстрел к площадке не подпустили. А тут сам Балабанов, ему можно.
В общем, трэш без переосмысления, выпавший из внятной художественной концепции, сам по себе ничего, кроме чувства глубокого отвращения и сожалений о потерянном времени, не оставляет. Если Балабанов хотел сказать что-то большее, чем можно при всем желании высмотреть в его работе с первого раза, у него явно не получилось. Пересматривать вот вряд ли захочется. Хотя в русле его творчества последних лет "Груз 200" явно на своем месте, и заподозрить что-то большее трудно. Продолжая традицию снимать бессмысленные пародии на жизнь, он мечется между плохим и ужасным, а все вместе это называется емким словом его любимого постперестроечного периода – "чернуха".
Игорь Камиров
Утро Ру

Про уродов и совок

Скандальный фильм Балабанова «Груз 200» представляет собой мизантропические фантазии в советских декорациях.

1984-й, бравый молодец Валера в майке с надписью «СССР» и с бутылкой коньяка наперевес отправляется на дискотеку, где знакомится с дочкой секретаря райкома. После долгих уговоров он везет ее куда-то в деревенскую глушь — в дом к своему знакомому продавцу самогона Алексею (Алексей Серебряков). Там, моментально забыв про красотку, герой напивается и засыпает. На девушку тут же объявляются претенденты — хозяин дома Алексей, который, впрочем, тоже мертвецки пьян и вскоре отрубается, и маниакального вида милиционер Журов (Алексей Полунян). С непроницаемым, ничего не выражающим лицом, Журов убивает ненужного свидетеля — еще одного обитателя дома вьетнамца Суньку, — затем насилует девушку бутылкой, и приковывает наручниками к мотоциклу. После чего везет ее к себе в родной город Ленинск, в квартиру, где проживает с сумасшедшей мамашей.

Снятый в духе чернушного реализма, «Груз 200» начинается довольно комично. Самогонщик Алексей пытается выяснить у заезжего профессора кафедры научного коммунизма, есть ли Бог и душа (причем, этот разговор мучительно напоминает ударный монолог из «Брата-2»: «Вот скажи мне, американец, в чем сила, — разве в деньгах?»). Однако с каждой минутой чернуха стремительно набирает обороты, и в последних кадрах достигает апогея: плачущая голая героиня лежит прикованная к кровати, рядом с ней — два трупа, по которым ползают мухи, а сидящий на стуле Журов флегматично зачитывает девушке письма ее погибшего на фронте жениха.

Однако насилие в фильме весьма условно. Ужасны не столько Журов и его зверства, сколько эпоха, порождающая подобных монстров, и тотальное равнодушие, в свою очередь, благодаря которому, возможно существование такой эпохи. Балабанов скрупулезно и холодно конструирует ее, собирая из «кодовых» деталей: пиво в трехлитровых банках, группа «ДК», молодые «Песняры» по телевизору, индустриальный совковый Ленинск. Впрочем, сама эпоха тоже насквозь условна, Балабанов намеренно допускает ряд ошибок: это и пресловутая, непредставимая в то время, майка «СССР», и невозможный в 84-м году концерт «Кино», и масса других мелочей. Более того, точно обозначив титрами год, Балабанов прямо отсылает к «1984» Оруэлла, к правдоподобной, но все же выдуманной реальности антиутопии.

Понятно, что эта реальность больше чем просто советская: подобный сюжет гармонично вписался бы и в современный контекст. Собственно обвинения в русофобстве и ореол скандала вокруг «Груза 200» появились не потому, что фильм излишне чернит Советский Союз, — балабановский квазисовок пугающе мало отличается от современной России. Действительно, «Груз 200» вовсе не антисоветское кино, но оно также и не антироссийское. В сущности, Балабанов уже снимал нечто похожее — «Про уродов и людей», да только те его герои жили в абстрактное время и в абстрактном месте. Но, перенеся свои мизантропические размышления об уродливости человеческой сущности в провокационный, слишком похожий на советско-российский контекст, Балабанов перешел от вымышленной дистопии к реальности, и, тем самым, осознанно породил скандал.

Среди беспросветного хаоса в «Грузе 200» мелькают время от времени купола, а уставший от собственной бездушности преподаватель научного коммунизма находит успокоение в церкви. Но у Балабанова — это не патетичная соборность Михалкова, — сияющий крестик, которым заканчивается «Неоконченная пьеса для механического пианино». Религиозность — лишь альтернатива советской доктрине, она приходит на смену потихоньку рушащейся советской власти, стремясь заполнить никуда не девшуюся душевную пустоту.

Парадокс в том, что человеконенавистническое кино Балабанова, в котором Россия — столь же условное место действия, что и США у Триера в «Мандерлае» и «Догвилле», приобрело видимость актуального социо-политического жеста. Наша действительность такова, что балабановская провокационная условность правдивее, чем реальность «Жары» и «Питер-FM». Сам же Балабанов в очередной раз проявил себя как гениальный манипулятор, умеющий надавить на правильные болевые точки. Одновременно называемый за свои фильмы русофобом и русофилом, народный и арт-хаусный режиссер, он лишь продолжает экспериментировать над аудиторией, снимая то интеллектуальное кино, то блокбастеры, то молодежную мелодраму, то — злободневный шокирующий «Груз 200».

Дарья Горячева, Киноанонс, 23 июня 2007