"Мои черничные ночи"
| Название фильма: | Мои черничные ночи |
|
|
| Страна-производитель: | Франция — Гонконг | ||
| Английский: | My Blueberry Nights | ||
| Жанр: | мелодрама | ||
| Режиссер: | Вонг Кар-Вай | ||
| В ролях: | Нора Джоунс, Джуд Лоу, Дэвид Стрэтэйрн, Тим Рот, Натали Портман, Эд Харрис, Рэйчел Вайс, Джефф Фальк, Кристи Хэмилтон, Бенджамин Кейнс | ||
| Год выпуска: | 2007 | ||
| Наша оценка: | |||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
Молодая девушка путешествует по стране в поисках правды о любви, и по пути попадает в разные комические ситуации.
Из Вонга Кар-Вая посыпался сахарный песок
ИД "Коммерсантъ"
Если предположить, что "Мои черничные ночи" не сознательное издевательство Вонга Кар-Вая над собственными стилистическими пристрастиями и излюбленными приемами, а досадная неудача мастера, то тогда в этой неудаче должно было хоть изредка проскальзывать что-то настоящее, какие-то рудименты художественной честности. Однако "Мои черничные ночи" представляют собой такой безупречный, монолитный эталон пошлости, что трудно поверить в случайность появления этого фильма-штруделя, в котором люди буквально просвечивают сквозь друг друга в двойной экспозиции, а мелодраматические ситуации воспроизводятся по спирали.
В центре этой спирали расположена круглосуточная нью-йоркская кондитерская, которой придают романтический ореол типично кар-ваевские размытые неоновые огни и надпись на стеклянной двери кириллицей "КЛЮЧ" - она для режиссера, наверное, выглядит так же загадочно и эзотерично, как для нас самый обычный из иероглифов, обозначающий, например, стакан. Ключ, правда, вмещает в себя больше символического содержания - одинокий хозяин заведения (Джуд Лоу), увлекающийся коллекционированием ключей в стеклянной банке, замечает как-то тоном человека, знающего жизнь лучше других: "Иногда, даже если ключ в руках, дверь открыть невозможно". И никогошеньки не находится среди многочисленных персонажей фильма, кто бы объяснил бедняге, что для открывания двери ключ надо не держать в руках, а как минимум вставить в замок.
Однако солоноватое слово "вставить" никак не вписывается в рецептуру "Моих черничных ночей", где ингредиенты подобраны по принципу "смерть диабетика" - черничный пирог, мороженое и Джуд Лоу с наисладчайшим выражением прекрасного лица и слегка отпущенными волосами, которые человеку с такой рекламно-плакатной внешностью неизбежно придают вид законченного гомосексуалиста. Но как ни странно, никаким гомосексуализмом герой не балуется, а ограничивается изготовлением пирогов, среди которых черничный каждый вечер оказывается неликвидным по непостижимым причинам. Когда герой, затуманившись и явно имея в виду не только пирог, но и самого себя, объясняет, что пирог не виноват, просто его никто не хочет, единственное, что можно ответить на эту метафору: "Мужчина, а вы поменьше сахару сыпать не пробовали?" - и заодно переадресовать этот вопрос режиссеру.
Тем не менее главная героиня (джазовая певица Нора Джонс), явившаяся в кафе заедать, а главное, забалтывать измену своего бойфренда, мгновенно узнает в пироге себя, такую же никому не нужную, и требует кусок побольше. Отвалившись наконец от выпечки, она сыто засыпает за столом, не успевая даже обтереть салфеткой неопрятно измазанный рот, а поутру просыпается уже чистенькая, облизанная каким-то неизвестным доброжелателем (кто бы это мог быть?) и отправляется в путешествие якобы с целью развеяться и избавиться от своего прошлого. На самом деле в пресс-релизе с подкупающей честностью написано, что просто снимать весь фильм в Нью-Йорке было небюджетно, и из экономии пришлось запустить девушку с романтическим "чесом" по стране. В каждом новом локейшне она устраивается официанткой и наблюдает душераздирающие случаи. Кажется, в Мемфисе ей встречается плачущий полицейский (Дэвид Стретерн), которому разбила сердце бросившая его роковая растрепанная жена с вороной прядью, постоянно свисающей на глаза (Рэйчел Уайс), а в Лас-Вегасе попадается пергидрольная картежница (Натали Портман), которая берет у героини взаймы все сбережения, чтобы отыграться в покер, и у которой тоже впоследствии обнаруживается весомая причина для рыданий. Когда дальше ехать некуда и в прямом, географическом смысле, и в переносном, в смысле предельной сентиментальности, героиня разворачивается и берет курс на черничный пирог, который преданно поджидает ее на том же месте. А режиссер только и поджидает удобного момента, чтобы повторить свой любимый кадр, ради которого он, возможно, и снял весь фильм: белые сливочные струйки талого мороженого текут по темно-бордовой начинке, у кого-то вызывая эротические ассоциации с кое-какими физиологическими жидкостями, а кому-то напоминая те самые молочные реки и кисельные берега, которые в русской традиции служат квинтэссенцией сказочного вранья.
Лидия Маслова
Каравай Вонга
Газета.ру
Трепетная кареглазая красавица (Нора Джонс), готовая то ли разрыдаться, то ли избить сумочкой первого попавшегося мужика, просит бармена в нью-йоркском кафетерии передать бойфренду ключи от квартиры, где живет теперь другая. «Ключи я храню в банке», – отвечает трепетный бармен (Джуд Лоу), поглаживая внушительную емкость из-под соленых огурцов, заполненную ключами бывших клиентов, отверженных бывшими клиентами. У каждого экземпляра обнаруживается собственная душераздирающая «стори», которые девушка задумчиво выслушивает, поедая с горя несъеденный посетителями черничный каравай.
Пока бармен сочиняет комплимент и хлопает длинными ресницами («пирог замечательный, просто сегодня его никто не съел»), стремительная барышня убегает из Нью-Йорка, забираясь все дальше в континентальные недра США, откуда шлет бармену письма. По пути ей встречаются покореженные судьбы и разбитые сердца. Брошенный женой (Рэйчел Уайз) пьянчуга-коп (Дэвид Стретерн). Ночная стрекоза (Натали Портман), путающая жизнь с покером, пока в Лас-Вегасе у нее умирает папа. По ходу странствия в палитру «Ночей» щедро подмешивают пурпур с магентой, а трепетный Джуд Лоу бросает на пирог с черникой все более романтические взгляды.
«Мои черничные ночи» в режиссерской карьере Вонга Кар Вая стали таким же неизбежным возвращением на круги своя, как и кусок калорийного бисквита для красавицы, решившей сбежать в другой город от кондитерских отделов в супермаркетах.
Последние два фильма Кар Вая были показательными отступлениями в сторону от его предыдущих опытов, сделавших из него культовую икону 90-х. Со скандалами он заставил Кристофера Дойла, своего оператора и ангела-хранителя, прикрутить к штативу опьяневшую от свободы камеру. Изгнал из кадра грязные лапшевни и фирменный неон. Загонял героев по таким запутанным флеш-бэкам («Любовное настроение»), что даже исполнительный Тоню Люн махнул рукой, решив принимать в каждой сцене одинаково бесстрастное выражение лица. Наконец, вытащил на свет давно подавляемую склонность к киберпанку («2046»), стал экспериментировать с машиной времени, разорил продюсеров и разочаровал поклонников, в очередной раз пролетев мимо каннской «пальмы».
Дальше – или ловить ветер странствий, газуя в неизвестном направлении на подержанном «олдсмобиле», как героиня Норы Джонс, сбежавшая от надоевшего всем черничного пирога. Или вернуться к тому, что, как все прекрасно знают, очень питательно и вкусно, но класть в рот нет уже никакой возможности.
Выбора, по большому счету, на этот раз никакого не было.
Кредитную линию на новый фильм Кар Ваю открыли уже не в родном Гонконге, а в Америке, под участие в проекте первостатейных звезд, и дожимать терпение спонсоров рискованными выкрутасами с формой и содержанием было бы действительно не умно.
Кар Вай не рисковал и сделал то, что у него получалось лучше всего: составил список классических ингредиентов из «Падших ангелов» и «Чункингского экспресса» и прилежно закинул все в одну кастрюлю, проставляя напротив каждого пункта галочку. Грустный коп, разгоняющий одиночество за стойкой забегаловки – пожалуйста. Эфемерная интрижка со стюардессой, ускользающей из объятий на рейс – добавили. Неоновая мутантка, балансирующая между холодным цинизмом и истерикой – подайте Натали Портман, которой до полного слияния с Бриджит Лин не хватает разве что белого парика и непроницаемых очков.
Впрочем, каждый умный повар должен знать, как опасно точно следовать рецептам для получения узнаваемого вкуса.
Тем, кто тонко чувствует, готов разрыдаться, выбросить ключи или избить ближнего ручной кладью, новый фильм Кар Вая – отличная возможность забыть про калории и отвести душу над порцией классически испеченного бисквита с черничным наполнителем. В общем, это хорошая, интеллигентная и красивая картина, которую запивают хорошей чашкой капуччино и еще сидят над пустой посудой, предаваясь вдумчивому курению табака. О прочих же сказал сам режиссер устами Джуда Лоу: пирог прекрасный, только никто его не съел. Имея в виду тех, конечно, кто заработал на этом китайском каравае диабет в середине в 90-х, а сейчас, движимый безусловно благородными побуждениями, портит аппетит у менее искушенных посетителей.
Иван Куликов
Черника: полезна для глаз
«Черничных ночей» ждали еще, кажется, с осени прошлого года и возлагали на них большие надежды. Еще бы – это новый фильм о любви признанного классика жанра, Вонга Кар-Вая, снятый ни с того ни с сего в Штатах. В главной роли – известная певица, но дебютантка в большом кино Нора Джонс. Ее партнер – один из самых красивых мужчин Голливуда Джуд Лоу. Зрелище обещало быть не просто притягательным, но завораживающе красивым.
И действительно – это, в первую очередь, красиво. А также во вторую очередь и в третью. Красивые лица, красивые пейзажи (сдается, режиссер откровенно любовался Северной Америкой), красивые истории.
Героиню фильма Элизабет (Нора Джонс) бросает парень. Лиззи плачется первому встречному – владельцу небольшой кафешки с символичным названием «Ключ» (по-русски). Встречного по имени Джереми играет Джуд Лоу. Он всей душой сочувствует Лиззи, кормит ее черничными пирогами собственного производства и говорит красивые фразы о любви, ключах и пищевых продуктах. Но ничто не может утешить героиню, и она решает изменить свою жизнь, измениться сама, забыть неверного любовника и вообще начать с чистой, образно говоря, тарелки. Она уезжает из города куда глаза глядят.
Но Лиззи надо на что-то жить. И поскольку, как верно заметил Джереми, она очень любит покушать, все места ее работы так или иначе связаны с общепитом. Она работает официанткой и барменшей в кафе, ресторанчиках и казино, пишет Джереми открытки и наблюдает жизнь вокруг. Жизнь, между тем, преподносит ей не то чтобы сюрпризы, но рассказывает интересные истории, в том числе, о любви. На историях этих есть чему поучиться, и Элизабет постепенно приходит к тому, что было ясно с самого начала: не надо бегать от такого подарка судьбы, каким является мужчина с внешностью Джуда Лоу, который, к тому же умеет готовить и владеет каким-никаким, но вполне приличным кафетерием.
Каждая сюжетная линия, мелькнувшая в «Моих черничных ночах», подана как самостоятельное блюдо, но при этом прекрасно вписывается в общее меню. Сервировка отменная, декор безупречен. Но ловишь себя на мысли, что это настолько роскошно, что, скорей всего, несъедобно. Проще говоря, это не любовные истории, а какие-то любовные сказки. Но рассказаны они так занимательно, для них придуманы такие колоритные персонажи (чего стоит только картежница Натали Портман или пьяная Рэчел Вайз!), что в них поневоле веришь и пробуешь на вкус. Иногда ведь очень хочется сладкого.
Маша Вильямс, afisha.mail.ru
Еще рецензия:
Ко Дню Святого Валентина влюблённые получили сногсшибательный киносюрприз. В российский прокат выходят «Мои черничные ночи» от создателя легендарного «Любовного настроения» Вонга Кар Вая, сигнализирующего нам, что пристрастие к пирогам с черникой надежно предохраняет от
нежелательной беременности.
Скажем сразу, Вонг Кар Вай по-прежнему ориентируется за запросы интеллектуальной публики, которой обоснованно хочется, чтобы на экране «нам делали красиво как в Большом театре». Чтобы бушевали чувства, страсти, наконец, страдания – но не в смысле «Я страдала, страданула», а исключительно в смысле «лямур, тужур, бонжур».
Пришедший в кино в 1983 году в Гонконге, Кар Вай долгое время снимал довольно посредственную заумь, которая, тем не менее, вызывала восторги у фестивальной публики. Однако, сомнительный «драйв» и нудное смакование насилия в лентах «Падшие ангелы», «Чункингский экспресс», «Дикие дни» и других ныне вызывают только смех – настолько устаревшей кажется их эстетика.
Жизнь Вонга Кар Вая переменилась после счастливой встречи в 1996 году с суперзвездой итальянской экрана, неподражаемой и сногсшибательной Стефанией Сандрелли. Во время банкета на закрытии кинофестиваля в родном городе Феллини Римини Стефания, от которой Вонг буквально балдел с детства, сказала ему: «Вонг! Вы хотя из Гонконга, но китаец. Мы ждём от вас утончённого эротизма и настоящего чувственного томления, а не вульгарных постельных сцен и уж тем более не траханья в подъездах и подворотнях, что в западном кино всем надоело. Воспойте романтику и метафизику любви – и вас ждёт грандиозный успех».
Вонг Кар Вай не преминул воспользоваться советом Сандрелли, однако дебют в амурном направлении ему подпортил одиозный американский режиссёр-гей Ганс Ван Сент. В результате его настырных советов во время частых поездок по линии секс-туризма в Гонконг и другие города Юго-Восточной Азии Кар Вай снял скандальный опус «Счастливы вместе» - о похождениях двух китайских «голубых» в Аргентине. Добром это дело не кончилось – в 2003 году один из исполнителей главных ролей Лесли Чун покончил с собой.
Поскольку тогда Гонконг был присоединён к Китаю по принципу «Одна страна – две системы» Вонгу Кар Ваю прозрачно намекнули, что «голубая» тематика для китайского кино крайне нежелательна. После товарищеской критики Кар Вай и создал в 2000 году один из величайших фильмов о любви в
истории мирового кино – «Любовное настроение».
Этот шедевр произвёл грандиозный фурор в Европе и невероятный ажиотаж на Каннском фестивале. Дело в том, что в те годы фестивальную моду задавали откровенные похабники, вводившие в настоящее кино элементы дешёвой порнухи. Так, французская режиссёрша Кэтрин Брейя, чтобы хоть как-то разбавить скуку своего бездарного «Романса», вставила туда половой акт с участием ветерана итальянского порно Рокко Зифреди, признавшегося на страницах декабрьского «GQ», что из-за своей бурной творческой деятельности теперь испытывает «некоторые проблемы с мочеиспусканием». А создатель шокирующей экранизации «Королевы Марго» Патрис Шеро в своём «Интиме» показал во весь экран сцену орального секса, что вызвало восторги части критиков и принесло «Золотого Медведя» на Берлинском кинофестивале.
На таком фоне «Любовное настроение» вызвало шок. Целомудренная, изумительно красивая история о любви мужчины и женщины, живущих по соседству в Гонконге 60-х, была подана так пронзительно, лирично и романтично, что зрители во всём мире пережили настоящий катарсис. А знаменитая музыкальная тема картины, полная тоски и метафизического томления, сразу же стала популярнейшей мелодией и стала включаться во все подборки музыки для романтичных встреч. «Я опьянена «Любовным настроением»! Это стопроцентный шарман и однозначный сюперб!» - заявила после российской премьеры картины экстравагантная кинодива Рената Литвинова.
И вот Вонг Кар Вай решил продолжить тему романтики, милых чувств и всего такого прочего. «Мои черничные ночи» - это по сути «Любовное настроение-2», только снятое полностью на американском материале. Сюжет фильма также незатейлив. В небольшое нью-йоркское кафе устраивается
официанткой страдающая от одиночества Элизабет – в её роли снялась весьма улётная певица Нора Джонс, специализирующаяся на исполнении блюзов. Между ней и хозяином кафе, которого играет один из самых сексапильных актёров в истории кино Джуд Лоу, наконец-то вышедший из почти трёхлетних запоев, возникает пронзительное и возвышенное чувство, платоническая страсть, смахивающая на вкус черничного пирога с ванильным кремом.
Потом Элизабет на время уезжает работать в официанткой в Мемфис, но всё время тоскует по Джереми. И в конце фильма ко всеобщему восторгу зрителей возвращается в Нью-Йорк. Заканчивается картина эффектным и очень романтичным поцелуем, что, согласитесь, как нельзя, кстати в День Святого Валентина.
В то время как западный зритель, как говорится, валом валит на шедевр Вонга Кар Вая, чтобы выйти из зала потрясённым (в хорошем смысле этого слова) и возвышенно-романтичным, некоторые наши критики подвергают «Мои черничные ночи» странным нападкам. Даже крупнейший российский киновед Кирилл Разлогов признался нам, что, по его мнению, «Мои черничные ночи» проигрывают гонконгским творениям Вонга Кар Вая. Но больше всех изгаляется над шедевром Андрей Плахов, давно имеющий репутацию пропагандиста всякого рода мракобесия и дешёвой психопатологии.
Именно Плахов больше всех восхищался одиознейшим «Грузом 200» и тем, как в нём Сергей Сельянов и Алексей Балабанов, похоже, реализовали какие-то собственные сексуальные фантазии. «Груз 200» и прочая сатанинская белиберда Плахова до добра не довели. Тенденциозно рецензируя «Мои черничные ночи», он шокирует благонравных читателей «Коммерсанта» откровением, что для него сочетание темно-красной фруктовой начинки с кремом в пироге напоминает смешение… крови и спермы! Можно представить, какие ассоциации будут возникать у господина Плахова при лицезрении продуктов питания через год, если он по-прежнему будет зациклен на эстетике сельяновского киноклана.
Кстати, хотя «Мои американские ночи» и снимались в США, деньги на картину выделяли Китай и Франция, где так велика роль господдержки доброго и светлого искусства. Вот почему нам кажутся верными планы показа «Моих черничных ночей» 19 февраля в Большом зале Федерального агентства по культуре и кинематографии после проведения итоговой годовой коллегии. Пресс-секретарь ФАКК Наталья Уварова не стала отрицать, что Михаил Швыдкой и его заместитель Александр Голутва хотят привести романтический шедевр Вонга Кар Вая нашим кинематографистам в качестве исключительно важного примера для подражания. Поскольку такие милые картины способствуют созданию в обществе высокодуховной атмосферы и ведут к снижений числа венерических заболеваний.
Ирина Истомина
Правда Ру
Ностальгия
Роман КУЛАНИН
До недавнего времени Вонг Кар-Вай был известен как узкопрофильный гонконгский режиссёр, специализировавшийся на драматических эффектах — со вкусом, толком и расстановкой. За что и был любим поклонниками манерного кино с нарочитым авторским взглядом — и видения эти, с небольшими оговорками, если и не были сверхпрекрасны, то уникальны — всегда. Новость об американском проекте, что одновременно подозревает некое обращение к мейнстриму, заставила не столько призадуматься, сколько подивиться всепоглощаемости голливудской системы. В этом свете главную интригу можно обозначить так — в нескольких тысячах километров от Гонконга, а вокруг — американцы, сработает кино или нет?
Первая радость наступает вместе со своего рода клише — разреженность истории никуда не делась, а посему пинать её легковесный хребет не к лицу и не на благо созданной атмосферы. Милашка Лизи брошена своим парнем — по странному стечению обстоятельств рядом ошивается Джереми с внешностью Джуда Ло, который постоянно угощает её черничным пирогом. Кажется — тут-то и счастливый конец, но Лизи, слишком запуталась — а разобраться со всем ей может помочь только путешествие через всю страну. Но Джереми ведь тоже не стоит забывать, правда?
Облачив души прекрасные порывы в стройные лекала роуд-муви, Кар-Вай, видимо, попытался усидеть на двух стульях — на страну, в которую забросило, посмотреть и на новом месте подстраховаться. Надо сказать, что первое у него получилось с большим успехом, хоть и взгляд на страну свободы и равных прав вышел чересчур уж однобоким, так, что, если не знать предыдущих фильмов режиссёра, может закрасться подозрение в мировом китайском заговоре.
Между тем, пока нарочито плохо отшлифованный сюжет катит себе в автобусе, небольшая когорта актёров создает ту атмосферу, за которую фильмы Вонга и ценят в народе. И, если Джуд Ло, играющий Джуда Ло, вполне очевиден своими сентиментально-убаюкивающими замашками — недаром сей господин нарабатывал себе образ, то Нора Джонс, да ещё и в дебютной роли, выглядит несколько угловато — та естественная непринуждённость, с которой, видимо, она существует на музыкальной сцене, явно недостаточна для создания центрального персонажа.
Впрочем, не только этими двумя богаты «Мои черничные ночи»: с куда большим апломбом появляются — и исчезают в бесконечном американском общепите Дэвид Стрэтерн и Рейчел Уайз, а чуть позже и совсем непередаваемо-прекрасная Натали Портман. Так что громких имён для афиш, что в новой обстановке совсем не мало значит, вполне хватает — да и актёрские работы выглядят так, что мало не покажется — красиво и захватывающе Кар-Вай всегда умел снимать, и с американским дебютом обратного не произошло.
Другое дело, что долговременная команда режиссёра в лице Криса Дойла и Уильяма Чанга на чужой территории не досчиталась бойцов, отчего место за камерой занял не менее именитый Дариус Хонджи. Замена, конечно, спорная, а, учитывая то, что придётся увидеть в «Черничных ночах», и вовсе граничащая с абсурдом. По какой-то неведомой указке (режиссёрской или Господа) Хонджи снимает, как Дойл, т.е. не просто работает в том же ключе, а буквально копирует его манеру. Все эти диагональные движения камеры, бесконечные преграды на переднем плане — всё это уже было, и, складывается впечатление, будто даже съёмочные площадки были выбраны с таким учётом, чтобы, не дай бог, какой-нибудь злосчастный стол или стул не помешали ритуальной пляске оператора вокруг героев или заранее намеченных предметов.
Известный фетишизм Кар-Вая относительно декора тоже никуда не делся, благо тут бессменный Уильям Чанг, расставляющий каждую ложку и вилку. Отдельная песня — невыносимый неон, который буквально засвечивает отдельные сцены, зато всё блестит и переливается, словно это не роуд-муви по бесконечности Америки, а родной Гонконг 90-х, где всё было правильно и на своих местах. Память, как убеждаются герои Кар-Вая, вещь куда более стойкая, чем кажется — похоже, прежде всего, это относится к самому режиссёру.
Единственным пополнением в кинематографической технике, как ни странно, оказывается саундтрек — нервный, блюзово-насыщенный, составленный по рецептам Рая Кудера. Он буквально пульсирует в ритме монтажа, доводя некоторые сцены до неприличия манерного видеоклипа. С непременным рефреном в лице The Story, исполняемой Норой Джонс, хотя, и здесь не обошлось без самоцитирования — где-то в середине картины неуверенно появляется Yumeji’s Theme из «Любовного настроения». И музыка, вторя картинке, совершает тот же круговорот — да, память вещь куда более сильная, чем кажется.
Последний гонконгский фильм Кар-Вая вылился в широкую самопародию, город таки отошёл к Китаю, безумие 90-х закончилось. И оказалось, что без вещей, мелодий и особого настроения — не может быть эпохи, Вонг зафиксировал её своими картинами, хотя порой они и убегали в прошлое, но наступило будущее, романа с которым не случилось. Все эти маскировки, отсрочки и другие страны, наверное, не что иное, как попытка законсервировать ностальгию. Поэтому «Мои черничные ночи» выглядят, как клочок из далеко ушедшего, может быть, именно из-за этого Кар-Вай в первый раз пошёл на очевидный хэппи-энд. Прошлое всегда счастливее настоящего.
До встречи в кино.
С сайта Кинокадр Ру
