"Живи и помни"
| Название фильма: | Живи и помни |
|
|
| Страна-производитель: | Россия | ||
| Английский: | Живи и помни | ||
| Жанр: | драма / экранизация / сериал | ||
| Режиссер: | Александр Прошкин | ||
| В ролях: | Дарья Мороз, Михаил Евланов, Анна Михалкова, Сергей Маковецкий, Евгения Глушенко, Сергей Бехтерев, Дарья Екамасова, Наталья Тетенова | ||
| Год выпуска: | 2007 | ||
| Наша оценка: | |||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
В последний год войны в родную деревню возвращается Андрей. Но возвращается не героем, а дезертиром, не доехавшим после ранения из госпиталя в свою воинскую часть. О том, что Андрей вернулся, знает только один человек — жена Настя — единственная, кому Андрей может доверить свою жизнь. Настя вынуждена скрывать мужа даже от родных, лишь изредка навещая его в укрытии. Андрей теперь — вечный беглец, обреченный на одиночество. Со временем Настя узнает, что ждет ребенка. Для всей деревни она — неверная супруга, не дождавшаяся мужа.
Наступает день Победы, мужья и сыновья приходят домой, и только Настя знает наверняка, что ее Андрей никогда не вернется. А по деревне тем временем ползут слухи, что Андрей не пропал без вести, что он дезертировал и скрывается где-то неподалеку...
Секс, святость и спасение
Film.ru
Если верить Александру Прошкину и его фильму "Живи и помни", то дата смерти русской деревни — 9 мая 1945 года. Мужчины в деревню не вернулись — остались только дурачки, инвалиды и хитрецы. Остались женщины, обезумевшие от горя, нужды и непосильной работы. Осталась новая жизнь, смысла в которой уже, в общем, не было. Деревня, которая пережила коллективизацию и раскулачивание, была сожрана войной (а не бухлом и телевизором, как считают некоторые другие исследователи проблемы).
Впрочем, не обязательно погибнуть на войне, чтобы стать мертвецом. Можно сломаться, как Андрей Гуськов, которого играет Михаил Евланов. Справный солдат, воевавший в разведке, кавалер медалей и, кажется, орденов, которые он потом выкинет в колодец, после ранения и контузии просто не может вернуться на фронт, а вместо этого возвращается к жене, с которой в бесплодном и нерадостном браке прожил до войны несколько лет. Они начинают жить тайной жизнью, жена чудом беременеет, и чудо это оборачивается позором — никто ж не знает, что муж вернулся, все решают, что она нагуляла.
Блекловатая картинка, почти как если бы все это снимали на пленку "Свема", поражает сдержанностью, даже трезвостью — такой типично советский фильм, не предназначенный для "похоти глаз". Сыгравшая главную героиню Дарья Мороз, Анна Михалкова, Сергей Маковецкий, Евланов в роли человека, который сломался, лешего, вышедшего то ли из леса, то ли из ада к своей блондинке, делают что-то такое, от чего достоверность фильма приобретает характер почти пугающий.
При этом относиться к картине следует очень осторожно относиться — по крайней мере, если рассматривать ее как этнографическое исследование. Вот, акцент, например. Герои одновременно и окают по-волжски, и акают по-сибирски и используют повышающую интонацию, как казанские татары. Фильм почти требует субтитров, от одного только языка возникает ощущение, что мы смотрим не историю наших ближайших предков, а драму из жизни инопланетян. При этом, понятное дело, в натуре такого говора не существует, это специальный конструкт, что, впрочем, внушает еще больше уважения к его создателям — в конце концов, бабелевский еврейский говор тоже вымышленный. С другой стороны, люди, говорящие на региональных говорах и диалектах русского языка почти все вымерли, такой унификации языка, которую обеспечил в России телевизор больше, кажется, нигде и не было.
Отчуждение, впрочем, возникает не только из-за этого. Ну правда, они чужие, почти Чужие. И дело даже не в том, что они одеваются в ватники и платки, стирают в ледяной воде в проруби, заставляют беременных женщин работать на лесопилке и не считают домашнее насилие чем-то из ряда вон выходящим. Прошкину удалось показать странный мир — пресловутую общину, людей, которые живут на виду друг у друга и не могут выжить по-другому, какую-то убийственную откровенность, которую горожанин понять не может, да и не должен.
В этом фильме очень много секса, одновременно и животного, и почти религиозного, потому что отношения мужа и жены — это и святость, и спасение, даже они сопровождаются побоями и изнурительным трудом. В конечном счете, все сводится к верности и самопожертвованию — и это единственное, что объединяет героев фильма с его зрителями. Ну или разъединяет, если угодно.
Семен Кваша
Деревенская диорама
Время новостей
Режиссер фильма Александр Прошкин, рассказывая о съемках, сообщил, что был потрясен состоянием русской деревни (снимали не на Ангаре, а на нижней Волге). Недавно на Московском фестивале молодой режиссер Катя Шагалова (конкурсный фильм «Однажды в провинции») тоже поделилась своим горьким впечатлением от того, как живет подмосковный Подольск. А я вспомнила нашего школьного учителя, который говорил, что художник непременно должен пройти нелегкий жизненный путь, набрать знаний о жизни -- тогда ему якобы будет о чем писать. Мы, начинающие постмодернисты, ему не верили, нам казалось, что его взгляд уж очень советский, детерминистский, а главное в художнике -- интуиция, вкус и чувство формы. Сейчас-то я со своим учителем скорее согласна -- было бы неплохо, если бы наши творцы имели какой-нибудь дополнительный опыт. Может, возродить творческие командировки? Ну или хотя бы выезды на картошку? Чтобы были ближе к народу и не ужасались его положению непосредственно на съемочной площадке...
Потому что хороший режиссер Прошкин от этого народа страшно далек. Ему и хочется быть ближе -- не всякий современный кинематографист будет нанимать специальных учителей по сценической речи, чтобы они научили актеров воспроизводить местный говор. Правда, говор пришлось придумать, ну или скомпилировать, потому что настоящие зрители бы не поняли. В результате актеры говорят так заразительно, что после просмотра так и хочется им подражать... Но не это в фильме главное.
Сюжет повести, кто помнит, начинается с того, что в последний год войны в глухой сибирской деревне, откуда почти все мужики ушли на фронт, в семье фронтовика пропадает топор. Молодая женщина Настена догадывается, в чем дело: это ее муж тайком вернулся. Стал дезертиром и прячется в лесу. Всю зиму она наведывается к нему на брошенное зимовье, а к весне оказывается, что тайная семейная жизнь не прошла бесследно, Настена ждет ребенка, так что теперь о возращении беглеца догадывается уже вся деревня. Разрешить эту ситуацию по-человечески невозможно, для Распутина здесь и есть самое сложное: в душе у главной героини, Настены, неволей, но нарушившей нравственный закон, пусто, и погибает она от усталости, а вот судьба мужа ее Андрея писателя уже не интересует.
В фильме все иначе. В горькую и тяжелую довоенную жизнь этой гибкой Настены не очень веришь... Уж очень много в ней игривости, не потушенной жизнью. Настена в исполнении Дарьи Мороз не баба, а скорее девочка, и от этой своей детскости как будто и не задумывается над тем, что выйдет из ее неожиданного романтического приключения. Хотел этого постановщик или нет, но фильм у него вышел про нежную молодую женщину, полную жизни, готовую к любви и счастью и вместо этого загнанную, загубленную уродливыми и не имеющими отношения к настоящей жизни обстоятельствами. А вместе с ней пришла в упадок и народная жизнь в целом, потому что была Настена -- ангел, тихая, безропотная, безответная, но самоотверженная и любящая. Для того чтобы эта мысль была понятнее, финал фильма досочинен режиссером -- сначала идет длинная сцена поминок по Настене, где бабы-подружки прямым текстом и скажут, кто тут ангел, и кто черти. А потом собственно финал: плывет по Ангаре пароходик, славит двадцатилетие Победы, а на берегу вместо справной Атамановки, даже в войну полной жизни, -- страшные руины, среди которых бредет одинокий, родства не помнящий, одичавший мужик Гуськов, тот, что не оставил потомства, не продолжил род, не сохранил жену, по чьей вине в том числе вроде бы сейчас и стоят развалины, чернеют провалами окон.
Оскудение русской деревни, доказывает фильм, началось даже не с Отечественной войны, на которой почти весь народ уложили, а раньше -- и Прошкин развивает намек Распутина, в одном из абзацев вскользь упомянувшем о дяде Андрея, бежавшем от Колчака на родину и там пойманном. В фильме мать ночью рыдает об убитом брате, и этот его ремень находит Андрей на зимовье и волком воет над ним, потому что понимает: выхода нет, его судьба та же, что у дяди... Но у Андрея Гуськова, которого играет Михаил Евланов, нет прошлого -- он такой музейный лохматый мужик с бородой, функция озверения: дескать, чем дольше живет он в глухом лесу, тем более становится диким животным, хищником. Увы, это проблема всего фильма -- каким-то образом, при том, что снят он профессионально, чисто, внятно, от него остается ощущение общего места. Старательной иллюстрации некоего всем известного тезиса, для доказательства которого используются очень правильные, но приевшиеся слова. И уж во всяком случае, к жизни и гибели русской деревни, по-моему, этот фильм вовсе никакого отношения не имеет.
А все-таки смотреть его нескучно. То, как играют Сергей Маковецкий, Евгения Глушенко, Анна Михалкова, скорее аттракцион, но аттракцион занятный и, в конце концов, высокого качества. И операторская работа, и текст, который произносят персонажи, все добротно и продумано. Другое дело, что не надо было про деревню, про Россию, а лучше бы только про одну конкретную Настену. Глядишь, тогда бы получилось и про что-нибудь еще. Само собой.
Алена Солнцева
