Описание фильма

"Конец Санкт-Петербурга"   

	сюжет и комментарии	интересно

Сюжет и комментарий

историко-революционная поэтическая эпопея

    Второй фильм историко-революционной трилогии Всеволода Пудовкина, начатой «Матерью» и завершенной «Потомком Чингис-хана». 1925 — 1927 — 1929 — годы ее создания, время расцвета таланта режиссера и мировой его славы. Точно отдав весь талант, всю творческую энергию служению самой идеи Революции, Пудовкин никогда уже не поднялся до таких высот в искусстве. Или время исчерпало и изъяло из оборота саму идею?  Но взлет остался в прошлом, в немом кино 20-х годов.

   «Конец Санкт-Петербурга», золотую середину цикла, Пудовкин и драматург Натан Зархи решили в редком жанре лирической эпопеи. В центре эпохальных событий 1913 -1917 годов /Первая мировая, Февральская революция, Октябрьский штурм/ авторы создали образ отдельного человека, за которым, как всегда у них, угадывалось многое. Крестьянский парень, забитый и несознательный, пришедший в Санкт-Петербург на заработки, проходил здесь свои социальные университеты. Становление его личности, перерождение сознания и составляли конкретную историю. В свою очередь она вписывалась в большую историю краха самодержавной России.

   Авторы не дали герою имени собственного — просто парень. Но заявили его родство с тем множеством, которое действовало в массовых сценах и определялось повторяющимися титрами — «пензенские, новгородские, тверские», «путиловские, обуховские, лебедевские». На такую роль нужен был исполнитель характерный, убедительный, запоминающийся и актерски способный передать психологическую эволюцию персонажа, постепенно вырастающего в героя революционных событий. В

 какой-то, отнюдь не крестьянской роли увидел на сцене Ивана Чувелева ассистент по актерам М. Доллер. Голубые, какие-то детские глаза, русые волосы, высокая, ломкая фигура. Вот он Парень. А рядом были полюбившиеся Пудовкину исполнители из фильма «Мать» — А. Чистяков и В. Барановская. Появление актрисы в роли жены рабочего точно спорило с гибелью ее Ниловны в фильме первого фильма Трилогии.

Замечательные по выразительности планы-портреты персонажей снял оператор фильма Анатолий Головня. А в создании на экране образа города, он в черно-белом изображении проявил дарование кинопейзажиста и мастера кинонатюрморта. Его вдохновляли — литература, живопись, скульптура. «Медный всадник» А. Пушкина, рисунки А. Бенуа к поэме, памятник Петру работы Э. -М. Фальконе. Головня снимал город в разное время, особенно много ночью, даже во время случившегося лунного затмения. Дворцовая архитектура, храмы, монументы самодержавцев были схвачены объективом в каких-то падающих, вывихнутых ракурсах. Так создавалась пластическая сюита конца Санкт-Петербурга. К моменту выхода фильма на экран город уже три года как потерял свое историческое имя и назывался Ленинградом.

   Финал намеренно понижал пафос всего фильма. Не был трагичен, пафосен как в «Матери» и метафоричен, стремителен как в «Потомке Чингис-Хана». Утро нового дня (и нового мира) заставало героя на мосту, раненного при взятии Зимнего. И те несколько картофелин, которые давала ему женщина, были для него наградой. Простой, человечной, непреходящей. Как безошибочно точно нашел эту деталь Пудовкин!

   А вот в предсказании конца Санкт-Петербурга, как цитадели старого мира, он ошибся. К счастью, у этого города нет конца, как и у культуры, которую он олицетворяет, как у самой России.