Описание фильма

"Класс / Между стен"   

Название фильма:	Класс / Между стен
Страна-производитель:	Франция
Английский:	Entre les murs
Жанр:	драма
Режиссер:	Лоран Канте
В ролях:	Франсуа Бегодо
Год выпуска:	2008
Наша оценка:
	Купить

	сюжет и комментарии	интересно	кадры из фильма

Сюжет и комментарий

Один учебный год в обычной школе спального района Парижа. Учитель французского пытается найти общий язык с учениками — в основном афроамериканцами и арабами.

Синема-верите про школу в неблагополучном районе.  Учитель-словесник Франсуа  вместе с коллегами начинает новый учебный год. Школа — так себе, в классе — ребята из тех, что пару лет назад жгли на окраинах Парижа чужие автомобили. Самый приличный ученик — китаец, который не знает французского. Самый трудный — чернокожий гангста Сулейман. Самая непредсказуемая — Эсмеральда, из местных гопников, не умеет спрягать, но говорит, что читала Платона. Учителя они не слушают, на уроках интересуются: «А вы не гей?» Любить их совершенно не за что. Но Франсуа все-таки любит, скорее по профессиональной необходимости, чем от души. Так — в разговорах о пидорах и l’imparfait de l’indicatif — проходит год.

Школа — это такая точка консенсуса: как пишут в дембельских альбомах, кто не был, тот будет, кто был — не забудет, про нее всегда всем интересно. Но правда заключается в том, что педагогическая поэма Канте не работает без сопроводительного текста, без информации о том, что Бегодо играет сам себя, что «Класс» — экранизация его же книги, а учеников набрали по объявлению в неблагополучном районе, чтобы они в течение года проживали перед камерой жизнь других, таких же, импровизируя диалоги. Этот конструкт венчает ­«Золотая пальмовая ветвь», и критики привычно хвалят его за невероятную достоверность. Не исключено, что именно здесь пресловутый неонеореализм доходит до предельной точки, скребет по дну, исчерпав все возможные комбинации связей вымысла и реальности. Поставить камеру в классе, посадить непрофессиональных актеров и заставить их говорить о своем — кажется, у Канте не было другой задачи, кроме как получить комплимент за безмерную правдивость.

   Как часто бывает в жизни (и как, по-хорошему, не должно быть в кино), сопереживать всерьез тут некому. Подростки, как им и полагается, невыносимы (см. фильмы Валерии Гай Германики). Но и Франсуа Бегодо далеко не подвижник. У него неприятная физиономия и отталкивающие манеры, он легко срывается в некрасивую истерику. В глубине души он сноб, с тщательно скрываемым чувством превосходства рассуждающий о Сократе перед подростками, равнодушными даже к таблице умножения. Школа, помимо прочего, для него тюрьма (французское название фильма — «Между стен»), и мы почти не знаем, что происходит за ее пределами, — из внешнего мира до нас, как и до Франсуа, доносится только эхо: Сулеймана нельзя исключать, потому что его могут отправить обратно в Мали, у китайца Вея эмиграционные службы прижали родителей.

   Можно было бы сказать, что картина разрастается до метафоры современной Европы, в которой неврастеничный белый неудачник пытается рассказывать разноцветным варварам про Сократа и Анну Франк, — если бы она разрасталась хоть куда-нибудь. Но «Класс» так и остается «между стен».   Кажется, на Каннском фестивалепобедил не художественный фильм, а сумма эстетических и содержательных свойств (реализм, дрожащая камера, мультикультурность, призыв к консенсусу), эталон современного европейского артхауса.

За кадром

Цитата

"Я слушаю, а потом реконструирую действительность. Мы пытались избежать идеологии; мы хотели показать не просто "школу", а именно эту конкретную школу. Не школу, какой она должна быть, а эту школу, как она есть, в конкретный момент времени". — Лоран Канте

Школьные истории на новый лад
Время новостей

Про «Класс» (французское название «Между стен») столько было написано после того, как он получил главный каннский приз, что теперь, когда он появился в прокате и идет в четырех московских кинотеатрах, к этому вроде бы и нечего добавить. Однако приключения фильма в новом контексте -- это всегда интрига, и дискуссия о «Классе» разгорается с новой силой. Хотелось бы, конечно, чтобы она не ограничилась критическим сообществом, потому что если и есть в этой картине нечто по-настоящему интересное, то это демонстрация состояния общества, стремящегося к диалогу на уровне школьного образования. Было бы замечательно, если бы этот фильм посмотрели российские учителя. И я хотела бы присутствовать на обсуждении...
Те, кто ждет от «Класса» французской версии «Доживем до понедельника», будут разочарованы. Ни любовных переживаний, ни выяснения отношений между учениками, ни злых преподавателей, ни школьных романов. Ученики ничего не открывают нам про свою жизнь вне школьных стен, а учителя почти не выходят за пределы профессиональных обязанностей. Практически весь фильм -- это уроки французского с небольшими отступлениями для выяснения и улаживания конфликта, возникшего между несколькими учениками и учителем.
Режиссер фильма Лоран Канте решил снять школьную историю на новый лад, в модных сегодня традициях социального исследования и документальной драмы. Неподготовленный зритель об этом, может, и не подумает, зато искушенный вполне может попасться на удочку спонтанности и решить, что фильм, где нет профессиональных актеров и традиционного сюжета, по настоящему документален. Но это не так.
Действительно, на главную роль -- учителя был приглашен реальный автор книги «Между стен» Франсуа Бегодо, который в свое время преподавал в школе и использовал для своего произведения собственный опыт. А на роли учеников отбирали реальных школьников. Но потом в процессе импровизаций рождался художественный текст, подчиненный тем задачам, которые считал важными режиссер-постановщик.
История несложная: это один класс в непривилегированном районе Парижа, где большую часть учеников составляют цветные подростки, для которых французская культура неродная. И язык неродной. Они из разных этнических и социальных групп, у них мало общего. И учитель французской словесности очень хочет это общее обнаружить, как говорится, найти общий язык. Поначалу ему, казалось, это удается, потом случается срыв, конфликт разрастается, одного из учеников исключают из школы, и хотя постепенно все вроде бы приходит в норму, некоторая неудовлетворенность собой у учителя остается, да и в классе не наступает особого просветления: точки нет, просто наступают каникулы. «Я тут не узнала ничего нового!» -- разочарованно оценивает свой учебный год одна из учениц.
Что в картине по-настоящему интересно помимо формы, которая оценена профессионалами и почти незаметна для обычной публики? Главное его достоинство, увы, недоступно для большинства здешних зрителей -- они не понимают по-французски, меж тем как именно французский язык и есть то главное пространство, где происходит действие фильма. Тонкости языка, тонкости культуры, оттенки и их восприятие, мельчайшие нюансы, сделавшие оскорблением безобидное замечание, -- все это, к сожалению, невозможно передать в переводе адекватно.
Но вот другая идея остается вполне доступной -- «Класс» демонстрирует общество высокой степени защиты. Да, эмигрантам угрожает депортация, и они ее боятся. Да, высоколобость местных снобов кажется новым французам смешной и излишней, и они угрожают этой своей простотой тонким сплетениям высокой культуры, которую не способны оценить. Да, ученики не в состоянии написать нормальный текст и засыпают на чтении «Дневника Анны Франк», хотя учитель, заменив этим страшным документом классического «Кандида» Вольтера, надеялся пробудить у них сочувствие и интерес. Да, диспут возникает у них исключительно по поводу участия игроков любимых футбольных команд в сборной Африки... А камамбер им действительно кажется вонючим.
Но они готовы себя защищать, причем с помощью слов, системы языка, а не кулака. Они овладевают приемами риторики и обращают их себе на пользу (в этом смысле это очень французское кино). Они требуют к себе уважения -- и они его добиваются. Это фильм о том, как новые граждане Франции диктуют обществу свои условии, и о той цене, которую общество готово заплатить за приобщение их к своим идеалам.
У нас в России такой фильм совершенно невозможен -- причем именно потому, что общество в принципе не готово к такого рода изощренным дефинициям. И дело не только в том, что уроков русского языка сегодня в школьной программе столько же, сколько планировали оставить фашисты на оккупированной ими российской территории (этот факт очень любил приводить в пример чиновникам бывший глава «Роскультуры» Михаил Швыдкой), но и в том, что защищать себя с помощью ораторских приемов и апелляции к уставу школы нашим школьникам и в голову не придет. Журналист Александр Минкин рассказал, например, такой случай: учительница одной московской школы на уроке предложила тем из учеников, «кто чисто русские», поднять руку. А потом тем, кто помесь. Кто-то из учеников спросил: «А в четвертом поколении считается?» Как потом выяснилось, учительница готовила «круглый стол» по толерантности...
Но вот попробует ли кто-нибудь из наших кинематографистов найти свой способ показать, как на малом социальном пространстве функционирует наше -- подверженное всем ксенофобским и шовинистским ветрам -- общественное сознание. Что оно считает ценностью и за что готово бороться. Я бы такой фильм посмотрела даже с большим удовольствием, чем увенчанный «Золотой пальмой» «Класс», хотя, боюсь, он бы вышел куда менее вегетарианским.
Алена Солнцева

Еврореализм
Независимая газета

Фильм «Класс» Лорана Канте показали последним в конкурсной программе минувшего Каннского фестиваля. И фестиваль облегченно вздохнул: «Ну наконец-то объявился лидер».
Два часа мы видим лица. Два часа крупных планов и ручной камеры. Два часа разговоров в замкнутом классными стенами пространстве. Предельно естественное, граничащее с документальностью, действие – словно аккуратно вынутый из жизни и перенесенный в кинопространство кусок реальности. Исполнитель главной роли – автор книги, по которой написан сценарий, бывший учитель Франсуа Бегодо, симпатичный усталый интеллигент. В первом же кадре фильма он задает тон, настроение и смысл всей картине. Вот он сидит в кафе перед чашечкой кофе, потом, словно решив что-то для себя, делает глоток с видом человека, для которого этот глоток – последний в жизни. Дальше – длинный проход по улице, по коридорам, потом школа, класс. Восхождение. Там, за этими стенами (в оригинале название фильма звучит «Entre les murs» – «За стенами»), идет настоящий бой. Только в этом бою не должно быть ни победителей, ни побежденных. Полтора десятка 15-летних подростков всех цветов кожи, всех религиозных конфессий, всех темпераментов. Они неважно говорят по-французски, и Франсуа, преподаватель французского, не просто учит их правильному языку – он сам ищет правильный язык для общения с этим пока еще не очень знакомым миром.
Основная сюжетная линия – конфликт учителя с чернокожим подростком Сулейманом. После очередной выходки Сулейману грозит исключение из школы, а суровый отец грозит в этом случае отправить его обратно в малийскую деревню, на родину. Наивного зрителя, воспитанного на отечественных фильмах о школе и учителях, об их конфликтах, залеченных с помощью профессионального благородства учительской братии, ждет разочарование. Франсуа не проходит проверку на киношное благородство. Чуть побранившись с коллегами, настаивающими на исключении парня из школы, он легко отступает, Сулеймана исключают и начисто о нем забывают. Возможно, он и правда уже в Мали. Но ни учителя, ни соучеников это уже не интересует. Им жить дальше в безжалостном мире, а лишние сантименты оставим для мелодрам.
Иллюзия документальности и включенности в происходящее разыграна до того блистательно, что моментами ловишь себя на неожиданных странностях: то хочется отряхнуть руки от мела, то готов влюбиться в учителя-очаровашку, то учитель уже не очаровашка, а вредный хам, которого хочется отправить ко всем чертям вместе с его методиками и псевдодемократизмом. Камера здесь по-настоящему безжалостна. Она видит и ловит все, что каждому участнику действия хотелось бы скрыть, – выражение агрессивной беспомощности на лице учителя, лишенном в тот момент всякого обаяния; затаенная злоба и презрение в глазах подростка-араба; ленивый пофигизм в негритянских глазах... И никакого умиления, никакого снисхождения к этим новым гражданам Европы. Вы к нам пришли? Ну так будьте любезны жить по нашим правилам. Правда, что-то в душе недобро хихикает: неизвестно еще, кто и по чьим правилам скоро будет жить.
С художественной точки зрения «Класс» – абсолютно парадоксальный фильм. Лоран Канте соединил вещи не просто несоединимые – противоположные. Четко выписанный сценарий и суперпрофессионально отработанные мизансцены и диалоги он поставил на службу документальному повествованию, что само по себе новаторство. К тому же он создал новый тип авторского кино – без автора. Личность режиссера запрятана за двумя десятками персонажей, распределена по репликам, распылена по всему пространству фильма. От этого проблемы, которые поднимаются в фильме, – состыковка разных культур, болезненное вторжение новых реалий в спокойную европейскую заводь, возможность/невозможность найти общий язык с этими новыми реалиями, – самодостаточны и не воспринимаются как очередной повод для создания авторского опуса. Обычно, и особенно в российском кино, происходит наоборот – всякая проблема становится для режиссера поводом обнажить свое режиссерское «я», и это «я» не слишком заботится о том, насколько его нагота ласкает глаз зрителя.
Екатерина Барабаш

Педагогическая поэма
Итоги

"Класс" Лорана Канте показали под самый финал Канн¬ского фестиваля, и эта неброская с виду камерная картина о том, как проходит учебный год в стенах окраинной парижской школы, тут же отняла "Пальму" у классиков. На сцену получать приз вышли режиссер, все 25 учеников воображаемого класса, отобранные в одной из школ французской столицы, и их учитель по фильму - Франсуа Бегодо, бывший педагог, журналист, автор книги "Между стен", по которой поставлен "Класс".
На экране обычная школа в "спальном" двадцатом округе Парижа. В старшем классе учатся по преимуществу "новые французы", дети иммигрантов - арабы, индонезийцы, китайцы. Экзотические имена Вэй, Сулейман, Эсмеральда, Кумба встречаются так же часто, как Артюр или Анжелика. Уроки французского языка ведет преподаватель, который пытается как-то цивилизовать в европейском смысле слова эту разношерстную и разноцветную массу. Которая, конечно, ленива и нелюбопытна, но при этом состоит из довольно ярких индивидуальностей. Учитель не заискивает перед трудными учениками, но и не отстраняется от них, постоянно пытаясь вызвать на диалог подростков, с ошибками говорящих на языке новой родины.
Конечно, его подопечным примитивный уличный жаргон и меж¬этнический говорок "сабир" куда ближе, чем стиль предлагаемых к обсуждению платоновского "Государства" или "Дневника Анны Франк". Им непонятно, зачем изучать то, чем не пользуются за стенами школы - как минимум в их собственной низовой среде. В конце концов, некоторые мамаши, вызванные на родительское собрание, вообще не понимают ни слова по-французски, что не мешает им жить во Франции. Иногда трудности сослагательного наклонения могут довести этих люмпенов до ручки. И тогда возникает грубый и глупый вопрос: а вы не гомосексуалист ли, господин учитель? Учитель, к счастью, имеет талант выходить из таких ситуаций. Однако жизнь как бы в отместку дает его ученикам наглядный урок лингвистики. Ведь неточность и двусмысленность словоупотребления приводит к тому, что одного из них решают исключить из школы. А это уже угроза депортации. Так что цена обучения на самом деле высока.
Ни одной звезды, ни одного профессионального актера в кадре нет. Ученики играют учеников, учителя - учителей, а родители - родителей. Неудивительно, что при просмотре возникает ощущение документальных съемок. Однако это не так. Картина подлинно игровая. Хорошо и остроумно придуманная метафора класса как игровой модели мультикультурного общества реализуется через главное средство коммуникации - язык, которым разные слои пользуются с большей или меньшей свободой. Реальные подростки вовсе не играют самих себя. Напротив, во многом роли им подбирались в противоречие их собственным характерам. Франсуа Бегодо играл некую квинтэссенцию учителя, который к каждому уроку готовится как к показательному. Все импровизации рождались в процессе долгих репетиций и закреплялись виртуозной съемкой с трех камер. Поэтому разговорное кино про уроки, перемены, педсоветы и родительские собрания смотрится как увлекательное зрелище. Как психологический поединок учителя с учениками. Как поле битвы культур и поколений. Для нас этот сюжет не менее актуален, чем для Европы, которая, открыв двери для жителей стран третьего мира, постепенно превращается в новое вавилонское столпотворение. Москва мало чем отличается в этом смысле от других столиц. Но у нас пока этническое нашествие и необходимость притираться друг к другу отозвались только шуточками "Нашей Раши", где гастарбайтеры Равшан и Джамшут ремонтируют квартиры селебрити. Поэтому и не получаем мы призов в Канне.
Ирина Любарская