Описание фильма

"Анна Каренина"   

Название фильма: Анна Каренина
Анна Каренина
Страна-производитель: Великобритания
Английский: Anna Karenina
Жанр: драма / экранизация
Режиссер: Джо Райт
В ролях: Домхнэлл Глисон, Аарон Джонсон, Кира Найтли, Джуд Лоу, Келли МакДоналд
Год выпуска: 2013
Наша оценка:
Купить
 
сюжет и комментарии
кадры из фильма
 

Сюжет и комментарий

Встречая приехавшую из Петербурга мать, молодой блистательный офицер граф Вронский знакомится с женой влиятельного петербургского чиновника Анной Карениной.

Огонь страсти вспыхивает мгновенно, но их любовь шокирует высшее общество. В мире, где правят предрассудки и стереотипы, ей придется сделать поистине непростой выбор между семьей и всепоглощающей страстью...

Трейлер - http://www.youtube.com/watch?v=u2GVk1-pNn4

Плацкарт с привидениями

Начиная с 10-х годов ХХ века, экранизации «Анны Карениной» появлялись чаще, чем иные обыватели читали первоисточник. А с приходом в жизнь зрителей телевидения, число экранных версий классического произведения увеличилось почти вдвое: поезда на печальную встречу с Анной Аркадьевной прибывали с точностью, которой позавидовала бы даже немецкая железная дорога. И несмотря на то, что практически у каждого поколения были свои Вронский и Левин, это вовсе не приблизило их к первоисточнику, потому что на экране текст Толстого не обретал кинематографическую форму, а наоборот растворялся в шуршании бальных платьев, громком шёпоте светских дам, цокоте копыт, хрусте французской булки и всегда ритмичном гуле прибывающих на станцию поездов. Сам Толстой для западных зрителей и читателей постепенно превращался из Льва в Лео — автора бестселлеров в мягких обложках, писавшего о любви, войне, мире и снова о любви.

Отечественная публика, читавшая Толстого в оригинале, казалось бы, больше понимала мысли, устремления и душевные муки его персонажей, но всё же и здесь, по соседству с Ясной Поляной, нередко задавались вопросом, почему проза Толстого, когда её переносят на экран, теряет воздух и лёгкость. И ведь сюжеты Льва Николаевича исключительно кинематографичны, а его персонажи с их душевными метаниями и мирскими страстями так и просятся на экран, поэтому для режиссёров идея экранизировать «Анну Каренину» всегда была слишком заманчива, чтобы они хоть на минуту задумались о последствиях. Вот и Джо Райт с Томом Стоппардом столкнулись с теми же проблемами, что и их предшественники.

Обнажение сюжета, даже при скрупулёзном следовании, превращает историю в бесхитростную мелодраму с трагическим финалом. А изящный сценарный ход с перенесением всего действия на театральную сцену в данном случае лишь подчёркивает выхолощенность истории. И вместо того, чтобы радовать и удивлять зрителя игрой с театральным пространством, герои словно превращаются в привидений, которые ходят сквозь стены. А ведь должны — как это ловко придумал Стоппард — входить в повсюду открывающиеся сценические двери, за которыми скрываются новые улицы, залы и города.

Проза Толстого слишком кинематографична, чтобы обрести адекватную себе экранную форму. У писателя всегда важна глубина вдоха фразы, важен её разгон, её ритм — благодаря форме в воображении читателей рождаются живые характеры — автору не нужен кинематограф, чтобы читатели увидели его историю практически в триде. Её объём создан словом, драма бытия соткана из мельчайших деталей и подробностей душевного быта каждого из персонажей, из их мыслей, чувств и способа их выразить. Авторский внутритекстовый монтаж искуснее любого внутрикадрового. И поэтому, даже относясь к сюжету с почтением, невозможно выразить на экране атмосферу толстовских фраз и абсолютную уместность и неслучайность каждого слова. Из-за этого экранный мир героев, даже, как у Райта, украшенный изысканным узором театральной условности, превращается скорее в театр анатомический, где всё сводится к лишённой души констатации фактов: вскрытие объясняет причину смерти, но ничего не говорит о жизни и любви.

Конечно, мысль о том, что форма неразрывно связана с содержанием, не нова, но она неизменно приходит на ум, когда размышляешь о том, как можно слово превратить в изображение, как рассказать текст языком кино. У хороших писателей сама структура фразы рождает множество смыслов и создаёт атмосферу. Написанные, книжные диалоги отличаются от диалогов, произнесённых актёрами, уже тем, что, когда герои в книге разговаривают друг с другом, они ведут и непрерывную беседу с читателем. А стоит киногерою «заговорить» непосредственно со зрителем, как его реплики вмиг превращаются в нечто тяжелое и нравоучительное, а многозначность уступает место унылой многозначительности.

Сценаристы просто вынуждены менять реплики героев, сокращать их, брать из первоисточника только главное. А проблема в том и состоит, что ни у Толстого, ни у Набокова, ни у Чехова нет в текстах главного и второстепенного — там всё важно: каждое сочетание слов, каждый авторский синтаксический штрих дарит истории душу, помогая ей жить во времени и пространстве. И без всего этого внезапный душевный порыв превращается в предсказуемый эмоциональный всплеск, а любая трактовка классического произведения сводится к диалогу героев Фреда Астера и Одри Хепберн из фильма «Забавная мордашка»: «Слушай внимательно: сегодня ты несчастна, ты — трагическая героиня, твоё сердце разбито, ты — Анна Каренина. — Я должна буду броситься под поезд? — Там посмотрим… А пока оставайся такой же прекрасной и печальной».

Вот и получается, что самое живое, что есть в фильме Райта — это улыбка Стивы Облонского, в сцене, когда Левин наконец приходит «испросить его совета». Любовная линия Анны и Вронского выражена бесконечным танцем, многозначительными взглядами, любовной идиллией на пленэре и поцелуем, снятым крупным планом с такой подчёркнутой диспропорцией поэзии и натурализма, что его можно признать чуть ли не самым асексуальным и даже отталкивающим кинопоцелуем десятилетия.

Кира Найтли, будучи в жизни барышней очаровательной и одарённой, почему-то в каждом фильме Райта надевает на себя маску женщины с богатым жизненным и любовным опытом. Эта маска была лишней в образе Лиззи Беннет из «Гордости и предубеждения» Райта, абсолютно неуместна она и в «Анне Карениной». В обоих фильмах Найтли выпадает из времени и эпохи, играя современную женщину, во взгляде которой никогда не было невинности; и под палящим солнцем драмы её жизнь бликует всепознанностью и вседоступностью. Как, а главное — зачем Джо Райт заставляет так играть актрису, которой ещё не исполнилось и тридцати — загадка, которую, очевидно, режиссёр унесёт с собой в следующую экранизацию.

Решение Стоппарда создать мир Карениной на театральной сцене подарило Райту режиссёрскую свободу: театральная условность сделала каждый стук почти музыкальным, а каждый задник с нарисованными Москвой и Петербургом — более выразительным. Райт не изменил себе, продолжив, как и в «Искуплении», работать с чётким и ясным звуком. Там ритм задавала пишущая машинка, а в «Карениной» шуршат листками бумаги и отбивают ритм печатями конторские служащие; и ритмично звучат поезда, чем доставляют радость звукорежиссёрам и удовольствие зрителям, всегда чутко реагирующим на подобные вещи.

Удивительно, но всё это не задаёт ритм самой истории, оставаясь на уровне ярких звуковых эффектов и звуковых же «монтажных стыков». История же словно вальсирует, не слыша музыки и порой путая шаги. Стоит зрителю безоговорочно принять театральную условность, как всё разрушается реалистичностью «зимнего русского пейзажа» где-то на пути к семейному счастью Левина и Кити. Стоит зрителю увлечься историей любви Анны и Вронского, как на экране появляется Левин с рассуждениями о свободе и крепостных, а всё, что касается судеб Отечества, в ловких британских руках Райта превращается в «одухотворённый» лубок, взгляд на который вызывает лишь сочувственную улыбку. Эта «каша а ла рюсс» слишком приторна, чтобы её пробовать.

И лишь своевременное возвращение на театральные подмостки спасает Райта от того, чтобы зрители дружно закричали: «Овсянки, сэр!», требуя от Райта чего-то более естественного и органичного для самого режиссёра. Его Анна мечтала отправиться в долгое путешествие, в котором «И море, и Гомер — всё движется любовью», но режиссёру удалось устроить ей лишь короткий вояж в мир адюльтера. Джо Райт превратил Анну из живой, страдающей и любящей героини в романтичную леди со слабыми нервами, которой просто не следовало идти на вокзал. Впереди должны были быть любовь и трагедия, а оказались — ритм и пустота. И почему-то искусственный снег тает в памяти зрителей быстрее настоящего.

Любите кино.

Надежда ЗАВАРОВА (сайт Кинокард РУ)

 

Обсуждение фильма

 

 

Главная страница
Новости
Фильмы по алфавиту
Фильмы по жанрам
Фразы из фильмов
Новинки сайта
Актеры
Афиши
Услуги
Загрузить
Регистрация
Форум
О проекте

#