"Любовь зла..."
|
| Название фильма: |
Любовь зла... |
|
| Страна-производитель: |
США |
| Английский: |
Shallow Hal |
| Жанр: |
комедия / драма / мелодрама |
| Режиссер: |
Питер Фэррелли, Бобби Фэррелли |
| В ролях: |
Джек Блэк, Гвинет Пэлтроу, Джейсон Александер, Тони Роббинс, Джо Витерелли, Рене Кирби, Брюс МакГилл, Сюзан Уорд, Зен Геснер, Брук Бернс, Молли Шэннон |
| Год выпуска: |
2001 |
| Наша оценка: |
|
|
Купить |
|
Сюжет и комментарий
Толстячок Хэл Ларсон пообещал в детстве умирающему отцу встречаться только с самыми прекрасными, самыми соблазнительными красотками. Опрометчивая клятва превратила доброго, щедрого и обаятельного человека в поверхностного глупца, как только дело касалось противоположного пола. Но этой поверхностности взглядов приходит конец, когда появляется гипнотизёр Тони Роббинс, который перевернёт с ног на голову представления Хэла о женщинах. Хэл по уши влюбляется в кошмарную толстуху, однако, вместо мегатонн жира и плоти видит обаятельную девушку...
Алексей Дубинский
Новый фильм братьев Фаррелли еще отчетливей обрисовал главную проблему их семилетнего творчества. Она заключается в том, имеют ли права на полноценное счастье, включая такие радости жизни, как любовь и дружбу, люди, мягко говоря, неполноценные — дебилы, однорукие, уроды, жирдяи и прочие недоноски, мозолящие нам глаза своими непропорциональными телесами, коэффициентом интеллекта ниже среднего, и не способные вписаться в наши стабильные, даже задубевшие представления о физической и психической норме. Об этой стабильности братьев неплохо бы помнить тем, кто вечно ругает их исключительно за физиологические аспекты юмора, не замечая всего остального.Увы, когда столь милое сомнение в возможности счастливого существования героев их паноптикума (которое неплохо выразилось в финалах "Тупого и ещё тупее" и "Заводилы", а также, отчасти, в "Кое-что о Мэри"), пошло под откос, творения братьев перестали вызывать тот же интерес и смех. Ещё в предыдущей своей ленте "Я, снова я и Ирэн" они накрепко привязали своего шизика, страдающего раздвоением личности, к пухленькой красотке, и стало ясно — дальше будет только хуже.
Судите сами. Хэл Ларсен отлично ладит с окружающей действительностью, предпочитая исключительно внешнюю красоту — но кто же ее не предпочитает? Тони Роббинс заставляет его воспринимать в людях исключительно внутреннюю красоту; однако Хэл видит всё тех же топ-моделистых длинноножек или накаченных красавцев (если смотрит на замечательных парней) — но это очень честно со стороны режиссеров. Стоит ли ругать их за чисто американскую привычку выражать внутреннее внешним, если каждый из нас в попытке заглянуть внутрь другого человека, всё равно представит себе это в виде внешне привлекательных параметров? Чехов, между прочим, в своей знаменитой фразе о человеке тоже не разделял красоту телесную и красоту душевную. Подводит, правда, братьев Фаррелли слегка то, что чуть ли не каждый красавец, увиденный Хэлом, внешне оказывается полнейшим уродом. Впрочем, вот соседка Хэла как была красавицей до его гипноза, так ей и осталась, что значит, не всё так плохо (потому как стервозная красотка Таня в глазах героя выглядит высушенной, саблезубой старухой).
Хуже становится тогда, когда честная неполиткорректность авторов, уверенных, что хороший человек внутри не может выглядеть как гиппопотам (то-то толстяки пикеты устраивали — почувствовали подвох, жирдяи!) сотрясается под ударами стереотипов жанра, которые, увы, одерживают верх. В неподходящий момент Фаррелли снимают пелену с глаз Хэла и повязывают его с невероятно толстой Гвинет... простите, Розмари Шэннахан. Быть может, в начале карьеры они и послали бы подальше эту толстую уродину со всеми ее прекраснодушными качествами, но теперь, видите ли, Хэл просто не может без неё обойтись. Вообще непонятно, а что он чувствовал, когда ложился с ней в постель (и как вообще не скончался под тяжестью такого груза)?
В общем, как водится, когда комедия встает на многократно обкатанные рельсы тошнотворных стереотипов и стремительно несётся к хэппи-энду, любая мало-мальски оригинальная задумка обречена на поражение. Чем дальше, тем сильней начинаешь понимать, что режиссеры отчаянно пытаются рассмешить тебя скользкими, двусмысленными шуточками, поскольку очень скоро им придется по быстрому сворачивать этот свой цирк с дурновкусицей. Смех выжимают из тебя, как остатки воды из половой тряпки, потому что единожды проломившийся под Розмари стул — нормально, но больше одного раза подобная шутка не действует.
Наконец, хотели того Фаррелли или нет, их настоящим героем фильма, подлинным отродьем их больного, перекорёженного мира (увы, начинающего катастрофически вылечиваться) стали совсем не Гвинет Пэлтроу в костюме невероятной слонихи (Эдди Мерфи, например, в "Чокнутом профессоре" переигрывает ее как нечего делать), не ограниченный Хэл, не тот весёлый калека, что передвигается на руках, и даже не девочка с обожженным личиком. Нет, главный герой фильма — это Маурицио, друг Хэла, человек вертящий хвостом в прямом смысле слова. Не зря гипноз Хэла на него никак не распространяется: он не становится уродливей, но и в прекрасного принца тоже не оборачивается. Маурицио равен самому себе, и он единственный персонаж, который самим собой и остается. Только он здесь — порождение той фантазии братьев, которая чем дальше, тем больше уходит в прошлое.
И все же... Дорогой Тони Роббинс, заколдуй, пожалуйста, Хэла Ларсена, нашего замечательного певца обывательских стандартов и средних вкусов, обратно!
