22 марта 2006 г.
Маньяк-страдалец
В новом российском триллере иллюзия и действительность неразличимы
Трилл ер “Жесть” не имеет отношения к кровельным или кузовным работам. Это почти классическое кино про маньяка. Правда, маньяк получился слишком русский и литературный. А название должно прозвучать как междометие, как восхищенная оценка крутизны и жесткости работы авторов картины. Это, если цитировать группу “Кровосток”, изображавшую в картине уродов-душегубов, “жесть как она есть”.
Действие развивается очень быстро. В первые пять минут милицейский снайпер застрелит голого Гошу Куценко, который ходит по дому с ружьем и изображает свихнувшегося адвоката. Пуля пробьет его голову как раз в тот момент, когда он скажет: главное — это любовь. Еще минут через пять из психиатрической лечебницы сбежит маньяк, организовавший тоталитарную секту для школьников, насиловавший и расчленявший подростков. На его поиски отправляется журналистка, специалист по сенсационным материалам (Алена Бабенко), которой уже до смерти надоели все эти кошмары и это ее последнее дело. Вместе с суровым следователем (Вячеслав Разбегаев) она попадает в заброшенное садовое товарищество. Там какие-то случайные подонки быстро валят крутого мента, который, как казалось, должен был радовать нас афористичными замечаниями до конца картины.
Дальше — самое интересное. Выясняется, что садовое товарищество — это такой дикий параллельный мир, где по законам одновременно Дэвида Линча и Михаила Зощенко обитают обыкновенные подонки. Огромный поселок, нарезанный по шесть соток, застроенный хибарами, сараями, заборами и теплицами, оказался великолепной декорацией для российского хоррора. Тут среди бела дня пострашнее, чем ночью на улице в каком-нибудь нью-йоркском гетто. Тут есть свои гангстеры и рядовые труженики, шпана и суровый дозорный — человек-призрак, чье лицо закрыто маской и которого боится вся округа. После череды малоприятных приключений журналистка встречается-таки с маньяком (Михаил Ефремов), который оказывается почти чеховским персонажем. Это запутавшийся интеллигент, школьный учитель истории с крайне депрессивным мировоззрением, он поминутно цитирует песни Гребенщикова и с убедительностью параноика уверяет, что все его преследование сфальсифицировано. Так, кстати, до конца и не становится ясно, кто он — беспощадный изверг или безумец, ставший жертвой обстоятельств. Режиссер Денис Нейманд считает, что — жестокий убийца. Актер Ефремов — что несчастный безумец. Сценарист Константин Мурзенко отказывается от определенного ответа, поскольку его интересует именно пограничное состояние душевнобольного человека, так что иллюзия и действительность неразличимы.
В этом противоречии и заключается главный недостаток этой картины. Плоха, конечно, не сама эта неясность, на которой обычно держатся фильмы того же Линча или, скажем, Кронненберга, в частности недавняя “Оправданная жестокость”, а плохо то, что из нее в общем-то ничего не следует. Вся увлекательная история оказывается ни о чем. Разве что о том, что в жизни бывает такое, что и в страшном сне не приснится — так говорит в финале призрак голого адвоката с витрины магазина.
Получаетс я, что “Жесть” — это просто фокус ради фокуса. Как, кстати, и значительная часть цветастых диалогов в фильме написана просто из любви Мурзенко к краснобайству. Получилась очередная игра с жанром, которую один из лучших наших сценаристов хорошо знает, любит и в которую прекрасно умеет играть.
Режиссер-де бютант Нейманд тоже умеет, что, безусловно, радует. Видно, что освоение триллера, балансирующего на грани реальности и фантасмагории (что, кстати, довольно актуально и для Голливуда — возьмите хоть “Поцелуй навылет” или “Беги без оглядки”), продвигается вперед. И “Жесть” по сравнению с “Антикиллерами”, например, которые продюсировали те же Юсуп Бахшиев и Виктор Такнов, — это почти шедевр.
Александр Стрелков
Для Ведомостей
