2 апреля 2008 г.
Король эпизода
Владимир Носик “Уже можно играть короля Лира!”
На его счету столько ролей, но практически все — эпизодические. Он мастер малых форм, по амплуа — “простак”. Но в жизни Владимир Носик — человек трагический. И скромный. Во всяком случае, встретиться с обозревателем “МК” накануне своего 60-летнего юбилея согласился не сразу.
— Владимир Бенедиктович, у вас больше 120 ролей в кино. Была ли среди них хоть одна главная?
— Да, были две или три картины. В одной из них я исполнял даже две главные роли — это “Звездная командировка” студии Довженко. Про остальные, честно говоря, даже не помню. А свою карьеру в кино я начинал с ролей преступников. Сначала это был фильм “Обвиняются в убийстве”, потом — “Опасные друзья”… Но в основном, конечно, были положительные персонажи. При советской власти рабочих играл, крестьян, воевал. Сейчас немножечко другое.
— Но вы же соглашаетесь на все эти эпизоды — значит, обиды на режиссера у вас нет?
— А какая обида? Это профессия такая. Конечно, в свое время мне было бы интересно сыграть Гамлета. Но сейчас у меня такой возраст, что можно уже и короля Лира.
— Но почему-то Лира играет Козаков, а не вы.
— Так только можно порадоваться за него! Козаков блистательный актер, его уважают.
— Вот этим ответом вы опять доказываете, что очень хороший человек, не завистливый. Может, поэтому и не играете главных ролей?
— Так ведь сказано: “Жить надо по заветам”. А в Завете прописано: что посеешь, то и пожнешь. Я убедился этому на своем опыте. Ведь если относишься хорошо к людям и стараешься им помочь, то это к тебе возвращается. Но и мелкие проступки против других тоже к тебе возвращаются. Мы же не святые.
— Значит, вас можно назвать актером эпизодов?
— А почему бы и нет? Иногда бывает, что маленькая роль гораздо интереснее выписана, чем главная. Но это в кино, а в театре все роли интересные.
— Если говорить о массовом зрителе, то вас прежде всего помнят по фильму “Самая обаятельная и привлекательная”, где вы в теннис с Ириной Муравьевой сыграли…
— Это надо режиссеру Геральду Бежанову сказать спасибо, что он меня пригласил.
— Там Муравьева влюбляется в героя Абдулова и не понимает, бедная, что самый достойный и благородный — это вы.
— Ну уж не знаю, насколько я достойный. Снималось все легко, интересно, потому что с хорошими актерами всегда приятно работать. Но ведь ничего особенно я там не сделал.
— Вы в теннис там хорошо играете.
— У меня целая история с этим теннисом вышла. На тренировке я палец на ноге сломал. Многие были удивлены этим обстоятельством. Понятное дело, я не ногой играл, но ухитрился все-таки сломать палец именно на ноге. Так что данная роль памятна вот этим казусом. Я потом с гипсом поехал играть эпизоды в других фильмах: “Опасно для жизни”, “Мой папа — капитан”.
— И как вы себя ощущали в этом звездном составе? Муравьева, Абдулов…
— Но мы же ровесники. Я не знаю, как относились ко мне, но я очень уважал всех как людей талантливых, профессиональных. В картине с Абдуловым, Куравлевым лишь чуть-чуть сталкивался, в основном только с Ириной Муравьевой. И всегда получал удовольствие.
— У вас с Муравьевой все с тенниса в кино началось, а закончилось Малым театром в реальной жизни.
— Да. Вот в последнем спектакле “Власть тьмы” она меня травит тихонечко. Я очень доволен, что попал в Малый театр, что меня взяли, что я здесь прижился и у меня есть хорошая работа. Удивительно, как в непонятные 90-е Юрий Соломин и Виктор Коршунов провели этот театр безболезненно.
— А второй ваш самый узнаваемый фильм — “О бедном гусаре замолвите слово”.
— Да, там у меня усы хорошие были. Сшили такие длинные усы-чехольчики. Это я предложил Эльдару Александровичу их сделать. Он согласился. Но самое удивительное, что эта картина, снятая уже почти 30 лет назад, с каждым годом становится все моложе и интереснее. Я очень рад, что мне с Рязановым удалось поработать.
— Он же тяжелый бывает на съемках, кричит.
— Вы знаете, я учился у такого тяжелого человека, как Борис Андреевич Бабочкин. Пройдя его школу, мне уже ничего не страшно. Конечно, у режиссера могут быть срывы, да я и сам на себя могу злиться. Режиссер кричит обычно на того, кто не хочет сыграть как надо. И это правильно.
— А с товарищем Садальским как вам игралось?
— Да мы со Стасиком знакомы с 1969 года, когда он еще в ГИТИСе учился. Нашей первой работой была новелла “Город первой любви. 1942 год” — про Сталинград. Мы снимали это в Ялте на вертолетной площадке. Нет, мы хорошо вместе с работали. Вот с Леоновым у Стасика был конфликт небольшой. Но я видел, как он это переживал. И вся его так называемая наглость — это всего лишь защита от окружающих.
— Ну а Леонов, Гундарева какие партнеры?
— С Наташей я снимался чуть-чуть, а с Евгением Павловичем мы познакомились на картине “И это все о нем”. Я там играл участкового. Леонов — удивительный человек. Мы снимались вместе и в последнем его фильме “Американский дедушка”.
* * *
— Вы пошли в актерство по примеру вашего старшего брата Валерия Носика?
— Валера начал заниматься самодеятельностью у Сергея Львовича Штейна с четвертого класса. А я — аж с детского сада, играл волка в “Теремке”. Но в отличие от Валерия постоянного увлечения театром у меня не было. Я лишь после армии всерьез решил стать артистом, чем очень озадачил брата. Он был очень популярен. Да и сейчас его помнит старшее поколение. А соревнования между нами не было.
— Но с Валерием вы внешне не очень похожи.
— Да, все думали, что родители у нас разные. Но Валера шутил, что он довоенного поколения и недопил рыбьего жира, а я — послевоенного, то есть он был маленького роста, а я акселерат. Он умер в 54 года… Это произошло так неожиданно, в 95-м. У него было высокое давление, но в принципе он не болел. Мы были дружны, конечно. Правда, в последние годы не так часто встречались. Но по возможности Новый год и другие праздники встречали вместе. Он больше 20 лет прослужил в Малом театре, и мы очень хотели играть вместе. Но получилось так, что меня взяли в Малый сразу после его смерти. А в кино вместе мы играли. Был такой фильм “По улице комод водили”, и мы там совершенно неожиданно встретились.
— Вы артистом не сразу стали, сначала на заводе работали?
— Да, после 8-го класса пошел в техникум, но не поступил и поэтому пошел в ПТУ на токаря. Но я еще учился и в школе рабочей молодежи. А уж после поступил в театральное училище.
— Но руки-то у вас растут откуда надо. Дома, наверное, сами себе примус починяете?
— Конечно. Мне это даже удовольствие доставляет. И Родине я послужил в Таманской дивизии, в 406-м полку, в Алабине. Один год. У нас там была ансамблевая рота, но стреляли-то мы сами, на полном серьезе. Армейская должность у меня была, как говорится, французская — помгран. Помощник гранатометчика. Но из гранатомета я не стрелял, а только бегал, снаряды подносил.
* * *
— Владимир Бенедиктович, я знаю, у вас две дочери-двойняшки.
— Да, Даша и Катя. Недавно они закончили театральные институты. Одна ГИТИС, а другая Щепкинское училище. Я их не отговаривал, они знали, на что идут. Я им все рассказал про эту профессию. Не знаю, как у них дальше все будет складываться. Они все сами решат. Но обе уже снялись в сериале “Дочки-матери”.
— С вами советуются по профессии?
— Конечно, я высказываю им свое мнение, но они воспринимают меня больше как отца, нежели актера.
— То есть вы для них в этом плане не авторитет?
— Я для них папа, и, думаю, это более высокое звание.
— Но хотя бы супруга у вас не артистка.
— Да, она искусствовед, в музее Пушкина работает. Мы вместе уже 32 года.
— Простите, Владимир Бенедиктович, но у вас был сын Тимофей. Он погиб в Кармадоне вместе со всей съемочной группой Сергея Бодрова...
— Да, случилось такое несчастье. Но что делать? Наверное, это на роду написано. Ему было 23 года. Вы извините, больше говорить не могу…
* * *
— Еще не чувствуете себя стариком?
— Недавно я снимался в картине “Путешествие” и играл там небольшую роль директора школы. Нужно было сыграть три времени — 77-й год, 93-й и 2007-й. И вот, когда второй режиссер смотрела материал, не зная, что я там снимаюсь, увидела меня в 77-м году и закричала: “Ой, как этот артист на молодого Носика похож!”
— Ну если вам седые волосы закрасить, то и получится молодой Носик. Вот вы так хорошо о своих коллегах рассказываете…
— Потому что я их люблю. Но коллеги-то разные бывают. Иногда может кто-то себя так выставить типа “я-я”. На это есть пословица хорошая.
— Ну, а про вас-то коллеги в юбилей что скажут?
— Может, скажут, что я безвольный, слабохарактерный. А может, что хороший. Кто его знает?..
Московский Комсомолец Ру
Александр Мельман
