"Клуб"
| Название фильма: | Клуб |
|
|
| Страна-производитель: | Франция | ||
| Английский: | Club / Boite, La | ||
| Жанр: | комедия | ||
| Режиссер: | Клод Зиди | ||
| В ролях: | Жан-Мари Бигар, Жан-Кристофер Буве, Квентин Бэйот, Александр Комартин, Ги Маршан, Андреа Ферреоль, Фабрис Девилль, Армель Дойч, Жеральд Даан, Ромео Эскала | ||
| Год выпуска: | 2001 | ||
| Наша оценка: | 
|
||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
На целый год компанию не в меру задиристых приятелей отлучили от всех ночных клубов в округе. Пятьдесят два субботних вечера, когда все будут веселиться, им придется болтаться по улицам.
Недолго думая, автомеханик Стефан, мусорщик Халк, кладовщик Шериф, управляющий баром Луи, продавец билетов Дидье, шофер скорой помощи Франсуа решают открыть собственный клуб в гараже отца Стефана, назвав его просто "Клуб". Небольшая помощь брата Стефана, "продвинутого" краснобая Патрика (специально выписанного из Парижа), а также знойной танцовщицы Жюльетт превращают "Клуб" в престижное место. Каждый молодой человек в городе и его окрестностях мечтает сюда попасть: к большому неудовольствию владельцев остальных клубов. А больше всех недоволен Роже, хозяин клуба "Макумба", не упускающий ни одной возможности, чтобы как можно больше напакостить новым "королям ночи"...
Французское кино, бессмысленное и беспощадное
Текст: Екатерина Барабаш
Приезд в Москву французского кино — событие значительное. Девять фильмов, некоторые из которых уже успели засветиться во французском и мировом прокате, некоторые — только собираются, для российского зрителя должны были олицетворять самое-самое, главное-главное, тщательно отобранную квинтэссенцию усилий французских кинематографистов за последний год.
Девять фильмов — слишком мало, чтобы делать какие бы то ни было выводы о состоянии целого кинематографа. Однако ж подбор фильмов не случаен, это вам не пальцем в небо, "Юнифранс" все-таки постаралась отобрать для заснеженной белокаменной лучшее, очевидно, что имеется во Франции сегодня. Самым громким событием Фестиваля французского кино стала московская премьера "Видока" Питофа. Явно Питоф — человек, ревностно следящий за модой во всем — от выбора псевдонима до использования спецэффектов в фильмах. "Пти Кристоф" (маленький Кристоф), как называла в детстве мама Жан-Кристофа Комара, постепенно ужался до клоунского "Питоф". Начинающий режиссер вспомнил французскую моду на короткие имена-псевдонимы — Бурвиль, Фернандель, Колюш — и на Жан-Кристофа откликаться перестал.
Дебютом Питофа стал в своем роде примечательный фильм "Видок", на днях вышедший в московский прокат, — первый художественный фильм, целиком снятый на цифровую камеру и с максимальным использованием компьютерных технологий. 1830 год. Бывший каторжник, а ныне популярный сыщик Видок (Жерар Депардье) ищет страшного убивца Алхимика в зеркальной маске и черной бэтменском плаще, сеющего смерть по всему Парижу. Конечно же, находит, и в строгом соответствии с канонами классического детектива, Алхимиком оказывается тот, на которого меньше всего можно было подумать. Но не детективный сюжет (кстати, неплохо выстроенный) "Видока", не присутствие здесь французской суперзвезды Жерара Депардье и даже не информированность о новых компьютерных технологиях заставляет сидеть перед экраном чуть ли не с открытым ртом, как дитя, впервые увидевший сиамских близнецов. Фильм упоительно уродлив. Питоф со всеми своими цифровыми камерами пропел гимн красоте уродства и радости отвратительности. Париж грязен и зловонен, как всемирная помойка, персонажам впору осесть в детском фильме ужасов, крупные планы намеренно уродливы, причем уродство это во всех случаях достигается с помощью компьютера. Фильм похож на компьютерную игру, здесь компьютерны даже живые люди, не говоря уж о летающем Алхимике и уж совсем не говоря о городе любви, каштанов и парфюма — Париже. Какая уж тут любовь, если над компьютерно скроенным серым городом ветер тучи разгоняет (только все никак не разгонит, похоже, в XIX веке Париж не знал хорошей погоды), а между тучами и Монмартром гордо реет некий демон, черной молнии подобный. Жители робко прячут тело жирное — кто где, они же стонут, потому что им недоступно упоенье битвы, которую Видок ведет со злодеем. Одним словом, Париж первой половины позапрошлого века и его обитатели по Питофу не имеют себе равных в тошнотворности и жутковатости.
Впрочем, дебютанту надо отдать должное: все вышеперечисленное вместе составляет совершенно особый стиль, нестандартный и ощутимый всеми органами чувств. Другое дело, что есть над чем задуматься. Когда на последнем Каннском фестивале анимационно-компьютерный "Шрэк" на фоне довольной бледной конкурсной программы произвел фурорище, кроме приятности от увиденного, душу посетило беспокойство: это что же такое происходит с современным кинематографом, если мультипликационному ослику особо горячие умы в кулуарах прочили приз за лучшую мужскую роль? Разумеется, никто не против осликов, Алхимиков и сыщиков-каторжников, созданных умелыми программистами-дизайнерами, но представлять "Видок" как главное достижение французского кино за последний год как минимум обидно для французского кино и его поклонников. Перед технической его частью стоит снять шляпу, но при чем тут, например, Депардье? Превосходный и разноплановый актер, он тем не менее никогда не был особенно разборчив в работе, играя все подряд, на что хватало времени и за что прилично платили. В последние годы, с возрастом и лишними килограммами, Депардье стал просто всеяден, соглашаясь то на эпизодическую роль в "Зависти богов" Владимира Меньшова, то на костюмного Вателя, то на сурово-никакого Видока. Все это больше похоже на одну большую длинную роль свадебного генерала, ничего не дающую актеру как актеру. Впрочем, где и как сниматься — личное дело каждого. Мы же — о французском кино в целом.
Помимо "Видока", французы показали еще восемь картин, среди которых авторская картина молодого режиссера Дамьена Одуля "Без удержу" стоит особняком и способна вызвать интерес у тех, кто помнит французское кино в период его расцвета. Глухая провинциальная деревня. Толстые грязные свиньи, такие же толстые и грязные, как хозяева фермы — два брата, приютивших у себя на лето племянника из города, 15-летнего Давида. Давид мается от скуки и отвращения к родственникам, курам, жаре, зарезанным баранам, навозу под ногами и отчасти к самому себе. Вдребезги напившись, он мимоходом застреливает приятеля, ощутив при этом легкое чувство вины. Но не более. Тягучий, как знойный день, почти без слов, фильм производит сильное впечатление, причем отвратительность и жестокость здесь далеко не бессмысленны. Достоевский в "Преступлении и наказании" устами несчастного Мармеладова ставит очень современную и актуальную, кстати, проблему: "А вы знаете, что такое, когда человеку некуда пойти?" Это смешно — но большинству современных людей, и не только на глухом хуторе, некуда пойти. И нечем заняться. И некого любить. И даже некого ненавидеть. Поэтому дуло можно направить в кого угодно.
Что касается остальных картин, привезенных к нам из Франции... После мощной пиар-кампании, устроенной Жан-Жаку Бенексу, эстетствующему режиссеру "среднего звена" французского кинематографа, как-то даже язык не повернется покритиковать "Приключения трупа". Как всегда у Бенекса, полно многозначительных жестов, но здесь, слава Богу, в отличие, например, от "Луны в сточной канаве", они пронизаны юмором, который моментами даже смешон. Однако "архитектурные излишества", свойственные Бенексу, утомляют и частенько по ходу фильма разочаровывают своей безудержной финтифлюшностью.
Моментами милой, но — увы — почти не смешной оказалась комедия Габриэля Агьона "Распутницы". Ну во-первых, непонятно, зачем переводить "Absolument fabuleux" (буквально — "Совершенно невероятно", "Просто фантастика") столь вольно — только лишь оттого, что не так давно прошел по нашим экранам предыдущий фильм Агьона (которого, кстати, постоянно тоже пишут неправильно — Агийон) "Распутник"? Натали Бай и Жозиан Баласко — две стареющие дамы, задержавшиеся где-то там, в своей молодости, в конце 60-х, не способные не пить ведрами шампанское и не куролесить. Когда две немолодые тетки безобразничают на протяжении двух часов, это само по себе нелепо и смешно, на что и сделал ставку режиссер. Но просчитался. Даже две великолепных актрисы помочь Агьону не могут. Получилось скучно и претенциозно.
Бессмысленность — вот главная отличительная черта того французского кино, что мы увидели за эти дни. Вроде ничего дурного не скажешь про фильм "Роберто Зукко" Седрика Кана о маньяке, поставившем на уши всю полицию всего средиземноморского побережья. Но думается, что история психически больного человека — не предмет для изучения художника. Пусть этим занимаются "Самые громкие преступления XX века". А что хотел сказать Франсуа Дюпейрон своей "Палатой для офицеров", герой которой, офицер Первой мировой войны, в результате ранения остается без части лица и, безусловно, испытывает оттого массу сложностей? Что война хуже, чем мир? Что лучше быть здоровым и красивым, чем больным и уродливым? Что люди устроены подло и больше любят первых, чем вторых? Да кто бы сомневался. Бессмысленное нагромождение трупов, уродства, крови, сквозь которое так и не удалось пробиться гуманистическому замыслу.
Плюс еще слабенькая комедия Клода Зиди "Клуб", ни с какой стороны не понятный мистический триллер "Детская игра" Лорана Тюэля с летальным исходом для всех героев, с назойливым феминистским ароматом "15 августа" Патрика Алессандрена... Вот и все, чем порадовало нас французское кино.
Кажется, в последний день фестиваля по телевизору показали "На последнем дыхании" Жан-Люка Годара, фильм, открывший новую эпоху в мировом кино и перевернувший общественное сознание. Он абсолютно прост по исполнению, этот фильм о судьбе автомобильного вора, но в нем — смятение, трагедия, гениально почувствованный и переданный дух времени, предчувствие скорых перемен в обществе. Только великое кино могло делать подобные фильмы, и только из недр великого кино могла выйти та самая "новая волна". Да, французское кино — великое кино, оно дало нам Годара, Трюффо, Шаброля, Ромера, Риветта, Рене, Лелуша... Оно долго держалось, и даже когда движение "новой волны" утихло, Франция долго оставалась лидером авторского, глубоко осмысленного кинематографа, сохраняющего верность человеку в искусстве и настоящей жизни в кино, несмотря на то, что и во Франции вовсю снимались коммерческие ленты. Это нормально. Но этот островок становился все меньше и меньше, размываемый волнами коммерческого кинематографа, и, кажется, ушел под воду совсем. Впрочем, ступор, в который впало серьезное некоммерческое кино, характерен почти для всех европейских стран, кроме, пожалуй, скандинавских, где не хотят мириться с постулатом "кино — это шоу-бизнес" и придумали Догму. Но это, как говорится, совсем другая история.
По-французски слова "волна" и "мода" отличаются всего лишь на одну букву — "vague" и "vogue" соответственно. Как короток, оказывается, путь от "новой волны" до "новой моды".
