"Мертвые дочери"
| Название фильма: | Мертвые дочери |
|
|
| Страна-производитель: | Россия | ||
| Английский: | Myortvye docheri | ||
| Жанр: | мистика / триллер | ||
| Режиссер: | Павел Руминов | ||
| В ролях: | Екатерина Щеглова, Артем Семакин, Равшана Куркова, Иван Волков, Алиса Гребенщикова | ||
| Год выпуска: | 2006 | ||
| Наша оценка: | 
|
||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Интересно:
110 мин.
Премьера в России 31 августа 2006
• Официальный сайт
• Страница на IMDb
Дополнительная рецензия:
Новая русская ватрушечность
Состоялась премьера «Мертвых дочерей» Павла Руминова – молодежного фильма ужасов, где главным ужасом оказался сам фильм.
Те представители СМИ, кто, посмотрев «Мертвых дочерей», имел несчастье отправиться в мужскую комнату развлекательного комплекса «Октябрь», стали свидетелями самой короткой и точной рецензии в истории отечественной кинокритики. Нетерпеливый зритель, злоупотребивший буфетом перед двухчасовым сеансом, обреченно брякнул из-за спин угрюмо переминающихся мужчин: «Господа, но ведь должны же быть льготы тем, кому понравилось?»
Вообще, принято почему-то больше писать о том, как у режиссера получилось (не получилось) снять кино, исходя из неких локальных представлений пишущего о кинематографе. А не о том, как это кино потом всем миром смотрят, полностью эти представления игнорируя. Сей увлекательный процесс, как правило, сильно отличается от тишины закрытых пресс-показов, источающей флюиды киномании и взаимной профессиональной подозрительности. Витавший перед премьерой отчетливый флюид, что мы, возможно, стоим на пороге нового русского хоррора, всенародный просмотр фильма Павла Руминова развеял полностью.
"Мертвые дочери" никакой, конечно же, не хоррор, а зритель, на протяжении сеанса ни разу так и не укусивший зубами плечо соседа в пароксизме ужаса, большей частью хихикал и иногда ржал.
Сомнительное это занятие – объяснять, почему одни хорроры пугают, а другие знай себе строят козьи морды, да и только. Мозг в таких случаях просчитывает обстановку не лобными долями, а гипоталамусом, отвечающим за то, чтобы не сворачивать в темный переулок, не пялиться в глаза орангутангу, шарахаться теней и включать ночничок на прикроватной тумбочке. Но вот базовая легенда фильма – «однажды сумасшедшая мать утопила в пруду трех дочерей» – получилась явно тухлая. За такой абстрактный подзаголовок всыплют щелбанов в редакции любой бульварной газетенки, и по сравнению с этим даже хрестоматийный зачин «у попа была собака» выглядит как-то помощней.
И уж совершенно абстрактно, трансцендентально и неясно, почему призраки утопленниц организуют молодым, симпатичным (девушки – так просто дивно хороши), среднеобеспеченным российским гражданам такой истеричный растерзах. Сюжет фильм прост: привидения шпионят за теми, кто имел неосторожность лицезреть последним их предыдущую жертву, и, если молодежь ведет себя аморально, умерщвляют на третий день посредством телекинеза, забрасывая грешников всякими экзотичными предметами. Эта непроясненность в какой-то момент стала настолько непроясненной уже для самих авторов, что устами одного из героев режиссер покончил с ней раз и навсегда, прямо озвучив совет «сходить в прокат, где на кассетах все написано». Имея в виду, конечно же, всякие японские «проклятия» и «звонки», где происходит примерно то же самое, зато концы с концами более или менее сходятся.
Мысль, что жанр хоррора – это так, зарубежное искусство для тренировки эрудиции, а вот у нас тут – правда-матка, жизнь, понимаешь, и некуда бежать, шествует по фильму важным лейтмотивом.
Наиболее удачно она сформулирована в чудесной реплике, когда один из героев, обреченный на трехдневное воздержание от греха под всевидящим оком мертвых дочерей, выслушивает историю про сумасшедшую мать и пр. и пр., чтобы изречь вполне козьмапрутковское «Призраки?.. Круто... А внутри все равно какая-то ватрушечность».
Эх, неужели есть идеальные фильмы, столь точные и щедрые на самоопределения, что в некотором смысле уже отрецензировали сами себя?
Ну вот что еще можно прибавить к замечательному термину «ватрушечность»?
По сути, ведь это вся остальная часть «Мертвых дочерей» за вычетом призраков, саспенсов, хорроров и прочей ненужной крутизны, которая в фильме, мягко говоря… ну не получилась. А та, что могла бы получиться, пропущена через рваную овощерезку монтажа, болеющую «паркинсоном» камеру и какой-то ничем не обеспеченной режиссерской лихости.
Однако главная составляющая ватрушечности кроме целлулоидного теста и прокисшего творога идей – это тот сложный путь самосовершенствования, на который встают молодые герои, дабы не принять смерть от упавших на голову «Жигулей», коров и прочих предметов, перемещаемых телекинезом мертвых дочек. Девушка-риэлтер, например, честно указала элитным покупателям на дыру в стене и протекающий бачок. Юноша-дизайнер решительно отозвал свой донос на молодого несимпатичного сотрудника. Молодец.
А еще раньше была сознательно отвергнутая бутылка пива, пристегнутые ремни безопасности, правильные мысли о десяти заповедях и что слушать «Русское радио» – грех. Истинно!
Но почему господин Руминов усложнил себе и нам жизнь, спрятав физиономию нормального отечественного инженера душ под каучуковой маской мстительного привидения из детского набора «Хэллоуин» – решительно неясно. Обидно, что расчетливые американцы, купившие, говорят, права на римейк, привидения, конечно же, оставят, души уберут и начнут своими «Dead Daughters» плодить по мультиплексам с большими туалетами очереди довольных льготников.
Тогда как русские юноши и девушки с совестью и взором горящим так и останутся в мировом кинопроцессе сплошными аутсайдерами-ватрушечниками.
Газета Ру
Текст: Иван Куликов.
Фото: centpart.ru, ddmovie.ru.
Однажды сумасшедшая мать за одну ночь утопила своих дочерей. Вернувшиеся в наш мир в виде мстительных призраков, девочки спроецировали свою злобу на окружающий мир. Три дня они следят за своей жертвой, дожидаясь единственной ошибки. И как только несчастный сходит с дороги добра, смертный приговор приводится в исполнение. А гнев призраков будет направлен на того, кто последним видел их жертву живой.
Рецензия:
Кажется, пора уже завязывать с традицией цеплять к каждой отечественной попытке снять что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее фильм ужасов, магическую приставку «первый российский». Может, хоть это поможет, и кто-нибудь снимет, наконец, не первый «российский», а первый нормальный ужастик. «Мёртвые дочери» Павла Руминова, на которых многие возлагали большие надежды, первым нормальным отечественным ужастиком, увы, не стали – как и не стали многим другим, чем их создатель явно намеревался их сделать.
Даже тем, кто особо не следит за состоянием текущего кинопроцесса, было трудно укрыться от настойчивого пиара «Дочерей». («Отправь смс и узнай тайну «Мёртвых дочерей»!) Тем же, кто следит, было куда более несладко. Вот хамская рекламная кампания фильма – «Любишь Бергмана? Смотри Дочерей». Вот режиссер Руминов в «Живом Журнале», разглагольствует об истинной природе кинематографа и прилежно документирует каждый чих, раздающийся на съемочной площадке «Дочерей». Вот режиссер Руминов на сайте kino-govno.ru, неистово и многословно спорит с его пользователями и мимоходом нарекает себя «русским Кубриком». Вот режиссер Руминов в программе «Детали» на СТС, вдохновенно заговаривает зубы Тине Канделаки. Той неуемной энергии, с которой режиссер-самоучка из Владивостока цементировал в массовом сознании своё творение, можно, конечно, позавидовать – однако при той плотности и агрессивности пиара, что вышла у Руминова, обратная волна дружного отторжения была практически неизбежна. Даже если бы у Руминова получился отличный фильм – чего тоже не случилось.
В «Мёртвых дочерях» есть три отлично придуманные смерти персонажей – но их ещё надо суметь разглядеть за бесконечным монтажным мельтешением. В «Мёртвых дочерях» также есть без шуток отменная финальная сцена – но к ней ещё надо продраться через два часа ритмической кататонии пополам с беспрестанно раскачивающейся камерой. Руминов, похоже, так и не сумел разобраться, что ему хотелось снять больше – мощный и впечатляющий фильм ужасов или созерцательное авторское кино. Попытка совместить одно с другим обернулась неудачей на обоих фронтах – Руминов, безусловно, человек талантливый, и в фильме хватает отличных придумок, завораживающих кадров и приятных сценок. Но в целом он – парадоксальным образом – практически невыносим.
И дело тут не только в монтажном мельтешении или беспрестанно качающейся камере (которые дико раздражают и сами по себе) – дело ещё и во внутреннем пространстве самого фильма, которое отказывается подчиняться какой-либо внутренней логике. Созданный в фильме мир отличается какой-то болезненностью – он то бесконечно долго зависает без единого движения, то вдруг начинает биться в конвульсиях. Существование мистики и тайны в этом холодном, выморочном мире кажется настоящим абсурдом. Если в случае с «Мёртвыми дочерьми» и есть хоть что-то уникальное, то вот что – практически впервые начинаешь испытывать некоторый энтузиазм по поводу грядущего голливудского римейка этого фильма. Может, в Голливуде это дело поручат какому-нибудь хваткому ремесленнику, который с радостью превратит эту историю в крепкое жанровое кино.
Серж Кочерыжкин
Шестеро ребят решили пообедать
Сюжет «Мертвых дочерей» Павла Руминова периодически напоминает «Десять негритят» Агаты Кристи. Перефразируя строчки детектива, фильм можно охарактеризовать как «Шестеро ребят решили пообедать, одна пошла точить ножи и их стало пять». Живут себе, не зная горя, шестеро друзей: три мальчика и три девочки, среднестатистические молодые люди, выросшие из тинэйджерского возраста, но еще не ставшие совсем уж взрослыми людьми. Сначала можно бы было подумать, что это три пары мальчик-девочка, как это уже было в фильмах «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», «Туристас» и других триллерах, ну или на худой конец, как дань моде - однополые пары. Но режиссер зачем-то решил запутать зрителя, заявив их изначально вместе, а потом выяснится, что они просто друзья, и это первая режиссерская ошибка.
Ну да ладно, друзья, так друзья. Вроде уже и лет им за двадцать, а они, придя из офисов домой, перевоплощаются из «синих воротничков» в тинэйджеров эпохи R’n’B. То есть вроде как они еще не начали самостоятельную жизнь, не принимали в жизни действительно серьезных решений, не совершали настоящих поступков. Видимо, по задумке режиссера, они должны были повзрослеть за три дня, сделать или не сделать что-то настоящее, но, видимо, увлекшись визуальной частью, которая в фильме действительно удалась, создатели забыли о сути, о том, ради чего все затевалось. Говорилось же здесь и о библейских заповедях, и о праведном поведении, но как-то это все свелось к примитивной игре с привидениями, а потом и вовсе в кровавую мясорубку. И на вопрос ради чего снимался фильм, думаю, режиссер затруднится ответить. Этот фильм мог бы быть о дружбе, но он не о ней, потому что у каждого из друзей своя судьба и каждый из них должен был пройти свои круги ада. Фильм также мог бы быть о каких-то моральных принципах, о нравственности, о которой здесь упоминается вскользь, но не более того. Остается только зрелище, то есть, к сожалению, фильм ради фильма. Создатели заявили «Дочерей» как фильм ужасов, и здесь я полагаю, любители этого жанра, действительно получат удовольствие. Здесь есть все для этого: и нагнетание обстановки, и холодящие душу истории, и жестокие сцены. Однако чаще всего ужас здесь достигается тем, чего на экране не видно. Еще Альфред Хичкок, классик жанра, сказал «Страшнее всего то, что находится за закрытой дверью», то есть то, чего зритель не видит. Собственно, на этом принципе и построен весь фильм.
Несмотря на то, что основное действие происходит с пятью друзьями, сюжет начинается с эффектного впрыгивания какого-то обезумевшего мужика в авто одной из подруг. Машина у нее оказалась праворульная, я еще отметила про себя: «Надо же! Какой режиссер молодец, даже машину подобрал не такую, как у всех, чтобы уже с первых кадров чувствовалась чертовщина». Ан, нет! И дальше, все машины у героев почему-то будут праворульными. Как говорится, шутка, сказанная дважды уже не смешна. Так же и здесь сначала повтор этого приема расстраивает, а потом начинает раздражать. Странно также смотреть, как девушка после N-го количества выпитого вина садится за руль. И так весь фильм – серьезно не воспринимается, представить нечто подобное в жизни невозможно, потому что все, начиная от интерьеров и заканчивая поведением героев какое-то «американизированное», словно снятое под копирку с аналогичных картин.
Местами здесь радовала актерская игра, это в первую очередь эпизодическая, но яркая роль Ирины Бразговки. Она сыграла капельдинершу театра, полностью перевоплотившись внешне в располневшую, с одутловатым лицом, близорукую, какую-то даже неземную женщину, то ли с того света, то ли с этого. Ее монолог с бутылкой кефира в руках, дорогого стоит, серьезные вещи она говорит с таким юмором, что на время забываешь, что это хоррор. Еще очень интересна здесь Елена Морозова в роли живой сестры мертвых дочерей. К сожалению, в ограниченных рамках своей небольшой роли она не раскрылась полностью, но в ней чувствуется мощный актерский потенциал. Ее необычная запоминающаяся внешность эпохи Возрождения: рыжие вьющиеся волосы, яркие голубые глаза, высокий лоб и почти отсутствие бровей также придают ее образу принадлежность к иному миру. Здесь на мой, критический взгляд, интересные роли заканчиваются, что касается главных героев – режиссер поступил очень мудро, пригласив «незамыленные», нерастиражированные лица. По крайней мере, они не раздражали, и то ладно, были скорее, как фигуры в шахматах, которые передвигает опытная рука.
Ирина Штефанова
Мертвые дочери: А были ли девочки?
Роман КУЛАНИН
К отечественному кинематографу, как однажды сказал Владимир Сорокин, необходимо относится с состраданием. Иначе можно предположить, что его вообще нет. Есть, конечно, некие кинопроцессы, финансируемые гигантскими суммами в долларовом эквиваленте (пример, совершенно недавний — «Волкодав»), создающие видимость движения. Как ловко заметил один из героев «Изображая жертву» — «они поняли, что лучше притворяться — тогда от них отстанут». Этой фразой можно охарактеризовать отечественный кинопроцесс на современном этапе — притворство. Как водится, есть и исключения — «Возвращение» Звягинцева, пущенное в узкий прокат, «4» Хржановского, и вовсе легший на полку, Попогребский, Хлебников и другие, знакомые по исключительно киноклубному формату. И, вот теперь — «Мертвые дочери».
Правда, здесь находится главное различие — все перечисленные режиссеры действовали в непосредственной арт-сфере, высчитывая и попадая на аудиторию фестивалей, клубов, то есть зрителя, весьма ограниченного количеством. Фильм же Руминова изначально намекает на позиции молодого Спилберга — интересное для масс средствами авторского кино, или короче — по славной постмодернистской традиции — сочетая массовое и элитарное. От мейнстрима здесь — заигрывание с повествованием, яркая жанровая принадлежность; от авторского кинематографа — вычурный киноязык, многоплановость подачи материала и почти олимпийская выдержанность и точечность эстетического эффекта. Не выстоять никому.
Тех, кто рассчитывает на эмоциональный взрыв и визуальный колорит, «Мертвые дочери» подвергают пытке, продолжительность которой свыше двух часов, по всему возможному спектру зрительского восприятия. Использовав в основе сюжета банальную страшилку, Руминов-сценарист подчеркнул очень важный момент — преемственность от фольклорной традиции, ведь по сути дела история об утопленных девочках, которые начинают мстить всякому люду за свою смерть — в пересказе оборачивается непринужденной байкой из склепов городской мудрости. С другой стороны — фольклорная подоплека дает значительно больший размах, когда дело касается действующих лиц. Секстет молодых людей, волей случая попавших в сказку наяву, но так в нее и не поверивших, накрывается неотступной тенью смерти.
И с этого момента заводится двигатель сюжета — персонажи начинают меняться в попытке обыграть смерть, неудивительно, что почти всех ожидает неудача в этом сомнительном деле. Другая, не менее важная находка, дословное повторение завета великого Хичкока — «чем меньше покажешь, тем страшнее», в этом свете слоган «Кино о призраках» выглядит неуместной спекуляцией. Ибо режиссер умудрился обойтись исключительно намеками — да, дочерей так и не покажут, оставив недоуменного зрителя гадать — были ли девочки, или это всего лишь морок, нашедший на героев, реализация погибели за греховность в чистом виде. И с этой стороны — таглайн «Делай добро или умри» выглядит, если не более оправданно, то намного честнее.
Отдельный разговор — актеры, представившие злополучных обитателей Москвы. В них несказанно поражает свежесть, которая может быть только у человека, не запятнавшего себя в каждой третьей отечественной картине. Благодаря этому действие на экране одновременно напоминает и театральную читку, и социальный комментарий в духе Ван Сэнта, и метафорическую сборную японского хоррора — но уложенных в одном теле так гармонично, что впору говорить о неком апполонизме. И, если драматургия — нет-нет да подвиснет, актеры из-за молодости пережмут момент, вставив тем самым вполне простительные палочки в громаду колеса, то картинка и звук, точно часовой — всегда на посту.
Рассказывать об атмосфере «Мертвых дочерей» не видевшему их — гиблое дело. Словно фраза Уинстона Черчилля про кровь, пот и слезы обрела новую форму — каждый кадр ощущается, чуть ли не физически — бесконечная ломка монтажа, трясущаяся камера, набившая многим оскомину, тут фиксирует самое сложное — то, что не происходит. А то, что есть — бесконечно преломляется в ракурсах ее объектива, и реальность, нехотя подчиняясь, приобретает, благодаря немыслимому количеству фильтров, совершенно незнакомые формы. Подстать и звуковое оформление — подавляющее количество звука находится в низких частотах, нервно перешептывающихся в дополнительных каналах, в то время как многоуважаемый Трей Ганн и остальные исправно поливают экранное действие минорными мотивами.
Но главное, что, несмотря на разного рода задержки и проволочки — «Мертвые дочери» вышли в широкий прокат. Формально с первым российским фильмом ужасов ничего не получилось, его обогнали — да и гонка немного не честная. Ибо детище Руминова скорее игра в хоррор или очень убедительная под него маскировка, за которой скрывается нежное сердце экзистенциального триллера. Пугать-то он пугает, но делает это из внешне-жанровых побуждений, чаще склоняясь к аллегории, свойственной притче. И тут режиссеру и сценаристу в одном лице можно лишь поаплодировать за то, как отчетливо он разгадал в «низком» жанре потенциал для последующих интерпретаций и прочих интеллектуальных забав.
А будет ли благосклонна судьба к картине — выяснится довольно скоро, по результатам кассы проката. Пока лишь можно сказать, что отечественный кинематограф перешагнул психологически важный рубеж — вычленив из общей массы, пусть во многом и благодаря агрессивной рекламной кампании, проект, презентующий голливудский уровень за отечественный бюджет так, что на последний не приходится делать каких-либо оговорок. Быть может, Руминов — человек как раз таких парадоксов, и это послужит хорошим примером для других? Будем надеяться.
До встречи в кино.
С сайта - kinokadr.ru
Павел Руминов мечтает о ремейке "Мертвых дочерей" в Голливуде
Бывший клипмейкер из Владивостока Павел Руминов только снял дебют, морализаторский фильм ужасов "Мертвые дочери", но уже планирует делать его ремейк в Голливуде. Об этом и о картинах, которые следовало бы уничтожить, он рассказал Time Out.
Режиссер Павел Руминов прежде был известен как гений самопиара. Комментируя каждое свое намерение и действие в интервью и блогах, он стал модным персонажем задолго до своего полнометражного дебюта - фильма "Мертвые дочери", действие которого происходит в спальных районах Москвы. Маскируясь под японский хоррор, картина неожиданно оказывается очень русской историей о преступлении и наказании. Души убитых матерью девочек наказывают молодых людей, которым не удается жить не по лжи - то есть, по Руминову, жертвой может стать каждый из нас.
Мы очень мало знаем о том, откуда на нашу голову взялся Павел Руминов...
Чего рассказывать? Главное, чтобы человек пробудился, а в каком месте, не важно. Я родился во Владивостоке, там были холмы. И когда тебе приходится все время забираться на гору, то учишься, наверное, к чему-то стремиться. Так возникают разные модные персонажи, которые забираются на Олимп. Мне-то на Олимп не надо было, я просто в школу ходил. До восьмого класса, пока не понял, что учиться можно самому.
И пошел в библиотеку?
Я ее ограбил. Никому не нужны были книги о кино, я их забрал себе. Там были картинки - космолеты, монстры. Это все будоражило. Хотелось делать такое же.
Какое кино ты тогда смотрел, японское?
Это все мифы. Никаких японских фильмов во Владивостоке нет. Ничего там японского нет, кроме машин, потому что машины помогают торговцам торговать, а что помогает торговать, то сейчас и на первом плане. Я смотрел кино нескучное, чтобы был экшен. Пристрастился к Брайану Де Пальме, потому что увидел запретный плод, насилие, кровь и фантазию. Пережил шок, и это сформировало мою мечту.
Как тебе пришла в голову мысль поехать в Москву?
А вот ты бы пожила во Владивостоке, она бы тебе тоже пришла. Из тех, кто там остался, ни один не снял фильм, заметила? Я редактировал газету и снимал рекламу. Потом снял PR-ролик губернатору, на гонорар с которого я купил себе телевизор и видак. Потом делал фильм мэру. Меня понесло - получился несусветный авангард. Начало было выдержано в стилистике итальянских политических триллеров: ноги Хозяина, он входит в кабинет, поднимается по лестнице, приветствует невидимых сотрудников. Мэру не понравилось, он сказал: "Что это у меня за носки-гондоны?" И тут я понял, что в кино все разбираются так же хорошо, как и в футболе.
Потом я поехал в Москву и понес свое демо на MTV. Я снимал ролики про меховые сковородки, про человека, который вместо того, чтобы застрелиться, стал читать газету. Москва оказалась городом немного более провинциальным, чем наш Владивосток - с обсуждениями рок-музыки, кино, новинок секонд-хенда и супермодных хабаровских групп. Думал, сейчас устроят руководить департаментом видеоклипов. Не знал тогда, кто вообще талантливей меня в России. Но смотрю - не берут. И тут продюсер Леня Бурлаков предложил мне придумывать сценарии видеоклипов.
Каких, например?
Я сочинил пару сценариев для Земфиры. Поехал в Прагу помогать ей снять ролик с чешским режиссером. На студии был замок, который остался от незаконченного проекта Кэтрин Бигелоу про Жанну д'Арк. Мне говорят: "Паша, сценарий - это хорошо. Но зачем терять такую декорацию?" И вот я сидел и думал, как бы мне этот средневековый замок соединить с моим сюжетом про двух больных СПИДом ребят, которые в последний свой день решили потусоваться.
И тогда ты начал снимать сам.
Я приехал из Праги разочарованный и понял: можно ныть, а можно начать снимать самому. И сделал один клип на Кипре. Если от него в истории останется какой-то след, то его надо уничтожить. Вообще, надо всем миром проголосовать, сделать "анти Ноев ковчег" фильмов и запустить его в космос, избавив нас от всех серий "Пятницы, 13" и хотя бы от 10% мексиканских сериалов про то, как баба не дает. В этот ковчег я бы положил три-четыре свои работы. Вот рекламу каши одной - никогда, она хорошая была. Потом делал трейлеры - одним из первых был "Дневник его жены", клипы для Найка Борзова, Дельфина, "Ундервуда", "Ночных снайперов".
Ты говоришь, что теперь сразу несколько американских студий предлагают тебе ремейк "Мертвых дочерей"...
Знаешь, сколько мы потратили на то, чтобы "Мертвые дочери" стали голливудским фильмом? Тысячу долларов! Мы сняли трейлер, и я сказал: "Американцы захотят сделать ремейк, потому что "Дэд дотерз" - это новый бренд". На второй день съемок до меня доходит новость, что компания Vertigo Entertainment, которая сделала "Отступников" и "Дом у озера", интересуется, как можно посмотреть наш фильм.
Они вроде всеми новинками интересуются...
Ага, они много чем интересуются. Но ты много знаешь русскоязычных сценаристов, которые разрабатывают проекты в Голливуде? Не на гениальность нашу они польстились - на умело поданную идею, оригинальный и простой концепт. Это самый большой комплимент мне и моим людям.
"Мертвые дочери" оказались не столько хоррором, сколько психологическим триллером.
Я хотел соединить "Крик" и "Звонок" с советскими фильмами о юношестве. Стыдно было снимать просто жанровый фильм. В последнее время я стал много смотреть советских фильмов. "Берегись автомобиля!" - это Билли Уайлдер чистой воды, но с русской ноткой. Я потрясен этой идеей - совместить американский триллер и русскую метафизику. Я хочу показать американцам и европейцам, что в жанре, который требует ремесла и головы, мы тоже можем что-то сделать. Пусть знают, что русское кино - это не только корова в тумане и бабушка, которая три минуты экранного времени идет ее доить. Та же бабушка будет лучше жить и меньше идти до коровы, если наше кино окрепнет и вдохнет силу в нацию.
