"99 франков"
| Название фильма: | 99 франков |
|
|
| Страна-производитель: | Франция | ||
| Английский: | 99 francs | ||
| Жанр: | комедия | ||
| Режиссер: | Ян Кунен | ||
| В ролях: | Жан Дюжарден, Жослин Куиврен, Патрик Милль, Вахина Джоканте, Элиза Товати, Николас Мари, Доминик Беттенфельд, Антуан Баслер, Фоско Перинти, Дан Херцберг, Арсен Моска, Рэйчел Бергер, Франсуа Берлеан, Ян Кунен, Фредерик Бегбедер | ||
| Год выпуска: | 2007 | ||
| Наша оценка: | 
|
||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
Октав повелевает миром. Сегодня он решает, что вы захотите завтра. Для него человек — такой же продукт, как и все остальное, ведь Октав работает на самое крупное рекламное агентство в мире. У него много денег и женщин, но иногда Октав сомневается. Потому что в мире есть две вещи, нарушающие его спокойствие: любовь к Софи, самой красивой девушке в агентстве, и заказ от могущественного концерна МАДОН. Октав решает разрушить все, что создавал долгие годы, сорвав самую крупную рекламную кампанию за свою карьеру.
На все 99
Русский Newsweek
Первая экранизация очень модного - в том числе и у нас - романа французского охальника Фредерика Бегбедера «99 франков» появится на прилавках-экранах наших кинотеатров 14 февраля. Возникнут ли другие киноверсии сочинений Бегбедера, предугадать сложно, поскольку все они, на мой личный вкус, примерно на одно лицо - этакие дневники социального левака, недополучившего свое, но не стыдящегося своих фантазий эротомана. Это лицо отражено в экранизации «99 франков» максимально впрямую. Актер Жан Дюжарден, исполняющий главную роль креативщика рекламного агентства, недвусмысленно напоминает прекрасного Бегбедера лицом, фигурой, душой, мыслями и даже выставленным напоказ гоголевским носом.
Дополнительным обстоятельством, заочно привлекшим к экранизации «99 франков» (наряду с бегбедеровщиной), было то, что режиссером стал Ян Кунен. Тот самый малый, который ровно 10 лет назад изобрел «Добермана» - самый отвязный постмодернистский боевик в стиле даже не «пост-Тарантино», а «вот - как - нормальненько - мы - можем - уделать - старика - Тарантино - работая - в - старожопой - Европе».
После «Добермана» от Кунена ожидали исключительно откровений, причем быстрых, но он некоммерчески замолчал, долго-долго готовя следующий фильм «Блюберри». Увидеть эту ленту хотелось очень. Ведь Кунен пообещал не что-нибудь, а вестерн - самый мужской из киножанров с самыми выверенными канонами. После «Добермана» многие ценители верили, что вестерн от Кунена окажется таким лихим, что лише не бывает. Что режиссер-европеец научит американцев, как взаимодействовать с жанром вестерна на современном этапе, как уже научил их однажды - на этапе 1960-х - другой европеец Серджио Леоне. Но фильм оказался до странности небоевым и вообще медитативным. Таким, словно бы Кунен снимал его, обкурившись. Этакой кастанедовщиной. (Черт, что-то меня понесло на отфамильные обобщения - прямо-таки матерая киноведщина советских времен получается!) В финале зрители вообще видели не изображение, а исцарапанную засвеченную пленку. Фильм провалился во всех прокатах. Зато Кунен подтвердил свою репутацию режиссера истинно независимого, не желающего продаваться ни публике, ни продюсерам, ни прокатчикам - никому. Стремящегося делать лишь то, что ему хочется.
И вот вам его версия бегбедеровских «99 франков». Что сказать с ходу? По крайней мере это адекватная экранизация. Если иногда и не соответствует сюжету романа, то близка его духу. Кстати, экранизация честна еще и формально: поскольку роман антирекламный, то это редчайший в современной мировой бизнес-ситуации фильм, в котором начисто отсутствует реклама скрытая - так называемый продакт плейсмент, за счет которого сегодня окупается немалая часть кинобюджетов.
Экранизация «99 франков», что уже плюс фильму, напоминает не киноверсию «Дьявол носит Prada» (всё-таки чересчур голливудскую), а скорее экранную переделку «Американского психопата». Здесь никого вроде бы не режут на части, но во время просмотра непрерывно предчувствуешь, что вот-вот кого-нибудь зарежут. Тем более что, как и в «Американском психопате», человек в этом фильме - ничто. И вообще, извините за морализм (не я же утверждаю - это из фильма), всё живое - ничто. Значимо только мертвое, придуманное, надетое - обувка, обшивка, накидка, прикиды. Значима ширма. Как и в «Американском психопате», тут обращают внимание не на то, кто есть кто, а на то, кто в чем был - в одеждах каких брэндов.
Идею о том, что мы не мы и ведем себя как ролевые модели, которые обустраивают себя по облику и подобию других - рекламных ролевых - моделей, что в мире не остается настоящего, что всё кругом - сплошной повтор и копирование, в фильме лучше всего отражает музыка. Вроде бы она оригинальная, но в нее постоянно вторгаются знакомые мотивы - то Эннио Морриконе из уже упомянутых фильмов Серджио Леоне, то еще из кого-то, заигранного и заслушанного. Копии, копии, копии. Мы копируем и копируем. Реклама же, если верить «99 франкам», превращается в совсем уже параллельный мир, совсем уже абсурдный, несуществующий, несусветный, сюрреалистический - и заставляет именно этот безумный (повторить три раза) мир считать единственно реальным.
Не то! Опять не то! Фильм небанальный, но, анализируя его, поневоле сводишь всё к набору нравственных банальностей. Пожалуй, перестану говорить о главном в фильме, а скажу о частностях, которые истинно забавны.
Забавно двойное гостевое появление Бегбедера - в ролях тусовщика на пьяной элитной вечеринке, тискающего полураздетую даму в туалете, и свихнувшегося стюарда авиалайнера. Кстати, в фильме (что заметить сложнее) есть и гостевое появление режиссера Яна Кунена - он тот самый лысый добродушный псих в психушке, к которому главный герой будет обращаться в финале.
Забавно, что зритель в какой-то момент оказывается в роли участника тест-просмотра якобы незавершенной версии фильма, которому предлагается выбрать тот из двух финалов, который больше по душе.
Забавно, что реклама йогурта, которую обязаны сделать герои фильма (что за йогурт - несложно догадаться по его слегка измененному названию), соседствует в итоге на уличных стендах с рекламой какого-то другого товара, лицом которого выбран Че Гевара, тоже ставший мощным рекламным брэндом.
Замечателен эпизод, когда герой пытается объяснить своей пассии в ресторане, почему не готов к ее беременности - монолог подхватывают друг у друга мужчины разных рас, возрастов и телосложений.
Удивителен кусок, когда наглотавшиеся какой-то наркодряни персонажи становятся мультяшными и в таком анимационном виде устраивают автомобильную гонку по чему-то вроде города Канна, давя правых и виноватых направо и налево (глюк ли это или правда - понять невозможно).
А если все-таки об общем, то двумя наиболее существенными выводами фильма кажутся такие (слишком, опять же, морализаторский вывод фильма о том, что выхода нет, комментировать не станем).
Первый. Фильм даже не о гадости рекламы. Он о том, что любой человек, который делает бизнес, нас обязательно и осознанно обманывает. Любой бизнесмен - врет.
Второй. Зажравшееся западное общество (наше зажрется вскоре) без подобного вранья уже и не выживет. Отмени завтра рекламу - люди умрут с голоду, поскольку не будут знать, какой именно продукт предпочесть в супермаркете.
Весь мир - большой супермаркет (вычеркнуто автором, так как это - морализаторство; зачем-то оставлено редактором).
Юрий Гладильщиков
Сниженные ценности
Газета
Завтра в российском прокате появится фильм "99 франков", поставленный по одноименному роману Фредерика Бегбедера. Книга о преуспевающем рекламщике - ключевой фигуре в обществе безудержного потребления - стала литературным хитом во многих странах. Возможно, экранизация и не будет иметь подобного резонанса. Но по отношению к первоисточнику фильм режиссера Яна Кунена получился на редкость адекватным. Во всяком случае, Бегбедер доволен результатом, а писателям обычно угодить трудно.
Но стремление следовать духу книги создало дополнительные сложности авторам фильма. Нынешнее кинопроизводство слишком крепко связано с массмедиа, маркетинговыми и прочими структурами, живущими за счет продвижения товаров и пробуждения в народе искусственных потребностей. Делать злую сатиру на рекламную индустрию, да еще намеренно избегать столь модного ныне продакт-плейсмента - значило плевать в тот самый колодец, откуда можно было бы напиться. Реальные лейблы и вывески в "99 франках" отсутствуют. Но их придуманные аналоги выглядят стандартно-узнаваемо, а манера навязывать продукт потенциальным покупателям и вовсе не лестна для настоящих производителей и их сбытчиков. Особенно досталось рекламе йогурта, поскольку именно эту многомиллионную кампанию решает скандально "завалить" главный герой произведения - Октав. Этот специалист одного из крупнейших рекламных агентств не просто знает, чего хочет потребитель в данный момент. Берите выше: Октав работает над тем, чего вам захочется в будущем. Для этого, конечно, нужно быть чертовски самоуверенным, циничным и наглым. Но отрицательными качествами характер Октава не исчерпывается. Для парня, которому так легко достаются деньги, женщины и наркотики, он даже слишком симпатичен. Не столько потому, что оказался способен на любовь и самокритику, а потому, что начал бунтовать против системы, его породившей, - и бунтовать с той же энергией, которую прежде вкладывал в насквозь неискреннюю рекламу.
Артист Жан Дюжарден, сыгравший Октава, доступными средствами - вроде прически и манеры - постарался добиться внешнего сходства с Фредериком Бегбедером. Но это ни в коем случае не пародия на одного из самых популярных литераторов Франции, а скорее знак уважения. Узнаваем в фильме и режиссерский стиль Яна Кунена, который российская публика могла оценить в таких оригинальных картинах, как "Блуберри" и "Доберман". Особенно удались Кунену наркотические трипы Октава, его полеты во сне и наяву.
Но чтобы сполна оценить свершившееся на наших глазах превращение капиталиста в антиглобалиста, надо дождаться финального титра ленты. Там сообщается, что на деньги, ежегодно крутящиеся в рекламном бизнесе (приводятся цифры), можно с лихвой накормить всех голодающих мира. И правда, если вдуматься: в ситуации, когда товар уже произведен и общедоступен, многомиллионные расходы на его впаривание клиенту выглядят немного лишними. Если человеку и впрямь понадобится йогурт, он пойдет и купит его. Но нет, потребитель привык cлушать внушения, что покупать и почем: без рекламы он, кажется, просто растеряется.
Ирония в том, что бунтари вроде героя Бегбедера и Кунена рискуют остаться в подавляющем меньшинстве. Хлесткий ролик, самовольно смонтированный Октавом для заказчика, взамен традиционного, благостного, задумывался как пощечина. И верно: производители оскорбились, коллеги-рекламщики посмеялись, проча автору приз на фестивале роликов "Каннские львы". Но ведь ясно, что будет дальше: рекламу переснимут, агенты и клиенты продолжат играть по старым правилам в продавцов и покупателей и клевать на рекламные трюки вроде цены в 99 франков вместо ста. Если произошедший скандал и повлиял на кого-то, так только на самого Октава - впрочем, за него-то мы и переживали на протяжении картины.
Екатерина Чен
Лишний франк
Газета.ру
В романе «99 франков» два главных героя. Один – писатель Фредерик Бегбедер, бывший рекламщик, мужественно решивший открыть миру глаза на то, что из себя представляет мир рекламы. Сделал он это с помпой и успехом – по крайней мере, его роман моментально стал бестселлером, а автор по счастливому стечению обстоятельств был немедленно выставлен с работы, превратившись из обычного нытика в мученика-правдоруба. Из романа выяснилось, что за пасторальной сладостью роликов про йогурты и домики в деревне прячется вселенское зло и нечеловеческая манипуляция человеческим сознанием. Кроме того, руководители крупных компаний вроде Danone (названия изменены, но не слишком тщательно) демонстрируют серость и тупость, покупают и продают всех и вся, а несчастным рекламщикам приходится сидеть на кокаине и быть сущими подонками, потому что выжить в этом мире как-то иначе попросту невозможно. Бегбедер до сих пор искренне полагает свой роман не только разоблачительным, но и интеллектуальным.
Хотя компании Danone впору выплачивать Бегбедеру деньги за рекламу (пиар – он и в Африке пиар), а интеллектуальность Бегбедера проявляется лишь в том, что он водит дружбу с Уэльбеком и цитирует Лотреамона и Фассбиндера.
Второй по значимости герой романа – это Октав Паранго, креативщик, придумывающий слоганы и сюжеты рекламных роликов. Он тряпка, подхалим и развратник, но его тонкая натура эрудита и интеллектуала, разумеется, чрезмерно страдает от того, что он пал жертвой обстоятельств и несовершенства медиа. Как и любой эгоцентрик, Бегбедер пишет в первую очередь про себя, любимого, а уж затем про все остальное – общество потребления, рекламу и прочие мелочи. Поэтому Октав – альтер эго писателя, демонически романтизированное автором. Да Бегбедер и сам признается, что этот его герой – он сам, только он, Бегбедер, в отличие от Октава, пока не дошел до убийства.
Соответственно, перед режиссером Яном Куненом («Доберман», «Блуберри»), взявшимся за экранизацию романа, стояла нетривиальная задача – сделать из Бегбедера и его книги кино.
Для начала Кунен пригласил на роль Октава комика Жана Дюжардена («Брис великолепный») и внешне превратил его в копию Бегбедера. (Который, к слову, и сам не смог отказать себе в том, чтобы появиться в фильме в нескольких эпизодических ролях.) Затем Кунен выделил из нагромождения язвительных слоганов, сценок из жизни рекламщиков и авторского самолюбования сюжет – историю съемок рекламного ролика йогурта Danone – и приступил к визуализации потока сознания Бегбедера.
Последнее стало для Кунена первостепенной задачей, и в его интерпретации «99 франков» из напыщенного обличения превращается даже не в сатиру, а в поле для визуальных экспериментов. И пусть Кунен, обожающий экранизировать трипы (немалую часть «Блуберри» занимали наркотические фантазии), по большому счету, не изобретает ничего нового и лишь делает «99 франков» помесью «Бойцовского клуба» и «Трайнспоттинга», вложенный им от себя лишний франк переводит сумму в другой разряд.
Собственно, в виде фильма «99 франков» стал как раз тем, чем ему следовало бы быть, – абсурдистской комедией, чего стоит лишь одна мимолетная, но дико смешная сцена, в которой Октав предстает в образе Христа на Тайной вечере.
Фанаты Бегбедера наверняка останутся недовольны отсутствием патетического накала и скандального пафоса, но дело в том, что, сохранив ту же степень надрыва, что и в романе, фильм выглядел бы попросту глупо. Тема исчерпана, и даже в отстающем в идейном плане отечественном культурном пространстве Бегбедера заменил его клон Сергей Минаев, а гламур и медиа уже успели заклеймить «20 сигарет» и «Глянец».
И, конечно, картине Кунена не стать экранизацией столь же культовой, как экранизация Паланика, но ведь и сам роман – далеко не «Бойцовский клуб». Ведь там, где у Паланика детективный сюжет и социальный протест, Бегбедер лишь занудно упивается собой.
Дарья Горячева
Секс в йогурте
Известия.RU
В российский прокат вышла экранизация, пожалуй, самого знаменитого романа Фредерика Бегбедера "99 франков". Бестселлер об изнанке рекламного бизнеса перенес на экран режиссер "Добермана" и "Блуберри" Ян Кунен.
Длинноволосый, хорошо сложенный мужчина стоит, раскинув руки, под дождем на крыше парижского бизнес-центра, а затем со словами: "Все продается: любовь, искусство, земля, вы. Особенно я", бросается вниз. Монтажная склейка. Тот же самый мужчина приходит в себя после вчерашней вечеринки. На полу — окурки, на кровати — голые мужские и женские тела, а в зеркале виднеется нечто такое, от чего неудержимо выворачивает желудок.
Дорожка кокаина возвращает хозяину квартиры бодрость духа. После чего тот облачается в брюки, белую рубашку и пуловер с V-образным вырезом, а параллельно объясняет зрителям, что именно он, Октав Паранго (Жан Дюжарден), заставляет нас мечтать о новой машине, копить на нее деньги и, наконец, достигать желаемого в тот самый момент, когда данная модель авто вышла из моды. По вине все того же Октава.
Последние полтора года кинематограф с завидной регулярностью напоминает нам, что человечество делится на две категории: рекламщиков и лохов. Первые обладают "моральной гибкостью" и умеют сочинять врезающиеся в память слоганы (на профессиональном жаргоне — титры), и направляют финансовые потоки из карманов работяг в банковские ячейки корпораций. Короче говоря, они правят миром. Вторые трудятся не покладая рук и даже не отдают себе отчета в том, что все их цели, мечты и кумиры — всего лишь плод безумной фантазии находящегося под кайфом циника.
Комедия "Здесь курят", основанная на одноименном бестселлере Кристофера Бакли, описывала мир пиара зло и смешно. Если верить авторам фильма, продавцы табачной продукции гораздо сильнее пекутся о здоровье больного раком легких, чем врачи. Сигаретных дел мастерам важно, чтобы каждый курильщик жил и курил как можно дольше.
Отечественная драма "20 сигарет", посвященная одному дню из жизни рекламщика, попыталась добавить в картину трагических тонов, а в результате весьма точно пересказала идею бегбедеровского романа. Свихнувшийся на купле-продаже мир катится к черту, и вырваться из этого круга невозможно. Вернее, способ есть, но весьма экстремальный: попасть в психушку, сесть в тюрьму или, наконец, умереть.
Ян Кунен, конечно, не видел "20 сигарет", но это и неважно. Французский режиссер предложил свою, куда более оптимистичную версию изложенных Бегбедером событий. Киношный Октав Паранго умудряется исполнить мечту своего книжного двойника: сорвать рекламную кампанию нового йогурта от фирмы "Мадон" (у Бегбедера — "Манон"). В романе главный герой снимал порноверсию рекламного ролика, но показывал ее лишь узкому кругу ценителей на Каннском фестивале рекламы. В фильме Яна Кунена произведение под условным названием "Секс и йогурт" выходит в телеэфир, превращая Октава Паранго в диссидента, революционера, камикадзе, в общем, в Героя нашего времени с большой буквы Г.
Намеков на романтизацию героя в романе Бегбедера, правда, нет. Но, может быть, за семь лет, прошедших с выхода "99 франков", писатель изменил свою точку зрения. Или авторы фильма просто решили польстить персонажу, а вместе с ним и его создателю. Как-никак Октав Паранго, подойдя к зеркалу наутро после гулянки, видит не себя, а Фредерика Бегбедера.
Анна Федина
Носовой инстинкт
ИД "Коммерсантъ"
Возможно, чтобы в полной мере оценить, насколько правильно режиссер Ян Кунен обошелся с литературным первоисточником, полезно будет заставить себя ознакомиться со знаменитой книгой Фредерика Бегбедера. Хотя есть сомнения, не слишком ли лестно называть респектабельным словом "книга" эту кислую отрыжку левого французского экзистенциализма, придуманного людьми достаточно самовлюбленными и самонадеянными, чтобы взять лично на себя ответственность за все творящееся в мире зло. Лирический герой Бегбедера, молодой, но уже достаточно великий и закосневший в профессиональном цинизме копирайтер, тоже натягивает на себя эту ответственность с таким лихорадочным удовольствием, будто это статусный костюмчик, и бьет себя в грудь, сознаваясь, что именно он собственноручно испоганил этот мир, в котором все продается.
Основная проблема романа "99 франков" как сырья для кинематографа заключается, естественно, не в том, что он не содержит оригинальных мыслей, гораздо печальнее, что о рекламном бизнесе пишет человек, сам лишенный копирайтерских задатков. Вставленные в книгу "рекламные паузы" с шуточными клипами говорят лишь о скудном образном мышлении Бегбедера: он щедро сыплет словами, вычитанными у авторитетных предшественников, но совершенно не представляет визуально, не видит ничего из того, что пытается описать и над чем хочет поиронизировать.
Слава богу, пришли специально обученные кинематографисты и увидели натренированными глазами за Фредерика Бегбедера все то, о чем он отчаянно сигнализировал общественности своим тревожным мычанием. Во-первых, увидели самого автора, точнее, его улучшенное представление о самом себе: играющий главную роль Жан Дюжарден похож на Фредерика Бегбедера внешне, только нос у него еще больше, что оказывается очень кстати, учитывая любовь героя к кокаину. Удостовериться в портретном сходстве можно, заметив в сцене очередной угарной вечеринки мелькающего камео самого писателя,- он льет шампанское на сиськи полуголой девке с тем же выражением скорбного ступора на лице, с каким запечатлен на обложках своих произведений. Разврат и пьянство, о которых на каждой странице живописно рассказывает неутомимый в самобичевании герой Бегбедера, авторы экранизации тоже разглядели очень хорошо и дополнили своими симпатичными штрихами. Так, лишенный юмора писатель вряд ли придумал бы сцену, где герой поутру после очередной оргии блюет в ванну, не заметив, что там лежит голая мулатка. Удались постановщикам и необозримые Эвересты кокаина, который герою настолько некуда девать, что однажды он скармливает пару граммов хомячку, и роскошный мраморный дворец империи йогуртов - там происходит изнурительное обсуждение рекламной концепции, во время которого нанюхавшийся криейтор представляет себя Иисусом Христом в терновом венке за тайной вечерей с апостолами. Заиграла веселыми красками душераздирающая сцена объяснения героя с любимой девушкой, сообщившей ему, что он станет отцом: профессиональное воображение автоматически рисует ему, как вели бы себя на его месте типичные представители разных национальностей, то есть целевых групп,- негр, китаец, японец, финн, русский, испанец, которые все в таких ситуациях отшивают залетевших подружек примерно одинаково.
К сожалению, не удалось обойтись без закадрового голоса торжественно кающегося в своей мерзости копирайтера, но многословные инвективы склонного все время повторяться Бегбедера сведены к минимуму - авторы меньше всего задаются безнадежной затеей пробудить в ком-либо совесть и все морализаторство сводят к скромному титру мелкими буквами в конце, намекающему, что на вбухиваемые в бессмысленную рекламу бюджеты лучше было бы сократить количество голодающих. Вчитываться в это никто не будет, тем более что финал фильма переносит зрителя вместе с героем в мир, в котором никаких голодающих не бывает, то есть внутрь рекламного щита "Нефтепродукты Франции: добро пожаловать в лучший из миров". Тем самым авторы ловко разрешают внутренний конфликт героя и дарят ему долгожданную душевную гармонию, помещая его в естественную среду обитания, освобождая от угрызений и обременительной необходимости бороться с ненавистной рекламой. Впрочем, если присмотреться, то ненавидит он ее не из-за ее аморальности и фальши, а скорее потому, что вообще не любит работать, тем более головой, на которую авторы ехидно напялили розовый мотоциклетный шлем с рисунком коры головного мозга - похоже, это единственный мозг, который имеется в распоряжении бегбедеровского героя.
Лидия Маслова
Сплевывай это
Журнал "Огонек"
Писатель Бегбедер попался недавно с кокаином: власти присудили ему курс принудительного лечения. «Это не новость, а рутина»,—сказал на это мой главный редактор. В случае с Бегбедером—даже не рутина, а, можно сказать, постылая необходимость: если ты пишешь в своих книгах «МЫ с Марком насыпали себе две дорожки»—ты просто обязан САМ время от времени попадаться с наркотиками, иначе тебе читатели перестанут верить.
В фильме лично Бегбедер возникает трижды в эпизодах, в микроскопической роли привидения: смотрит, например, герой фильма (актер Жан Дюжарден) на себя в зеркало, а видит рыло 42-летнего небритого Бегбедера. Роль писателя сегодня—и быть привидением: он обязан вести жизнь не свою собственную, а героя своих книг. Граница между Бегбедером и его героем Октавом Паранго за эти годы стремительно стирается, и это единственный способ выжить: двоих индустрия не способна удержать в памяти.
Мы живем во времена, когда поведение вещей гораздо интереснее людей. Вещи живут насыщенной, в отличие от нас, жизнью: торговые сети устанавливают свои тоталитарные режимы, цены становятся убийцами, вещи насилуют нас своей недоступностью. Роман «99 франков» снимали целых 7 лет: режиссер Ян Кунен не скрывал, что хотел сделать шедевр, равный роману по силе воздействия: не шедевр в результате, но две хорошие идеи в нем есть.
Можно было снять фильм о том же, о чем и книга,—о чудовищном обмане рекламной индустрии, о том, как она превращает нас в баранов, мочалит мозги и управляет нашими желаниями.
А можно просто поместить зрителя в пространство рекламы и сказать ему: поживи. Фильм сознательно снят так, чтобы у зрителя заходили шарики за ролики: явь и вымысел меняются местами, и ты, как поется в песне, не понимаешь иногда—где первое мгновенье, где последнее.
Где находится герой—в пространстве фильма или в пространстве рекламного ролика—трудно различить. В сущности, это правильный ход: мы все давно уже одной ногой находимся ТАМ, в рекламе. Потому что, если, допустим, задуматься над тем, о каком отдыхе ты мечтаешь, неизбежно в сознании возникнет домик в альпийских горах; снег там нежен и сладок, похож на творожную массу; сочные лесные ягоды попадаются в нем в два раза чаще, чем в предыдущем году… то есть в снегу… то есть в йогурте… Что повлияло на формирование твоего представления об идеальном отдыхе—реклама курорта или реклама йогурта,—уже неважно. Сегодня, по сути, уже неважно, ЧТО именно рекламируют, потому что реклама воздействует на нас уже всей своей массой, совокупностью, сливается в одно бесконечное кино, в одно нескончаемое эхо. Реклама воздействует уже не по принципу «купи именно это» и не «купи что-нибудь из этой серии», а по принципу «никуда не денешься, что-нибудь купишь». В фильме есть чудный эпизод, когда герой фильма Октав попадает в пространство рекламного ролика, который сам же и придумал; он хочет поговорить «по-человечески», а герои отвечают на его вопросы репликами, которые у них только и есть в запасе: «Папа, я выиграл сегодня матч!»—«Самое время попробовать сладкие хрустящие палочки с карамельным вкусом. Карамельные палочки: м-м-м, как вкусно. Выбираем всей семьей!»
Так, вероятно, выглядит современный образ чистилища: вслед за этим мгновением герой впадает в кому, и его еле вытаскивают с того света. Тот свет и рекламный совпадают—что тоже показательно.
Но нас, в отличие от рекламщиков, волнует только один вопрос: как от рекламы не сойти с ума, как противостоять ее тотальному вмешательству в нашу жизнь?
У режиссера Кунена и писателя Бегбедера был великий соотечественник—нобелевский лауреат Альбер Камю, который написал когда-то вещицу под названием «Бунтующий человек». Сегодня Камю написал бы, вероятно, книгу «Человек сплевывающий».
В книге «99 франков» есть примечание: во время съемок рекламы какой бы то ни было еды актриса—поскольку дублей может быть и 20, и 30—не глотает, а сплевывает рекламируемый продукт в специальный тазик, который держат наготове ассистенты.
Одно дело это прочесть—другое дело увидеть на экране: ролик йогурта условной фирмы «Манон», где актриса с оргазменным стоном сперва глотает йогурт, а потом с отвращением его выплевывает. В тазик. В прекрасный такой тазик, наполненный розовыми плевками, с шоколадными подтеками.
Яркие, потрясшие нас образы надолго остаются в подсознании.
Пресс-показ фильма «99 франков» проходил в зале огромного торгового центра. Фильм, таким образом, плавно перетекает в реальность. Смотришь на рекламу и товары—а видишь невольно изнанку процесса. Ну то есть смотришь на йогурт—а видишь… ммм… эту массу в тазике. Смотришь на людей, покупающих товары,—а видишь сплевывающую актрису.
Великая сила — кино.
До тех пор пока мы способны испытывать отвращение, простое человеческое чувство, нам, в принципе, не страшна никакая реклама. Я думаю, в широком смысле Бог допустил рекламу для того, чтобы время от времени вызывать в нас отторжение материального, возвращая к мыслям о душе. Отвращение—это первый шаг на пути к себе лучшему.
Рекламу мы должны научиться сплевывать—как слюну, которая собирается во рту после сладкого. Берегите ваше отвращение, испытывайте его, прислушивайтесь к нему—оно не обманет. Именно отвращение привело реального писателя Бегбедера из реальной компании, похожей на «Манон», в литературу. Именно отвращение заставляет героя фильма отказаться от зарплаты в 250 тысяч франков и уехать на необитаемый остров. Отвращение—наша последняя связь с реальностью. Вот в чем оптимизм этого фильма.
Нам противно—следовательно, мы существуем.
Выбираем всей семьей.
Андрей Архангельский
