Описание фильма

"Кислород"   

Название фильма:	Кислород
Страна-производитель:	Россия
Английский:	Кислород
Жанр:	драма / музыка
Режиссер:	Иван Вырыпаев
В ролях:	Каролина Грушка, Алексей Филимонов
Год выпуска:	2009
Наша оценка:
	Купить

	сюжет и комментарии	интересно

Сюжет и комментарий

Музыкальная студия. Запись диска. Десять вопросов, десять композиций, десять провокаций для тех, кто ищет в своей жизни КИСЛОРОД. Он и она. О любви, ненависти, взаимопонимании, смерти, красоте, правде и лжи... Диалог со зрителем в режиме on-line. Авангардное кино о постижении окружающего мира двумя мирами — его и ее.

Притча в стиле рэп от автора "Эйфории" Ивана Вырыпаева.

Все — банан

Вадим Зельбин
На экраны вышел "Кислород" Ивана Вырыпаева, на поверку оказавшийся балончиком с нервно-паралитическим газом.
Две разнополых головы — бритая русская (Алексей Филимонов) с внимательным взглядом уголовника, и кудрявая польская (Каролина Грушка) в умных дизайнерских очках — полтора часа кряду, то хором, то наперебой, зачитывают в большой студийный микрофон поток сознания режиссера и драматурга Ивана Вырыпаева, известный как пьеса "Кислород". Лысая — по-рэпперски энергично и сердито. Кудрявая — грозно воркуя и мило пшикая, как девушка, принятая секретаршей в НАТО. Как-то так, то есть чуточку по-польски, зазвучал бы коллективный голос всех русских барышень "ЖЖ", мечтающих жить в Европе.
Для удобства усвоения "Кислород" разбит на десять клипов. Каждый, озвученный ненавязчивым диджейским сетом, выстроен по общей схеме: цитирование библейской заповеди в начале, спровоцированное им извержение мыслей — в середине, и, наконец, вывод-мораль, что в реальной жизни можно делать все наоборот, если у вас вместо сердца баллон с жидким кислородом. В извержениях и потоках, помимо обезоруживающих трюизмов типа "если нет у тебя денег на духи, то на детское мыло и на шампунь из крапивы всегда можно насобирать", плавают и более-менее осмысленные куски: проходящий красной линией через всю картину анекдот про гопника, зарубившего жену лопатой, или, например, пространные умозаключения про глубокую взаимосвязь нью-йоркских терактов и свинины, которым обзавидовался бы сам Проханов. Все вместе украшает мелко нашинкованный видеоряд из падающих в рапиде кружек с кофе, ютьюбовского "боинга", атакующего известный небоскреб, рекламной лопаты, выписывающей по небу сложные восьмерки, бубнящих свое русско-польское Филимонова и Грушки, и т.д.
Во всем этом есть какая-то жестокая и грустная ирония, но представленный Вырыпаевым продукт по своему составу и действию на организм так же далеко отстоит от химического элемента, давшего название фильму, как мучительный приступ астмы от глотка свежего воздуха. Возможно, что семь лет назад первые зрители "Кислорода" и вдыхали в "Театре.doc" ароматы озона, тестостерона и мытых огурцов, которыми кормили зрителей на премьере. Но, будучи перенесенной в кинозал, эта процедура, которую так хвалили, оказалась полуторочасовым отравлением мозга продуктами чужой интеллектуальной жизнедеятельности, притом, судя по фильму, довольно бурной. Другого определения и не придумаешь.
А что делать, если сентенции про шампуни из крапивы и мелкие карманные расходы, перемежаемые библейским "не убий" и "не возжелай", звучавшие, как утверждают театралы, пророчески свежо в 2002-м, к 2009-му превратилось в претенциозную галиматью без намека на иронию? В какой-то анекдот про наркомана, обнаружившего в своей записной книжке остроумное бонмо, записанное во время трипа, что "всё — банан, а бог — это шкурка от него"? Что делать, если за хладнокровно пристреленной коровой в вырыпаевской же "Эйфория" и скрывались, возможно, бездны новой искренности, и даже, прости господи, славянское поэтическое кино, а за женой из Серпухова, методично убиваемой красиво летающей лопатой на всем протяжении сеанса, прячется какой-то инфантил-садист провинциальной выделки, который не в состоянии придумать ни себе, ни зрителям развлечения поинтересней?
Фильм "Кислород", быть может, и неудачная экранизация "Кислорода" театрального — спорить здесь не будем. Но ощущение, что неудачная картина изобразила первоисточник под другим углом, представив некоторые вещи в их настоящем свете, остается после "Кислорода" очень стойкое. И в этом смысле — смысле отрезвления от пророчеств, которых никогда и не было, а так, стрельба по кошкам из водяного пистолета — эффект от "Кислорода" безусловно положительный.
С сайта Филм Ру

Пышные формы сакральных текстов
Независимая газета

Несколько лет назад спектакль «Кислород» стал бомбой сезона. Библейские заповеди, положенные на слова Ивана Вырыпаева и на современную реальность, прозвучали до того свежо, что театральная общественность разом вскинула брови – надо же как современно и остроумно!
Как теперь принято практиковать в театрально-кинематографической среде, Иван Вырыпаев перенес свой спектакль на экран. Или, если точнее, подложил под старый текст новую картинку. Получился длинный клип из десяти маленьких клипов на тему заповедей.
По большей части в кадре два лица, два актера – Алексей Филимонов и Каролина Грушка. Он – в майке, на которую накинут тулупчик. Она – предельно обаятельная и красивая. Эти двое быстро-быстро, наперебой проговаривают текст («Вы слышали, что древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду? А я знал одного человека, у которого был очень плохой слух. Он не слышал, когда говорили, не убей, быть может, потому, что он был в плеере. Он не слышал, не убей, он взял лопату, пошел в огород и убил»), потом покидают студию и превращаются в героев только что прочитанного текста. И вот на экране – феерическая, трагическая любовь мальчика Саши из Серпухова и рыжей девушки Саши, которая вся и есть тот самый настоящий кислород. Это ради нее, кислородной девушки, Саша убил жену лопатой в огороде.
«Кислород» вихрем, галопом проходит по современному миру, цепляясь за то, что торчит над поверхностью. Любовь, убийство, 11 сентября, ислам – все это раскидано по десяти сюжетам, и каждый снабжен некой небезусловной формулой, словесной квинтэссенцией авторского современного понимания сакрального текста. «Если человечеству сказали не убей, а кислорода вдоволь не предоставили, то всегда найдется Санек из маленького провинциального городка, который, для того чтобы дышать, для того чтобы легкие танцевали в груди, возьмет кислородную лопату и убьет не кислородную жену». Кислород – это необходимость, кислород – это любовь, кислород – это эйфория.
В предыдущем фильме Вырыпаева, «Эйфория», тоже было полно этого самого кислорода. Только автор не очень знал, что с ним делать. Забавным образом режиссер оказался не готов к фильму о любви, к которой два человека оказались не готовы. Поэтому, несмотря на кучу призов и интерес к картине, фильм так и остался скомканным и не очень внятным.
«Кислород» куда более внятный по замыслу – отчаянные поиски прагматичным поколением собственной морали, такой, чтобы старую не опровергала, но и новым временам подходила. Форма соответствует содержанию. Как разбито на соты наше существование, как разбито на клипы современное сознание. Так и исполнение «Кислорода» распадается на множество стилей. Тут и анимация, и документалистика, и компьютерная графика, и фотосъемка. Отходят на второй план искания души и разума, уступая место играм холодного интеллекта. Изобретательство формы увлекает за собой режиссерский ум, и он покорно следует за ним, глядя, как несет себя, словно по подиуму, эта пышнотелая красотка, называющая себя новой формой. То так станет, то этак, то одну часть выставит, то другую. Знает, что завлекательна, оттого и кривляется вовсю. Вот вдруг появляется на экранах 11 сентября, то герои начинают перемещаться в пространстве по всему миру, разбегаясь и встречаясь, то за этим следует долгая-долгая сцена под водой, где те же герои задыхаются без воздуха.
И постепенно из фильма уходит кислород. Кажется, что он уже не нужен автору. Автору нужно, чтобы все увидели, как легко и запросто он обращается с Формой. Детское такое желание: «посмотрите, а я еще вот так могу!» Да кто бы сомневался. Екатерина Барабаш

Дышите глубже
Русский Newsweek

Фильм Ивана Вырыпаева «Кислород» выходит в прокат. Одноименная пьеса его же сочинения появилась в Москве летом 2003 года. Представление сводилось к тому, что немного тщедушный человек стоял на сцене и бормотал тексты собственного сочинения; иногда еще выходила актриса, чтоб проговорить куски, написанные от женского имени. Пьеса разбивалась на десять фрагментов, как музыкальный альбом - на десять песен. В быстрой прозе иногда встречались куплеты и припевы. И в каждой композиции обыгрывались библейские заповеди - то моисеевы, то из Нагорной проповеди.
«Вы слышали, что сказано древним: “Не убивай; кто же убьет, подлежит суду”. А я знал одного человека, у которого был очень плохой слух. Он не слышал, когда говорили: “Не убей”, быть может, потому, что он был в плеере. Он не слышал “Не убей”, он взял лопату, пошел в огород и убил. Потом вернулся в дом, включил музыку погромче и стал танцевать. А музыка была такая смешная, такая смешная, что и танцы его сделались смешными в такт музыке. И плечи его сделались смешными, и ноги, и волосы на голове, и глаза. Танцы стали увлекать его, увлекать и увлекли в какую-то новую страну».
Парня, о котором идет речь, звали Саша, в огороде он убил собственную жену, потому что в ней совершенно не было кислорода и Саша задыхался в ее обществе. Тем более что он незадолго до этого познакомился в городе с другой женщиной - ее тоже звали Саша, от нее пахло детским мылом и дорогими духами, и в ней-то как раз живительного кислорода было море. И дальше, дальше: от двух Саш исполнители перескакивали к арабскому терроризму, от него - к вопросу «почему не получается спать с нелюбимыми», к жестокости властей по отношению к любителям марихуаны, к поискам ответа - хороший Бог или плохой, раз уж его дети бывают такими, м-м-м, сомнительными.
Были в пьесе смешные пассажи про «смертельные русские продукты» - водку и пельмени, в которых нет кислорода, а есть только тошнота и великодержавный пафос. Были высказывания насчет Родины, которую герои сперва обзывали жирной свиньей, но потом приходили к выводу, что весь мир - жирная свинья, а вокруг нее кислородное жемчужное ожерелье, как чертово колесо, и именно в этом колесе ты и крутишься, как можно сильнее открыв рот, чтоб работали легкие. Был, наконец, окончательный комментарий к библейским заповедям: а ты, мол, попробуй им последуй, когда не хочется и не получается.
Пьеса «Кислород» стала сенсацией: тогда, в 2003-м, новые сибирские и уральские драматурги вышли на пик популярности - братья Пресняковы, Евгений Гришковец, Василий Сигарев. Отчего-то все были уверены, что эти имена подарят искренность, которой не хватало московскому театру. Спектакль Вырыпаева потом объездил много стран, текст перевели на основные европейские языки, и вот шесть лет спустя выходит экранизация. Она предельно адекватна тексту, с которым Вырыпаев обходится бережно и набожно. Все содержимое пьесы очень аккуратно, чтобы не расплескать, перенесено в картину.
Строго говоря, «Кислород» - даже не фильм. Это десять видеоклипов на десять глав изначального текста. В первых же кадрах перед микрофоном появляется стильный актер Алексей Филимонов - бритый наголо, в майке-алкоголичке - и, раскачиваясь, наговаривает текст про Санька. Он же и есть Санек - в следующем кадре под собственный же речитатив он уже орудует лопатой и, забрызганный кровью, исполняет бешеный танец на кухоньке своей избенки, а потом оказывается в городе, где из-за деревьев выплывает мультипликационная роскошная барышня с рыжими волосами, которая оборачивается польской актрисой Каролиной Грушкой.
И вот они уже сидят вдвоем, склонившись к микрофонам и поглядывая друг на друга: парень и девушка, проецирующие десять заповедей в наш грешный мир, рассматривающие последствия, комментирующие их, бегающие друг за другом по главным мировым столицам и по Луне. Вырыпаев словно комбинирует калейдоскоп с центрифугой: мелко нарезанные кадры несутся на предельной скорости, жгучая электронная музыка заставляет их кружиться, и все это невероятно здорово, быстро, талантливо, пока ты не задумаешься на секунду: а о чем здесь, собственно, речь?
Еще одна недавняя киноработа Вырыпаева - новелла в довольно нелепом альманахе «Короткое замыкание», которым открывался последний «Кинотавр». Сделана она была, похоже, во время обеденного перерыва на съемках «Кислорода». Польская туристка (та же Грушка) бродит с видеокамерой по Москве и натыкается на молодого, в стельку пьяного аборигена (тот же Филимонов). Он обращается к ней с проникновенным монологом, несет чего-то, несет, а потом, наконец заметив, что перед ним иностранка, рекомендует: «Да ты не понимай, ты, главное, ощущай!»
В «Кислороде» Вырыпаев стремится выразить чувства - и глохнет, как только вышибает у себя из-под ног подпорку в виде отчетливого сюжета про Санька (а это происходит где-то на третьей «песне»). Ему кажется, что это не важно, - но на самом деле весь его набор афоризмов и соображений тут же рассыпается и тает в пространстве, как искры. Глядя на Филимонова и Грушку - очень талантливых, очень обаятельных - все равно постепенно начинаешь спрашивать, кто эти люди и почему они говорят в таком тоне. Из хаоса образов, из фейерверка картинок выплывают отдельные внятные фразы - «все на свете происходит от двух вещей: от безумной любви и от жажды воздуха» - и тут же тонут обратно. Этот недлинный и очень живой фильм после первых 25 минут трудно смотреть - просто оттого, что Вырыпаев на глазах задыхается, у него отказывают легкие.
Запоздавшая киноверсия «Кислорода» подводит какую-то черту под всеми драматургическими откровениями начала 2000-х. Оказалось, что у их создателей необыкновенно короткое дыхание. Популярные тогда авторы сдулись один за другим, как лопнувшие воздушные шарики (за исключением Сигарева, самого сильного и, судя по «Волчку», очень удачно нашедшего себя в кино). Братья Пресняковы оказались халтурщиками и ныне ассоциируются не с МХАТом и не с «Изображая жертву», а скорее со сценарием к пореченковскому мусорному боевику «День Д». Евгений Гришковец, не замечающий больше грани между откровением и пошлостью, тихо кукует в ЖЖ. Александр Родионов пишет сценарии для фильмов - «Сказка про темноту», «Сумасшедшая помощь» - и доказывает, что умеет делать отличную ткань, но с трудом может что-то из нее сшить. Может, потом научится. «Проза двадцатилетних» во главе с Ириной Денежкиной захлебнулась ввиду того, что опыта у авторов не было, а голых эмоций на полноценную литературу не хватило.
Вырыпаеву, собственно, тоже не хватило на полноценное кино. Ужасно интересно, что он будет делать сейчас, воздвигнув целлулоидный памятник собственному театральному триумфу. Что он произнесет после своей попытки красиво оформить банальность насчет того, что человеческому уму и эмоциям тоже надо чем-то дышать. На всякий случай хотелось бы напомнить, что с легкими - несомненно очень важным органом, чье значение нельзя приуменьшить, - есть одна проблема: ими нельзя думать.

Денис Корсаков