"Батальонъ"
| Название фильма: | Батальонъ |
|
|
| Страна-производитель: | Россия | ||
| Английский: | Батальонъ | ||
| Жанр: | драма / военный | ||
| Режиссер: | Дмитрий Месхиев | ||
| В ролях: | Мария Аронова, Марат Башаров, Екатерина Вилкова, Ирина Рахмонова | ||
| Год выпуска: | 2015 | ||
| Наша оценка: | |||
| Купить | |||
|
|
||||||||
Сюжет и комментарий
17-й год, обескровленные после безуспешной кампании 16-го, в особенности — Верденской мясорубки, немецкие войска на Западном фронте наблюдают растущую деморализацию десятимиллионной российской армии, но даже не могут этим воспользоваться — силы и ресурсы в этой войне на истощение остались, как покажет более поздняя история, только у свежевступивших в войну американцев. Ещё в декабре Центральные державы предлагали мир, но потерявшая массу территорий Антанта и патриотически настроенное царское командование продолжали стоять на своём — некогда главным поводом к началу Первой мировой стал вопрос создания в Европе множества мелких национальных государств, так что союзников устраивало лишь победоносное расчленение трёх империй на осколки, и договор не состоялся.
После Февральской революции Российская империя, раздираемая внутренними волнениями, уже ничего такого не требовала, всё шло к миру с немцами (что и было проделано, но позже, уже с Советами и на более позорных условиях), но покуда на фронтах и флотах шло повальное дезертирство, так что ради воцарения в окопах хоть какой-то видимости порядка правительство Керенского было вынужденно идти на одну уступку за другой, среди самых заметных популистских мер — активное повсеместное формирование «солдатских комитетов», которые тут же начинают вступать в конфликт с офицерским корпусом, так что окончательное разложение армии становится неизбежно.
Саму войну, которую раньше патриотические круги называли «Второй отечественной» (после войны 1812 года, которой как раз исполнилось сто лет), теперь презрительно именуют «империалистической» или просто «германской», зачем и почему страна теряет убитыми, ранеными, а также от сопутствующего голода и эпидемий миллион людей ежегодно, уже не помнят даже самые записные черносотенцы. Потому немецкой пропаганде с поголовным окопным «братанием» в итоге будет противопоставлена идея бытового, безапелляционного патриотизма — самоценная любовь к Родине постулируется как основополагающая движущая сила, ведущая российские народы к победе над врагом.
С целью пропаганды последней по приказу Керенского формируется сначала один, а потом ещё почти дюжина женских «батальонов смерти» (это официальное название даже писали на боевых знамёнах, так живописно впоследствии смотревшихся в фильме «Чапаев»). Первым из них, а также единственным, чьё формирование было полностью осуществлено, а сам батальон успешно побывал в бою на передовой, стала получившая в июне 17го официальное знамя «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкарёвой».
Сама Мария Бочкарёва — занимательная личность, одна из первых российских унтер-офицеров женского пола, выпросившая, как и все женщины-военные в то время, персональное высочайшее дозволение находиться в войсках, неоднократно раненная и награждённая, до того успела уйти по очереди от двух пьющих мужей, последовать за вторым из них в ссылку по криминальной статье (где работала традиционно — шпалоукладчицей на транссибе), но оказавшись по собственному желанию на фронте быстро заслужила уважение мужчин-сослуживцев, и позже, по прямому указанию Керенского, в своём женском батальоне с целью соблюдения морального духа коллектива «била морды, как заправский унтер». Так что из полутора тысяч таких же, как она сама, солдаток, казачек, даже георгиевских кавалеров в юбке — до банальных столичных суфражисток и институток (была в составе даже одна англичанка), к моменту окончательного формирования батальона осталось три сотни особо стойких, вымуштрованных и готовых ко всему.
Этот отряд действительно хотел воодушевить распоясавшееся мужичьё в серых шинелях на ратный подвиг, и «смерть» в наименовании не была позой — в обществе всё нарастали противоречия между леваками и черносотенцами, так что серьёзно озабоченных воспитанием в российском народе должного градуса патриотизма было навалом — впоследствии Белое движение составляли вовсе не одни царские офицеры (эти успешно служили и в Красной армии) — казачество, юнкера, даже простые крестьяне и прочие сибиряки, общество в Гражданскую реально было расколото пополам.
История самого батальона не настолько продолжительна — побывав 8 июля 17го в составе 525 пехотного полка всего в одном, но очень кровопролитном бою, в котором были отбиты полтора десятка атак немцев, сдана и вновь захвачена одна окопная линия обороны, батальон потерял 30 человек убитыми и ещё 70 ранеными. Ранена была и Мария Бочкарёва. Генерал Корнилов, узнав о таких обстоятельствах, запретил впредь использовать женские батальоны на передовой, пропагандистский эффект так и не был достигнут, доброволицы из этого и других подразделений ещё участвовали в боях, но в составе обычных частей, сами же батальоны явочным порядком распались. Впрочем, один из них ещё фигурирует в истории Октябрьской революции, он защищал тогда с юнкерами Зимний дворец, после сдачи которого нелюбимые Советами, как их называли ревагитаторы, «проститутки» были арестованы и, по некоторым сведениям, стали жертвами массовых изнасилований.
Оставшаяся же без своей «команды смерти» Бочкарёва успела совершить после большевистского мятежа организованный Корниловым двухгодичный вояж за океан (тут патриоты должны прослезиться), где была принята в самых важных домах, даже добилась аудиенции у президента САСШ Вудро Вильсона и британского короля Георга V, который пообещал ей помочь в борьбе с большевизмом. Вернулась в Россию с британским экспедиционным корпусом, вновь пыталась в сибирях создать женский батальон, но не нашла поддержки среди руководства Белого движения (Колчак предложил ей лишь санитарный отряд), в итоге была арестована ЧК в январе 20го, однако несмотря на расстрельный приговор, существует легенда, что она сумела сбежать на КВЖД, где в Харбине встретила своего бывшего однополчанина, за которого и вышла (получается, в третий раз) замуж, в итоге оказавшись депортированной в Советский Союз, где дожила до самой Великой Отечественной войны.
Однако всё вышеперечисленное авторов фильма, разумеется, не интересует. Как не интересует ничего из многогранной, полной подвигов, героизма, ненужных, но огромных жертв, противоречий и несуразностей истории Первой мировой, которую советские историографы не жаловали вовсе, так что потерявшая в той войне миллионы жизней страна до сих пор не только не празднует её окончание, как это делают во всём мире, но даже нетвёрдо знает, в какие годы и между кем и кем она шла. От всего этого знания в головах авторов есть только расхожая фраза (цитата по пресс-релизу) «Вторая мировая — это неоконченная Первая». А из всей неоднозначной исторической роли ревнителей «войны до победного конца» спонсируемые министром Мединским киноделы, подобно Керенскому, придумали единственный движущий мотив этой истории — любовь к Родине. Мол, любили, потому и под пули пошли, не то, что некоторые.
Жаль, календарь подвёл, вот если бы царь-тряпка к тому времени не отрёкся, был бы ещё в ходу лозунг «умрём же за Государя», но нет. Приходится потому абстрактный патриотизм добрых полфильма наполнять мелодраматическими историями, достойными салонных театров середины позапрошлого века — у одной заместо жениха медалька (ну, не в «Ла Скалу» же ехать), у другой папенька-генерал кашляет неприятно, третьей денег дали на спасение любимой дочи, четвёртую выгнали с деревни за габариты, неприятный характер и страсть к порче кочерёг, пятая вообще за суженым в окно лазиет, с усиками такой, сама галантность, в окопе ручку подаёт.
Из всех сложностей боевой и политической подготовки не служившие Бондарчук с Угольниковым знают только упорно подворачивающуюся ногу и сильно отставленную под колючкой попу. Ну, и солдатский комитет, которого в рыло, в рыло. Потому что сплошь немецкие шпионки, их забороть может только суточное стояние под дождём на Дворцовой! Ну, и годность батальона к строевой службе определяем, как водится, медкомиссией, неспособной распознать банальную беременность, и сдачей норм ГТО на почему-то круглый год свежеоструганном полигоне.
В общем, мир авторов этого фильма — это мир водевильных банальностей, неуставных базаров по ночам в таких же неуставных сорочках, невнятных пробежек в нарочно приталенных шинельках, бабского мордобоя, даже бегать хотя бы в модном стиле «джоггинг» массовку не научили, позорное зрелище размахивающих как попало руками бритых статисток угнетает почище команды «газы!» Ведущие исполнительницы при этом бегают и дерутся не лучше.
Впрочем, начальной военной подготовкой банальности этого фильма не исчерпываются, если подумать, даже главнокомандующая у авторов ушла на фронт от побоев, немцы идут в атаку только потому, что девки отказываются пить с ними шнапс (на соседних участках фронта никого), а главная проблема «ррррассеюшки» состояла в 17м году в том, что солдатики не хотят помирать, а хотят, наоборот, не помирать. И так, помаишь, сильно не хотят, что иного штабс-капитана или подпоручика могут за это дело взять и немножко расстрелять из американского пулемёта «максим». Не любят Родину, одним словом.
А любят они, повторюсь за авторами, шнапс, солдатские комитеты и ББПЕ. Секса в фильме нет от слова «совсем», равно как и сисек, только этим он и отличается от михалковского Предстояния с «Цитаделью», потому как главную хотелку нам только называют, но от этого мелодрама не становится драмой, а псевдоисторическое полотно не становится историческим.
Авторы нам как бы хотят открыть глаза на дивный новый мир Первой мировой, но на деле пересказывают лишь анекдот про таковую, по степени достоверности сильно не догоняющий даже офигительные истории, которые любил рассказывать оберфельдкурату Отто Кацу бравый солдат Швейк. А всё потому, что про войну Угольникову не интересно, и Бондарчуку надоело, им подавай патриотическое фэнтэзи (благо, хватило на этот раз ума обойтись без поклейки картонных танчиков), а Месхиев если и хотел что-то снять для души, то при стольких няньках (плюс партайгеноссе Мединский) его кинодитя оказалось не только без глазу, но и без ручек-ножек-печеньица.
Заранее страшно, что к майским нам наснимают в виде римейка «А зори здесь тихие», с таким-то подходом. Потому что в оригинальном фильме не было особого великодержавно-победительного пафоса, зато у персонажей было желание жить, а тут ну вылитый батальон смерти, стоят такие с косами, и тишина.
Всё настолько картонно-ходульное, начиная с Керенского и заканчивая вечной Белоснежкой Рахмановой, что диву даёшься, как при таком количестве женских персонажей, каждому из которой уделена куча хронометража, все они в итоге сливаются в какую-то безликую массу барышень-крестьянок, из которой, конечно, выделяется габаритная командирша плюс её незадачливая заместительница, но даже они в смысле харизмы и мотивации рядом не стояли с депутатшей из «Интимных мест» в исполнении Юлии Ауг (с которой у них общий как минимум типаж, да и посыл не сильно отличается).
Потому что кругом не пойми что. Вроде война, «батальон смерти» — при этом все ежеминутно распускают нюни, поголовно, включая Бочкарёву. Финальная пародия на «300 спартанцев» с молитвами и «прощаниями» вообще вызывает нервный смех вместо патриотического подъёма, настолько всё нелепо.
А на экране тем временем разворачиваются поистине михалковские чудеса — революционные солдатики наравне с посрывавшими погоны «вашблаародиями» несутся в атаку на врага, невесть как и когда успев за кадром прозреть и осознать. Видимо, это и есть то самое «переписывание истории», о недопущении которого так печётся мусье Мединский.
Роман Корнеев, сайт Кинокадр Ру.
