Актеры

Сайт: Неофициальный сайт Леонида Ярмольника
Статья: Биография

Леонид Исаакович Ярмольник родился 22 января 1954 года в городе Гродеково Приморского края в семье офицера Советской Армии. В 60-е годы семья Ярмольников обосновалась во Львове. Леонид учился в музыкальной школе, увлекался литературой и театром, занимался в театральной студии при Львовском Народном театре. В 1971 году он пытался поступить в ЛГИТМиК в Ленинграде, но неудачно, однако на следующий год его приняли в Театральное училище имени Щукина, где его преподавателями были Ю.Катин-Ярцев, В.Этуш, М.Ульянов. По окончании училища в 1976 году Леонида Ярмольника распределили в Театр на Таганке, где в те годы главным режиссером был Юрий Любимов, а на сцене играли такие звезды, как Владимир Высоцкий, Леонид Филатов, Алла Демидова, Зинаида Славина, Валерий Золотухин, Вениамин Смехов, Николай Губенко. В этом театре актер проработал до 1984 года.
В кино Ярмольник дебютировал в 1974 году, но это были роли эпизодические и оставшиеся практически незамеченными. Известность пришла к актеру в самом конце 70-х годов - он появился в телевизионной передаче "Вокруг смеха", показав многомиллионной аудитории своего "цыпленка табака", давний друг Александр Абдулов привел его к Марку Захарову на съемочную площадку телефильма "Тот самый Мюнхгаузен" (1979), а эпизод "А я говорю - не рычи!" из советского боевика режиссера Владимира Фокина "Сыщик" (1980), где Ярмольник играл бандита Гнуса, запомнился многим зрителям. В последующие годы актер много снимался, среди его работ фильмы "Человек с бульвара Капуцинов", "Ищите женщину", "Француз", "Две стрелы", "Паспорт". Начиная с 1993 года, Леонид Ярмольник много работает на телевидении, куда его пригласил Влад Листьев. Из конкурсно-развлекательных передач, ведущим (а впоследствии и не только ведущим) которых стал Ярмольник, можно назвать популярный "L-клуб" - дебютная его работа в новом качестве - и "Золотую лихорадку", в чем-то похожую на "Форт Байар". Творческой удачей актера стал фильм "Московские каникулы" (1995), в котором Леонид Ярмольник сыграл главную роль, однако эта работа продемонстрировала и несколько иные его таланты. Ярмольник был продюсером фильма и проявил немалую изворотливость, незаурядный дар убеждения и даже авантюризм в хорошем смысле этого слова, организуя съемки фильма в России и в Италии. И справедливо, что именно он удостоился приза "Золотой овен" как лучший продюсер года.
Каждый раз после закрытия очередного своего проекта Леонид Ярмольник придумывал нечто совершенно новое. На его счету три известные телепрограммы. Теперь на РТР дебютировала четвертая, под названием "Гараж". Суперприз - "Мерседес". Однако поклонников "Поля чудес" Ярмольник просит не беспокоиться.
- В чем причина закрытия вашего самого скандального проекта - "Золотой лихорадки"?
- Мне было сказано, что она несовершенна и слишком помпезна. Главным же аргументом было то, что в стране людям не платят зарплату, а у меня в программе идут золотые дожди.
- Говорили, что никаких золотых слитков вы победителям не отдавали, так как за это нужно было платить неимоверный налог...
- Чтобы получить унцию золота игроку, который выиграл, я должен был заплатить госналог. А когда человек получал этот приз, уже он по закону обязан отдать такую же сумму. Полный идиотизм. Мы сделали проще: показывали слиток, а человек получал приз деньгами. Мы играли по этим правилам, чтобы никто не думал, что мы воруем.
- На самом деле вас убрали из-за низкого рейтинга?
- Я не верю ни в один рейтинг. На ТВ любой жанр хорош, кроме скучного. Думаю, главная причина закрытия "Лихорадки" - отобрать у меня эфирное время. Программа была недешевой, сложнопостановочной и стоила денег. После ее закрытия со мной еще полгода рассчитывались.
- Рассчитались?
- Да, но с большим трудом и не благодаря руководству канала, а за счет помощи порядочных людей, которые с этим каналом работают. Когда закрывали "Лихорадку", меня попросили придумать новый формат. Так появился "Отель". Такое лайт-найт-шоу. Руководство очень хотело, чтобы только я вел эту программу. Но здесь уже я не продлил контракт: как и "Золотая лихорадка" программа скакала по сетке, выходила в разное время. Я с дикими скандалами вновь ставил ее в эфир. Я уж не говорю, что несколько раз менялась концепция программы: то нужно встречаться с Жириновским и Немцовым, то не нужно... К тому же приходилось приглашать музыкантов, которые не всегда были мне интересны.
- Какой из трех ваших уже сделанных телепроектов вам больше нравится?
- "Золотая лихорадка". Она настолько остра по форме, что, по-моему, ее время на ТВ еще не пришло. Там я играл Дьявола, и это было клево.
- Но вы были там дико несимпатичны.
- Я рассчитывал, что люди не забыли, какой я на самом деле.
- Так ведь не все же вас знают, поэтому и будут теперь воспринимать как отпетого негодяя...
- Но параллельно вышел "Перекресток", другие мои фильмы. В "Лихорадке" я играл роль такого живого червя, сидящего на золоте. Если бы программа шла до сих пор, я мог бы изменить этот образ.
- Вам не обидно, что теперь вас чаще называют не актером, а шоуменом?
- Шоумен я только на ТВ. Это лишь часть меня. Когда Влад Листьев позвал меня в "Останкино", коллеги меня предупреждали, что с актерской профессией можно попрощаться. Но ничего - за эти последние годы у меня были и "Московские каникулы", и "Перекресток", и "Барак" - наверное, лучшие мои работы.
- Вы неплохо сумели подстроиться под это новое время - вы в фаворе, преуспеваете...
- Можно красиво ответить цитатой из Макаревича: "Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас..." Конечно, я подстраиваюсь. Но сейчас я делаю только то, что мне интересно и что меня волнует, и делаю все как в первый раз.
Он умеет веселить публику и снимать хорошее кино, обожает своих друзей и души не чает в дочке. Он до самозабвения влюблен в бильярд и не прочь понырять с аквалангом. Он не любит говорить о политике. Он оптимист и твердо верит в свои силы. Но удивляется простым вещам.
- Если ваша дочь решит стать актрисой, вы ее поддержите?
- Слава Богу, у нее другие наклонности. Она, скорее, будет дизайнером, пойдет по стопам жены. Жена - художник по костюмам, у нее много постановок в Москве.
Одно время я очень боялся, что дочка захочет стать актрисой. У актрис короткий век. Эта профессия слишком тяжела для женщин.
- Как вы познакомились со своей женой?
- Случайно. В театре на Таганке. Она была просто девочкой, которая стояла в кассу за билетами. А в театре -стеклянные двери между кассовым залом и зрительским фойе. Дело было днем. Мы с Леней ФИЛАТОВЫМ вышли с репетиции покурить. И через стекло я заметил ее в очереди. Она держала черную сигарету (очень модную, тогда их только в валютных магазинах продавали) и что-то искала в сумочке. Я показал ей зажигалку. Под дверью была щель. Она нагнулась в своей короткой юбочке (чем привела всю очередь в шок) и прикурила под этой дверью. Потом я вышел со служебного хода и... По сути поженились мы вечером. А расписались чуть позже. А через 9 месяцев родилась Саша. Все очень просто. До предела. Ах, да, я еще развелся - я был в браке. Но это не важно.
- А что вспоминаете с волнением?
- Мою первую роль в кино. Она была очень важна для моего становления. Хотя, если честно, в мои 45 лет стесняться нечего, - сыграл я около 70, из них 50 можно вычеркнуть как неудавшиеся. Об остальных приятно вспоминать.
- А еще раньше что было?
- В школе я любил носить круглые очки и длинные волосы, как у Джона Леннона, за что меня часто ругали учителя.
- Для вас это были счастливые времена?
- Для меня не очень. А вообще - золотое время. Конечно, люди были добрее, умели любить. Сегодня чаще встречаешь жестокость и безразличие - все так перепуталось. У нас политики с лицами бандитов и бандиты с лицами ангелов... И вообще, я вам открою потрясающую и ужасную тайну: на наш век счастья не хватит! Его получат наши дети, лет через двадцать пять-тридцать...
- Ваш новый фильм - "Барак". У него довольно-таки мрачный сюжет...
- Обстановка мрачная - сюжет нет. Моя роль - одноногий дядя Жора - по форме комедийная, но по сути трагическая. Сочетание, которое я больше всего люблю. Фильм о времени, когда страна только что победила, люди недоедали, недосыпали. В картине много разных судеб...
- Телевидение в какой-то степени отражает уровень духовности общества. Что видите вы с Останкинской телебашни?
- Духовность осталась на том же уровне, что и прежде. Просто выросли материальные потребности, на фоне которых все остальное поблекло. В том числе и поделенная нами на части Родина...
- Какая ваша заветная мечта?
- Я бы хотел, чтобы мы жили в хорошей стране, где любят людей, о них заботятся, на них хватает денег, где труд оплачивается по достоинству. Самое большое счастье - это работать и получать за это адекватное вознаграждение.
Почему я боюсь умереть? Я не знаю, какую жизнь я оставлю своей дочери. Большой прессинг сегодняшнихтрудностей я беру на себя. Моим девчонкам живется комфортнее, чем многим другим, потому что я считаю своим долгом защищать их от многих волнений. Мне это нравится. Но лучше бы я этим не занимался. Лучше бы это было законом страны. Сегодня настолько все нестабильно! Заветная мечта - чтобы все нормализовалось. Но это вряд ли произойдет в ближайшие 2-3 года. За годы советской власти в этой стране лучше всего научились воровать, причем друг у друга. Клеймить я никого не могу. Это наша история...
- Попадали ли вы в экстремальные ситуации?
- Пару лет назад мы путешествовали с ЯКУБОВИЧЕМ, МАКАРЕВИЧЕМ, СЕНКЕВИЧЕМ... Летели из г.Лимы. Т.Хейердал нашел еще пирамиды в Южной Америке и хотел нам показать свои раскопки. Вылетели вечером. Слева - темнота (океан), справа - берег (огонечки). Я любознательный человек: "Это что? Это что?" Через какое-то время вижу: огоньки слева, а темнота справа. Я опять к Юрию Санычу: "Как же так? Почему наоборот?" Через 3 минуты командир экипажа сообщил, что мы вынуждены вернуться в аэропорт г.Лимы, так как у нас неисправен левый двигатель. Смотрим, а из него брызжет топливо. Садились мы, как в американском боевике. Параллельно с нами ехали 8 пожарных машин с мигалками. Нам повезло - не загорелись. Когда сели, то я напился. Но страшно стало потом.
- Ваши творческие планы?
- О ТВ-программе я уже говорил. Скоро вы увидите еще один фильм под названием "Барак". Сначала он появится в прокате в 1-серийном варианте, потом - на российском ТВ выйдет 4-серийная версия.
Возможно, буду продюсером и исполнителем одной из ролей в новогодней музыкальной картине - продолжении "Мэри Поппинс".
Осенью должен выйти спектакль "Ходжа Насреддин", который написал в стихах Леня ФИЛАТОВ, где будуиграть я, Миша ЗАДОРНОВ (писатель-сатирик)...

Автор: Лилия Боровская
Сайт: Актеры советского кино

Детство
Леонид Ярмольник родился 22 января 1954 года в г. Гродеково Приморского края. Мама Леонида – Фаина Ярмольник была врачом, отец – Исаак Ярмольник – офицером Советской Армии.
В 60-е г.г. семья обосновалась в г. Львове. В школе Леонид учился легко, но без усердия. Увлечений было много. Сначала это был аккордеон, Леонид даже учился в музыкальной школе. В старших классах увлечением стали литература и театр, ради которого он поступил в театральную студию при Народном театре им. Ленинского комсомола.
«В школе я любил носить круглые очки и длинные волосы, как у Джона Леннона, за что меня часто ругали учителя» - вспоминает Леонид Ярмольник. За ним прочно закрепилось школьное прозвище – Леннон.
Таганка
Первая попытка связать свою жизнь с театром закончилась неудачно: в Ленинградский институт театра, музыки и кино его не приняли. Через год Ярмольник был зачислен в Московское театральное училище им. Щукина.
Жить пришлось в студенческом общежитии, друзей у него было много, а одним из самых близких друзей был студент ГИТИСа Александр Абдулов.
В 1976 году наш герой окончил училище и был распределен в Театр на Таганке. Главный режиссер этого театра Юрий Любимов сразу ввел его на одну из ролей в спектакль «Мастер и Маргарита».
Годы работы на Таганке вспоминаются Ярмольником с лучшей стороны. В то время на Таганке работали: Вениамин Смехов, Валерий Золотухин, Алла Демидова, Владимир Высоцкий. О последнем Ярмольник вспоминает: «Я с ним проработал бок о бок четыре года. Некоторые его роли еще при жизни перешли ко мне с его же согласия. А это дорогого стоит. Правда, в число его близких друзей я не входил, но отношения между нами были самыми теплыми, товарищескими».
Прорыв в кино
Еще в студенческие годы Ярмольник мечтал сниматься в кино. Его дебют в кино состоялся в 1974 году в фильме «Ваши права», но остался незамеченным. Роли, которые он играл в кино в 70-е г.г. были эпизодическими и заметного следа в памяти зрителей не оставили.
В 1979 году в телевизионной передаче «Вокруг смеха» Леонид Ярмольник предстал перед многомиллионной аудиторией в образ «цыпленка табака». Это был настоящий успех, зрители запомнили Ярмольника и полюбили.
Благодаря стараниям Александра Абдулова Ярмольник попал на съемки телефильма Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен», где сыграл роль Феофила – сына Мюнхгаузена, истеричного и избалованного. Затем последовала роль бандита по кличке Гнус в фильме Валерия Фокина «Сыщик», эпизод «А я говорю - не рычи!» стал украшением фильма.
В 80-е годы Леонид Ярмольник много снимался, причем, часто в отрицательных ролях. Отрицательные типажи создавали ему определенные трудности, например. из-за них его долго не принимали в Союз кинематографистов, хотя на его счету было уже около 50-ти фильмов.
Зрители запомнили его героев в фильмах «Ищите женщину», «Человек с бульвара капуцинов», «Француз», «Две стрелы» и другие.
Несложившийся роман с театром
В 1983 году, когда в Театре на Таганке режиссера Юрия Любимова сменил Анатолий Эфрос, часть актеров ушли из театра. Ярмольник оказался в их числе.
«Театральная жизнь у меня не сложилась. Я проработал на Таганке восемь лет, а настоящей роли, которой мог бы гордиться, так и не сыграл. Я был первым, кто уволился по собственному желанию, когда в наш театр пришел Эфрос. Как актер я был ему неинтересен и не нужен, о чем он, не стесняясь, заявил. Сейчас много безработных артистов, а тогда я был чуть ли не единственным актером, чья трудовая книжка лежала дома. Я искал себе применение. Хватался за любую работу – концерты, творческие вечера. Мелькал на телевидении, в кино» - вспоминает актер.
Телепроекты
В 1993 году Ярмольника пригласил на телевидение Влад Листьев. Дебютировал Леонид в качестве ведущего «L-клуба», а затем появились телепередачи «Золотая лихорадка», «Отель» и «Гараж».
О передаче «L-клуб» он говорит: «Она веселая и целиком соответствует моей натуре. Одновременно она познавательная и удовлетворяет какую-то ностальгическую сторону наших душ»».
Из всех телепроектов самому Ярмольнику больше нравится «Золотая лихорадка»: «Она настолько остра по форме, что, по-моему, её время на ТВ еще не пришло. Там я играл Дьявола, и это было клёво».
Всегда неожиданный…
Когда Ярмольник пришел на телевидение, коллеги его предупредили, что с актерской профессией можно попрощаться. Но этого, к счастью, не произошло. Он не только продолжал сниматься в кино, но и стал продюсером нескольких фильмов, например «Московских каникул», где впервые сыграл главную роль.
Вот что писал журнал «Экран»: «Без Ярмольника вообще не было бы никаких «Московских каникул», поскольку именно он выступает здесь как продюсер, мотор, добытчик, организатор и вдохновитель всех побед».
В этом фильме, а также в фильме «Перекресток» проявился не только комедийный, но и драматический талант Ярмольника.
Роли Ярмольника всегда чем-то неожиданны. Можно вспомнить совершенно разных дикарей, которых он сыграл в одном из сюжетов «Ералаша» и фильме Аллы Суриковой «Две стрелы». В фильме «Возвращение резидента» он сыграл уголовника и стал достойным партнером знаменитого Георгия Жженова.
За фильм «Московские каникулы» Ярмольник получил приз «Золотой Овен», как лучший продюсер года.
В 2000 году Леонид Ярмольник получил Государственную премию России и премию «Ника» за лучшую роль второго плана в фильме «Барак».
Не останавливаться на достигнутом…
Герой его последнего фильма «Заколдованный участок» - экстрасенс и психотерапевт Нестеров лечит жителей в деревне Анисовке. Лечит так удачно, что профессиональные психологи советуют кадры с Нестеровым показывать студентам психологических факультетов ВУЗов.
Уже седьмой год Ярмольник работает над ролью Руматы Эсторского в фильме Германа-старшего «Трудно быть богом».
В последние годы зрители часто видят Ярмольника в жюри КВН. Он очень живо и весело реагирует на шутки кавээнщиков и единственный, кто после каждой шутки оборачивается на сидящих в зале. На вопрос, почему он это делает, Леонид отвечает: «Сверяю: смеется кто-нибудь еще или я один. Да и хочется поделиться своей реакцией с кем-то. Вот и верчусь».
Немного о личном
Жена Ярмольника Оксана – художник по театральным костюмам. Дочь Александра – студентка Художественной академии им.Строганова.
О себе он говорит так: «Он умеет веселить публику и снимать хорошее кино, обожает своих друзей и души не чает в дочке. Он до самозабвения влюблен в бильярд и не прочь понырять с аквалангом. Он не любит говорить о политике. Он оптимист и твердо верит в свои силы. Но удивляется простым вещам».


Автор: Татьяна Наумова
Сайт: NetTv Телевидение в интернете
Статья: Леонид Ярмольник: Я устал от "Поля Чудес"

- Леонид, почему вы совершенно исчезли с голубого экрана?
- Да, я пропал с телеэкранов. Но вовсе не потому, что меня убрали или я самоустранился. Я не веду сейчас ТВ-программы по стечению обстоятельств. Первое и самое главное то, что в данное время я снимаюсь в картине Германа "Трудно быть богом". Контракт достаточно большой и очень серьезный. Одно из его условий - мое неучастие в еженедельных телепрограммах. В этом я не вижу ничего предосудительного. Весь этот год предстоят съемки. Когда работа над фильмом закончится - я не знаю.
- То есть в ближайшее время мы вряд ли увидим ваши теле-шоу?
- Если честно, я не очень-то стремлюсь на телевидение. Надоело. Ну, был "L-клуб". Эту программу и я, и зрители любили. Но все в этом мире рождается, растет, стареет, умирает - не миновала участь сия и "L-клуб". После нас появилось очень много программ, которые были похожи на "L-клуб". Соревноваться же с себе подобными, ничего принципиально не меняя, крайне трудно. Лично я должен выдавать зрителям очень качественные и оригинальные продукты, так как считаю, что они относятся ко мне серьезнее, чем к большинству других телеведущих.
- В зрительской любви, судя по опросу "Гэллапа", вам не откажешь...
- Именно поэтому лучше, когда закрывается та или иная программа по моей инициативе и по моему предчувствию. Так всегда и было, кроме единственного случая, когда программа была закрыта по техническим недоговоренностям с несколькими каналами. Мне жалко "Отель", обещавший быть очень хорошим. Мог быть симпатичным "Гараж" - последнее детище моей компании. Не могу сказать, что "Золотая лихорадка" ушла только "благодаря" законам нашего бизнеса. Ее убили. "Золотая лихорадка", в отличие от купленного "О, счастливчика!", была оригинальной и достаточно уникальной - ведь мы сами ее придумали. Но почему-то чужое, несмотря ни на что, мы любим больше. Поэтому, говоря о моем уходе с телевидения, беспокоиться обо мне, защищать меня или упрашивать о чем-то - не надо! Я отвлеку телезрителя только тогда, когда буду уверен: я сделал именно то, что имеет право на их внимание, что-либо невероятно новое и оригинальное.
- Например?
- Нужно отдать должное времени. Я считаю, что развлекательные программы, всевозможные шоу и ток-шоу, игры немножко всем поднадоели. У нас много телевизионных каналов. Так или иначе они все повторяют друг друга: лучше - хуже, этот ведущий - тот ведущий. Тут выигрывается холодильник, там - машина. При всей моей любви к таланту и профессионализму, скажем, Лени Якубовича, "Поле чудес" уже смотреть невозможно. Видимо, смотрят те люди, которые привыкли к этому, как к тому, что зубы почистить надо - смотрят по инерции. Я не стану. А когда-то смотрел. Я вообще не смотрю теперь развлекательные программы. Лично мне на телевидении сейчас больше нравятся сериалы.
- Судя по новому проекту РТР "Темная лошадка" режиссера Валерия Тодоровского, сериалы, фильмы">сериалы не только на словах входят в вашу жизнь.
- Да, мы с Валерой обсуждали эту многосерийку. Проблема в том, что пока не выписывается сценарий. Там присутствуют два главных героя: один - преступник, другой - следователь. Я буду играть преступника, самого страшного в России. Моей поимкой занимается провинциальный следователь. Эту роль исполнит Володя Ильин. Я эту работу жду. Дело за качественным сценарием. Сериалы - они действительно сейчас моднее, чем, скажем, развлекательные ток-шоу и тому подобное. Это мне ближе. Я все-таки в первую очередь артист. В телевизионных программах мне всегда помогало то, что, кроме ведущего, я еще был и артистом. И если я выигрывал по сравнению с другими телеведущими, то во многом благодаря этому сочетанию.
- А как вы рискнули совместить работу в кино и на ТВ?
- Влад Листьев уговаривал меня стать телевизионным ведущим. Мой ближайший друг Олег Янковский был категорически против. Между Владом и Олегом разгорелась по данному поводу невероятная борьба. Не буквально, конечно, но споры были "острыми и горячими". Янковский мне говорил: "Ты просто идиот! Ты козел! Ты загубишь себя как артиста! Тебя никто не будет снимать, приглашать. Ты превратишься в нарицательное лицо. Тебе никто не поверит, если будешь что-то играть. Потому что ты будешь телевизионным ведущим!" По-своему он был прав. Влад же объяснял абсолютно другое и говорил, что ничего плохого не произойдет.
- Кстати, об артистах. У большинства почему-то дети тоже становятся артистами.
- Иногда это хорошо, иногда - ужасно. Поскольку у меня дочка, я очень боялся, что она тоже в какое-то время "полюбит себя" и захочет стать актрисой. А это не женский труд. Но я счастливый папа, потому что дешевой тяги к популярности, к сцене, с которых обычно начинается девичья любовь к актерской профессии, у Саши нет. Хотя ей уже 17. Это уже потом люди, у кого получается, "въезжают" в серьезность профессии. Есть замечательные актрисы - Фрейндлих, Купченко, Неелова - далеко не всех перечислил - мы не мыслим себе театра и кино без этих имен. Но они жить без этого не могут. Для них это не развлечение. А у очень молодых особ желание стать актрисой - прежде всего стремление развлечься и стать известной и популярной. Вот если жить без этого не можешь, тогда этим надо заниматься. А если есть хоть один шанс не заниматься этим - ты должен его использовать. Как у Жванецкого - писать надо, как и писать, когда уже терпеть не можешь. Я рад, что не возникла ситуация, при которой мне пришлось бы проверять, до какой степени моя дочь по-настоящему хочет быть актрисой. Это очень трудная проверка.


Автор: Светлана Новикова
Сайт: Аргументы И Факты
Статья: Леонид Ярмольник: "Я не гений, но..."

Досье: Родился 22 января 1954 года в городе Гродеково Приморского края в семье офицера. В 60-е годы семья Ярмольников обосновалась во Львове. В 1972 году Леонид поступил в Театральное училище имени Щукина. По окончании училища, в 1976 году актера распределили в Театр на Таганке. В этом театре он проработал до 1984 года. Известность пришла к актеру в самом конце 70-х годов — он появился в телевизионной передаче «Вокруг смеха», показав многомиллионной аудитории своего «цыпленка табака». В последующие годы актер много снимался, среди его работ — фильмы: «Человек с бульвара Капуцинов», «Ищите женщину», «Француз», «Две стрелы», «Паспорт», «Московские каникулы», «Перекресток». Начиная с 1993 года Ярмольник работает на телевидении (пригласил Влад Листьев). Он вел программы «L-клуб», «Золотая лихорадка», «Отель»..
— Леонид, кем вы себя считаете в первую очередь — продюсером, актером, телеведущим?
— Прежде всего я актер. Все остальные мои профессии смежные, в них я любитель. Но даже как актер я не суперпрофессионал, здесь у меня всегда, как в первый раз, постоянно начинаю с чистого листа. Я открыт для любого режиссерского хода. Сейчас, например, мне безумно интересно сниматься у режиссера Германа в фильме «Трудно быть богом» по сценарию братьев Стругацких, где я играю главную роль. Работа долгая, трудная, объемная, даже на ТВ сейчас передач не веду. Сегодня у меня на ТВ — пауза.
- Но телевидение принесло вам славу…
— Да, мне на ТВ нравится способ общения между людьми. Хотя свою работу в качестве ведущего оцениваю негативно, но как актеру мне это не мешает. Впрочем, я не журналист, и у меня недостаточно быстрая реакция.
— Что, по-вашему, нужно сделать, чтобы добиться успеха у зрителя?
— Тут очень важно точно и вовремя пошутить. Я ведь приобрел свою народную популярность после демонстрации «цыпленка табака». Меня показали два раза, а у телезрителей сложилось такое впечатление, что я появляюсь с этим «фирменным блюдом» чуть ли не в каждой передаче. За что так моего героя полюбили — то ли с дефицитом его в магазинах, то ли согласно восточному календарю. А если зрители тебя запомнили, то все, что ни делаешь, идет в твою актерскую копилку. Ты на волне, ты на гребне, только держись и не давай этому интересу погаснуть. Конечно, наша профессия во многом зависит от господина Случая. А зрительским вниманием очень дорожу, как и все актеры, хотя, когда работаю, под зрителей не подстраиваюсь, не заигрываю с ними.
— Как долго можно удержаться на волне популярности?
— Моя сегодняшняя популярность отражает лишь малую часть моих потенциальных актерских возможностей. Я не гений, нет, но твердо знаю и другое — что в кино реализовал себя пока на 15 процентов, не более. Пока режиссеры не верят, что я могу играть серьезные, драматические роли. Одним словом, поживем — увидим.
— Как вы оцениваете сегодняшнее телевидение?
— Я считаю, что развлекательные программы, всякие там шоу поднадоели всем. Они все повторяют друг друга, а каналов у нас много. Здесь выигрывается холодильник, там — машина. Даже «Поле чудес» уже смотреть невозможно, при всей моей любви к Якубовичу… Я люблю, когда человек популярен не потому, что его все время видят, а потому что он делает что-то такое, чего никто не делает на ТВ. Я ценю индивидуальность. А еще мне на ТВ сейчас нравятся сериалы.
— У большинства артистов дети тоже артисты…
— Иногда это хорошо, иногда — ужасно. Поскольку у меня дочка, я очень боялся, что она тоже пойдет в актрисы, а это труд неженский. Сейчас ей 17 лет. Я счастлив, что моя дочь оказалась серьезнее тысяч легкомысленных девочек, мечтающих стать актрисами. Она знает в полном объеме, что такое профессия актера. Но она — человек творческий, будет поступать в Строгановку, и здесь уже сыграла роль профессия мамы — Оксана — художник.
— Расскажите о вашем доме.
— У меня — гектар земли, и совсем недавно я снялся у Павла Лобкова в передаче «Растительный мир», так что телезрители могли увидеть воочию мой участок. Есть сад, за которым ухаживает садовник, все очень мило и симпатично. Есть гостевой домик, созданный по американскому типу. И все мои друзья живут там автономно. Бассейн — на улице, и с апреля по ноябрь плаваю в нем ежедневно. А зимой обливаюсь ледяной водой. И мой дом для меня — как живое существо. Я люблю бывать дома, люблю, когда ко мне приезжают гости, и все у нас любят бывать. Наверное, это самый верный признак того, что наш дом хороший и правильный.
— Леонид, кроме съемок у Германа, где вас можно будет увидеть?
— Появилась возможность сняться в сериале у Валерия Тодоровского, где буду играть афериста — авантюриста. А мой друг Коля Фоменко сыграет провинциального мента — Анискина наших дней. Так что до скорой встречи на экране.
Автор: Ирина Малахова
Сайт: Аргументы И Факты
Статья: Обеспеченный человек Леонид Ярмольник

Фото: Сергей Иванов
МЕНЯ предупреждали о том, что Леонид Ярмольник язвителен в общении и может запросто нагрубить, если в разговоре ему что-то не понравится. Поэтому по дороге на интервью я готовилась к словесному сражению… Но «драться» не пришлось: Ярмольник был приветлив и доброжелателен. «Да, я конфликтный, — признался потом Леонид. — Когда вижу несоответствие любого рода: профессиональное или поведенческое. И, если сделав человеку замечание, встречаю с его стороны нежелание выполнить как надо, то завожусь очень серьезно… А вам чего бояться?»
«И вдруг отказали тормоза…»
— ЛЕОНИД Исаакович, сколько вам лет? Не по паспорту, конечно, а по настроению?
— Я живу с ощущением человека, которому лет 25. Мне кажется, что я окончил театральное училище всего год назад, хотя прошло уже почти 30 лет. Это связано скорее не с моим характером или настроением, а с профессией, которой я занимаюсь много лет. И мне кажется, будто все, чем я занимаюсь в кино и на телевидении, происходит в первый раз, несмотря на большой опыт и навыки. От этого все время ощущение, если хотите, первозданности отношения к делу.
— Вы помните себя ребенком?
— Помню отдельные события урывками, как фотографии. Запомнился, например, поезд, на котором я ехал с родителями с Дальнего Востока на Украину. Поезд шел две недели, и мне, трехлетнему мальчишке, казалось, что в купе проходила целая жизнь. Я был очень общительный, и меня знали все пассажиры нашего вагона. Они приглашали в свои купе, угощали сладостями, играли со мной.
Невозможно забыть моменты, когда испытывал боль. Я, например, несколько раз ломал нос. В первом классе мы собирали металлолом, я тащил какую-то арматурину, а железки из нее торчали во все стороны. Я как-то неудачно повернулся, железный прут ткнулся мне в нос и сломал носовую перегородку. Второй раз досталось моему носу, когда я уже ходил в третий класс. Ехал на велосипеде с горки, и вдруг отказали тормоза… Со всего размаху я влепился в стенку дома, ударился прямо лицом: боль, кровь, велосипед — всмятку, а следы переломов носа до сих пор видны. В Щукинском училище мне «подправили» нос еще раз во время драки. Вот с тремя переломами носа я и стал артистом. Помню еще один случай из детства, связанный с болью. Мама взяла мне напрокат самокатик, а он оказался неисправным: там торчала какая-то гайка, за которую все время цеплялась моя нога. Но я упорно катался. Кончилось тем, что я порвал себе ногу до кости этой гайкой, вырвал кусок мяса из голени. Рану мне зашили, а шрам на ноге остался. Видимо, эта одержимость, дикое желание что-то делать, не замечая боли, — моя черта характера, которая осталась во мне с детства.
— Родители вас в строгости воспитывали?
— Да нет. Воспитывали меня нестрого, но правильно. Вообще, я считаю себя дворовым мальчишкой, меня больше улица воспитывала. С пацанами в войнушку любил играть, гонял мяч во дворе — стекла из окон летели. Энергию надо было куда-то тратить. Я ходил во все спортивные секции, какие тогда были в нашем городе, в шестом классе меня привлекла школьная художественная самодеятельность, потом я стал заниматься в театре при клубе работников торговли. Это был народный театр с очень хорошими педагогами, где мы ставили спектакли, учились актерскому мастерству, сценической речи. Мне уже тогда стало ясно, чего я хочу.
— А родители пытались повлиять на ваш выбор?
— У меня были замечательные родители, и они прекрасно понимали, что меня бессмысленно переубеждать. Ко всему, чем я занимался, относился очень серьезно, и если что-то решил, так оно и будет.
«Дочь меня опозорила»
— КТО в вашей семье рулевой?
— В моей семье нет ни матриархата, ни патриархата. Но есть вещи, которыми занимается только жена, я в ее дела не вмешиваюсь. А есть проблемы, которые решаются и обсуждаются только со мной. Сейчас у нас устоявшаяся семья. Моей дочери Саше почти 20 лет. Жена и дочь меня оберегают от каких-то конфликтных ситуаций. Плохие новости, которые от меня нельзя скрыть, они выдают дозированно. Они уже научились сообщать мне информацию так, чтобы я не злился, не орал и не ругал их.
— Как вы познакомились с супругой?
— Мы с Оксаной познакомились на вечеринке у друзей, когда мне было уже 29 лет. В наших отношениях было все: я дарил ей цветы, объяснялся в любви, делал гадости, провоцировал, ревновал. Мы несколько месяцев жили в гражданском браке и, когда Оксана была уже на 8-м месяце беременности, вдруг вспомнили, что отношения не зарегистрированы. Поженились.
— А свою первую любовь помните?
— Как раз только что звонила та самая девушка, в которую я влюбился еще 15-летним мальчишкой. Ее зовут Галина. Мы поддерживаем дружеские отношения. Она чуть старше меня, но в юношеском возрасте я этого не замечал. Правда, Галя учитывала разницу в возрасте и относилась ко мне снисходительно, но я ее очень любил. Вот это ощущение влюбленности, хоть прошла уже тысяча лет, осталось со мной навсегда. Сейчас она живет в Южно-Сахалинске, и мы иногда общаемся по телефону.
— Наверняка у вас были моменты, когда вы обижали близкого человека. Как выходили из ситуации?
— У меня есть недостаток, с которым пытаюсь бороться. Я — очень взрывной человек. Вот вроде все объяснил, все сказал, но снова продолжаю говорить и говорить о том же, чем могу довести близкого мне человека до истерики. С дочкой Сашенькой был такой случай. Она училась в 7-м классе. Однажды заболела и не пошла в школу. Утром я позвонил и сообщил классному руководителю, что у девочки температура и на занятия она не придет. В школе мою дочку уважали, любили, и не было никаких проблем в том, что она пропустит занятия. Вечером ей стало получше, и Саша отправилась к однокласснице на день рождения. Я прихожу с работы, дочери нет дома. Ну не страшно, если бы пошла к соседке по даче, а то ведь к однокласснице. Что подумают в школе? На уроки не явилась, а на день рождения — пожалуйста. Получилось, что дочь подставила меня: я же сообщил в школу, что она больна, а она на дне рождения веселится. Я был взбешен. Выходит, я обманул учителей. Мне казалось тогда, что дочь меня опозорила. Слово за слово, я дошел «до белого каления». Саша рыдала. Она поняла, что была не права, что подвела меня, ей пришлось извиняться перед учительницей. Но меня остановить во гневе было очень непросто. До сих пор корю себя за свою несдержанность. А Сашенька меня все равно любит. Моя дочь — умница и всегда все правильно понимает. Она студентка Университета им. Строганова, посещает какие-то молодежные тусовки, мы с ней запросто обсуждаем ее проблемы. Но я никогда не буду говорить с Сашей примерно так: «Ну-ка, доченька, давай поговорим с тобой о наркотиках. Надеюсь, ты их не употребляешь?» Я доверяю своей дочери и уверен, что она никогда не причинит своим родителям боль. Она выросла в окружении хорошей семьи и радости жизни может найти без наркотиков.
— Саша доверяет вам свои секреты?
— А я никогда у нее их не выпытываю. Если у нее есть какие-то душевные переживания, то скорее о них знает Оксана.
«С голоду не умру»
— ЧТО вас больше всего раздражает в людях?
— Необязательность, предательство.
— Вас предавали?
— Да, предавали. Были приятели, с которыми я дружил не один десяток лет. Имена называть не буду. Это не забывается, но на сегодняшний день мне все равно. Я очень пострадал от этого предательства, но чувство неприязни, какого-то раздражения давно прошло, только жизненного опыта прибавилось. Я научился разбираться в людях.
— Вы очень много курите, пока мы разговариваем, не выпускаете сигарету из рук. Бросить не пытались?
— Один или два раза пробовал бросить, когда горло болело. А вообще я курю с 10 лет. Тогда ведь мальчишки считали, что это придает взрослость. Я курю очень крепкие сигареты.
— Заметила. А к крепким напиткам такое же пристрастие?
— Я не алкоголик и не пьяница, но водочки или виски при случае люблю выпить. Мой организм устроен так, что если я напоросячиваюсь, то мне становится очень плохо. Поэтому всегда держу себя в руках. До помутнения рассудка не напивался ни разу.
— На что вы сейчас возлагаете надежду? Чего ждете от жизни?
— Мне кажется, что что-то из жизни ушло вместе со старым строем. Люди стали меньше читать классику, которая наполнена богатейшим жизненным опытом поколений. Поэтому я решил на CD дисках записать классические произведения в исполнении известных артистов, мастеров театрального и киноискусства. Скоро появятся около 40 дисков — это книги классиков, прочитанные Инной Чуриковой, Колей Фоменко, Женей Мироновым, Ларисой Голубкиной… Такие диски помогут тем, кто хотел бы прочитать или просто вспомнить произведения Л. Толстого, Н. Гоголя, А. Пушкина и других авторов, но у них нет на это времени. А тут вставил диск, например, в магнитофон автомобиля — и наслаждайся классикой.
— А вдруг ваша затея провалится? Ну не станут диски покупать, и все тут.
— Это мой творческий поиск, в который я вложил немалые деньги. Можно вложить средства в какое-нибудь прибыльное дело и получить громадные доходы, невзирая на конечный результат бизнеса. Я же хочу достучаться до сердец людей, пробиться к их умам, ушам, глазам, хочу помочь им приобщиться к настоящему искусству, чтобы почувствовали себя культурными, образованными. Но если мой проект провалится, то с голоду я все равно не умру. Я обеспеченный человек.

Автор: Мария Дубова
Сайт: Новые Известия
Статья: «От ощущения беспомощности просто выть хочется»

– У вашего нового фильма «Мой сводный брат Франкенштейн» интригующее название. От лица кого рассказана история, кто же здесь и кому сводный брат?
– Я не люблю расшифровывать и трактовать названия, но, на мой взгляд, Франкенштейн – это время, с которым нас свела судьба, время, в которое все мы живем. Время Франкенштейн. По форме эта картина очень простая, даже нарочно простая, бытовая. Для нас было самым главным показать самую обычную, тривиальную семью, в которой как бы все нормально: этим людям есть что есть, есть что носить, у них в конце концов есть иллюзия спокойной полуболотной жизни. Таких семей миллионы. И однажды в этот вроде бы комфорт врывается война в виде приемного сына...
– Если поставить вопрос по-другому: о чем, по большому счету, этот фильм?
– На мой взгляд, это кино про то отсутствие покоя и про ту видимость благополучия, которые мы все создаем. Про то, что нас больше всего волнует и о чем мы больше всего не говорим. Мы же все время стараемся оградиться от мыслей, что живем в военное время. Каждый из нас. У нас в стране – война. А нам все время кажется, что это происходит с кем-то другим, что это нас не коснется, что это все пройдет мимо.
Это инстинкт самосохранения, и он ближе даже не человеку, а животному. Сейчас существуют какая-то общая бездуховность и аморальность в людях, утрачены какие-то элементарные ценности, ощущение боли. Когда мы говорим, что нельзя показывать по телевизору бесконечно оторванные головы и все такое, – это ведь не пустые слова. В какой-то момент наступает полное отсутствие восприятия того, что ты видишь, тебя это не пугает, и детей наших это уже не шокирует. Такое количество документальной правды притупляет человеческие ощущения. Мы привыкаем к насилию и злу. Мы зашорены, мы думаем: это у соседа – зима, а у нас – лето. А такого быть не может. Если за забором зима, то и на твоем кусочке земли тоже не лето. Однажды несчастье может ворваться и в твою жизнь и стать твоим несчастьем, а в это время твой сосед будет думать: ему не повезло, а мне, может быть, повезет. И наше кино как раз о том, что никого эта горькая чаша не минует. Рано или поздно война коснется вас, а если не вас, так ваших родственников, если не детей, так соседей, и так далее, и так далее.
– Ваш герой ведь тоже не желает принимать в дом войну, пусть она ему и предстала в образе родного сына. В какой-то момент он выбрасывает сына из дома, вы желаете, чтобы тот исчез. Как бы вы сами поступили на месте своего героя, не в кино?
– Я не думаю, что мог бы поступить иначе. И дело здесь не в моих силе, мужестве, жертвенности. Все могут сказать: я бы поступил по-другому. Но это вранье. И я бы поступил так же – я бы выгнал войну, выгнал родного сына, ведь в данном случае мне было бы важнее спокойствие и благополучие моей семьи. К сожалению, я похож на своего героя, а герой похож на меня, так же как многие, живущие в этой стране. В этом и есть самый главный нюанс этой истории.
– Не является ли это метафорой того, что общество настолько слабое, что не может принять тех, кто стал моральным уродом на этой войне?
– Я придумал, что фильм мог бы называться по-другому – «Жизнь после смерти». Ведь эта история о том, что герой, вернувшийся с войны, уже покойник, его уже убили, когда он через все это прошел. И общество отказывается от таких людей дважды – сначала от живых, а потом от уже морально «убитых».
– А вы думаете, что любой человек умирает, отправляясь на войну, или это особенности конкретного характера?
– Я думаю, на той войне, которая происходит сегодня, умирает любой человек. Если мы говорим о человеческом духе, о морали, о каких-то вещах, которые не восстанавливаются, – да, сегодняшняя война убивает напрочь. Она делает человека получеловеком, безусловно.
– А что делать этим людям? Что, на ваш взгляд, нам делать с этими людьми?
– Не знаю. Какой ужас! Не знаю... Мы часто задаем вопросы, на которые не можем дать ответа. Но задавать вопросы надо. Может быть, один вопрос, который мы задаем два раза, 32 раза, 1032 раза, однажды получит ответ. Он найдется, тогда найдется и выход.
– Ваша картина – это серьезный гражданский поступок. Входило ли в вашу задачу с помощью этого фильма привлечь внимание правительства к проблеме войны в Чечне?
– Не Путин эту войну придумал и развязал. Она досталась ему в том виде, в котором она сейчас существует. В данном случае я никого не оправдываю и не обвиняю. Это факт. Если бы «начальником» был я, если бы завтра мне сказали, что я – Путин и что надо закончить войну в Чечне, я бы просто развел руками, я бы полностью растерялся. Вы лично знаете, как эту войну закончить? Я – не знаю. Дело ведь не в деньгах и не в фактической победе. Там все зашло намного дальше. И война эта закончится не в один день, это будет происходить постепенно. Мне кажется, уже сейчас процесс пошел…
– Получается, что у нас в стране вроде все друг другу желают добра, а порождают зло?
– Я в свои 50 с небольшим лет думаю, что все так сильно изменилось. Что иногда, чтобы добиться добра, чтобы оно повернулось к тебе лицом, надо применять силу. А раньше я по-христиански размышлял: ударили по одной щеке – подставь другую… Вообще же я человек интернационально наполненный, если можно так сказать. У меня всю жизнь были друзья самых разных национальностей: армяне, грузины, чеченцы, кабардинцы, осетины. Для меня не существует национальностей. Для меня существуют талантливые, интересные люди или идиоты. Но иногда мне кажется, что и у меня, и у всех нас появилось физическое неприятие «лиц кавказской национальности». Это от бессилия. Просто мы не знаем, кто те люди, которые взрывают бомбы в метро, на улицах. Нам говорят: «чеченский след», и мы верим. Настолько безвыходная ситуация, что иногда нам приходится переходить на личности, на национальности. В этом нет прямого вызова. Это крик души. Зло вокруг нас вроде какое-то конкретное, живое, но почему-то мы не можем его найти, оно виртуально. Мы не можем его схватить, мы не можем его побороть.
– Что вы имеете в виду, говоря, что зло «виртуально»?
– Когда взрываются метро, подземные переходы и когда нам НЕ показывают человека, который это сделал, у нас есть абстрактное желание взять хотя бы какой-то фетиш и считать его злом. Мы боимся отпускать детей, боимся поздно возвращаться домой, мы беспокоимся о женах, матерях… Когда произошел взрыв возле «Националя», неподалеку от факультета журналистики МГУ, там могла оказаться моя дочь. Это просто чудовищно! Охватывает ужас, когда понимаешь, что тогда в метро, на перегоне между «Автозаводской» и «Павелецкой», в этих вагонах люди ехали кто на работу, кто на учебу, читали, смеялись, просто дремали… Это же немыслимо! И обида такая охватывает, и ненависть такая, и ощущение беспомощности – что просто выть хочется.
– Леонид Исаакович, и все же не могу не задать еще один вопрос о картине «Мой сводный брат Франкенштейн». Насколько я знаю, к вашему союзу с режиссером Валерием Тодоровским вы шли годами. В чем же были проблемы?
– Мы давно с Валерой хотели снять совместное кино, года два с половиной друг вокруг друга ходили. Сначала думали о съемках сериала, потом была идея большого, размашистого художественного кино. Но все что-то не складывалось. А тут Геннадий Островский предложил нам синопсис картины «Мой сводный брат Франкенштейн», и мы утвердили его буквально за один день. Хотя Тодоровский сомневался, как сложится в готовом варианте сценарий. Я, кстати, именно за это очень люблю Тодоровского: за то, что он сомневающийся режиссер. Это стиль его работы. У нас в основном режиссеры несомневающиеся, а он сомневается. Сценарий сильно менялся. Валера дико дергался – ему нравилась история, но, как всегда, бывает все-таки что-то не устраивало. Но в конечном счете все выстроилось. Фильм, похоже, получился.


Автор: Мария Позднякова
Сайт: People's History

- В биографической справке о вас написано: актер, шоумен, бизнесмен. На сегодняшний момент кто вы в первую очередь?
- Последнее вообще надо вычеркнуть. Деланием денег, то есть бизнесом, я никогда не занимался. На всех жизненных этапах я был в первую очередь актером. Это моя основная профессия, в которой, как мне кажется, я разбираюсь и что-то умею.
- А разве широкая известность пришла к вам не благодаря телевидению, где вы в свое время вели различные шоу?
- Я не отношусь к категории артистов, которые должны быть благодарны за популярность только телевидению. Моя активная телевизионная жизнь началась в 90-е годы, но уже до этого на улице меня узнавали как киноактера.
- Ваша фильмография насчитывает более полусотни картин, но большинство ролей - эпизодические. Нет за это обиды на режиссеров?
- На режиссеров обиды нет. Обидно другое: есть роли, которые я мог сыграть, но не сыграл и уже не сыграю чисто по возрастным причинам. Была мечта сыграть Хлестакова. В свое время Леонид Гайдай снимал по «Ревизору» картину «Инкогнито из Петербурга». Я пробовался, но Гайдай видел Хлестакова другим. Он утвердил тогда Сережу Мигутько, который прекрасно сыграл. Но само кино не получилось, хотя там присутствовал невероятный набор звезд. Так бывает. Так что, может быть, это меня боженька хранил от большого провала.
- Отсутствие главных ролей не привело к ощущению недореализованности?
- Вовсе нет. Я приведу вам наглый пример. Первый фильм, в котором я снялся, был «Сыщик». В нем я играл эпизодическую роль преступника Гнуса. Но после выхода картины на экран я проснулся знаменитым, потому что выражения моего героя стали народными. Все повторяли фразу: «Не рычи, козел!» и так далее. Плевали на палец и растирали о подбородок - я придумал такой блатной жест. Это делали все подростки. Уровень популярности Андрея Ташкова, сыгравшего главную роль, и мой были равными… А может быть, мой даже больше. Видимо, преступников, негодяев и хулиганов в нашей стране любят больше. Потом была картина «Тот самый Мюнхгаузен», где я играл сына барона. Тоже не главную роль, но ее и по сей день никто не забыл.
Эпизод всегда требует от актера большей концентрации. В маленькой роли нужно быть предельно точным. Одно дело из ста патронов попасть в мишень, другое - из одного.
- На ум приходит Фаина Раневская, которая, как известно, прославилась благодаря сугубо эпизодическим ролям. А aphorism.ru/" title="aphorism.ru/" title="фразы, изречения, афоризмы">фразы, изречения, афоризмы">фразы «Муля, не нервируй меня!» или «Красота - это страшная сила!» стали классикой.
- Ну, это вы мне сказали такой комплимент, на который я даже не рассчитывал. Фаина Георгиевна Раневская для меня в одном ряду с Чарли Чаплиным. Она - чудо природы.
- В театральном училище одним из ваших педагогов был Ширвиндт. Говорят, он был очень строгим.
- Нет, он справедливый. Ширвиндт один из удивительно ярких не только артистов, но и педагогов. Он человек с невероятным юмором. Даже если он бывал с тобой принципиален, это не носило оскорбительной или унизительной формы. Я горд, что уже не единожды Александр Анатольевич называл меня своим любимым учеником. Это очень лестно.
- Как вы в советское время набрались смелости уйти из театра на Таганке в никуда, на «свободные хлеба»?
- Я ушел из театра в период, когда Юрий Любимов остался за границей. Театр отдали Анатолию Эфросу, который, так скажем, не был во мне заинтересован. Сработало самолюбие. Бегать в массовке во всех спектаклях было обременительно и унижало мое достоинство. Поэтому в восемьдесят третьем году я покинул Таганку. Но, уходя в свободное плавание, я верил в свою звезду, верил, что работа будет. Были какие-то зацепки на эстраде, периодически выступал с авторскими вечерами. В общем, на хлеб зарабатывал.
- Расскажите про вашу нынешнюю работу у режиссера Германа в Питере.
- Фильм снимается по гениальному произведению братьев Стругацких «Трудно быть богом». Я исполняю главную роль. Работа трудная. Съемки идут уже два года и, наверное, продлятся еще как минимум года полтора. Герман быстро не снимает, к этому все привыкли. Я же, как уходящая натура, старею, а действие фильма происходит в течение полутора-двух дней. Приходится много заниматься спортом, не пить жидкость на ночь, чтобы не отекало лицо.
- Вы действительно очень подтянуты.
- Два года занимаюсь как «качок». Стал здоровее, чем в двадцать лет. Каждый день провожу в тренажерном зале по сорок минут.
- Известно, что вы любите дорогие машины…
- Машины - это моя слабость. У меня три мерседеса, все серебристого цвета. Один из них - двухместная спортивная модель. Правда, я никогда не выжимал на ней максимум - двести восемьдесят километров в час. Нет у нас для этого соответствующих дорог.
- Три мерседеса - это круто. Читатели сочтут вас олигархом.
- Ну, напишите, что теперь я собираюсь купить «Оку» для разнообразия, чтобы удивить самого себя. Если бы меня увидели на серебристом мерседесе в двадцать пять лет, то, наверное, сразу бы подумали: кто-то подарил или украл. А когда дело идет к пятидесяти годам, то естественно, что за это время можно что-то заработать. Но у меня не так много вещей, по которым можно было бы подумать, что я богат. Только машины. Все остальное - как у всех.
- Ходит байка, что вы подарили Макаревичу дом, который строили для себя.
- Эта «утка» имеет под собой основание. Макаревич живет в моем первом загородном доме, который я построил много лет назад. Со временем я построил себе в той же деревне другой, а прежний предложил Макару. Но я его не подарил, а продал. С тех пор уже много лет живем на расстоянии пятисот метров друг от друга. Это важно, учитывая, что мы закадычные друзья. Поэтому, хоть и работаем в разных местах, зато есть возможность вместе выпить.
- Вы постоянный член жюри КВН. Обычно очень весело смеетесь над удачными шутками, но при этом почему-то всегда оглядываетесь на зал. Сверяете свои впечатления?
- Сверяю, смешно ли мне одному или всем. Смотрю: может я один, идиот, шутку понял; может, было не смешно, а я смеюсь… На мой взгляд, КВН самая живая программа из существующих. Наверное, потому, что все это делают очень молодые, очень талантливые и энергичные люди. Это мне интересно и очень хочется их поддержать. Поэтому мой смех и радость - это форма благодарности за их героизм.
- Вам приходилось играть самых разных персонажей, за ними трудно разглядеть ваш собственный характер. Какой он?
- Я - разный. Я бываю искрометным, бываю бездарным, злопамятным, бываю беспричинно добрым. Я очень разный.
- Вы согласны с выражением, что первую половину жизни ты работаешь на имя, а вторую половину имя работает на тебя?
- Да. Безусловно. Но с небольшой поправкой. Ответственность за то, что ты делаешь во второй половине жизни, намного больше, чем в первой. Это палка о двух концах: чем больше тебе доверяют, тем больше ответственность за то, что на тебя возлагают.


Автор: Елена Грибкова
Сайт: sem40.ru
Статья: Леонид Ярмольник: "Несчастье может случиться и по дороге в ванную"

- Леонид, горные лыжи обретают в последнее время все большую популярность. И вы поддались всеобщему ажиотажу?
- Горные лыжи, так же, как и теннис, я считаю привилегированным видом спорта. Даже убежден, что для большинства это не столько спорт, сколько престижное времяпрепровождение. К теннису меня никогда не тянуло, потому что все в него играли, особенно в бытность Бориса Николаевича президентом было плохим тоном не играть в теннис. Но вот я как-то выдержал, даже ракетку в руках не держал. Но это совершенно не относится к тем людям, которые еще задолго до Ельцина увлеклись этим делом. Вот Влад Листьев покойный очень любил теннис, Коля Караченцов всю жизнь играет, Крис Кельми, Сережа Шакуров. Ну это из нашего круга. А с лыжами у меня вышло совершенно случайно. Начал я кататься не за границей, а в Гудаури лет 14 назад. Там как раз только что построили фирменный кресельный подъемник, такой, как в Европе. И хоть гора там не бог весть какая, катание было хорошим.
- И кто же был вашим учителем?
- Мой близкий друг, кинорежиссер Ваня Дыховичный, человек вообще очень заразительный. Он просто забрал меня туда на три дня и обучил. Сам катается великолепно, а при условии, что твой инструктор профессионален и грамотен, а ученик не полный идиот, к концу первого дня реально можно потихонечку спускаться. Я достаточно быстро научился.
- А было что-то, что технически не давалось?
- Ну да. Я заворачивал плечо в сторону поворота. Это и сейчас случается, когда устаю. Получается, что ты как-то инстинктивно поворачиваешься, а это неправильно, потому что тебя заворачивает и несет. А нужно, чтобы грудь всегда была по склону. Красивее всего катаются те, у кого верхняя часть туловища вообще неподвижна. Сейчас, кстати, модно на широких лыжах кататься. Но мне близка старая манера, когда лыжи вместе. По-моему, это гораздо симпатичнее. Правда, говорят, что это не так устойчиво и безопасно, хорошо только на идеальном снегу, где нет всяких там кучек и кочек. А на широких лыжах проще ? можно идти и на более беспокойной трассе.
- Леонид, как я понимаю, тяжелыми травмами вы не были отмечены?
- Да, с лыжами до определенной степени я везучий. Но, помню, в Гудаури, правда, не в дебютный год, а на следующий, меня сшибли. Дело было так. Поскольку я не спортсмен, то обычно, пройдя какой-то кусок спуска, останавливаюсь на пару минут, передыхаю и еду дальше. И вот в тот раз я так же просто стоял, и мне неожиданно въехал в спину здоровенный мужик на приличной скорости. Я улетел метров на 20, но вроде бы сразу поднялся, мы извинились, все хорошо, ничего страшного. Но потом в течение десяти лет, реагируя на погоду, у меня рука плохо поднималась, видимо, из-за ущемленного нерва в спине. Не то чтоб это было уж очень заметно, но сильно влиял перепад температур, знаете, как ревматизм. Была такая переходящая боль в миозит, шею хватало. По прошествии 6?7 лет, когда это все меня уже достало, я пошел к хорошему массажисту. И могу сказать, что сегодня рука меня уже не беспокоит. Хотя, может, еще помогло то обстоятельство, что я уже на протяжении года занимаюсь такой утяжеленной атлетикой для торса. Режиссер Герман, у которого я снимаюсь, намекнул мне как-то, что хорошо бы, чтобы на экране наши артисты выглядели бы не менее эстетично, чем американские, с точки зрения бодибилдинга. И вот я работаю теперь в зале, какие-то мышцы, наверное, закачал, оттого плечо и прошло. И еще что касается травм. В экстремальной ситуации при падении главное - правильно сгруппироваться. Но с лыжами данное правило не всегда стыкуется, потому что хорошо, если ты не перекрутишься и все у тебя вовремя отстегнется. К примеру, у того же Вани Дыховичного был страшнейший перелом. У него одна лыжа отстегнулась, а вторая - нет, и он штопором завернулся на одной, весь голеностоп себе просто вырвал. Так что не только сноровка здесь важна, но и соответствие и надежность оборудования.
- Мне почему-то всегда казалось, что горными лыжами занимаются люди с каким-то определенным характером, такая некая каста. К тому же это ведь дорогое удовольствие.
- Ничего подобного. По-моему, уже 80 процентов населения катаются. Вон, пожалуйста, иди в Крылатское, бери все напрокат и наслаждайся. Сейчас при желании любой может попробовать, это не то что раньше. Оборудования нужного полно на каждом углу. У нас на сегодняшний день можно купить то, что не всегда в Европе найдешь: и лыжи, и крепления, и комбинезоны, и, что характерно, гораздо дешевле.
- Где в основном предпочитаете кататься?
- В Европе - во Франции, в Швейцарии. В Америку, в Канаду не ездил, это очень далеко, и разница во времени не маленькая, хотя зовут, утверждая, что там совершенно другое катание.
- И в чем же принципиальное отличие?
- Но у них же все намного шире и просторнее. Там не трассы, а хайвэи такие. А среди европейских "каталок" я несомненно выделяю Австрию. Там наибольший выбор вариантов катания, трасс. А еще мне очень нравится их сервис ? он достаточно высокого уровня, но в то же время в хорошем смысле деревенский, то есть все-таки есть ощущение, что ты отдыхаешь не в центре цивилизации. Именно по этой причине я не люблю модные фешенебельные курорты типа Кушавиля или Сент-Морица. Там понтов больше, чем сути. К тому же они уже стали такой "русской провинцией". А вы же понимаете, когда я уезжаю туда, как бы я ни любил своего зрителя, меня относительно радует, если, допустим, на подъемнике узнают соотечественники. А ведь так хочется иногда побыть там, где тебя никто не знает, расслабиться. Поэтому на горных курортах я веду себя абсолютно свободно, ничего не изображая, не выпендриваясь, не прячась и не кокетничая.
- А какое-то чувство эйфории, воодушевления, когда несешься вниз по горе, присутствует?
- Ну если только от красоты ландшафта. Слово "романтично" мне не нравится. Но действительно что-то происходит внутри, когда видишь все это великолепие, хотя мне достаточно 10 минут, чтобы налюбоваться окружающей природой, а дальше замечательно, что я здесь совсем по другому поводу. На горе совсем другой аппетит, настроение, любая затея доставляет радость, потому что непривычна. Во-первых, загружены определенные мышцы, которые в обычной жизни у нас не работают. Ноги у нас редко когда задействованы, мы то на стуле сидим, то в автомобиле. А во-вторых, такое удовольствие выпадает нечасто. Я, допустим, могу себе позволить кататься максимум 10 дней в году, на большее просто нет времени.
- Какая ваша обычная скорость при спуске?
- В зависимости от уклона. Вообще никогда не замерял, но, думаю, обычно километров 40?50, могу разогнаться до 70. Но на самом деле я не испытываю удовольствия от такой скорости, когда ты несешься и понимаешь, что любая кочка может стать роковой. К тому же на лыжах главная опасность заключается в том, что ты не один на горе - кругом женщины, дети, ты должен думать об окружающих. Еще я считаю, что катаюсь не очень хорошо. Я это не из скромности говорю, я не экстремальщик. Да, я могу ездить быстро по черным трассам, но как-то со временем понял: какой смысл нестись, чтобы разбиться?! Ну да, раньше я был лихой, гонял на машинах, калечился. Уже все проходил. Лет 15 назад был первооткрывателем самого травматичного развлечения - езды на снегоходах. Я первый в России приобрел "Ямаху" и рассекал на ней по Москве-реке. А до этого катался на "Буране", но это такой абсолютный трактор, ужасно вонючий, его делали в Рыбинске. А использовали, по-моему, только пограничники, лесники богатых совхозов Сибири и я.
- А с парашютом вы прыгали?
- Нет, и не тянет. А вот вертолет с удовольствием научился бы водить, если бы Юрий Михайлович разрешил летать над Москвой. Пробки просто достали! А так бы мы впятером, в складчину прикупили бы маленький вертолетик и летали бы на работу. В этом смысле я завидую нью-йоркцам, там все-таки, если у тебя есть возможность, деньги и место, куда сажать вертолет, то можно получить лицензию.
- Леонид, если все же вернуться к лыжам, ведь в этом виде спорта по сравнению с другими достаточно велик процент травмированных. Чувство самосохранения над вами никогда не довлело?
- Ну да, обычно на гору каждый день прилетает самолет и увозит кого-то на носилках. Во-первых, на подобных курортах всегда велика опасность столкновения опытных лыжников с менее опытными. Он еле-еле ковыряется, боится упасть, ничего кругом не видит и случайно может попасть в траекторию твоего движения, отсюда и травмы бесконечные. А во-вторых, часто увозят тех людей, у которых получился, к примеру, один спуск, это его окрылило, появилась секундная убежденность, что он здорово катается, и отсюда решение полихачить. И вот он в следующий раз спускается ? и все. Лыжи очень обманчивы. И такое поведение как раз показатель того, что ты кататься не умеешь. Я вот вам, чтобы объяснить, задам встречный вопрос: как вы считаете, "Спартак" играет хорошо или нет?
- Нестабильно в последнее время.
- Вы правильно сказали - нестабильно. Они играют очень плохо, потому что мы считаем, что это профессиональная команда, отстаивающая честь страны. Так вот профессионал от дилетанта отличается именно стабильностью. И так как большинство катающихся на курортах дилетанты, то и рассчитывать на то, что в любой ситуации они поведут себя адекватно, невозможно. Это глупо, самонадеянно и чревато последствиями, нужно быть крайне осторожным.
- Но все-таки вы подтверждаете, что, отправляясь в горы, рискуете?
- Да риск наступает не тогда, когда на гору выходишь, а когда утром с постели встаешь. Несчастье может случиться уже по дороге в ванную. Я серьезно говорю. Пошел - подвернул ногу, вышел из дома ? кирпич на голову упал. Любая смена предыдущего состояния уже небезопасна. А случается, люди на скорости 200 км/ч врезаются в бетонную стену и живы остаются или отделываются легким испугом, упав с 12-го этажа. Ему уже потом друзья рассказывают: "Ты выпал из окна, застрял на ветках", то есть он был в подпитии, правильно сгруппировался. Животное начало в человеке ярче выражено, когда он нетрезв, это действительно так, тогда ты все правильно делаешь.
- А какие-нибудь забавные истории с вами на лыжах случались?
- Лет 6 назад мы с моим другом, небезызвестным Аликом Кохом, и еще с компанией катались в Австрии. И однажды так случилось, мы съехали не по той трассе. Дело было так. Мы выпили глинтвейна, а от этого не то чтобы сильно пьянеешь, но такое веселье охватывает, полнейшая расслабуха. Мы двинули на лыжню, а Алик в тот год только начинал кататься и еще плохо ориентировался. Так вот, все поехали направо, к подъемнику, а он свернул куда-то влево, на тропинку, и больше его никто не видел. Я рванул за ним ? он же неопытный. И мы с ним минут 40 по каким-то непонятным трассам долго спускались в деревню, а потом еще 6 километров шли пешком с лыжами на горбу и раздевшись до пояса. И такое счастье мы испытали! Это было самое большое лыжное потрясение в моей жизни. Именно тогда я осознал настоящую цену и вес лыжного оборудования, удобство лыжных ботинок, которое проверяется в ходьбе по пересеченной местности. До сих пор не могу забыть свои ощущения, когда мы дошли до первого отеля и заказали пиво. Так пиво я не пил никогда!

Автор: Дмитрий Быков
Сайт: Собеседник
Статья: Выхода нет – и это бодрит

И тем не менее – начиная где-то с «Барака» Валерия Огородникова – ему стали предлагать исключительно мощные роли, а он так же серьезно стал их играть. Сам Герман позвал его на роль Руматы в фильм по роману самих Стругацких «Трудно быть богом». А на минувшей неделе вышел «Мой сводный брат Франкенштейн» Валерия Тодоровского (Гран-при «Кинотавра»), за главную роль в котором Ярмольник в Карловых Варах считался главным фаворитом. Мне вообще нравится эта странная, едкая, холодная картина – а Ярмольник в ней, кажется, прыгнул выше головы.
Трудно быть под Богом
– Я вот с чего начну: почему отечественный комик долгое время воспринимается всеми как шут, а потом р-раз – и чуть ли не духовный отец?.. Борис Андреев, Петр Алейников, Юрий Никулин, Евгений Леонов…
– …Ролан Быков... Андрей Миронов... Папанов, кстати...
– Да. Теперь вот и ты. Что за тенденция?
– Сам я не мыслю себя в этом ряду, конечно. Это ориентиры. Но объяснить попытаюсь: во-первых, человек, умеющий смешить, – он всегда воспринимается как более мудрый. По крайней мере в нашей традиции. Если высмеиваешь – значит, что-то такое знаешь, большее, чем мы. Ну и потом – традиционная любовь к комику, который ассоциируется с праздником. Когда он потом попадает в трагическую роль, то достанет глубже, чем патентованный трагик, какие-то зацепит струны, до которых другой не дотянется. Как Никулин в «Двадцати днях без войны», Быков в «Проверке на дорогах»...
– …Миронов в «Лапшине» и соответственно Ярмольник в «Трудно быть богом». Стало быть, у Германа это любимый прием?
– Не знаю. Во всяком случае, он в одном интервью сказал, что не считает Никулина сильным артистом. Клоун – великий, а артист – нет.
– И как у вас складывается? Знаешь анекдот? «Говорят, Ярмольник на картине у Германа помер». – «Ах, Герман! Ах, зверь! Довел-таки его!» – «Да нет, нет. От старости…»
– Это Абдулов придумал. В самом деле эта история шесть лет тянется. Если ничего не случится, картина будет доснята в конце следующего года. Во всяком случае, режиссер называл именно такие сроки окончания съемочного периода. Потом еще озвучание и монтаж, тоже всегда у Германа непростые. Сейчас снято процентов семьдесят. Комментировать ситуацию и оценивать свое там поведение или германовское не хочу. Я не могу жить в обстановке хронической нервозности, когда сам дохожу и всех вокруг довожу. Без всякой необходимости. Если эпизод можно снять проще и дешевле – я не понимаю, зачем его делать самым сложным и дорогим способом. Герман снимает кино, как ищут черную кошку в темной комнате. Велика вероятность, что в процессе ее поисков вдруг схватишь ее прямо за шкирку – и будет чудо. А если нет? И сколько вообще тыкаться? Мне эта роль давалась тяжелее всех, вместе взятых: не психологически, а физически тяжелее, поскольку на мне там надето пятнадцать килограммов железа – это только одежда, а еще два меча килограммов на столько же. И вот я с этими двумя мечами должен запрыгнуть в седло, хотя во всех книгах по средневековью ты прочтешь, что рыцарь садился на коня при помощи оруженосца, а то и просто холоп ему спину подставлял и он на него наступал, как на табуретку. А тут запрыгни – с первого раза, с двумя мечами. Снимаем в Праге. Лучшие в мире чешские конные каскадеры смотрят на коня, на меня, на Германа, закрывают лицо руками и отворачиваются. И я пошел.
– И запрыгнул?
– Со второго раза. С первого не вышло. Как я это сделал – не знаю. Там же еще седло такое, с вертикальной спинкой...
– Но вдруг потом, после всего, окажется, что это великое кино?
– Очень возможно, и даже скорее всего. А может, никто смотреть не сможет. Такое тоже бывает. Там ведь как? Это такая фреска, такой Босх. Смотришь один длинный план – Босх. Второй – Босх! А на третьем начинаешь думать: кому это я должен был позвонить? Всякое возможно, заранее ничего не скажу. И что бы я про Германа ни думал иной раз, как бы с ним ни ссорился – никогда не изменю своего мнения о его первых трех картинах: великие картины. Я просто против того, чтобы из него делали икону.
– Называться-то все это будет «Трудно быть богом»? Или, как он и предполагает, «Что сказал табачник»?
– Я считаю, что название этой вещи – вообще лучшее у Стругацких. Самое емкое, мощное, ударное. Если сильно хотеть осложнить прокатную судьбу картины – можно от него отказаться, но тут режиссеру видней. Я, слава Богу, не продюсер Германа.
– Тебя радует это обстоятельство?
– О да. На месте его продюсера я бы уже или сел, не в силах законным образом достать средства, либо умер от разрыва сердца.
Мой приемный сын Франкенштейн
– Ну, с Тодоровским тебе гораздо больше повезло...
– Да. Хотя цапались мы и с ним – но, конечно, не так. Пару раз меня категорически не устраивало то, что Валера делает. Он говорил: все, я пошел с площадки, сам снимай. И я все делал, как нормальный послушный актер. Видишь ли, почему я в этот сценарий вмешивался... Гена Островский писал его на меня. Я никому не отдал бы эту роль и эту историю. Тодоровский – абсолютно компьютерный человек, в том смысле, что у него кино с самого начала в голове готово, все просчитано, и снимал он совершенно не так, как я себе представлял. Я хотел… Вот ты видел «Папу» Машкова? Я смотрю – и сам понимаю, что здесь он пережал, и тут передавил, и станции метро «Киевская» в то время не было, – а все равно у меня слезы в горле, а значит, это его победа. На одних эмоциях. Там еврейская тема вообще ушла – вышло слезное кино про отцовскую любовь. Вот и мне хотелось что-то такое чрезвычайно эмоциональное и чтобы, может быть, в конце убили моего героя, а не этого мальчика, из-за которого все закрутилось. Но Тодоровский не любит жать на все педали. Он аккуратно так работает – тюк в кнопочку, тюк в другую… Казалось бы, ну дай ты мне и Ленке Яковлевой разыграться! Ленка же вообще большая театральная актриса, ты ей намек дай – она тебе все изобразит. Ну и я кое-что умею… Нет, он во всех ударных сценах меня сажает в профиль к камере либо вообще спиной, Ленку постоянно осаживает, и снимаем мы в результате чрезвычайно камерную, очень сдержанную историю, рассчитанную не на массового зрителя, который хочет поплакать и посмеяться, а на того угрюмого и очень немногочисленного, который считывает все полунамеки и думает головой. Только примерно с третьего просмотра я понял, что Валера все сделал правильно – и от души его расцеловал. А тут самолеты упали и Беслан случился. То есть тревога эта, внутренняя смута, с которой зритель в финале остается вместо рисовавшегося мне катарсиса, – она у Тодора не просто так.
– Я слышал, этой картине готовили бурную всероссийскую премьеру, прокат в «Пушкинском», громкий пиар… Где все это?
– Нет, прокат будет, но от всероссийской премьеры в самом деле отказались. Может быть, потому, что кино получилось совсем не такое, как ждали. Без готового ответа и жирной точки в конце. Люди с него выходят растерянные, тревожные. Тодоровский именно этого и хотел. В конце концов, это бодрит. Заставляет думать…
Там история простая: я играю интеллигента-физика, жена его содержит. Он хороший, порядочный человек, совершенное ни рыба ни мясо, здравомыслящий, как положено физику. Получает письмо от мальчика, возвращающегося с некой войны – предполагается, что с чеченской, хотя конкретики никакой нет. Мальчик пишет, что он этого физика внебрачный сын и все, что у него есть от отца – это мое, стало быть, фото с его мамой; фото прилагается. Я встречаю этого мальчика, селю его у себя… Причем своих детей у меня двое, и отношение их к этой ситуации, как ты понимаешь, непростое… А мальчик оказывается уже на всю голову шарахнутый. Мало того, что у него один глаз, – он еще и всюду подозревает наличие врагов. В подвале, на чердаке… Причем заметь, что так сегодня каждый живет. Мне казалось: притча, гипербола. А теперь люди в метро ездят – и косятся на соседа: как он, проводки не соединяет, нет?
Этот мальчик потом наворотит дел, я не буду все пересказывать. Картину посмотрел один крупный государственный чиновник, мой знакомый, который мне чисто символически помогал продюсировать «Франкенштейна». Деньги, кстати, потрачены сравнительно небольшие – Тодоровский умудрился снять двухчасовое кино быстро и экономно, он сам продюсер. И вот этот мой приятель смотрит картину и говорит: да где вы нашли такого мальчика? Они же из Чечни все зверями приходят, а этот абсолютное дитя, ему в лаборатории из пробирки в пробирку переливать… Идеалисты! Нет, говорю, это ты идеалист. Самое страшное, что они именно такие. Чистые, наивные, только уже мертвые. Так курица некоторое время бегает, когда у нее голову отрубят. Этот мальчик – курица с отрубленной головой, он мертвый с первого кадра. Ужас в том, что происходит это не с могучими рэмбо, а с несчастными, ни к чему не готовыми детьми.
И грусть, растерянность этого фильма с его странным на первый взгляд финалом – именно в том, что никого не спасешь. Не мог я его спасти, с самого начала. И другим стать тоже не мог. Просто уже мало быть хорошим, порядочным человеком, тихим интеллигентом, хорошим профессионалом… Не спрячешься ни в профессию, ни в семью. Придет к тебе такой Франкенштейн – и окажется твоим сыном. И хорошо еще, если Франкенштейн. А то ведь явятся и те самые, кого он на чердаке выслеживает: «чехи», «духи»…
– И что делать?
– Так если бы я знал! Тодор про то и снял, что выхода нет. Что все прежние пути к спасению отрезаны. А чтобы противостоять этим новым силам – надо быть… вот таким, как этот мальчик одноглазый.
– То есть немного мертвым?
– Получается, что да.
«С женой — примерно как с родиной»
– Тебя самого не пугает, что все вокруг так быстро возвращается к советскому образцу?
– Я бы не сказал, что к советскому. Прогресс есть. Некоторые говорят, что наша история идет по кругу, – ничего подобного, налицо спираль, только это такая спираль, что мне все время хочется перескочить на другую. Значит, в советские времена такой был анекдот: «Знаешь древнюю восточную мудрость?» Тут надо таинственно понижать голос, поднимать палец и произносить как величайшее откровение: «Маму… убивать… нельзя!» В семидесятые это было очень ко времени, потому что банальности, пошлости и очевидности преподносились со всех сторон как великая мудрость. Жили среди истин, которые сами собой разумеются. Но сегодня далеко уже не для всех истина, что маму убивать нельзя. То, что казалось очевидным, частью забыто, частью преодолено. Азбука под вопросом. Книжки, которые школьнику казались слишком простыми, выглядят обременительными для некоторых взрослых. Все опять начинается с нуля и в каком-то смысле даже с минуса.
И вторая вещь, с этим связанная. То, что сегодня происходит, выглядит ужасающе циничным. Изощренным. Это касается всех – и террористов, и Запада, и России. К такой мере цинизма никто готов не был. У меня ощущение, что сегодня можно все. И возвращение к отброшенным нормам – под знаком которых я все-таки жизнь прожил – вряд ли возможно без большого… как бы заменить это слово…
– Я догадываюсь. Начинается на «п», кончается на «ц», шесть букв.
– Да, он. Он должен прийти, чтобы напомнить о каких-то простых истинах. Если сами не хотим про них вспоминать.
Причем я ведь никогда не хотел уезжать из России. У меня была в девяностых такая возможность – у всех, собственно, была. И сейчас есть. Я никогда не жалел, что живу и работаю тут. И самому мне, вероятно, уже поздно менять образ жизни. Но у меня дочь, и за нее я боюсь. А за себя… да, тут тоже намечается некоторое убывание беспечности. Еще полгода назад я не обращал внимания на подозрительных личностей в темноте. А сейчас кошусь по сторонам и сам себя не люблю за это. А главное – государство не воспринимается как защита от этой внешней опасности. Оно скорее воспринимается как вторая, альтернативная опасность. Нормально было бы в этой ситуации закопаться в работу и перестать обращать внимание на внешний мир. Но это все просачивается и в работу – не в космосе же я снимаюсь, верно?
– Но снимаешься, как я понимаю, много. Независимо от ситуации.
– Не много. Я приучил, что мне редко предлагают. Было время, когда соглашался читать сценарии, вступал в переговоры: «Да, конечно, пришлите, я подумаю». Вот Тодоровский – у него голова совершенно иначе устроена, он может пятьдесят убедительных предлогов выдумать, чтобы не ходить, куда ему не надо. А я так не умею, мне неловко, я говорю: давайте посмотрим… Присылают. Звонят: «Вам понравилось?» Да я вообще не понимаю, за что вы меня так ненавидите! Неужели, по-вашему, я способен вот это сыграть? Ведь это читать невозможно – представляете, каково будет смотреть? Нет, говорят мне с невинным видом, нам кажется, что народу будет очень интересно… Придуман такой способ нравиться народу: все время делать наоборот. Антипрофессионально, античеловечно и антилогично. После некоторого количества таких отказов мне стали предлагать вещи более серьезные… и значительно реже. Вот у Месхиева я снялся в небольшом сериале. Вообще у нас с Олегом Янковским был такой чисто мужской договор: в сериалах не сниматься. Потому что сериал – это уже не просто формат, это своего рода знак качества наоборот. Янковский пока держится, а я оскоромился. Месхиев – хороший режиссер, мне понравилось у него работать, и именно с ним я как продюсер намерен делать следующую картину – о которой очень давно мечтаю.
– Что за проект?
– «Камера обскура» Набокова. Я даже выпустил ее на компактах, сам начитал – до того нравится.
– Правду ли про тебя говорят, что ты умеешь входить в роль, что называется, с места в карьер – без подготовки, без настроя, без пререканий?
– Если мне режиссер четко скажет, что от меня требуется, – то да. Тогда я действительно не буду изображать творческие муки – пойду и сделаю.
– Говорят, у тебя легкий характер. Бывают актеры с легким характером?
– Бывают, если периодически задают себе вопрос: а сколько человек пойдут за моим гробом? Это вопрос не праздный, потому что именно количество идущих за гробом может оказаться главным итогом жизни. Что там от тебя останется – какие роли, фильмы, память, – этого никогда знать нельзя. Может, через полчаса вообще забудут, что был такой. Раньше казалось, что раз ты увековечил себя в книжке или фильме – все, это на века. Потом выяснилось, что вместе с эпохой кончаются и эти книжки, и фильмы – люди вдруг перестают понимать, про что они. А некоторая хорошая память… или, наоборот, чувство физической брезгливости, которое ты по себе оставил… это оказывается долговечней всякого искусства. У меня нет амбиций остаться в веках, но есть надежда, что за моим гробом пойдут несколько десятков человек. Относительно некоторых людей, давно провозгласивших себя светочами, у меня есть твердая уверенность, что по доброй воле прощаться с ними пошли бы трое, максимум пятеро, в основном те, кто не знал их лично.
– Ты и с женой так же легко уживаешься? Трудно, наверное, жить с красавицей – к тому же с последней возлюбленной Высоцкого…
– Ну… что значит «легко»… Я кричу иногда, да. Что-нибудь вроде «Да что бы ты без меня делала?!» Потом как-то проходит часа три, и… Ну понятно уже, что друг без друга было бы хуже. Примерно так и с родиной, кстати.


Автор: Владимир Кожемякин
Сайт: Аргументы И Факты
Статья: Россия под «танком» фашизма?

Фото: Сергей Иванов
7 ЛЕТ известный актёр снимался у Алексея Германа-старшего в фильме по повести братьев Стругацких «Трудно быть богом». Финал сняли в марте. Действие в картине происходит на другой планете в Средневековье. Главный герой, землянин дон Румата (Ярмольник), обнажает свой меч против фашизма. «Моё кино, — заявил сам Герман, — о том, что ждёт Россию завтра».
— ЛЕОНИД Исаакович, по замыслу «Трудно быть богом» — фильм-предупреждение. А сами-то вы разделяете предчувствия режиссёра?
— Самое ужасное, что кроме как привидением суть картины не назовёшь. Это его личный страх перед будущим. Но на экране у Германа — безусловно Россия. Кровью, телом, костями и жилами мы связаны с нашей землёй. Мы все похожи — живём одними глупостями и одними радостями в стране с поразительным менталитетом: прокормить себя не способны, но в войне победить можем. Казалось бы, несочетаемые вещи — невероятное величие и бездарность, уникальность и тривиальная пошлость. Но потому и Россия! И вся эта история, конечно, о безнадёжности…
— Всё-таки о безнадёжности?
— Да! О безнадёжности, но не бессмысленности усилий переделать жизнь и людей. Цитат много, от Достоевского до Жванецкого. Самая яркая и понятная уху — «Что с человеком ни делай — он всё равно ползёт на кладбище». Усилия землян на другой планете тщетны. И добро не побеждает зло. В конце «тьма» и «свет» расстаются в равновесии. Этот баланс и есть суть жизни. Румата не герой, не Илья Муромец, Мак-Лауд или «крепкий орешек». В момент, когда победитель должен выглядеть крутым, у него подскакивает давление и течёт кровь из носа от напряга… Жизнь поломала его, хотя не изменила ему душу. А съёмки изменили меня самого.
— Вы тоже боитесь, «как бы к нам за демократией тихо, в тапочках не пришёл фашизм» (фраза А. Германа из интервью «АиФ». — Авт.)?
— Не исключено! И наш фильм-притча на это повлиять не сможет. Тот же терроризм — тупая чёрная стена без пощады и жалости. Мир — симбиоз добра и зла. И зло действует эффективней. Похоже, Россия скоро окажется «под танком». Но в сердце нет паники и ужаса. А лишь желание противостоять.
— У Германа обострённое ощущение края пропасти. А у вас?
— У меня не так. Мне 52, ему 67 — всё-таки 15 лет разницы. Он сам сочетает в себе несочетаемое. При всех талантах — типичный продукт «совка». Но — киногений. Его отец, знаменитый в Союзе писатель, жил по советским законам и был угоден власти…
— Государство объявило войну нашему фашизму. Выходит, Герман, ленты которого клали на полку, тоже угоден власти?
— Его фильм нужен власти — но идеальной. Умной, созидающей, видящей за бугорок. Но мы же идём неизведанным путём! Говорят, я там играю Путина. Это не абсолютная глупость. Кино о том, может ли один человек сделать общество счастливым. Накормить хлебами и перевести через море. Ответ отрицательный.
— ВЫ СКАЗАЛИ, что у Германа есть своя фенечка, секретик — он использует комических актёров в трагедийных ролях: скорчить рожу на смертном одре. Примеры — Ролан Быков, Юрий Никулин, Андрей Миронов. Сильнее цепляет: ждёшь одного, а видишь другое. Вот и вы в той же обойме!
— Только так ярче показывается суть. Попробую объяснить. Человек корчит рожи не кому-то, а себе. То есть вас самого передёргивает изнутри в самой неподходящей ситуации. На актёрском жаргоне — «сброс». Это как пукнуть во время атаки или исполнения гимна. Грубый, но точный пример: в момент кульминации можно и наложить в штаны. Но в то же время ты совершил подвиг. Такое и в постели с женщиной может случиться. И умная баба поймёт!.. А если ты сделаешь суровое лицо, как в старом кино, и ещё ветер в морду — перебор… Вот мой герой отчитывает армейского капитана — стукача-предателя. Невероятно напряжённая сцена. И я как бы морально побеждаю его, но тут идёт срыв — хочу попить, а рука с ковшом трясётся. Плюю в ковш и не попадаю. И мой противник, на которого я наезжал, это видит…
— А в жизни были такие моменты?
— Не раз! Лет 10 назад был случай с Леонидом Филатовым. Он уже тяжело болел. Я навестил его дома на Таганке. Его жена Нина сказала, что сбегает в магазин. Мы с Лёней сидели на кухне. Он казался весёлым, но, как только захлопнулась дверь, выдал тираду. Это была исповедь минуты на три: что всё, кранты, он больше не может выносить жуткие боли, длящиеся годами, он не хочет жить. Я сидел в оцепенении и лихорадочно соображал — пытался найти верную реакцию. То, что Лёне тяжко, я знал и раньше, но что он до ТАКОЙ степени отчаялся — был к этому не готов. И в эту секунду животное чутьё подсказало мне, как быть. Я всё «сломал» — без пафоса. Подкалывая, что-то вспоминая, почти смеясь, стал говорить: «Ты что, в своём уме?! А как же девки, водка, друзья? А как — писать, сниматься? А Нина? Если есть один шанс из миллиона — его надо использовать. «Туда» ты всегда успеешь!» Он внял. И с этого момента мы пошли в наступление и победили. Он прожил ещё 8 лет.
— Съёмкам — 7 лет. Вы сказали: «Надеюсь, меня к финалу не будут вывозить на съёмочную площадку в инвалидной коляске». И ещё: «Если бы я делал только эту работу, то умер бы или спился, а если б был продюсером Германа — то застрелился». А ради чего? Зачем вы «продали» свою актёрскую душу?
— Я и сейчас готов подписаться под этой цитатой. И я не «продал»! Я думал, съёмки продлятся полтора года. А потом было уже поздно. Зато теперь я лучше знаю себя. Я научился сомневаться во многом. Сомнение — может быть, самая ценная черта… Я дружил с артистами, которые прошли германовскую «мясорубку», — Роланом Быковым и Юрием Никулиным. Есть Людмила Гурченко и Нина Русланова — любимые актрисы Германа, которые его обожают. А ведь он на съёмках над ними порядком поиздевался. А я сам захотел выучить его новаторский киноязык и проверить свою пригодность. И я там ничего не играю — просто живу.
Понты с ментами
— В ЖИЗНИ вы чувствуете то же, что и ваш герой? Когда выходите из «мерса», идёте по улице…
— Бывает. Год назад подрался с двумя милиционерами. Точнее, сознательно оказал им сопротивление… Я ехал на машине домой и в полутьме увидел «Жигули» на обочине. Две машины. И стоял парнишка лет 14, его трясли люди в форме. Я дал по тормозам. Оказалось, два изрядно выпивших мента остановили пацана, который решил прокатиться на дедушкиной машине. По пути никого не задавил и не ограбил. Да, он поступил неправильно. Но мужики его слишком уж прессовали. Им было в кайф поглумиться над испуганным подростком. С таким же успехом они могли отметелить и меня. Но всё-таки «опознали». Когда я их разнимал и даже одному двинул, им хватило сообразительности не ответить мне тем же. Я вернулся в машину в порванной куртке. А ментам сказал: «Если уж такое творите, то хоть не позорьте мундир!»
Ещё случай. В жуткие морозы и гололёд я ехал по оживлённому шоссе. Впереди на подъём шёл грузовик, за ним «девятка». Уходящая вверх дорога, темно, снег, полутуман. Водитель «девятки» вдруг пошёл на обгон и, уже выходя из него, наткнулся на встречный «КамАЗ». Но даже не сбросил скорости. «КамАЗ» едва успел уйти от столкновения. Дальше — прямой участок дороги. И через несколько секунд этот водила обогнал ещё машину!.. У меня на всякий пожарный есть «автопонты» — включил сирену и прижал его к обочине. Распахнул дверцу. Там мужик, трезвый, благообразного вида, лет 45 — и твердит: «Я же опаздываю!». Я ему: «А если бы навстречу ехала моя дочь?! И ты бы её угробил?» Узнав меня, он стал извиняться: «Всё понял! Впредь не повторится!» Но я ему не поверил и не простил.


Сайт: sem40.ru
Статья: Ярмольнику легко заставить зрителя плакать

- Роль в «Заколдованном участке» пришлась вам по душе?
- Честно говоря, от сценария сначала я был не в восторге. Все персонажи такие характерные, а мой Нестеров какой-то «невыписанный», непонятный: с одной стороны, людей лечит, с другой - домами торгует в счет долгов. Поэтому во время съемок мы с режиссером Сашей Барановым активно «дорабатывали» главного героя. И в результате мой Нестеров «занимается бизнесом» без всякого желания, как-то неумело. Отчего и приобретает особое обаяние. Такие роли на самом деле играть особенно интересно: много тонких нюансов, которые нужно почувствовать и передать зрителю.
- Талантливому артисту что сложнее всего вызвать: смех или слезы?
- И то, и другое легко. Люди с невероятной легкостью и смеются, и плачут. По крайней мере мне удавалось вызвать эти эмоции без труда, вернее, без надрыва.
«Трудно быть богом» выйдет в 2007-м?
- Съемки картины Алексея Германа идут уже седьмой год. «Трудно быть богом» столько лет?
- Неимоверно. Но я понимаю, что по-другому нельзя, и уже смирился. Как говорил сам Герман, привидение нельзя увидеть вдвоем. А то кино, которое он снимает, - рассказ о его «привидении». Я же со своей стороны делаю все возможное, чтобы Алексей Юрьевич реализовал свой замысел. Хотя, с каждым разом это все труднее. Сейчас съемки проходят в Питере. Мне надоели наша съемочная площадка, костюм. Но... надо - значит надо. Хотя, с другой стороны, работа с Германом научила меня большому терпению.
Съемки надеемся закончить этим летом, потом - озвучание и монтаж... Фильм выйдет не раньше, чем через полтора года. Но работали мы точно не напрасно. Получится, как говорят, совсем «другое» кино. Я в этом не сомневаюсь.
- А в работе с другими режиссерами вы так же терпеливы? Легко соглашаетесь с их требованиями?
- Если режиссер убедителен, конечно. Хотя чаще испытываю недостаток требовательного отношения к себе. А ведь чем больше «давление» режиссера, тем интереснее в себе копаться. Хороший режиссер будет тебя выкручивать-перекручивать, заставлять сделать наоборот. Но эти творческие споры и есть работа. Хотя не могу сказать, что к спорам отношусь безболезненно.
«Буги на костях» с Тодоровским
- В каких кинопроектах планируете принять участие в ближайшее время?
- Скоро вновь начну работать с Валерием Тодоровским, чему очень рад. Нас ждут сразу два больших проекта. Первый - мюзикл «Буги на костях» про московских стиляг 50-х годов. В нашей стране в этом жанре со времен Александрова никто по-настоящему не работал. И надеюсь, нам удастся возродить былые традиции. Второй проект - жесткое кино про сегодняшнюю молодежь и ее проблемы.
- Еще скоро на экраны выйдет боевик Вадима Шмелева «Обратный отсчет». ..
- Да, там я сыграл ослепшего спецназовца, специалиста по разминированию и взрывчатым веществам. Очень сложная и кропотливая работа. Зато нам наверняка удалось переплюнуть американцев по степени неправдоподобности, спецэффектов и даже романтики.
- О чем фильм?
- В основе сюжета - предотвращение крупнейшего теракта в Москве, причем на стадионе во время футбольного матча. Я снимался вместе с такими замечательными актерами, как Андрей Мерзликин, Максим Суханов, Оксана Акиньшина.
И я дал согласие на участие в проекте Андрея Кончаловского с рабочим названием «Глянец». Кстати, картина о наиболее актуальной проблеме для многих артистов: как быть на плаву и что для этого нужно делать. Ну и, конечно, о том, как погоня за славой меняет человека.
«Хочу вернуться в «Форт Байяр»
- На телевидении вас практически не видно. Исключение составляет лишь КВН…
- Просто вы любите эту программу, а остальные не смотрите, и, может быть, правильно делаете. На самом деле, то, что сейчас происходит на телеканалах, мне малоинтересно - одинаковые лица, шутки. В телеиграх нет живой энергетики, они грубые, пошлые и формальные. А я за то, чтобы в игре была динамика, живая эмоция. На мой взгляд, этим качествам прекрасно соответствует КВН. Наверное, потому, что в игре принимают участие молодые, талантливые, энергичные люди. И я с радостью готов их поддержать.
Я был еще ведущим «Форта Байяр». Великолепная игра, на мой взгляд, самая красивая, самая лучшая из существующих сегодня на ТВ. Возможно, я буду ее ведущим и в этом году. Кстати, моя дочь Саша смотрит «Форт» с большим удовольствием.
- О том, что Александра не пошла по вашим стопам, не жалеете?
- Нет. Одно время я даже боялся, что дочка захочет стать актрисой. Эта профессия слишком тяжела для женщин. Сейчас Саша учится в Строгановской академии и, думаю, как и мама, будет талантливым и успешным художником-дизайнером.
- По жизни вы конфликтный человек?
- Я могу быть вздорным и несдержанным. Но я не конфликтный.
- Сегодняшний артист Ярмольник чем-то отличается от того, каким он был 20 лет назад?
- Да нет, я практически не изменился. Правда, опыта значительно прибавилось, и ответственности за то, что делаю, стало гораздо больше. Хотя раньше я мог не спать по трое суток и нормально себя чувствовать. Сейчас так уже не получается.

Автор: Мария Сперанская
Сайт: Ах.. (Журнал)
Статья: Леонид и Александра Ярмольник

Леонид Ярмольник: “В компании друзей дочери я чувствую себя неловко”
- Если вы готовитесь к какому-то серьезному разговору с дочерью, то обращаетесь к ней официально - Александра?
- Нет, дома я дочь зову Масяней. Если надо построже, то все равно Саша, Саня. Кстати, Абдулов считает, что Сашу назвали в его честь. Много знакомых Александров предполагают относительно себя это же, но у Абдулова больше прав так думать: он крестный отец дочери.
- В одном интервью вы признались, что всегда легко соблазняли женщин и их было много. Вы готовы к тому, что подобные гены по отношению к противоположному полу передались Саше?
- Хе... Не знаю... В общем, да, я достаточно влюбчивый, но больше - на уровне тусовки: мне нравилось завоевывать чье-то внимание, вызывать ответный интерес, когда я мог руководить ситуацией и все делалось по моему желанию. Такое флиртовое существование иногда вызывало обиду у девушек, строивших относительно меня какие-то планы. Но до трагедий по моей вине не доходило, я никого не бросил, не обманул, все заканчивалось благородно. В общем, если бы Саша обладала моими способностями в общении с противоположным полом, я бы не возражал. Мне это в жизни не навредило, а совсем наоборот.
- Саша официально знакомила вас с кем-нибудь из своих поклонников?
- Нет. И потом, в них очень легко запутаться. Уже давно мы постоянно живем на даче в Подмосковье, там у нее своя тусовка, они где-то кучкуются, устраивают какие-то костры. Несколько лет я вообще не видел рядом с дочерью подружек - только одних пацанов, которые в последнее время заговорили баритоном, ниже чем у меня: “А Сашу можно?” Их много, ее приятелей, и я не знаю, кто наделен ее большим вниманием, а кто меньшим. Я стараюсь в это не вмешиваться: так мне легче, спокойнее.
- А если все-таки заприметите кого-то главного и вам покажется, что он и ухаживает не так, да и вообще не пара для дочери?
- Нет. Меня все эти нюансы в Сашиных отношениях не занимают. Когда невольно сталкиваюсь с ее компанией, я не только не приглядываюсь, а еще и сразу отвожу глаза: у меня всегда ощущение, будто я мешаю. Сам я в их команду не влезал, а меня особо и не приглашали. Повода для общения, чтобы я с ними сел, о чем-то поговорил, пока не было. Пару раз в пинг-понг поиграл, и то проиграл и ушел. Это наша мама наверняка знает больше об именах и происхождении потенциальных воздыхателей, а я почти ничего не знаю.
- То есть личная жизнь дочери - это тема, которую между вами не принято обсуждать?
- Не принято. Если мне что-то и рассказывается, то на уровне историй: куда ходили и как вышли из какой-то ситуации. Вот если во всем этом есть что-то смешное - это повод со мной поделиться, а по проблемным вопросам - нет. Видно, не моего ума дело. (Усмехается.)
- И никогда не приходилось успокаивать дочь в период трагедии на любовном фронте?
- С полной очевидностью знать о том, что является болью сегодняшнего дня, мне не доводилось, но я ощущал это по ее состоянию и времяпрепровождению - когда дочь сидела дома и никуда не шла. Если ситуация затягивалась, я мог вмешаться, заведя разговор на абстрактном уровне о том, что все это полная ерунда, и такой фигни еще будет несметное количество, и нельзя ставить себя в полную зависимость от настроения другого человека. Лучше постараться сделать так, чтобы он зависел от тебя. В этом и заключается талант человеческий.
- Насколько вы волнуетесь, ожидая позднего возвращения дочери домой?
- Конечно, переживаю, но до определенной степени: мы ведь все время созваниваемся. Я выясняю, каким образом она добирается, и, если возникают трудности, готов все отменить и поехать за ней - от меня не убудет.
- Есть дети, которые до собственного брака держатся за родительский подол. Сашу можно назвать папиным хвостиком?
- О-о-о, наоборот, она стремится к самостоятельности. Еще полтора-два года назад с ней вообще трудно было разговаривать: все, что было связано с родителями, ей не нравилось. Она не хотела идти со мной в театр, на концерт, давая понять, что это бред какой-то - наши развлечения. Сегодня она изменилась, бывает со мной на спортивных состязаниях, в театрах, на концертах, проявляя интерес и к самому действию, и к атмосфере вокруг, а потом все это со мной обсуждает. Взрослеет.
- Вы с подросшей Сашей никогда не пытались разыгрывать окружающих, изображая влюбленную пару?
- Специально нет, но сегодня такая путаница, безусловно, возможна, потому что и я вроде бы еще не старый дед, и Саше уже семнадцать. И хотя она выглядит именно подростком, а не как некоторые из ее сверстниц - вполне сформировавшимися женщинами, кто-то, увидев нас вдвоем, может, конечно, подумать, что это моя пассия. Но я стараюсь предупреждать подобные ситуации, чтобы не было дурацких шуток или приколов. А однажды, когда мы с женой и Сашей ходили на какое-то светское мероприятие, получилось наоборот. Пытаясь произвести на меня положительное впечатление, человек совершенно серьезно сказал, что у меня очаровательные дочери. (Смеется.)
- Вы балуете свою дочь?
- По крайней мере, все, что Саше нравится, я ей всегда покупаю. Я учитываю, что она молодая женщина, кроме того, имею опыт общения с ее матерью и давно понял: диктовать, что эта вещь нужна, а эта не нужна, не имеет смысла. Самое дурацкое, что я говорю в ответ на очередную просьбу: "У тебя уже есть свитер!" - и слышу: "Ну, папа, это же не такой свитер, это совсем другой свитер, ты ничего не понимаешь!" И действительно, не понимаю. Главное, я знаю, что на все ее свитеры, ботинки, дубленки, очки и прочие прибамбасы денег у меня предостаточно и на этом я экономить не буду, хотя бы потому, что вижу: Сашу это не портит и это не есть пренебрежение к вещам. Бережливости она научилась, это у нас семейное, а шмоток у девушки должно быть много.
- Не боитесь переборщить с подарками?
- Сегодня не только хорошая одежда, но мобильный телефон, компьютер, по возможности, автомобиль - все это предметы обихода, призванные быть базой для развития личности. А если общение с ребенком сводится к формуле "Не будешь слушаться - не дам денег", ничего хорошего не выйдет. Нет, я всегда дам столько денег, сколько дочь просит - она же не берет у меня тысячи долларов! У нас даже смешное выражение появилось. Саша говорит: "Дай денег". Я спрашиваю: "На что?" И они с мамой обе отвечают: "На жизнь". Даю. (Смеется.)
- Какую черту характера дочери вы не любите и какую, наоборот, цените?
- Ценю сдержанность и такт. Ну а если меня что-то и раздражает порой, то - может, это и странно звучит - ее стеснительность. Я считаю, что человек должен быть в меру наглым: в наглости есть свое обаяние. Но я не делаю из этого никакой трагедии, считая, что это вопрос возраста, вопрос накопления.
- Вы прислушиваетесь к мнению дочери?
- Бывает, и часто, что ее неожиданное мнение играет решающую роль. У нее чище и свежее мозги, и с ее точки зрения все намного проще. Такое я с удовольствием перенимаю.
Саша Ярмольник: "Я бы не хотела такого мужа, как папа"
- В школе тебя не дразнили дочерью "цыпленка табака"?
- Нет, такого не было, как и нельзя сказать, что относились ко мне лишь положительно. Некоторые придирались. Я не только учителей имею в виду, а школьное окружение в целом. Когда до меня дошло, что это, видимо, отражение симпатии или антипатии общества к папе, я постаралась поставить точку над моим "я", чтобы не о папе думали, когда со мной общаются, а обо мне.
- Тебя когда-нибудь переполняла гордость за папину работу или его поступок?
- Вся папина работа вызывает во мне это чувство с раннего детства. И то, что папа добивался, добивается и, надеюсь, будет добиваться успеха, это и есть моя главная гордость.
- Ты никогда не ревновала отца к поклонницам?
- Ну, во-первых, я не считаю, что у него есть такие поклонницы, к которым можно ревновать. Он же все-таки не Рикки Мартин! Несколько раз домой приходили какие-то письма со стихотворениями. Но папа их не хранит, посмотрел - выкинул. В общем, его как-то умеренно любят, с ума не сходят.
- У Леонида Ярмольника, как у человека с фантазией, есть свое ноу-хау в воспитании?
- Весь секрет папы как воспитателя заключается в том, чтобы в любой ситуации открыть мне глаза на правду и добиться главного - чтобы я поняла, как правильно поступать, а как неправильно. Бывало, что папе приходилось возвращаться к одному и тому же неоднократно, и я очень благодарна ему за терпение. То есть он не наказывал меня, а еще и еще раз старался донести словами то, что не доходило с первого раза.
- А ты могла сделать вид, что уже все поняла, только для того, чтобы папа отстал со своими нотациями?
- Да, и сейчас иногда могу делать вид: сидеть, кивать головой - с папой лучше не спорить - и самой оставаться при своем мнении.
- Насколько папа всегда был терпим к твоим капризам?
- Моим капризам? Даже не знаю, вроде капризов-то никогда не было. Папа не дает мне повода капризничать, потому что все, что я его прошу, он тут же делает.
- А ты можешь его чем-то вывести из себя?
- Специально нет, а какие-то банальные житейские ситуации бывали. Например, мне не разрешили гулять, а я могла забыться и уйти, вернуться домой поздно, переночевать и на следующий день опять уйти. Конечно, плюсиков мне это не добавляло, и папа мог потом сделать замечание. А еще папа не любит, когда я начинаю хрустеть - чипсами, орешками, сухариками. Просто терпеть не может этот звук, поэтому при нем такие вещи есть не стоит, надо уходить в свою комнату. Мама, кстати, об этом часто забывает и нарывается больше, чем я.
- Как считаешь, папа совершил какую-нибудь ошибку, воспитывая тебя?
- Нет, ошибок, думаю, не было: воспитание удалось. Своих детей буду растить по такой же схеме.
- И все же что из отцовских методов ты не возьмешь на вооружение?
- Если папа начинает ругаться (а это всегда происходит по делу), то ругается он очень долго, при этом сильно кричит. Он может завестись по одной причине, а потом к ней привязать все остальное, что его раздражает. Это как с бильярдной, где зимой у меня стащили телефон из сумочки. Папа начал с кражи и продолжил: "Это какая-то помойка: подвал, грязь, стены обшарпаны, все оплевано - ужас!" Я говорю: "Папа, поспокойнее, там все новое, чистое, только что отремонтированное. Это довольно приличное место, у нас все туда ходят". Но папа продолжал раскручивать клубок. Хорошо, что в этот раз мама на моей стороне была. Думаю, что вот так я, наверное, не буду своих детей ругать.
- Многие родители очень пристрастны к кругу общения своих чад. Отец когда-нибудь тебе диктовал, с кем дружить?
- Ну, бывали ситуации... Поскольку я выросла на даче, то есть в деревне, я и сама в каком-то плане даже деревенская. И, естественно, много общалась с местными. Папу, конечно, это в восторг не приводило, но запретить водиться с ними он тоже не мог, видя, насколько я в своих друзьях уверена. Так что до диктатуры с его стороны никогда не доходило. Скорее, он просто рекомендовал больше общаться с московской молодежью.
- То есть он доверяет тебе?
- Думаю, да. Обычно мы идем компанией, все ему говорят "здрасьте", а он отвечает "привет", и все. Но однажды была такая история. Мы - я и человек пятнадцать пацанов - собрались у нас на дачном участке поиграть в настольный теннис. Папа говорит маме: "Пойду посмотрю, с кем она там". Но он же не мог просто встать рядом и разглядывать, ему надо было как-то замаскировать свой интерес, и тогда он придумал, что будет менять лампочку над теннисным столом. Долго собирался, переодевался в рабочую одежду, искал лестницу… И когда, наконец, сделал умное лицо и вышел из дома, на участке уже никого не было. (Смеется.) Так и не удалось рассмотреть моих друзей поближе.
- Своих молодых людей ты не утомляешь фразой "А вот мой папа..."?
- Нет, никогда. Я вообще стараюсь, чтобы они не знали, что я - Ярмольник, но так получается, что потом они все равно узнают.
- Ты влюбчивый человек по натуре?
- Редко, но метко.
- Отец для тебя идеал спутника жизни?
- В принципе, да, потому что он человек слова и дела. Но, с другой стороны, я бы не хотела такого мужа, потому что папа довольно вспыльчивый и любит всех ставить на свои места. Правда, при этом всегда царит веселая обстановка, поэтому никто не обижается.
- То есть, если проанализировать все твои влюбленности, это не будет целым рядом Леонидов Ярмольников?
- Нет, наоборот: они совсем другие, все разные. Мальчиков я никогда с папой не сравниваю, да и не хочу, чтобы они были точно, как он. Мне папы пока что хватает.
- Тебе уже встречался человек, казавшийся подходящей кандидатурой, чтобы выйти за него замуж?
- Это может звучать странно, но, когда я была еще в классе шестом-седьмом, такой человек рядом был - мой ровесник. И моей маме он очень нравился. А потом нас просто развела судьба: он уехал жить в другую страну. Нельзя сказать, что это была любовь. Мне было-то тринадцать лет. Но, думаю, если бы он остался, мы бы с ним еще долго дружили, и, может быть, дружба переросла бы в чувства. С тех пор человек, с которым бы вместе я видела свою жизнь, мне не встречался. Думаю, что найти его непросто. Но у меня есть принцип: я стараюсь не создавать идеалов и вообще не сравнивать. Пусть, пока я ищу, все мальчики будут разные - надо наслаждаться молодостью!
- Если у тебя какие-то неполадки в личной жизни, ты спрашиваешь у отца совета?
- Нет, я про молодых людей у него не консультируюсь. Не из-за какого-то психологического барьера, хотя... может быть, какой-то барьер и есть. Это слишком личное, чтобы вводить в курс дела папу. И потом, у него своих проблем полно. По-моему, любые обсуждения личной жизни еще больше расстраивают. Я специально прислушивалась к себе: мне не становится намного легче, если я свои переживания выпускаю наружу. По этой причине я около трех лет веду дневник, делюсь сама с собой, и вот это по-настоящему помогает. У меня уже даже психологическая зависимость появилась - выкладывать все на бумагу.
- А ты никогда не опасалась, что родители прочтут твои записи - к примеру, чтобы предостеречь от чего-то?
- Папа все время шутит: "Дай, дай, я что-нибудь почитаю, а то я тебе все время только и покупаю эти тетрадки". А я смеюсь: "Щас!" Мои подруги, если ведут дневник, то все время его прячут, боятся, что родители могут прочесть, а я спокойно оставляю на столе, зная, что ни папа, ни мама тайком не станут его читать.
- Тебе комфортно вместе с родителями? Не возникало желания жить отдельно?
- Если честно, нет. Это, конечно, случится, не очень долго ждать осталось. Но пока, чтобы так уж рваться из родного гнезда, такого нет. Я часто слышу от своих друзей-ровесников: "Ой, скорее бы куда-нибудь съехать от родителей. Вот жизнь будет классная!" Не знаю, мне и с родителями нормально. Потом уже в детство не вернешься, не поживешь, как сейчас. Кстати, я слышала, что папа собирается в деревне Подушкино, где мы живем, напротив нашего участка построить небольшой домик - для меня и моей будущей семьи. Это было бы здорово, а то далеко я не поеду: у меня же там три собаки - десятилетняя дворняга Дмитрий Егорович, черный скотч-терьер Аполлон и белый - Купидон.
- Отец часто тебя хвалит или считает, что это портит ребенка?
- Он периодически интересуется моим рисованием. С умным видом заходит в комнату, где я работаю, долго смотрит, а потом обязательно делает замечания, хотя сам ничего в этом не понимает. "Вот тут бы потемнее, тут - посветлее, а здесь чего-то не хватает. И вообще, почему фон - цветная бумага?" Я: "Ну извини, я же только учусь". И тогда папа одобрительно кивает и хвалит: "Ну, в общем, ничего, молодец".
- В разговоре с отцом ты можешь употреблять какие-то молодежные словечки?
- Да, и иногда он даже посмеется, переспросит: "Это модное слово, да? Буду знать, может, потом пригодится". Так у нас в семье прижилось слово "схомячить". Мама как-то удивлялась: "Где пирожные? Я же покупала пирожные!" А потом вспомнила: "Ой, я же сама их съела!" Тут я и говорю: "Сама схомячила и не заметила". Теперь у родителей это любимое слово. Забавно их слушать!
- Ты стараешься их не огорчать - приходить раньше домой, не пить даже пива? Или демонстрируешь свою самостоятельность?
- У меня здесь свои принципы есть, но я не буду вдаваться в подробности, а то родители удивятся. Если после пива я пришла домой, то не буду стараться не дышать, как делают некоторые мои друзья. Я ничего в этом особенного не вижу: ну выпила и выпила. Не водку же! Пока не было ситуации, чтобы родители встретили меня словами: "Ты что, пила?!" То ли они не догадываются, не видят, то ли просто вслух ничего не говорят. Хотя и повода нет: я всегда возвращаюсь нормальная, на четвереньках не приползаю.
- У тебя был какой-то поступок, за который тебе перед отцом до сих пор стыдно?
- Да. Еще в девятом классе, сдавая выпускные экзамены, я заболела, и мне выписали справку-освобождение. Но как раз последний экзамен пришелся на день рождения моей лучшей подруги, и вечером я, почувствовав себя лучше, упросила маму разрешить мне пойти в гости. То есть экзамен я пропустила, а на день рождения пошла. Потом это выяснилось в школе... Вот тогда папа сказал: "Все-таки ты - моя дочь. Что теперь обо мне будут думать?! Ты меня подставила". Мне было безумно перед ним стыдно. В результате я сдавала эти экзамены уже потом, когда все сдали и отдыхали. То есть я сделала ошибку и поплатилась за нее. Может быть, это урок.
- Ты когда-нибудь папу шокировала своим внешним видом?
- Если только на съемках каких-нибудь, когда меня накрасят. Он пугается: "Ой, ужас какой! Какая-то тридцатилетняя тетка". А одеваюсь я нормально, как все. Единственное, что могу про себя сказать, - я не люблю платья и юбки, очень редко их ношу. Зато если надену и папе нравится, он говорит: "У-у-у!" И я понимаю, что выгляжу здорово.


Фильмография Леонид Исаакович Ярмольник
/Leonid Yarmolnik/
Актерские работы:
• Ваши права? [1974]
• Без права на ошибку [1975]
• Горожане [1975]
• Тот самый Мюнхгаузен [1979]
• В одно прекрасное детство [1979]
• Сыщик [1979]
• Женщина в белом [1981]
• Сашка [1981]
• Сказка, рассказанная ночью [1981]
• Шутка?!.. [1981]
• Возвращение резидента [1982]
• Ищите женщину [1982]
• Воробей на льду [1983]
• Любовью за любовь [1983]
• Нежданно-негаданно [1983]
• Пароль "отель Регина" [1983]
• Герой ее романа [1984]
• Медный ангел [1984]
• Пеппи-длинный чулок [1984]
• Капитан Фракасс [1984]
• Про кота... [1985]
• Конец операции 'Резидент' [1986]
• Михайло Ломоносов [1986]
• Капитан "Пилигрима" [1986]
• Конец операции "Резидент" [1986]
• Человек с бульвара Капуцинов [1987]
• Клуб женщин [1987]
• Кто ты, всадник? [1987]
• Елки-палки!.. [1988]
• Две стрелы. Детектив каменного века [1989]
• Не сошлись характерами [1989]
• Руанская дева по прозвищу Пышка [1989]
• Болотная street, или средство против секса [1991]
• Одиссея капитана Блада [1991]
• Чокнутые [1991]
• 7 дней с русской красавицей [1991]
• Божья тварь [1992]
• Вальс золотых тельцов [1992]
• Настя [1993]
• Кофе с лимоном [1994]
• Московские каникулы [1995]
• Орел и решка [1995]
• Операция "с новым годом" [1996]
• Француз [1998]
• Барак [1999]
• Бременские музыканты [2001]
• Цветок жизни [2001]
• Мой сводный брат Франкенштейн [2004]
• Обратный отсчет [2006]