Олег Анофриев \Oleg Anofriev
Россия, 20 июля 1930 г.
актер, режиссер
Россия, 20 июля 1930 г.
актер, режиссер
Окончил Школу-студию МХАТа (1954). Актер московских театров (Центрального детского, театра им. Маяковского, им. Моссовета и др.). Известен как автор и исполнитель песен, мастер озвучания мультфильмов. Народный артист РСФСР (1969)
Снимался в фильмах:
• Секрет красоты (1955)
• За витриной универмага (1955)
• Путешествие в молодость (1956)
• В добрый час! (1956)
• Девушка с гитарой (1958)
• Простая история (1960)
• Алые паруса (1961)
• Артист из Кохановки (1961)
• Веселые истории (1962)
• Коллеги (1963)
• Сказка о потерянном времени (1964)
• Проверено - мин нет (1966)
• Друзья и годы (1966)
• В Москве, проездом (1972)
• Автомобиль, скрипка и собака Клякса (1975)
• Мой дом - театр (1975)
• Первый рейс (1976)
• Додумался, поздравляю! (1977)
• Солнце, снова солнце (1977)
• Схватка в пурге (1978)
• Инкогнито из Петербурга (1978)
• Пока безумствует мечта (1978)
• Поворот (1979)
• Ссыльный #011 (1979)
• Кот в мешке (1979)
• Примите телеграмму в долг (1979)
• Бабушки надвое сказали... (1979)
• Будьте моим мужем (1981)
• Там, на неведомых дорожках (1982)
• Нежданно-негаданно (1983)
• Спокойствие отменяется (1983)
• Герой ее романа (1984)
• Тайна виллы "Грета" (1984)
• После дождичка, в четверг... (1985)
• Секунда на подвиг (1986)
• Хорошо сидим! (1986)
• Две стрелы (1989)
• Криминальный квартет (1989)
• Захочу - полюблю (1990)
• Маша и звери (1995)
• Бродвей моей юности (1996)
• Опять надо жить (1999)
• Человек на полустанке
Поставил фильмы:
• Быть влюбленным (1992)
Олег Андреевич - коренной москвич - родился в 1930 году в Геленджике во время командировки родителей. Отец - Анофриев А.С., врач. Мать - Анофриева М.Г., домохозяйка. Жена - Отливщикова Наталья Георгиевна (1932 г.рожд.). Дочь - Солоденина Мария (1959 г.рожд.). Внучки: Наталья (17 лет), Анастасия (12 лет).
Актерскую профессию О.А.Анофриев получил в Школе-студии МХАТ. Творческую жизнь начал актером Центрального детского театра (1954-1960 г.г.). Затем - два года работы в Театре им.Маяковского и десять лет в Театре им.Моссовета (1962-1972 г.).
Первый серьезный театральный дебют Олега Анофриева - роль Василия Тёркина в одноименном спектакле театра им.Моссовета. Успех спектакля в стране и за рубежом во многом зависел от убедительной игры главного героя. Одна из софийских газет выразила общее мнение о работе актера: "Василий Теркин и Олег Анофриев слились в этом удивительном молодом человеке в солдатской форме. В исполнении Анофриева не только оживают стихи Твардовского, но становятся видными скрытые черты человеческого обаяния. Ты - народ, ты - необъятная русская душа, в тебе вместились самые возвышенные его порывы. Ты кристально чист, как русская песня, неуловим и неповторим, как звуки ожившей в твоих руках гармони". Теркин сделался национальным героем Болгарии, а город Русса присвоил Олегу Анофриеву звание почетного гражданина.
Первая работа в кино - фильм "Секрет красоты" (1954 г.). Всего О.А.Анофриев сыграл в кино более 40 ролей, в том числе в фильмах "Горы зовут" (1955 г.), "В добрый час" (1956 г.), "Артист из Кохановки" (1957 г.), "Простая история", "Веселые истории" (1958 г.), "Алые паруса" (1960 г.), "За витриной универмага", "Девушка с гитарой" (1961 г.), "Коллеги" (1962 г.), "Сказка о потерянном времени" (1963 г.), "Проверено - мин нет" (1964 г.), "Друзья и годы" (1965 г.), а также в картинах: "Северный вариант", "Солнце снова солнце", "Обыкновенная Арктика", "Первый рейс", "Кот в мешке", "После дождичка в четверг", "Там на неведомых дорожках", "Человек с бульвара Капуцинов", "Криминальный квартет", "Секунда на подвиг", "Поворот", "Ссыльный 0011", "Инкогнито из Петербурга", "Схватка в пурге" и других.
Как правило, сценический или песенный герой Анофриева - простой, обыкновенный парень, он всегда "наш", знакомый, где-то виденный, возможно, живущий среди нас. Олег Андреевич называет его: "Мой мудрый простак". Впрочем, "простак" Анофриева не так уж прост. Он естественен и типичен, он народен, а потому всегда вызывает симпатии зрительного зала.
Кроме театра и кино Олег Андреевич много работает на эстраде, телевидении и радио. Неоднократно участвовал в "Голубых огоньках", популярных детских передачах. В настоящее время ведет передачу "Домашняя библиотека" на канале ОРТ.
Творчества Олега Анофриева многогранно. Он постоянно и вдохновенно сочиняет музыку, стихи, песни, пародии и эпиграммы. Поет почти во всех своих фильмах и спектаклях он поет песни, нередко за нескольких персонажей. Классикой, своего рода народным эпосом стал озвученный им мультфильм "Бременские музыканты". Он написал десятки песен, романсов и мелодий, в том числе к фильмам: "По горам по долам", "Северный вариант", "Хорошо сидим", "Каскадер", "Кот в мешке", "Как Иванушка-дурачок за счастьем ходил", а также к спектаклям и музыкальным сказкам: ("Тень", "Сеньор Хуан", "31 июня", "12 ночь", "Быть влюбленным", "Приключение Тото", "Волшебное яблоко", "Бременские музыканты"). В настоящее время готовятся к выходу музыкальный диск песен, посвященный женщинам России "Цветы России", диск-былина "Дунай Иваныч сватом у Владимира Красно Солнышко", сборник песен о Москве, а также новый вариант музыкальной сказки "Бременские музыканты".
Олег Андреевич работает над книгой воспоминаний об актерах, с которыми работал в кино и встречался в жизни, с кем работает сейчас.
Увлекается футболом и конным спортом. Предпочитает литературу по истории России. Любит животных, особенно любимую собаку "Раджи".
Живет и работает в Москве.
Олег Андреевич Анофриев
Oleg Andreevich Anofriev
( 20.07.1930 года )
Россия (russia)
Как правило, сценический или песенный герой Анофриева - простой, обыкновенный парень, он всегда "наш", знакомый, где-то виденный, возможно, живущий среди нас. Олег Андреевич называет его: "Мой мудрый простак". Впрочем, "простак" Анофриева не так уж прост. Он естественен и типичен, он народен, а потому всегда вызывает симпатии зрительного зала.
Сайт: Международный Объединенный Биографический Центр
Статья: Олег Андреевич Анофриев
Олег Андреевич - коренной москвич - родился в 1930 году в Геленджике во время командировки родителей. Отец - Анофриев А.С., врач. Мать - Анофриева М.Г., домохозяйка. Жена - Отливщикова Наталья Георгиевна (1932 г.рожд.). Дочь - Солоденина Мария (1959 г.рожд.). Внучки: Наталья (17 лет), Анастасия (12 лет).
Актерскую профессию О.А.Анофриев получил в Школе-студии МХАТ. Творческую жизнь начал актером Центрального детского театра (1954-1960 г.г.). Затем - два года работы в Театре им.Маяковского и десять лет в Театре им.Моссовета (1962-1972 г.).
Первый серьезный театральный дебют Олега Анофриева - роль Василия Тёркина в одноименном спектакле театра им.Моссовета. Успех спектакля в стране и за рубежом во многом зависел от убедительной игры главного героя. Одна из софийских газет выразила общее мнение о работе актера: "Василий Теркин и Олег Анофриев слились в этом удивительном молодом человеке в солдатской форме. В исполнении Анофриева не только оживают стихи Твардовского, но становятся видными скрытые черты человеческого обаяния. Ты - народ, ты - необъятная русская душа, в тебе вместились самые возвышенные его порывы. Ты кристально чист, как русская песня, неуловим и неповторим, как звуки ожившей в твоих руках гармони". Теркин сделался национальным героем Болгарии, а город Русса присвоил Олегу Анофриеву звание почетного гражданина.
Первая работа в кино - фильм "Секрет красоты" (1954 г.). Всего О.А.Анофриев сыграл в кино более 40 ролей, в том числе в фильмах "Горы зовут" (1955 г.), "В добрый час" (1956 г.), "Артист из Кохановки" (1957 г.), "Простая история", "Веселые истории" (1958 г.), "Алые паруса" (1960 г.), "За витриной универмага", "Девушка с гитарой" (1961 г.), "Коллеги" (1962 г.), "Сказка о потерянном времени" (1963 г.), "Проверено - мин нет" (1964 г.), "Друзья и годы" (1965 г.), а также в картинах: "Северный вариант", "Солнце снова солнце", "Обыкновенная Арктика", "Первый рейс", "Кот в мешке", "После дождичка в четверг", "Там на неведомых дорожках", "Человек с бульвара Капуцинов", "Криминальный квартет", "Секунда на подвиг", "Поворот", "Ссыльный 0011", "Инкогнито из Петербурга", "Схватка в пурге" и других.
Как правило, сценический или песенный герой Анофриева - простой, обыкновенный парень, он всегда "наш", знакомый, где-то виденный, возможно, живущий среди нас. Олег Андреевич называет его: "Мой мудрый простак". Впрочем, "простак" Анофриева не так уж прост. Он естественен и типичен, он народен, а потому всегда вызывает симпатии зрительного зала.
Кроме театра и кино Олег Андреевич много работает на эстраде, телевидении и радио. Неоднократно участвовал в "Голубых огоньках", популярных детских передачах. В настоящее время ведет передачу "Домашняя библиотека" на канале ОРТ.
Творчества Олега Анофриева многогранно. Он постоянно и вдохновенно сочиняет музыку, стихи, песни, пародии и эпиграммы. Поет почти во всех своих фильмах и спектаклях он поет песни, нередко за нескольких персонажей. Классикой, своего рода народным эпосом стал озвученный им мультфильм "Бременские музыканты". Он написал десятки песен, романсов и мелодий, в том числе к фильмам: "По горам по долам", "Северный вариант", "Хорошо сидим", "Каскадер", "Кот в мешке", "Как Иванушка-дурачок за счастьем ходил", а также к спектаклям и музыкальным сказкам: ("Тень", "Сеньор Хуан", "31 июня", "12 ночь", "Быть влюбленным", "Приключение Тото", "Волшебное яблоко", "Бременские музыканты"). В настоящее время готовятся к выходу музыкальный диск песен, посвященный женщинам России "Цветы России", диск-былина "Дунай Иваныч сватом у Владимира Красно Солнышко", сборник песен о Москве, а также новый вариант музыкальной сказки "Бременские музыканты".
Олег Андреевич работает над книгой воспоминаний об актерах, с которыми работал в кино и встречался в жизни, с кем работает сейчас.
Увлекается футболом и конным спортом. Предпочитает литературу по истории России. Любит животных, особенно любимую собаку "Раджи".
Живет и работает в Москве.
Автор: Андрей Морозов
Сайт: Новые Известия
Статья: Ростропович с автоматом – это нонсенс
– Олег Андреевич, насколько я знаю, до сих пор из знаков отличия и наград у вас было лишь звание заслуженного артиста РСФСР, которое вы получили в 1969 году? Правда ли, что вам присвоили наконец-то народного артиста?
– Это очень смешная история. Еще в прошлом году начались звонки из администрации президента: Мы допустили ошибку, что вы до сих пор только заслуженный. Мы готовы это исправить. Я сказал, что отношусь к этому философски и меня не очень волнует – будет у меня звание народного или нет (я не кокетничаю, это действительно так). Нет-нет, мы обязательно исправим эту ошибку, – сказали мне. Потом начались звонки из Союза кинематографистов, в общем – заработала машина присвоения звания... Месяц назад мне позвонил сотрудник администрации и сообщил, что президент подписал указ о присвоении мне звания народного артиста России. Он мне даже факс прислал с номером указа. Потом пришла телеграмма с поздравлениями от Михалкова. И все. С тех пор тишина.
– То есть как? Это анекдот?
– Да, анекдот. Но с другой стороны, эта история подтверждает, что у нас в стране как был бардак, так и остался. А ведь в моем возрасте это чревато – могу и не получить. Шучу, конечно. На самом деле это не так уж и важно.
– Вы тут про возраст вспомнили... В этом году вам исполняется 75 лет. Юбилей! Как вы этот возраст ощущаете, что он для вас значит?
– С некоторых пор свое существование на Земле я воспринимаю как премиальные за приличное поведение. Не думал, что доживу до семидесяти, а мне уже 74... Кажется, что после семидесяти никакого смысла и интереса в жизни уже нет, потому что уходят самые сокровенные чувства и порывы. Мой друг Николай Крючков говорил мне: Старик, я уже давно смотрю на женщин как на пейзаж... Смотреть на них как на пейзаж обидно, к тому же когда выглядишь моложе, а соответствовать внешнему виду не можешь.
– Тютчев в семьдесят написал Я встретил вас….
– Написать-то можно все, что угодно. Хотите, я вам сейчас такое напишу, не как Тютчев, конечно, но вы почитаете – сочтете меня Казановой.
– И все же на пессимиста вы не похожи?
– Я всегда был оптимистом. Мои последние песни почти на грани идиотизма. Они о том, что я такой же веселый, хожу с женой встречать рассвет и любуюсь закатами... Что можно противопоставить оптимизму? Стать пессимистом и ворчать по поводу и без? Я, конечно, брюзжу, когда смотрю телевизор: Все не так, не эдак. Но побрюзжал-побрюзжал, а жить-то надо. Хочется крыжовничка или смородинки поесть, искупаться сходить... Мой оптимизм имеет, грубо говоря, материальную основу. У меня всегда было правило: обеспечивать семью и своих близких. Для этого я все жилы вытягивал, мотался с концертами по стране (у меня было бешеное количество выступлений). Это же сейчас можно спеть одну песню один раз в месяц и получить за это приличные деньги. В 50–60-е годы я за концерт получал 13 рублей 50 копеек.
– Популярность помогала?
– Конечно. Но я говорю об этом с долей сарказма.
– Почему? Вам же наверняка хотелось быть знаменитым, узнаваемым?
– А вы вот никогда не хотели бы быть популярным журналистом? Кто-то очень правильно сказал: Первую половину жизни я работаю на имя, а вторую половину имя работает на меня. Не забывайте, что популярность подразумевает не только славу, но и материальное благополучие.
– И тем не менее сегодня вы человек публичный и при случае пользуетесь своим авторитетом. К примеру, почему вы решили принять участие в недавней нашумевшей акции в защиту ветеринарных врачей?
– Главврач ветеринарной клиники, председатель Ассоциации ветеринарных врачей Сергей Середа, которого обвинили в хранении наркотиков, мой друг. Мы с ним как все собачники познакомились благодаря своим четвероногим друзьям. Он впал в немилость из-за применения кетамина, который, насколько я знаю, употребляется во всем мире. Но дело это ответственное, если это наркотик, то его хранение и употребление при лечении животных должно быть под особым контролем. Я знаю, что у многих врачей и в мыслях ничего дурного не было – они применяли его только на благо братьев наших меньших. Моей старшей собачке дважды делали операцию, и если бы не это средство, то ее не было бы в живых.
– Вы и в других акциях можете принять участие?
– В каких, например?
– Например, против войны в Чечне или против коррупции?
– Чушь все это собачья. Ничего не изменится, если я буду против войны выступать. Мы же с вами взрослые люди и знаем, откуда ноги растут. Не хочется ходить в дураках и массовке. Я это не люблю больше всего.
– В 91-м ваши коллеги защищали Белый дом – на баррикадах стояли...
– Знаете, для некоторых это было велением души, а у других другие планы были. Вы же понимаете, что Ростропович с автоматом – это нонсенс. Я не верю, что это был рекламный ход – в его порядочности не сомневаюсь. Но ведь многие это восприняли именно так. Почему я не пошел? Да, честно говоря, просто не успел. Но я все-таки стараюсь избегать толпы и громогласных заявлений... Просто не люблю громко кричащих людей.
– Это связано с возрастом или с вашими жизненными принципами?
– С возрастом тоже. Но в первую очередь с убеждениями. И еще – воспитанием. Для меня демократия очень сложное понятие. Теоретически, конечно, все просто – власть народа, и точка. Но ведь на практике, в реальной жизни ничего и близко к этому не существует. Все демократы оказались миллиардерами.
– Вас послушать, получается, что вы человек нелюдимый и скрытный. А ведь кино, где вы работаете всю жизнь, – это всегда большой коллектив, своеобразная семья...
– Кино? Пригласили, сняли, получил деньги и ушел. Там семьи собираются на два-три месяца и распадаются после окончания съемок. Есть, конечно, актеры, которые дружат, но дружат они не потому, что снимались в одном фильме.
– Но вы ведь и в театре много работаете... Кстати, что вам ближе – театр или кино?
– Скорее всего, я актер театра одного актера. Когда меня просят: Озвучь такую-то роль, – я отвечаю, что не озвучиваю, а создаю образ. И потом, мне неинтересно делать только одну роль, а не все.
– Как это произошло в Бременских музыкантах?
– Вообще-то между собой мы озвучивание называли халтурой... Ко мне тогда пришли Ливанов, Энтин и Гладков и предложили спеть в Бременских музыкантах роль Трубадура. Я почитал сценарий, послушал музыку, и во мне все забурлило. Я сказал: Или всех, или никого.
– Почему же вас тогда не оказалось во второй серии мультфильма?
– У братьев Гримм в сказке нет ни короля, ни принцессы, ни Трубадура. У них есть четыре животных, которые стали уличными музыкантами, именно уличными, потому что для немцев это особая статья. Наш вариант был модернизированный. Когда я соглашался, мне было очень приятно работать даже с этими изменениями, все это было как бы в рамках сказки братьев Гримм. А потом появился какой-то сыщик, какой-то фестиваль песни. Началась коммерческая раскрутка темы. Я все это не люблю. Но поскольку этим занимались высокоталантливые люди, то уже на опыте первой пластинки они поняли, что это золотая жила. А раз так, то извольте платить – решил я. Перед записью второй пластинки я сказал, что соглашусь участвовать только за авторские проценты. Тогда не было исполнительских прав, существовало только авторское право, и проценты за исполнение получали только авторы. Но они отказались мне платить проценты. Я посчитал, что это несправедливо, и сказал, чтобы они искали другого исполнителя. И они пошли к Магомаеву.
– Сколько же, если не секрет, вы получили за первую часть?
– 239 рублей. Точнее – 22 минуты по 15 рублей за минуту. Насколько я знаю, было написано еще несколько серий, фильм вот недавно вышел чудовищный. В общем, любую тему можно испоганить до безобразия, когда в глазах мерцают долларовые знаки. Я и сам бескорыстно люблю деньги, но не до такой же степени!
– Откуда же у вас такое желание – петь за всех? Это вы использовали как возможность показать особенности своего голоса или что-то другое?
– Это свойство моего характера. Поэтому я и ушел из театра. Я не могу играть в ансамбле. Мне всегда кажется, что все не так, что кто-то плохо играет, а кто-то лучше, так как я не могу. Как правило, я хочу все переиначить по-своему. Не знаю, плохо это или хорошо.
– Юрий Энтин рассказывал, что Андрей Миронов готовился целый месяц к записи песни кота в мультфильме Голубой щенок. Сколько у вас времени уходило на создание образа?
– Я не верю, что Андрей готовился к этой записи целый месяц при его-то графике и загруженности. Если бы он так работал, то с голоду бы помер. Он мог прийти в студию на 15 минут, записаться и уйти. Бременских музыкантов мы, правда, записали за ночь. Студия была нарасхват, и нам ее дали только на одну ночь: с 11 вечера до 6 утра. Мы, конечно, репетировали до записи, я что-то искал для образов. Ненавижу слово озвучивать. Стараюсь рождать характер! Нефтеналивной танкер – это Том Джонс, а бурый лесовоз – Луи Армстронг. В Львенке и черепахе черепаху я наделил интонациями Раневской.
– У каждого актера есть роли, о которых он может сказать спустя время: Сейчас вот это я сделал бы чуть-чуть по-другому. У вас что-то есть похожее?
– Я упрямый, до тупости упрямый. Если кто-то сделает мне такое замечание, то посчитаю, что меня не поняли. Также и с песнями: если не стала шлягером, значит, не поняли. Кстати, с некоторыми песнями так и получилось. Прошли десятилетия, и песня зазвучала именно в моем исполнении.
– Вы про Песню о друге?
– Не только. Ах ты, палуба-палуба... перепела вся шпана, а сейчас слышно только в моем исполнении. Есть вещи, для которых требуется дистанция.
Автор: Дмитрий Мельман
Сайт: Московский комсомолец
Статья: Плохой хороший человек
— Знаешь, открою тебе маленький секрет. На днях меня пригласят в “Доброе утро”, будут поздравлять с юбилеем. К выступлениям я никогда не готовлюсь. Но! Я подумал: а что я могу очень коротко сказать в качестве резюме многих прожитых лет? И обозначил для себя так: назову ту доску почета, которая для меня является безусловной.
— Что вы имеете в виду?
— Имею в виду всего пять-шесть фамилий. Но это люди, которым я готов отдать все. В первую очередь это жена. Сразу же за ней идет внучка. Потом — мой друг…
— А дочка?
— А-а-а… Знаешь, как принято говорить: no comment. Затем: конечно же, благодетель мой и спаситель Евгений Иванович Чазов, которому я по гроб жизни буду благодарен. Об этом обязательно напиши. Благодаря ему, собственно говоря, я и выжил. У меня же инфаркт был… На съемках детской передачи на Шаболовке вдруг стало плохо. И, значит, меня оттуда: ши-и-ть, и непосредственно в Петроверигский переулок, в кардиологический центр. Когда в клинике лежал, мне профессор сказал: “Если хоть один раз закурите, ко мне можете больше не обращаться”. В то время ведь дымил как паровоз — прикуривал одну сигарету от другой. А сигары! Самые дорогие, самые лучшие мог себе позволить — с Кубой-то мы дружили. Вот нужно мне было довести себя до полного самоуничтожения, чтобы понять: дальше нельзя… Нет, я для Чазова — пациент интересный. Вот ведь как: думал, доживу максимум до 70, а сейчас 75 размениваю, и вроде ничего, да?
— Да в полном порядке, Олег Андреевич.
— Есть еще один человек, который мне почти никто. Тоже обязательно его назови. Валерий Алексеевич — он сразу поймет, о ком идет разговор. Который тоже принял в моей жизни участие, не рассчитывая ни на какую мзду. А я ответил ему, казалось бы, черной неблагодарностью. Хочу сказать: для этого были очень-очень серьезные причины.
— И это вас до сих пор мучает?
— Очень. Можешь сразу извиниться за меня…
— Так вы сами уже это сделали.
— Да, я прошу у него прощения. Скажу честно, я достаточно одинокий человек. У меня и друзей-то никогда не было. А вот на старости лет появился друг, которому я могу доверить в жизни все. Был еще один друг, в юности. Но он воспользовался тем, что я… Знаешь, как говорят: не доверяй другу часы, жену и что-то там еще. Вот я доверял ему и попал в неприятную историю. Жена сама пришла и сказала: “Ты что, таких друзей нельзя в дом пускать”.
— Потом как-то разобрались с ним, по-мужски?
— Нет. Один раз он попытался восстановить со мной отношения. Пришел на мой концерт, подождал на выходе. Но… Такие вещи не прощаются, я считаю. А вот сейчас наступило такое счастливое время, когда спустя огромное количество лет я подружился с человеком. Моложе меня. Но по сути — очень добрым, светлым. Поэтому: жена, друг мой, внучка любимая, одна причем…
— Вторая-то чем провинилась?
— Младшая — это кошка, которая гуляет сама по себе.
— Что ж, вся в дедушку.
— Нет, другая. Она просто никого вокруг себя не хочет видеть. Со всеми вежливая, со мной не ссорится. Но и не звонит. Я про нее ничего не знаю, она — про меня. Придет ли на юбилей? Может быть, придет. А может, и нет.
* * *
— У меня несколько лет назад книжка вышла — единственная, которую написал, — называется “Солдат и балерина”. Вот в этом названии, как мне кажется, я весь.
— В чем солдат? Или боец?
— Боец в работе.
— То есть ради дела стены головой можете прошибать?
— Нет, этого я не могу. Но я не позволю ни себе, ни другим быть не тем, что есть на самом деле. Не просто там певец или актер… Если я знаю, что он сволочь, он для меня сволочью и останется.
— И вы скажете ему об этом в лицо?
— Да. Что и приносит мне массу неприятностей. Ну если я народного артиста в 74 года получил…
— Из-за своей любви к правдорубству со многими коллегами перессорились?
— А я не встречаюсь с ними. Раньше часто ссорился, и после замечаний, а мне почему-то всегда делали замечания личностного характера…
— Например?
— “А, подумаешь, нашелся тут Станиславский. Сам еле-еле говно, а меня критикует”. Но! Что дает право думать так? Это интервью я даю не то чтобы с болью в сердце, но просто 75 лет — пора уже говорить то, что думаешь. Ты можешь прочитать книжку мою, там есть портреты некоторых коллег. То, что я написал о Плятте, можно считать поверхностным и немножко, как бы сказать, “неглиже с отвагой”. Ну там: “Обаятелен сатанински, то-то, то-то…” Но: “…жаден, хитер…” То есть я говорил о тех чертах, которые знал в нем. Хвалебных слов о Плятте было предостаточно. А вот, например, о том, что у него невозможно было занять и десяти рублей, что он никого не пускал в свою душу, был холоден, расчетлив…
— Когда вышла книга, многие на вас обиделись?
— Нет, разве что Жженов. Потому что очень коротко о нем написал. Кстати, до сих пор не знаю, как правильно произносится его фамилия: “Жжонов” или “Жжёнов”. Потому что по-русски два “ж” произносятся мягко: вожжи, дрожжи. При встрече знакомимся. Я говорю: “Анофриев”, он: “Жжонов”. “Вы неправильно произносите свою фамилию”, — и добавляю про два “ж”. В ответ с холодным взглядом: “Фамилия произносится так, как того хочет хозяин”.
— Скажите честно, не любите коллег по цеху?
— Подавляющее большинство.
— А за что?
— За то, что многие занимают не свое место. Не по рангу.
— А вас за что любить нужно?
— А чего меня любить? Неудобный человек. Преуспевающий, несмотря ни на что. К профессии актера относящийся, как к ремеслу. Чтобы ты понял по сути, скажи мне, пожалуйста: для того чтобы играть на скрипке, как Ойстрах, что нужно?
— Ну что, не знаю: талант, трудолюбие…
— Нет, для этого нужно быть Ойстрахом. А Тютькин какой-нибудь не сможет так сыграть, как бы он ни старался. Так вот: замечательно исполнить роль в кино может каждый. При хорошем режиссере. Феллини же доказал это. Брал с улицы чуть ли не площадных дам и делал из них кинозвезд. Делал, понимаешь? Режиссер — это профессия, актер — ремесло.
— Многие актеры, в отличие от вас, говорят об этом ремесле как о высоком искусстве.
— Ну да: иначе люди очень быстро догадаются, что ты ничего из себя не представляешь. Есть ряд актеров, фамилий не стану называть, которые ну никакого права не имеют на то, что они делают в кино, в театре. Актер, у которого нет ни голоса, ни темперамента, слывет чуть ли не великим русским артистом.
— Ну вот: теперь я начну соображать, о ком это вы.
— Ну давай так, причем можешь со мной тут же не согласиться. Вот, пожалуйста, тебе конкретный случай. Прихожу я, воспитанный на лучших традициях МХАТа, в Театр Станиславского, смотрю “Живой труп”. Где Федю Протасова играет явно острохарактерный отрицательный персонаж. Губастый, шепелявый…
— Бурков?
— Вот видишь, сразу догадался. Но я этого не говорил — это ты сказал. Вот: и я должен в течение двух с половиной часов испытывать терпение и опускать свои критерии до эстетики такого образа. Понимаешь? Мне могут сказать: это зависть. Нет, я не завидую. Тогда мне скажут: а чего ж вы сами-то?.. Два-три раза я доказал, что из себя представляю как драматический актер. А потом мне просто стало неинтересно.
— То есть себе вы уже все доказали и теперь имеете право судить других?
— И себя. Например: я сыграл хорошо. В “Правде” об этом написано, в “Известиях” написано, в “МК” написано. А я прекрасно знаю, что так, как я, могут сыграть еще сто человек. А вот спеть так, как я, могут очень немногие. Когда звучит мой голос, любого спроси, всякий скажет: “Ну это Анофриев!” И вот здесь я первач.
* * *
— С “солдатом” разобрались, давайте теперь о “балерине”.
— И это есть. Иногда позволяю себе такие вещи, за которые потом становится не очень ловко. Капризен, жеманен, если хотите. Кокетун: о-о-о, пококетничать — это просто хлебом не корми.
— Ненавидите себя за это?
— А что толку? Исправить-то уже трудновато.
— Из-за чего можете закапризничать?
— Из-за всего. Из-за того, что предложили не ту роль. Из-за того, что приготовили не тот обед. Из-за того, что маленький гонорар. Не моего ранга.
— То есть под горячую руку вам лучше не попадаться?
— Ну что ты: поорать, обматерить — любо-дорого. Жена ненавидит мат. Но даже она уже не обращает внимания, если меня вдруг понесло. Знает: через несколько минут этот шарик: п-ф-ф-ф… спустится сам. Больше скажу: если кому-то очень захочется меня убить или посадить в тюрьму, сделать это будет просто. Надо при мне оскорбить дорогого человека: жену или внучку — людей, которые сами себя защитить не смогут. Без разговоров полезу в драку, на нож, куда угодно. Такие случаи бывали: несколько раз бросался, жена повисала на мне как груша…
— Алкоголь — серьезная проблема для творческой личности?
— Да нет, была бы серьезной, я бы, наверное, выглядел немножко по-другому. Ты же видишь: никаких мешков особенно под глазами нет. Ну печень немножко увеличена. Но, может быть, в моем возрасте она такой и должна быть. Запои? Ну случались, конечно. Но непродолжительные — дня на три, не больше.
— Ну это в общем-то серьезно.
— Ну да, выпивал я как следует. И со мной могло произойти все самое худшее. Только благодаря своей супруге и выскочил.
— Взяла в ежовые рукавицы?
— Просто вовремя за задницу схватила и куда надо посадила. Знаешь, есть такие места, где вроде ты еще и не совсем пропащий человек, но уже можешь таким оказаться.
— Спектакли доводилось срывать?
— Бывало. Ну подумаешь — напился, не явился на спектакль, за меня Ромашин сыграл…
— Выговором отделались или того хуже?
— Должны были уволить. Ну что: я только перешел в Театр Маяковского. Был ужасно оскорблен: обещали Хлестакова, а играть приходилось какие-то жуткие второстепенные роли. Все это, понятное дело, сказывалось на настроении. И вот как-то раз накушался и не пришел на спектакль. А на следующий день, конечно: сбор труппы, и — “до свидания”. Но Николай Павлович Охлопков (худрук Маяковки. — Авт.) понял меня, сам очень хорошо поддавал. И сначала он вынул из меня все кишки, а потом простил. Охлопков вообще наказывал и прощал по-царски…
— А почему вы ушли из театра на вольные хлеба?
— Я не люблю быть пятым, седьмым. Люблю быть только первым.
— Так вы единоличник?
— Абсолютно. Еще со студенческих лет понял, что никакого коллектива быть не может. Что любой тебя схрумкает, пройдет острыми каблуками, не задумываясь ни секунды. Это условие игры.
* * *
— Правда, что во второй части “Бременских музыкантов” вы не приняли участия из-за того, что элементарно не сошлись в цене?
— Не только. Нельзя в одну реку войти дважды. Сказал тогда: “Ребята, не тешьте себя”. “А мы и не тешим, — отвечают, — просто на отзвуке хотим сделать деньги”.
— Ну и вы могли бы подзаработать?
— Нет — они не взяли меня в соавторы. В смысле гонорара. И опять же в сути этого вопроса стояла несправедливость. Хотя, если говорить о деньгах, то их я люблю бескорыстно.
— Как там у вас атаманша пела: “…А я денежки люблю!” Взаимная хоть любовь?
— Не всегда. Но я не позволяю деньгам опускать себя ниже определенного уровня. Очень многие актеры опускаются до уровня массовщика — человека, который за 3 копейки услаждает сытых мира сего. Нет, я тоже их услаждаю. Но я хоть за это деньги беру достойные. Знаешь, как еще актеры говорят: “Это плата за позор”.
— В вашей жизни такого позора было много?
— А я отношусь к этому не как к позору. Меня унизить нельзя, потому что свое ремесло я выполняю на высшем уровне… Мне тут рассказали недавно историю, которая запала в память. Пригласили как-то певицу, самую-самую нашу приму…
— Пугачеву?
— Я не знаю. Это ты сказал. Ну вот: и она назвала, условно говоря, 50 тысяч долларов. Ей говорят: “Понимаете, это многовато для нас. Можно 40?” — “Нет, 50”. — “Ну трудно, поймите…” — “Я сказала 50 — все”. Женщина, которая общалась с певицей, говорит: “Хорошо”. А про себя добавила: ну я тебе устрою. Прима эта приехала, за столиками сидели богатые люди, она спела свои песни. И во время исполнения села на стол, вот так: нога на ногу. Едва она закончила петь, прямо у нее на глазах к тому столику подошла официантка и мыльной губкой стала его вытирать, а потом постелила новую скатерть. Вот это уже позор.
* * *
— С удивлением для себя прочитал, что в своей деревне вы являетесь чуть ли не церковным старостой…
— Уже нет.
— Разжаловали?
— Никто меня не разжаловал. Тут опять-таки сказался характер. Рядом с деревней, где я живу, была выстроена часовня Бориса и Глеба. До того я посещал храмы, но довольно редко, а в эту часовенку что-то сразу потянуло. Она была настолько неухоженная, пустая, что во мне заговорили, наверное, мои самые лучшие человеческие качества. Иисус Христос сказал: никогда не говори о том, что ты сделал для Бога, — самая дорогая твоя отдача, если о ней никто не знает. Поэтому и говорить-то не очень хочется. И все же. Как-то раз соседи, которые уезжали в город, оставили мне два мешка лома от киотов. И в течение зимы я восстановил две иконы…
— Сами?
— Да, у меня же мастерская в подвале. Мое царство дорогое, любимое. Что ты! Ну я не знаю: 20 или 30 плоскогубцев, 20 или 30 круглогубцев, сверлильный станок, точильный станок… Короче говоря, в этой часовенке появились вот эти две иконы. Сами полотна я купил: в один киот вставил Бориса и Глеба, в другой — Сергия Радонежского, и они очень здорово украсили часовню. Потом еще одну икону приобрел — Николая-угодника греческого письма. А еще как-то раз один пьянчужка из деревни принес кучу металла. Посмотрел: что такое — горшок, не горшок? Когда восстановил, оказалась такая лампадища! Просто красавица! И настолько я этим увлекся, стал чуть ли не каждый день ходить туда. Если нужно было подежурить — я дежурил. В итоге хозяйка храма сказала: будете нашим церковным старостой. Я говорю: не имею права... Но в принципе мой дедушка был церковным старостой на Старом Арбате, в какой-то церкви. Помню, будучи пацаном 10-летним, изуродовал одну икону, на которой была дощечка: “Церковному старосте, Сергею Яковлевичу Анофриеву от благодарных прихожан”.
— В общем, решили продолжить фамильную династию.
— Да. Но потом получилось так, что хозяйка попросила у меня ключи. На время. И эти ключи оказались у какого-то слесаря, чуть ли не мусульманина. Это не имеет значения, но в данном случае, для храма, имеет. А мне их отдать потом она забыла. Забыла на неделю, на две, на месяц. И вот я обиделся и перестал туда ходить. Конечно, не прав. Храм уже открыт, а я никак не могу переступить его порог. Ну неправильно это, понимаешь.
— А в какую-то другую церковь ходите?
— Нет. Я сейчас переезжаю в другую деревню, и там замечательная часовенка Иоанна Златоуста, с чудесным иконостасом, алтарем. Как-то раз заглянул туда, думаю: а моя-то бедная часовенка лучше. Вот должен пересилить себя и, наверное, начну туда ходить. Ну не могу я без этого… Вот говорили мы с тобой: дескать, много грехов. Ну да, правильно, было. Но, считаю, сохранил самое главное. Вот ты видел, как меня сегодня встречали? (Наш разговор состоялся после концерта Анофриева. — Авт.) Это же не просто оценка моего мастерства или голоса. Это еще и та самая честь смолоду. Так что…
Автор: Анна Федина
Сайт: Известия
Статья: ОТ МИНИСТРА КУЛЬТУРЫ СОКОЛОВА ПОПАХИВАЕТ КОМИССАРИАТОМ
- Как вы относитесь к скандалу, который разразился в Министерстве культуры?
- Соколов меня настораживает. Он действующий министр культуры, и, конечно, мне бы надо поддерживать его и выступать против Михаила Ефимовича Швыдкого, но я не буду этого делать. Уж слишком от Соколова попахивает комиссариатом. Очень умным, начитанным и в то же время воинственным. Если он не подтвердит свои слова документально, ему нужно немедленно покинуть пост. Особенно пост министра культуры. Если бы речь шла о Министерстве путей сообщения, я бы закрыл на подобные обвинения глаза. Мало ли, ошибся, вспылил. Министр культуры не имеет права бросаться словами. С другой стороны, Соколов производит впечатление человека, который хранит традиции русской культуры, в отличие от Михаила Ефимовича, который выглядит транжирой. Мне хотелось бы верить, что в вопросе о реституции Швыдкой поступает законно. Конечно, отдавать Бременские рисунки не хочется, но раз надо, значит, надо. Однако если будет доказано, что действия экс-министра культуры противозаконны, я буду оскорблен в своем доверии.
- Вас очень любят называть человеком-оркестром: вы и актер, и певец, и режиссер, причем если уж беретесь за что-то, то предпочитаете сами озвучивать всех персонажей, как это было в Бременских музыкантах. Что это, особенность характера?
- Видимо, да. Я очень капризный, мне постоянно кажется, что все всё делают не так, как сделал бы я. И чтобы доказать свою правоту, я никого не беру в помощники, а пытаюсь все делать сам. Получается - я счастлив, не получается - я виноват. Здесь все четко. И потом, почему бы не работать в одиночку, если мне так удобнее? Техника сейчас позволяет мужчинам петь даже самыми изнеженными женскими голосами, а характер персонажа все равно я создаю.
- Вы любите повторять, что актер - это ремесло, а вот режиссер - творческая профессия. Вы попробовали себя в режиссуре, почему дело ограничилось одним фильмом?
- Потому что это было плохо. Я написал неплохую музыку, взял очень хороших актеров: Галину Польских, Владимира Гусева, Александра Лазарева. Они очень симпатично исполнили все те задачи, которые я перед ними ставил, а вот режиссерски я не справился.
-Вы давно не снимаетесь. Не приглашают или сами не хотите?
- Я постепенно отвадил всех, кто предлагал мне сниматься. Играть кое-какие роли не хочу, я их переиграл достаточно. Из 50 с лишним фильмов, в которых я принимал участие, приличных картин было 4-5.
- Какие роли вы хотите играть?
- Хочу ровно одну роль - человека, который живет дома спокойно, достойно, с уважением к себе и к окружающим людям.
- Вы всегда были склонны к уединенной жизни?
- Нет, я был душой компании. Всегда у рояля, всегда готовый потанцевать, прихлестнуть. Парадокс в том, что вы сейчас сидите здесь и разговариваете по сути с молодым человеком, а мне-то ведь уже 75. И никуда не денешься. Это не значит, что я ношусь со своим возрастом, но, честное слово, когда тебя в 1765-й раз спрашивают про Бременских музыкантов или 2070-й раз просят спеть Есть только миг..., хочется взвыть и залезть на стену.
- И все равно поете?
- А что делать? И ведь каждый раз еще и стараюсь выискать какой-то новый вариант подачи. Впрочем, это в какой-то степени все еще доставляет мне удовольствие, потому что песня гениальная и сказка замечательная, так что грех мне их чураться. И к тому же я радуюсь, когда кто-то пытается спеть мои песни и, как правило, терпит фиаско.
- В фильмах вы пели за многих актеров. Вы подстраивались под манеру артиста?
- Конечно, я представлял, как бы спел этот актер, обладая моим голосом.
- За кого было легче всего петь?
- За Ширвиндта, который должен был исполнять белогвардейский романс в фильме Герой ее романа. У Шурки нет ни слуха, ни голоса, поэтому подстраиваться было не к чему, и я спел, как сам захотел, только слегка воспроизведя его природную вальяжность. За Куравлева тоже пел. Это ведь только сейчас стали петь все. И Басилашвили, чудовищно поющий, и Куравлев - не то чтобы безголосый, но непоющий актер.
- Вам все-таки дали звание народного артиста?
- С большим скрипом, на 74-м году жизни. Это даже немного неприлично. На восьмом десятке присуждать звание старшего лейтенанта грубо, почетнее оставаться рядовым. До тех пор, пока Эфроса не оскорбили званием Заслуженный деятель искусств, он был просто Эфросом - непризнанным творцом, которого знали во всем мире, а потом, когда он стал заслуженным деятелем искусств, романтический ореол пропал.
- Была еще какая-то странная история, связанная с присуждением вам ордена. Будто бы указ прислали, а награду не дали.
- Как выяснилось, это обычная практика. Мне действительно прислали копию указа о награждении, а потом год ни слуху ни духу. Думаю: Может, и вовсе забыли. Нет, через год позвонили-таки, попросили явиться. Я на награждении тогда сказал Владимиру Владимировичу: Меня 20 лет на всех концертах объявляли народным артистом, спасибо, что вы документально подтвердили мое звание.
- Что он на это ответил?
- Не помню. Для меня Путин - это в первую очередь очень занятый, перенагруженный делами человек. И только потом президент, главнокомандующий - это все временные явления. На церемонию он явился в последнюю минуту, зато знал, кого за что награждает. И еще в Кремле я почувствовал, что там с перебором никому наград не дают. Здесь вам не как при Борисе Николаевиче, который Алле Пугачевой вручил орден второй степени, который только государственным деятелям дают. Мне тогда показалось, что это бартер: она его сделала президентом, он ее в государственные деятели возвел.
Фото Б. Виленкина, Г. Тер-Ованесова
Из коллекции Татьяны Еременко
Фото Б. Виленкина, Г. Тер-Ованесова, 1966 г.
• Фото Г. Тер-Ованесова, 1975 г.
Снимался в фильмах:
• Секрет красоты (1955)
• За витриной универмага (1955)
• Путешествие в молодость (1956)
• В добрый час! (1956)
• Девушка с гитарой (1958)
• Простая история (1960)
• Алые паруса (1961)
• Артист из Кохановки (1961)
• Веселые истории (1962)
• Коллеги (1963)
• Сказка о потерянном времени (1964)
• Проверено - мин нет (1966)
• Друзья и годы (1966)
• В Москве, проездом (1972)
• Автомобиль, скрипка и собака Клякса (1975)
• Мой дом - театр (1975)
• Первый рейс (1976)
• Додумался, поздравляю! (1977)
• Солнце, снова солнце (1977)
• Схватка в пурге (1978)
• Инкогнито из Петербурга (1978)
• Пока безумствует мечта (1978)
• Поворот (1979)
• Ссыльный #011 (1979)
• Кот в мешке (1979)
• Примите телеграмму в долг (1979)
• Бабушки надвое сказали... (1979)
• Будьте моим мужем (1981)
• Там, на неведомых дорожках (1982)
• Нежданно-негаданно (1983)
• Спокойствие отменяется (1983)
• Герой ее романа (1984)
• Тайна виллы "Грета" (1984)
• После дождичка, в четверг... (1985)
• Секунда на подвиг (1986)
• Хорошо сидим! (1986)
• Две стрелы (1989)
• Криминальный квартет (1989)
• Захочу - полюблю (1990)
• Маша и звери (1995)
• Бродвей моей юности (1996)
• Опять надо жить (1999)
• Человек на полустанке
Поставил фильмы:
• Быть влюбленным (1992)
Олег Андреевич - коренной москвич - родился в 1930 году в Геленджике во время командировки родителей. Отец - Анофриев А.С., врач. Мать - Анофриева М.Г., домохозяйка. Жена - Отливщикова Наталья Георгиевна (1932 г.рожд.). Дочь - Солоденина Мария (1959 г.рожд.). Внучки: Наталья (17 лет), Анастасия (12 лет).
Актерскую профессию О.А.Анофриев получил в Школе-студии МХАТ. Творческую жизнь начал актером Центрального детского театра (1954-1960 г.г.). Затем - два года работы в Театре им.Маяковского и десять лет в Театре им.Моссовета (1962-1972 г.).
Первый серьезный театральный дебют Олега Анофриева - роль Василия Тёркина в одноименном спектакле театра им.Моссовета. Успех спектакля в стране и за рубежом во многом зависел от убедительной игры главного героя. Одна из софийских газет выразила общее мнение о работе актера: "Василий Теркин и Олег Анофриев слились в этом удивительном молодом человеке в солдатской форме. В исполнении Анофриева не только оживают стихи Твардовского, но становятся видными скрытые черты человеческого обаяния. Ты - народ, ты - необъятная русская душа, в тебе вместились самые возвышенные его порывы. Ты кристально чист, как русская песня, неуловим и неповторим, как звуки ожившей в твоих руках гармони". Теркин сделался национальным героем Болгарии, а город Русса присвоил Олегу Анофриеву звание почетного гражданина.
Первая работа в кино - фильм "Секрет красоты" (1954 г.). Всего О.А.Анофриев сыграл в кино более 40 ролей, в том числе в фильмах "Горы зовут" (1955 г.), "В добрый час" (1956 г.), "Артист из Кохановки" (1957 г.), "Простая история", "Веселые истории" (1958 г.), "Алые паруса" (1960 г.), "За витриной универмага", "Девушка с гитарой" (1961 г.), "Коллеги" (1962 г.), "Сказка о потерянном времени" (1963 г.), "Проверено - мин нет" (1964 г.), "Друзья и годы" (1965 г.), а также в картинах: "Северный вариант", "Солнце снова солнце", "Обыкновенная Арктика", "Первый рейс", "Кот в мешке", "После дождичка в четверг", "Там на неведомых дорожках", "Человек с бульвара Капуцинов", "Криминальный квартет", "Секунда на подвиг", "Поворот", "Ссыльный 0011", "Инкогнито из Петербурга", "Схватка в пурге" и других.
Как правило, сценический или песенный герой Анофриева - простой, обыкновенный парень, он всегда "наш", знакомый, где-то виденный, возможно, живущий среди нас. Олег Андреевич называет его: "Мой мудрый простак". Впрочем, "простак" Анофриева не так уж прост. Он естественен и типичен, он народен, а потому всегда вызывает симпатии зрительного зала.
Кроме театра и кино Олег Андреевич много работает на эстраде, телевидении и радио. Неоднократно участвовал в "Голубых огоньках", популярных детских передачах. В настоящее время ведет передачу "Домашняя библиотека" на канале ОРТ.
Творчества Олега Анофриева многогранно. Он постоянно и вдохновенно сочиняет музыку, стихи, песни, пародии и эпиграммы. Поет почти во всех своих фильмах и спектаклях он поет песни, нередко за нескольких персонажей. Классикой, своего рода народным эпосом стал озвученный им мультфильм "Бременские музыканты". Он написал десятки песен, романсов и мелодий, в том числе к фильмам: "По горам по долам", "Северный вариант", "Хорошо сидим", "Каскадер", "Кот в мешке", "Как Иванушка-дурачок за счастьем ходил", а также к спектаклям и музыкальным сказкам: ("Тень", "Сеньор Хуан", "31 июня", "12 ночь", "Быть влюбленным", "Приключение Тото", "Волшебное яблоко", "Бременские музыканты"). В настоящее время готовятся к выходу музыкальный диск песен, посвященный женщинам России "Цветы России", диск-былина "Дунай Иваныч сватом у Владимира Красно Солнышко", сборник песен о Москве, а также новый вариант музыкальной сказки "Бременские музыканты".
Олег Андреевич работает над книгой воспоминаний об актерах, с которыми работал в кино и встречался в жизни, с кем работает сейчас.
Увлекается футболом и конным спортом. Предпочитает литературу по истории России. Любит животных, особенно любимую собаку "Раджи".
Живет и работает в Москве.
Олег Андреевич Анофриев
Oleg Andreevich Anofriev
( 20.07.1930 года )
Россия (russia)
Как правило, сценический или песенный герой Анофриева - простой, обыкновенный парень, он всегда "наш", знакомый, где-то виденный, возможно, живущий среди нас. Олег Андреевич называет его: "Мой мудрый простак". Впрочем, "простак" Анофриева не так уж прост. Он естественен и типичен, он народен, а потому всегда вызывает симпатии зрительного зала.
Сайт: Международный Объединенный Биографический Центр
Статья: Олег Андреевич Анофриев
Олег Андреевич - коренной москвич - родился в 1930 году в Геленджике во время командировки родителей. Отец - Анофриев А.С., врач. Мать - Анофриева М.Г., домохозяйка. Жена - Отливщикова Наталья Георгиевна (1932 г.рожд.). Дочь - Солоденина Мария (1959 г.рожд.). Внучки: Наталья (17 лет), Анастасия (12 лет).
Актерскую профессию О.А.Анофриев получил в Школе-студии МХАТ. Творческую жизнь начал актером Центрального детского театра (1954-1960 г.г.). Затем - два года работы в Театре им.Маяковского и десять лет в Театре им.Моссовета (1962-1972 г.).
Первый серьезный театральный дебют Олега Анофриева - роль Василия Тёркина в одноименном спектакле театра им.Моссовета. Успех спектакля в стране и за рубежом во многом зависел от убедительной игры главного героя. Одна из софийских газет выразила общее мнение о работе актера: "Василий Теркин и Олег Анофриев слились в этом удивительном молодом человеке в солдатской форме. В исполнении Анофриева не только оживают стихи Твардовского, но становятся видными скрытые черты человеческого обаяния. Ты - народ, ты - необъятная русская душа, в тебе вместились самые возвышенные его порывы. Ты кристально чист, как русская песня, неуловим и неповторим, как звуки ожившей в твоих руках гармони". Теркин сделался национальным героем Болгарии, а город Русса присвоил Олегу Анофриеву звание почетного гражданина.
Первая работа в кино - фильм "Секрет красоты" (1954 г.). Всего О.А.Анофриев сыграл в кино более 40 ролей, в том числе в фильмах "Горы зовут" (1955 г.), "В добрый час" (1956 г.), "Артист из Кохановки" (1957 г.), "Простая история", "Веселые истории" (1958 г.), "Алые паруса" (1960 г.), "За витриной универмага", "Девушка с гитарой" (1961 г.), "Коллеги" (1962 г.), "Сказка о потерянном времени" (1963 г.), "Проверено - мин нет" (1964 г.), "Друзья и годы" (1965 г.), а также в картинах: "Северный вариант", "Солнце снова солнце", "Обыкновенная Арктика", "Первый рейс", "Кот в мешке", "После дождичка в четверг", "Там на неведомых дорожках", "Человек с бульвара Капуцинов", "Криминальный квартет", "Секунда на подвиг", "Поворот", "Ссыльный 0011", "Инкогнито из Петербурга", "Схватка в пурге" и других.
Как правило, сценический или песенный герой Анофриева - простой, обыкновенный парень, он всегда "наш", знакомый, где-то виденный, возможно, живущий среди нас. Олег Андреевич называет его: "Мой мудрый простак". Впрочем, "простак" Анофриева не так уж прост. Он естественен и типичен, он народен, а потому всегда вызывает симпатии зрительного зала.
Кроме театра и кино Олег Андреевич много работает на эстраде, телевидении и радио. Неоднократно участвовал в "Голубых огоньках", популярных детских передачах. В настоящее время ведет передачу "Домашняя библиотека" на канале ОРТ.
Творчества Олега Анофриева многогранно. Он постоянно и вдохновенно сочиняет музыку, стихи, песни, пародии и эпиграммы. Поет почти во всех своих фильмах и спектаклях он поет песни, нередко за нескольких персонажей. Классикой, своего рода народным эпосом стал озвученный им мультфильм "Бременские музыканты". Он написал десятки песен, романсов и мелодий, в том числе к фильмам: "По горам по долам", "Северный вариант", "Хорошо сидим", "Каскадер", "Кот в мешке", "Как Иванушка-дурачок за счастьем ходил", а также к спектаклям и музыкальным сказкам: ("Тень", "Сеньор Хуан", "31 июня", "12 ночь", "Быть влюбленным", "Приключение Тото", "Волшебное яблоко", "Бременские музыканты"). В настоящее время готовятся к выходу музыкальный диск песен, посвященный женщинам России "Цветы России", диск-былина "Дунай Иваныч сватом у Владимира Красно Солнышко", сборник песен о Москве, а также новый вариант музыкальной сказки "Бременские музыканты".
Олег Андреевич работает над книгой воспоминаний об актерах, с которыми работал в кино и встречался в жизни, с кем работает сейчас.
Увлекается футболом и конным спортом. Предпочитает литературу по истории России. Любит животных, особенно любимую собаку "Раджи".
Живет и работает в Москве.
Автор: Андрей Морозов
Сайт: Новые Известия
Статья: Ростропович с автоматом – это нонсенс
– Олег Андреевич, насколько я знаю, до сих пор из знаков отличия и наград у вас было лишь звание заслуженного артиста РСФСР, которое вы получили в 1969 году? Правда ли, что вам присвоили наконец-то народного артиста?
– Это очень смешная история. Еще в прошлом году начались звонки из администрации президента: Мы допустили ошибку, что вы до сих пор только заслуженный. Мы готовы это исправить. Я сказал, что отношусь к этому философски и меня не очень волнует – будет у меня звание народного или нет (я не кокетничаю, это действительно так). Нет-нет, мы обязательно исправим эту ошибку, – сказали мне. Потом начались звонки из Союза кинематографистов, в общем – заработала машина присвоения звания... Месяц назад мне позвонил сотрудник администрации и сообщил, что президент подписал указ о присвоении мне звания народного артиста России. Он мне даже факс прислал с номером указа. Потом пришла телеграмма с поздравлениями от Михалкова. И все. С тех пор тишина.
– То есть как? Это анекдот?
– Да, анекдот. Но с другой стороны, эта история подтверждает, что у нас в стране как был бардак, так и остался. А ведь в моем возрасте это чревато – могу и не получить. Шучу, конечно. На самом деле это не так уж и важно.
– Вы тут про возраст вспомнили... В этом году вам исполняется 75 лет. Юбилей! Как вы этот возраст ощущаете, что он для вас значит?
– С некоторых пор свое существование на Земле я воспринимаю как премиальные за приличное поведение. Не думал, что доживу до семидесяти, а мне уже 74... Кажется, что после семидесяти никакого смысла и интереса в жизни уже нет, потому что уходят самые сокровенные чувства и порывы. Мой друг Николай Крючков говорил мне: Старик, я уже давно смотрю на женщин как на пейзаж... Смотреть на них как на пейзаж обидно, к тому же когда выглядишь моложе, а соответствовать внешнему виду не можешь.
– Тютчев в семьдесят написал Я встретил вас….
– Написать-то можно все, что угодно. Хотите, я вам сейчас такое напишу, не как Тютчев, конечно, но вы почитаете – сочтете меня Казановой.
– И все же на пессимиста вы не похожи?
– Я всегда был оптимистом. Мои последние песни почти на грани идиотизма. Они о том, что я такой же веселый, хожу с женой встречать рассвет и любуюсь закатами... Что можно противопоставить оптимизму? Стать пессимистом и ворчать по поводу и без? Я, конечно, брюзжу, когда смотрю телевизор: Все не так, не эдак. Но побрюзжал-побрюзжал, а жить-то надо. Хочется крыжовничка или смородинки поесть, искупаться сходить... Мой оптимизм имеет, грубо говоря, материальную основу. У меня всегда было правило: обеспечивать семью и своих близких. Для этого я все жилы вытягивал, мотался с концертами по стране (у меня было бешеное количество выступлений). Это же сейчас можно спеть одну песню один раз в месяц и получить за это приличные деньги. В 50–60-е годы я за концерт получал 13 рублей 50 копеек.
– Популярность помогала?
– Конечно. Но я говорю об этом с долей сарказма.
– Почему? Вам же наверняка хотелось быть знаменитым, узнаваемым?
– А вы вот никогда не хотели бы быть популярным журналистом? Кто-то очень правильно сказал: Первую половину жизни я работаю на имя, а вторую половину имя работает на меня. Не забывайте, что популярность подразумевает не только славу, но и материальное благополучие.
– И тем не менее сегодня вы человек публичный и при случае пользуетесь своим авторитетом. К примеру, почему вы решили принять участие в недавней нашумевшей акции в защиту ветеринарных врачей?
– Главврач ветеринарной клиники, председатель Ассоциации ветеринарных врачей Сергей Середа, которого обвинили в хранении наркотиков, мой друг. Мы с ним как все собачники познакомились благодаря своим четвероногим друзьям. Он впал в немилость из-за применения кетамина, который, насколько я знаю, употребляется во всем мире. Но дело это ответственное, если это наркотик, то его хранение и употребление при лечении животных должно быть под особым контролем. Я знаю, что у многих врачей и в мыслях ничего дурного не было – они применяли его только на благо братьев наших меньших. Моей старшей собачке дважды делали операцию, и если бы не это средство, то ее не было бы в живых.
– Вы и в других акциях можете принять участие?
– В каких, например?
– Например, против войны в Чечне или против коррупции?
– Чушь все это собачья. Ничего не изменится, если я буду против войны выступать. Мы же с вами взрослые люди и знаем, откуда ноги растут. Не хочется ходить в дураках и массовке. Я это не люблю больше всего.
– В 91-м ваши коллеги защищали Белый дом – на баррикадах стояли...
– Знаете, для некоторых это было велением души, а у других другие планы были. Вы же понимаете, что Ростропович с автоматом – это нонсенс. Я не верю, что это был рекламный ход – в его порядочности не сомневаюсь. Но ведь многие это восприняли именно так. Почему я не пошел? Да, честно говоря, просто не успел. Но я все-таки стараюсь избегать толпы и громогласных заявлений... Просто не люблю громко кричащих людей.
– Это связано с возрастом или с вашими жизненными принципами?
– С возрастом тоже. Но в первую очередь с убеждениями. И еще – воспитанием. Для меня демократия очень сложное понятие. Теоретически, конечно, все просто – власть народа, и точка. Но ведь на практике, в реальной жизни ничего и близко к этому не существует. Все демократы оказались миллиардерами.
– Вас послушать, получается, что вы человек нелюдимый и скрытный. А ведь кино, где вы работаете всю жизнь, – это всегда большой коллектив, своеобразная семья...
– Кино? Пригласили, сняли, получил деньги и ушел. Там семьи собираются на два-три месяца и распадаются после окончания съемок. Есть, конечно, актеры, которые дружат, но дружат они не потому, что снимались в одном фильме.
– Но вы ведь и в театре много работаете... Кстати, что вам ближе – театр или кино?
– Скорее всего, я актер театра одного актера. Когда меня просят: Озвучь такую-то роль, – я отвечаю, что не озвучиваю, а создаю образ. И потом, мне неинтересно делать только одну роль, а не все.
– Как это произошло в Бременских музыкантах?
– Вообще-то между собой мы озвучивание называли халтурой... Ко мне тогда пришли Ливанов, Энтин и Гладков и предложили спеть в Бременских музыкантах роль Трубадура. Я почитал сценарий, послушал музыку, и во мне все забурлило. Я сказал: Или всех, или никого.
– Почему же вас тогда не оказалось во второй серии мультфильма?
– У братьев Гримм в сказке нет ни короля, ни принцессы, ни Трубадура. У них есть четыре животных, которые стали уличными музыкантами, именно уличными, потому что для немцев это особая статья. Наш вариант был модернизированный. Когда я соглашался, мне было очень приятно работать даже с этими изменениями, все это было как бы в рамках сказки братьев Гримм. А потом появился какой-то сыщик, какой-то фестиваль песни. Началась коммерческая раскрутка темы. Я все это не люблю. Но поскольку этим занимались высокоталантливые люди, то уже на опыте первой пластинки они поняли, что это золотая жила. А раз так, то извольте платить – решил я. Перед записью второй пластинки я сказал, что соглашусь участвовать только за авторские проценты. Тогда не было исполнительских прав, существовало только авторское право, и проценты за исполнение получали только авторы. Но они отказались мне платить проценты. Я посчитал, что это несправедливо, и сказал, чтобы они искали другого исполнителя. И они пошли к Магомаеву.
– Сколько же, если не секрет, вы получили за первую часть?
– 239 рублей. Точнее – 22 минуты по 15 рублей за минуту. Насколько я знаю, было написано еще несколько серий, фильм вот недавно вышел чудовищный. В общем, любую тему можно испоганить до безобразия, когда в глазах мерцают долларовые знаки. Я и сам бескорыстно люблю деньги, но не до такой же степени!
– Откуда же у вас такое желание – петь за всех? Это вы использовали как возможность показать особенности своего голоса или что-то другое?
– Это свойство моего характера. Поэтому я и ушел из театра. Я не могу играть в ансамбле. Мне всегда кажется, что все не так, что кто-то плохо играет, а кто-то лучше, так как я не могу. Как правило, я хочу все переиначить по-своему. Не знаю, плохо это или хорошо.
– Юрий Энтин рассказывал, что Андрей Миронов готовился целый месяц к записи песни кота в мультфильме Голубой щенок. Сколько у вас времени уходило на создание образа?
– Я не верю, что Андрей готовился к этой записи целый месяц при его-то графике и загруженности. Если бы он так работал, то с голоду бы помер. Он мог прийти в студию на 15 минут, записаться и уйти. Бременских музыкантов мы, правда, записали за ночь. Студия была нарасхват, и нам ее дали только на одну ночь: с 11 вечера до 6 утра. Мы, конечно, репетировали до записи, я что-то искал для образов. Ненавижу слово озвучивать. Стараюсь рождать характер! Нефтеналивной танкер – это Том Джонс, а бурый лесовоз – Луи Армстронг. В Львенке и черепахе черепаху я наделил интонациями Раневской.
– У каждого актера есть роли, о которых он может сказать спустя время: Сейчас вот это я сделал бы чуть-чуть по-другому. У вас что-то есть похожее?
– Я упрямый, до тупости упрямый. Если кто-то сделает мне такое замечание, то посчитаю, что меня не поняли. Также и с песнями: если не стала шлягером, значит, не поняли. Кстати, с некоторыми песнями так и получилось. Прошли десятилетия, и песня зазвучала именно в моем исполнении.
– Вы про Песню о друге?
– Не только. Ах ты, палуба-палуба... перепела вся шпана, а сейчас слышно только в моем исполнении. Есть вещи, для которых требуется дистанция.
Автор: Дмитрий Мельман
Сайт: Московский комсомолец
Статья: Плохой хороший человек
— Знаешь, открою тебе маленький секрет. На днях меня пригласят в “Доброе утро”, будут поздравлять с юбилеем. К выступлениям я никогда не готовлюсь. Но! Я подумал: а что я могу очень коротко сказать в качестве резюме многих прожитых лет? И обозначил для себя так: назову ту доску почета, которая для меня является безусловной.
— Что вы имеете в виду?
— Имею в виду всего пять-шесть фамилий. Но это люди, которым я готов отдать все. В первую очередь это жена. Сразу же за ней идет внучка. Потом — мой друг…
— А дочка?
— А-а-а… Знаешь, как принято говорить: no comment. Затем: конечно же, благодетель мой и спаситель Евгений Иванович Чазов, которому я по гроб жизни буду благодарен. Об этом обязательно напиши. Благодаря ему, собственно говоря, я и выжил. У меня же инфаркт был… На съемках детской передачи на Шаболовке вдруг стало плохо. И, значит, меня оттуда: ши-и-ть, и непосредственно в Петроверигский переулок, в кардиологический центр. Когда в клинике лежал, мне профессор сказал: “Если хоть один раз закурите, ко мне можете больше не обращаться”. В то время ведь дымил как паровоз — прикуривал одну сигарету от другой. А сигары! Самые дорогие, самые лучшие мог себе позволить — с Кубой-то мы дружили. Вот нужно мне было довести себя до полного самоуничтожения, чтобы понять: дальше нельзя… Нет, я для Чазова — пациент интересный. Вот ведь как: думал, доживу максимум до 70, а сейчас 75 размениваю, и вроде ничего, да?
— Да в полном порядке, Олег Андреевич.
— Есть еще один человек, который мне почти никто. Тоже обязательно его назови. Валерий Алексеевич — он сразу поймет, о ком идет разговор. Который тоже принял в моей жизни участие, не рассчитывая ни на какую мзду. А я ответил ему, казалось бы, черной неблагодарностью. Хочу сказать: для этого были очень-очень серьезные причины.
— И это вас до сих пор мучает?
— Очень. Можешь сразу извиниться за меня…
— Так вы сами уже это сделали.
— Да, я прошу у него прощения. Скажу честно, я достаточно одинокий человек. У меня и друзей-то никогда не было. А вот на старости лет появился друг, которому я могу доверить в жизни все. Был еще один друг, в юности. Но он воспользовался тем, что я… Знаешь, как говорят: не доверяй другу часы, жену и что-то там еще. Вот я доверял ему и попал в неприятную историю. Жена сама пришла и сказала: “Ты что, таких друзей нельзя в дом пускать”.
— Потом как-то разобрались с ним, по-мужски?
— Нет. Один раз он попытался восстановить со мной отношения. Пришел на мой концерт, подождал на выходе. Но… Такие вещи не прощаются, я считаю. А вот сейчас наступило такое счастливое время, когда спустя огромное количество лет я подружился с человеком. Моложе меня. Но по сути — очень добрым, светлым. Поэтому: жена, друг мой, внучка любимая, одна причем…
— Вторая-то чем провинилась?
— Младшая — это кошка, которая гуляет сама по себе.
— Что ж, вся в дедушку.
— Нет, другая. Она просто никого вокруг себя не хочет видеть. Со всеми вежливая, со мной не ссорится. Но и не звонит. Я про нее ничего не знаю, она — про меня. Придет ли на юбилей? Может быть, придет. А может, и нет.
* * *
— У меня несколько лет назад книжка вышла — единственная, которую написал, — называется “Солдат и балерина”. Вот в этом названии, как мне кажется, я весь.
— В чем солдат? Или боец?
— Боец в работе.
— То есть ради дела стены головой можете прошибать?
— Нет, этого я не могу. Но я не позволю ни себе, ни другим быть не тем, что есть на самом деле. Не просто там певец или актер… Если я знаю, что он сволочь, он для меня сволочью и останется.
— И вы скажете ему об этом в лицо?
— Да. Что и приносит мне массу неприятностей. Ну если я народного артиста в 74 года получил…
— Из-за своей любви к правдорубству со многими коллегами перессорились?
— А я не встречаюсь с ними. Раньше часто ссорился, и после замечаний, а мне почему-то всегда делали замечания личностного характера…
— Например?
— “А, подумаешь, нашелся тут Станиславский. Сам еле-еле говно, а меня критикует”. Но! Что дает право думать так? Это интервью я даю не то чтобы с болью в сердце, но просто 75 лет — пора уже говорить то, что думаешь. Ты можешь прочитать книжку мою, там есть портреты некоторых коллег. То, что я написал о Плятте, можно считать поверхностным и немножко, как бы сказать, “неглиже с отвагой”. Ну там: “Обаятелен сатанински, то-то, то-то…” Но: “…жаден, хитер…” То есть я говорил о тех чертах, которые знал в нем. Хвалебных слов о Плятте было предостаточно. А вот, например, о том, что у него невозможно было занять и десяти рублей, что он никого не пускал в свою душу, был холоден, расчетлив…
— Когда вышла книга, многие на вас обиделись?
— Нет, разве что Жженов. Потому что очень коротко о нем написал. Кстати, до сих пор не знаю, как правильно произносится его фамилия: “Жжонов” или “Жжёнов”. Потому что по-русски два “ж” произносятся мягко: вожжи, дрожжи. При встрече знакомимся. Я говорю: “Анофриев”, он: “Жжонов”. “Вы неправильно произносите свою фамилию”, — и добавляю про два “ж”. В ответ с холодным взглядом: “Фамилия произносится так, как того хочет хозяин”.
— Скажите честно, не любите коллег по цеху?
— Подавляющее большинство.
— А за что?
— За то, что многие занимают не свое место. Не по рангу.
— А вас за что любить нужно?
— А чего меня любить? Неудобный человек. Преуспевающий, несмотря ни на что. К профессии актера относящийся, как к ремеслу. Чтобы ты понял по сути, скажи мне, пожалуйста: для того чтобы играть на скрипке, как Ойстрах, что нужно?
— Ну что, не знаю: талант, трудолюбие…
— Нет, для этого нужно быть Ойстрахом. А Тютькин какой-нибудь не сможет так сыграть, как бы он ни старался. Так вот: замечательно исполнить роль в кино может каждый. При хорошем режиссере. Феллини же доказал это. Брал с улицы чуть ли не площадных дам и делал из них кинозвезд. Делал, понимаешь? Режиссер — это профессия, актер — ремесло.
— Многие актеры, в отличие от вас, говорят об этом ремесле как о высоком искусстве.
— Ну да: иначе люди очень быстро догадаются, что ты ничего из себя не представляешь. Есть ряд актеров, фамилий не стану называть, которые ну никакого права не имеют на то, что они делают в кино, в театре. Актер, у которого нет ни голоса, ни темперамента, слывет чуть ли не великим русским артистом.
— Ну вот: теперь я начну соображать, о ком это вы.
— Ну давай так, причем можешь со мной тут же не согласиться. Вот, пожалуйста, тебе конкретный случай. Прихожу я, воспитанный на лучших традициях МХАТа, в Театр Станиславского, смотрю “Живой труп”. Где Федю Протасова играет явно острохарактерный отрицательный персонаж. Губастый, шепелявый…
— Бурков?
— Вот видишь, сразу догадался. Но я этого не говорил — это ты сказал. Вот: и я должен в течение двух с половиной часов испытывать терпение и опускать свои критерии до эстетики такого образа. Понимаешь? Мне могут сказать: это зависть. Нет, я не завидую. Тогда мне скажут: а чего ж вы сами-то?.. Два-три раза я доказал, что из себя представляю как драматический актер. А потом мне просто стало неинтересно.
— То есть себе вы уже все доказали и теперь имеете право судить других?
— И себя. Например: я сыграл хорошо. В “Правде” об этом написано, в “Известиях” написано, в “МК” написано. А я прекрасно знаю, что так, как я, могут сыграть еще сто человек. А вот спеть так, как я, могут очень немногие. Когда звучит мой голос, любого спроси, всякий скажет: “Ну это Анофриев!” И вот здесь я первач.
* * *
— С “солдатом” разобрались, давайте теперь о “балерине”.
— И это есть. Иногда позволяю себе такие вещи, за которые потом становится не очень ловко. Капризен, жеманен, если хотите. Кокетун: о-о-о, пококетничать — это просто хлебом не корми.
— Ненавидите себя за это?
— А что толку? Исправить-то уже трудновато.
— Из-за чего можете закапризничать?
— Из-за всего. Из-за того, что предложили не ту роль. Из-за того, что приготовили не тот обед. Из-за того, что маленький гонорар. Не моего ранга.
— То есть под горячую руку вам лучше не попадаться?
— Ну что ты: поорать, обматерить — любо-дорого. Жена ненавидит мат. Но даже она уже не обращает внимания, если меня вдруг понесло. Знает: через несколько минут этот шарик: п-ф-ф-ф… спустится сам. Больше скажу: если кому-то очень захочется меня убить или посадить в тюрьму, сделать это будет просто. Надо при мне оскорбить дорогого человека: жену или внучку — людей, которые сами себя защитить не смогут. Без разговоров полезу в драку, на нож, куда угодно. Такие случаи бывали: несколько раз бросался, жена повисала на мне как груша…
— Алкоголь — серьезная проблема для творческой личности?
— Да нет, была бы серьезной, я бы, наверное, выглядел немножко по-другому. Ты же видишь: никаких мешков особенно под глазами нет. Ну печень немножко увеличена. Но, может быть, в моем возрасте она такой и должна быть. Запои? Ну случались, конечно. Но непродолжительные — дня на три, не больше.
— Ну это в общем-то серьезно.
— Ну да, выпивал я как следует. И со мной могло произойти все самое худшее. Только благодаря своей супруге и выскочил.
— Взяла в ежовые рукавицы?
— Просто вовремя за задницу схватила и куда надо посадила. Знаешь, есть такие места, где вроде ты еще и не совсем пропащий человек, но уже можешь таким оказаться.
— Спектакли доводилось срывать?
— Бывало. Ну подумаешь — напился, не явился на спектакль, за меня Ромашин сыграл…
— Выговором отделались или того хуже?
— Должны были уволить. Ну что: я только перешел в Театр Маяковского. Был ужасно оскорблен: обещали Хлестакова, а играть приходилось какие-то жуткие второстепенные роли. Все это, понятное дело, сказывалось на настроении. И вот как-то раз накушался и не пришел на спектакль. А на следующий день, конечно: сбор труппы, и — “до свидания”. Но Николай Павлович Охлопков (худрук Маяковки. — Авт.) понял меня, сам очень хорошо поддавал. И сначала он вынул из меня все кишки, а потом простил. Охлопков вообще наказывал и прощал по-царски…
— А почему вы ушли из театра на вольные хлеба?
— Я не люблю быть пятым, седьмым. Люблю быть только первым.
— Так вы единоличник?
— Абсолютно. Еще со студенческих лет понял, что никакого коллектива быть не может. Что любой тебя схрумкает, пройдет острыми каблуками, не задумываясь ни секунды. Это условие игры.
* * *
— Правда, что во второй части “Бременских музыкантов” вы не приняли участия из-за того, что элементарно не сошлись в цене?
— Не только. Нельзя в одну реку войти дважды. Сказал тогда: “Ребята, не тешьте себя”. “А мы и не тешим, — отвечают, — просто на отзвуке хотим сделать деньги”.
— Ну и вы могли бы подзаработать?
— Нет — они не взяли меня в соавторы. В смысле гонорара. И опять же в сути этого вопроса стояла несправедливость. Хотя, если говорить о деньгах, то их я люблю бескорыстно.
— Как там у вас атаманша пела: “…А я денежки люблю!” Взаимная хоть любовь?
— Не всегда. Но я не позволяю деньгам опускать себя ниже определенного уровня. Очень многие актеры опускаются до уровня массовщика — человека, который за 3 копейки услаждает сытых мира сего. Нет, я тоже их услаждаю. Но я хоть за это деньги беру достойные. Знаешь, как еще актеры говорят: “Это плата за позор”.
— В вашей жизни такого позора было много?
— А я отношусь к этому не как к позору. Меня унизить нельзя, потому что свое ремесло я выполняю на высшем уровне… Мне тут рассказали недавно историю, которая запала в память. Пригласили как-то певицу, самую-самую нашу приму…
— Пугачеву?
— Я не знаю. Это ты сказал. Ну вот: и она назвала, условно говоря, 50 тысяч долларов. Ей говорят: “Понимаете, это многовато для нас. Можно 40?” — “Нет, 50”. — “Ну трудно, поймите…” — “Я сказала 50 — все”. Женщина, которая общалась с певицей, говорит: “Хорошо”. А про себя добавила: ну я тебе устрою. Прима эта приехала, за столиками сидели богатые люди, она спела свои песни. И во время исполнения села на стол, вот так: нога на ногу. Едва она закончила петь, прямо у нее на глазах к тому столику подошла официантка и мыльной губкой стала его вытирать, а потом постелила новую скатерть. Вот это уже позор.
* * *
— С удивлением для себя прочитал, что в своей деревне вы являетесь чуть ли не церковным старостой…
— Уже нет.
— Разжаловали?
— Никто меня не разжаловал. Тут опять-таки сказался характер. Рядом с деревней, где я живу, была выстроена часовня Бориса и Глеба. До того я посещал храмы, но довольно редко, а в эту часовенку что-то сразу потянуло. Она была настолько неухоженная, пустая, что во мне заговорили, наверное, мои самые лучшие человеческие качества. Иисус Христос сказал: никогда не говори о том, что ты сделал для Бога, — самая дорогая твоя отдача, если о ней никто не знает. Поэтому и говорить-то не очень хочется. И все же. Как-то раз соседи, которые уезжали в город, оставили мне два мешка лома от киотов. И в течение зимы я восстановил две иконы…
— Сами?
— Да, у меня же мастерская в подвале. Мое царство дорогое, любимое. Что ты! Ну я не знаю: 20 или 30 плоскогубцев, 20 или 30 круглогубцев, сверлильный станок, точильный станок… Короче говоря, в этой часовенке появились вот эти две иконы. Сами полотна я купил: в один киот вставил Бориса и Глеба, в другой — Сергия Радонежского, и они очень здорово украсили часовню. Потом еще одну икону приобрел — Николая-угодника греческого письма. А еще как-то раз один пьянчужка из деревни принес кучу металла. Посмотрел: что такое — горшок, не горшок? Когда восстановил, оказалась такая лампадища! Просто красавица! И настолько я этим увлекся, стал чуть ли не каждый день ходить туда. Если нужно было подежурить — я дежурил. В итоге хозяйка храма сказала: будете нашим церковным старостой. Я говорю: не имею права... Но в принципе мой дедушка был церковным старостой на Старом Арбате, в какой-то церкви. Помню, будучи пацаном 10-летним, изуродовал одну икону, на которой была дощечка: “Церковному старосте, Сергею Яковлевичу Анофриеву от благодарных прихожан”.
— В общем, решили продолжить фамильную династию.
— Да. Но потом получилось так, что хозяйка попросила у меня ключи. На время. И эти ключи оказались у какого-то слесаря, чуть ли не мусульманина. Это не имеет значения, но в данном случае, для храма, имеет. А мне их отдать потом она забыла. Забыла на неделю, на две, на месяц. И вот я обиделся и перестал туда ходить. Конечно, не прав. Храм уже открыт, а я никак не могу переступить его порог. Ну неправильно это, понимаешь.
— А в какую-то другую церковь ходите?
— Нет. Я сейчас переезжаю в другую деревню, и там замечательная часовенка Иоанна Златоуста, с чудесным иконостасом, алтарем. Как-то раз заглянул туда, думаю: а моя-то бедная часовенка лучше. Вот должен пересилить себя и, наверное, начну туда ходить. Ну не могу я без этого… Вот говорили мы с тобой: дескать, много грехов. Ну да, правильно, было. Но, считаю, сохранил самое главное. Вот ты видел, как меня сегодня встречали? (Наш разговор состоялся после концерта Анофриева. — Авт.) Это же не просто оценка моего мастерства или голоса. Это еще и та самая честь смолоду. Так что…
Автор: Анна Федина
Сайт: Известия
Статья: ОТ МИНИСТРА КУЛЬТУРЫ СОКОЛОВА ПОПАХИВАЕТ КОМИССАРИАТОМ
- Как вы относитесь к скандалу, который разразился в Министерстве культуры?
- Соколов меня настораживает. Он действующий министр культуры, и, конечно, мне бы надо поддерживать его и выступать против Михаила Ефимовича Швыдкого, но я не буду этого делать. Уж слишком от Соколова попахивает комиссариатом. Очень умным, начитанным и в то же время воинственным. Если он не подтвердит свои слова документально, ему нужно немедленно покинуть пост. Особенно пост министра культуры. Если бы речь шла о Министерстве путей сообщения, я бы закрыл на подобные обвинения глаза. Мало ли, ошибся, вспылил. Министр культуры не имеет права бросаться словами. С другой стороны, Соколов производит впечатление человека, который хранит традиции русской культуры, в отличие от Михаила Ефимовича, который выглядит транжирой. Мне хотелось бы верить, что в вопросе о реституции Швыдкой поступает законно. Конечно, отдавать Бременские рисунки не хочется, но раз надо, значит, надо. Однако если будет доказано, что действия экс-министра культуры противозаконны, я буду оскорблен в своем доверии.
- Вас очень любят называть человеком-оркестром: вы и актер, и певец, и режиссер, причем если уж беретесь за что-то, то предпочитаете сами озвучивать всех персонажей, как это было в Бременских музыкантах. Что это, особенность характера?
- Видимо, да. Я очень капризный, мне постоянно кажется, что все всё делают не так, как сделал бы я. И чтобы доказать свою правоту, я никого не беру в помощники, а пытаюсь все делать сам. Получается - я счастлив, не получается - я виноват. Здесь все четко. И потом, почему бы не работать в одиночку, если мне так удобнее? Техника сейчас позволяет мужчинам петь даже самыми изнеженными женскими голосами, а характер персонажа все равно я создаю.
- Вы любите повторять, что актер - это ремесло, а вот режиссер - творческая профессия. Вы попробовали себя в режиссуре, почему дело ограничилось одним фильмом?
- Потому что это было плохо. Я написал неплохую музыку, взял очень хороших актеров: Галину Польских, Владимира Гусева, Александра Лазарева. Они очень симпатично исполнили все те задачи, которые я перед ними ставил, а вот режиссерски я не справился.
-Вы давно не снимаетесь. Не приглашают или сами не хотите?
- Я постепенно отвадил всех, кто предлагал мне сниматься. Играть кое-какие роли не хочу, я их переиграл достаточно. Из 50 с лишним фильмов, в которых я принимал участие, приличных картин было 4-5.
- Какие роли вы хотите играть?
- Хочу ровно одну роль - человека, который живет дома спокойно, достойно, с уважением к себе и к окружающим людям.
- Вы всегда были склонны к уединенной жизни?
- Нет, я был душой компании. Всегда у рояля, всегда готовый потанцевать, прихлестнуть. Парадокс в том, что вы сейчас сидите здесь и разговариваете по сути с молодым человеком, а мне-то ведь уже 75. И никуда не денешься. Это не значит, что я ношусь со своим возрастом, но, честное слово, когда тебя в 1765-й раз спрашивают про Бременских музыкантов или 2070-й раз просят спеть Есть только миг..., хочется взвыть и залезть на стену.
- И все равно поете?
- А что делать? И ведь каждый раз еще и стараюсь выискать какой-то новый вариант подачи. Впрочем, это в какой-то степени все еще доставляет мне удовольствие, потому что песня гениальная и сказка замечательная, так что грех мне их чураться. И к тому же я радуюсь, когда кто-то пытается спеть мои песни и, как правило, терпит фиаско.
- В фильмах вы пели за многих актеров. Вы подстраивались под манеру артиста?
- Конечно, я представлял, как бы спел этот актер, обладая моим голосом.
- За кого было легче всего петь?
- За Ширвиндта, который должен был исполнять белогвардейский романс в фильме Герой ее романа. У Шурки нет ни слуха, ни голоса, поэтому подстраиваться было не к чему, и я спел, как сам захотел, только слегка воспроизведя его природную вальяжность. За Куравлева тоже пел. Это ведь только сейчас стали петь все. И Басилашвили, чудовищно поющий, и Куравлев - не то чтобы безголосый, но непоющий актер.
- Вам все-таки дали звание народного артиста?
- С большим скрипом, на 74-м году жизни. Это даже немного неприлично. На восьмом десятке присуждать звание старшего лейтенанта грубо, почетнее оставаться рядовым. До тех пор, пока Эфроса не оскорбили званием Заслуженный деятель искусств, он был просто Эфросом - непризнанным творцом, которого знали во всем мире, а потом, когда он стал заслуженным деятелем искусств, романтический ореол пропал.
- Была еще какая-то странная история, связанная с присуждением вам ордена. Будто бы указ прислали, а награду не дали.
- Как выяснилось, это обычная практика. Мне действительно прислали копию указа о награждении, а потом год ни слуху ни духу. Думаю: Может, и вовсе забыли. Нет, через год позвонили-таки, попросили явиться. Я на награждении тогда сказал Владимиру Владимировичу: Меня 20 лет на всех концертах объявляли народным артистом, спасибо, что вы документально подтвердили мое звание.
- Что он на это ответил?
- Не помню. Для меня Путин - это в первую очередь очень занятый, перенагруженный делами человек. И только потом президент, главнокомандующий - это все временные явления. На церемонию он явился в последнюю минуту, зато знал, кого за что награждает. И еще в Кремле я почувствовал, что там с перебором никому наград не дают. Здесь вам не как при Борисе Николаевиче, который Алле Пугачевой вручил орден второй степени, который только государственным деятелям дают. Мне тогда показалось, что это бартер: она его сделала президентом, он ее в государственные деятели возвел.
Фото Б. Виленкина, Г. Тер-Ованесова
Из коллекции Татьяны Еременко
Фото Б. Виленкина, Г. Тер-Ованесова, 1966 г.
• Фото Г. Тер-Ованесова, 1975 г.
|
|
|
|
|
|
|
