"1612: Хроники Смутного времени"
| Название фильма: | 1612: Хроники Смутного времени |
|
|
| Страна-производитель: | Россия | ||
| Английский: | 1612: Хроники Смутного времени | ||
| Жанр: | драма / приключения / исторические | ||
| Режиссер: | Владимир Хотиненко | ||
| В ролях: | Михаил Пореченков (Князь Пожарский), Андрей Федорцов (Кузьма Минин), Александр Балуев (разбойник Осина), Марат Башаров (Воевода), Петр Кислов (Андрейка – дворовой Годуновых), Виолетта Давыдовская (Ксения – дочь Бориса Годунова), Светлана Дружинина, Михал | ||
| Год выпуска: | 2007 | ||
| Наша оценка: | 
|
||
| Купить | |||
|
|
|
|||||||||||
Сюжет и комментарий
Фильм о Смутном времени на Руси, закончившемся в 1612 году, когда народное ополчение под командованием купца Минина и князя Пожарского изгнало из Кремля польских интервентов, и была основана династия Романовых.
Русский трэш
Независимая газета
Накануне Дня народного единства в российский прокат выходит картина, призванная напомнить россиянам, как все начиналось, – фильм Владимира Хотиненко «1612». Дорого яичко к пасхальному дню.
История вопроса, которую можно проследить по публикациям в прессе, такова. Сценарист Ариф Алиев получил заказ откуда-то свыше на сценарий картины на материале Смутного времени, после просмотра которой стало бы понятно, что за праздник стал на место празднования годовщины революции. Деньги на проект безвозмездно выделила одна известная и, как оказалось, щедрая компания, подрядчиком выступила студия «ТРИ ТЭ» Никиты Михалкова.
Смутное время – период в истории страны довольно... смутный. Несколько лет хаоса, безвластия и гражданской войны грозили стереть Россию с политической карты XVII века, а возможно, и вовсе с политической карты. Смута закончилась в 1613 году, когда на Великом Земском соборе был выбран новый царь – Михаил Федорович, первый из династии Романовых.
Отсутствие большого количества достоверной информации о Смуте открывает широкие возможности для потенциального мифотворчества – особенно если заигрывать с такими актуальными понятиями, как «новая династия» и «выборы». То и другое в картине Хотиненко остается за кадром. Сценарист и режиссер предпочли погружению в дебри интриг на вершине власти приключенческий жанр с вымышленными героями. Главный среди них – Андрейка (Петр Кислов), проделавший путь от дворового Годунова до претендента на русский престол, а вовсе не Михаил Пореченков – князь Димитрий Пожарский. Его мечта – царевна Ксения (Виолетта Давыдовская). Ксения – пленница у знатного поляка (Михал Жембровский), который хочет венчаться с ней и после этого претендовать на русский престол. Реальные исторические персонажи, как и события, здесь – только фон, на котором разворачиваются плутовские похождения Андрейки в образе испанского кабальеро.
Увы, задумка выглядит много интереснее реализации. Жанр приключенческой картины в духе гардемаринов – лихой, дурацкий и непринужденный – явно не в характере Владимира Хотиненко. Его лучшие фильмы – такие, как «Зеркало для героя» и «Мусульманин», сильны своей трудно переводимой социальной мистикой. В них было что-то трансцендентальное, которое редкий слух Хотиненко всегда умел уловить и которое он умел выразить в лучших картинах. Но уже достаточно давно Владимира Хотиненко привлекают другие масштабные проекты – о гибели, о крушении?
Фильм «1612», можно сказать, дает течь с первых кадров. Масштаба не хватает, что для картины на историческом материале – практически катастрофа. Великая русская Смута смотрится карнавалом ряженых. История давит на режиссера, топит его своим грузом, не позволяя легкомысленно отдаться на волю волн – выдуманным приключениям, а избранная жанровая условность вредит кинореконструкциям известных исторических событий. Режиссер разрывается между достоверным и условным. Впрочем, скомканному сюжету легко можно найти объяснение – виной тому «спрятанный» в кинофильме четырехсерийный телеформат, вносящий в нестройную композицию порцию здорового русского хаоса.
Для Хотиненко «1612» – эксперимент, ему самому любопытный. Интересно воспроизвести далекое и неизвестное время, поиграть в войну и взрывы, придумать именно такого испанца, поиграть с элементами фэнтези, снять сложнопостановочное, костюмное кино. Наперекор основной сюжетной линии в свою игру играют колоритный Михал Жембровский, испанец Рамон Ланга в роли странствующего кабальеро, Артур Смольянинов и Петр Кислов. Правда, иногда и Андрейка начинает чудить: ему мерещится погибший испанец Альвар Борха, выкупивший его из видового репинского бурлачества, – почему-то в синих тонах и почему-то подмигивающим. Этот фэнтезийный люминесцентный анахронизм впечатляет даже на фоне подковометателя в исполнении Даниила Спиваковского. Хотя, может, у всего этого и есть какая-то своя, несегодняшняя логика – время-то Смутное.
Фильм не попадает в жанр, и это, пожалуй, его главный промах – неизвестно как и воспринимать этот рассейский лубок, выдающий себя за плутовской роман. В какой-то момент эта, назовем ее так, эстетическая провокация от видного российского режиссера обретает цельность: «1612» – разухабистый, живой, веселый, народный русский трэш, свободный от условностей, заказных обязательств и жанровых законов, – такой же по сути, что и анархистский русский характер, чье рождение, может, как раз и приходится на нынешний праздник 4 ноября.
Александр Каряев
Россия - родина единорогов
ИД "Коммерсантъ"
В отечественный прокат к Дню народного единства вышел фильм Владимира Хотиненко "1612", который теоретически должен был выполнить ответственный госзаказ: объяснить гражданам России, что, в конце концов, они празднуют 4 ноября. Но, режиссер так увлекся процессом съемок, что про заказ просто забыл.
Точнее говоря, Владимир Хотиненко вспомнил о новом национальном празднике, когда пришло время писать финальные титры. И сообщил скороговоркой, что 4 ноября 1612 года польский гарнизон покинул Москву, после чего Россией начали править Романовы. Лучше бы этих титров не было: получается, страна празднует воцарение династии, правление которой известно чем кончилось. Но поскольку эти титры имеют к фильму точно такое же отношение, как странная дата к вехам русской истории, они воспринимаются как суетливая отписка.
Единственный носитель державной идеологии - князь Пожарский (Михаил Пореченков), подложивший подлянку жителям городка, за который разыграется впечатляющая битва: конфисковав пушки, он оставил горожан беззащитными. Кузьма Минин, очевидно, вышел покурить: знаменитый дуэт авторы уполовинили. Носитель православной идеи - столпник (Валерий Золотухин), говорящий с посланником Ватикана языком заправского политтехнолога: дескать, отрасти бороду, крест помассивнее на шею повесь, тогда тебя люди русские, глядишь, и послушают. Хотя режиссер уверяет, что единорог - исконно русский сакральный зверь, частые явления чудовища, явно сбежавшего из "Bladerunner" Ридли Скотта, придают православию латинский уклон. А явления мертвого испанца-наемника, обучающего беглого холопа Андрейку (Петр Кислов) фехтованию да еще чертящего на земле магический круг,- почти сатанинский оттенок. С носителями "народности" еще хуже. Из массовки выделяются лишь братки атамана Осины (Александр Балуев), случайно участвующие в обороне городка. Но эти мастера метать заточенные подковы и стрелять в спину - такие упыри болотные, что, право слово, предпочтешь им обаятельных стервецов-наемников.
Странное дело. Владимиру Хотиненко доверили фильм, очевидно, потому, что "Мусульманином" и "72 метрами" он доказал умение брать православную и державную ноты, но это были более или менее камерные фильмы, очевидно, искренние. Когда же в его распоряжении оказались эпические средства, он "включил мальчишку": азартно поиграл в кино, которое, наверное, любил в детстве.
Андрейка - классический персонаж фильма "плаща и шпаги". Самозванец, выдающий себя за испанца и едва не становящийся в финале царем. Рыцарь, одержимый любовью к прекрасной даме - Ксении Годуновой (Виолетта Давыдовская), живущей с польским гетманом (Михаил Жебровский), убийцей своей матери и брата, и очень от того мучающейся. Ему абсолютно наплевать, за кого воевать: вся его траектория определяется лишь любовной манией. Владимиру Хотиненко гораздо интереснее ставить сабельные поединки, чем печалиться за землю русскую. И будь его воля, он наверняка бы сделал сцену битвы раза в два длиннее. Пересказать эту сцену можно только так, как мальчишки 1970-х пересказывали какой-нибудь импортный фильм: а он его - р-раз, а тот его - саблей по горлу, а тут ядро как жахнет, и они все со стен попадали, а она как закричит: "Андрейка, сзади!"
Проблема, однако, в том, что Владимир Хотиненко решил попробовать себя разом во всех любимых жанрах. Когда в начале цитата из "Ивана Грозного" стыкуется с цитатой из "Терминатора", это не страшно. Но снять одновременно "Пана Володыевского" и "Пятницу, 13" - задача непосильная. Между тем по степени нарастающей тошнотворности спецэффекты фильма зашкаливают. Режиссеру мало снести всаднику череп, надо показать кровавое месиво из мяса и костей или человека, бесконечно долго стоящего с саблей, прошившей его ото рта до затылка. Может быть, он хотел показать, как ужасна война. Но в картонном мире "плаща и шпаги" это неуместно. А в патриотическом блокбастере - идеологическая диверсия.
Но все это по большому счету придирки. О "1612" сказать серьезно нечего, как, например, о "Тайнах бургундского двора" с Жаном Маре или седьмом эпизоде все той же "Пятницы, 13". Но патриотическую гордость фильм все же пробуждает: за отечественных костюмеров и гримеров, способных убедительно склепать оторванную голову, болтающуюся на лоскуте кожи.
Михаил Трофименков
Тридевятая рота
Русский Newsweek
Придя на пресс-конференцию после показа для московских журналистов фильма «1612» (выходит 1 ноября), режиссер Владимир Хотиненко с этакой бравадой, но видимо нервничая, заявил, что ожидает вопросов по поводу «руки Кремля» и «госзаказа». Видимо, его такими вопросами уже затерроризировали. Прежде, за редкими исключениями, Хотиненко снимал фильмы серьезные, фильмы-высказывания: «Зеркало для героя», «Макаров», «Мусульманин» и др. Теперь сделал не слишком серьезный, зато по-настоящему, по-голливудски, по-бессоновски постановочный. «1612» не теряет даже при сопоставлении с «Царством небесным» или «Жанной Д’Арк», что для новорусского кино - безусловный профессиональный прорыв. Но фильм может стать заложником актуальных российских идеологических противоречий. КОНТЕКСТ. Про «1612» заранее думаешь, что, во-первых, это пафосный исторический эпос, а во-вторых, - произведение заказное, пропагандистское и конъюнктурное. Как может быть иначе? Дело ведь не только в том, что фильм повествует о подвиге ополчения, собранного купцом Мининым и воеводой Пожарским, которое в начале ноября 1612-го разбило польские войска под Москвой и тем самым положило конец Смутному времени (не первому и не последнему в истории России).
Дело в том, что фильм выходит накануне Дня единения России, как раз и посвященного деянию Минина и Пожарского. Как называется новый главный праздник страны, я регулярно забываю. Чему он посвящен, многие так и не знают. Теперь узнают. Логично заподозрить, что фильм развивает наконец-то появившуюся у нас национальную идею, которая состоит в том, что кругом враги, нас не любят и постоянно хотят завоевать. И нужно сплотиться, чтобы отбиться. Вдобавок картина ведь наверняка завершится выборами Михаила Романова и появлением новой славной царской династии. У нас тоже грядут выборы. У нас тоже новая славная династия. Так что фильм, поди, еще и намекнет непонятливым, кого и почему следует избирать для блага России.
На предвзятое отношение к фильму влияет еще одно обстоятельство. Его генеральным продюсером является Никита Михалков. Совсем недавно Михалков воспринимался прежде всего как знаменитейший российский кинорежиссер. Теперь, боюсь, некоторые забыли даже о том, что у него только что вышел фильм «12». Михалков сегодня - автор телефильма «55» ко дню рождения президента и так называемого «Письма четырех», умоляющего Владимира Владимировича остаться на третий срок. Ясно, какой именно патриотический фильм должен был спродюсировать Михалков.
В такой контекст, к несчастью для себя, и угодили режиссер Владимир Хотиненко и его фильм «1612».
СОБСТВЕННО ФИЛЬМ. Идя на просмотр, ожидаешь зрелища в духе «На родной Руси, на родной Руси не бывать врагу!» и «Вставайте, люди русские, на славный бой, на смертный бой!», но, понятно, отнюдь не равноценного великому эйзенштейновскому. И с изумлением обнаруживаешь, что картина совсем другая. Да, патриотизм, но не слишком навязчивый. Не исторический эпос, а авантюрно-приключенческий, отчасти даже сказочный кинороман. Князь Пожарский с лицом обязательного в военно-патриотических фильмах Михаила Пореченкова появится лишь к исходу первого часа (фильм длится 2 часа 20 минут), и русский народ на экране встретит его призывы вступать в ополчение без энтузиазма - народ не желает рисковать жизнью и надеется пересидеть Смуту. Второй раз видишь Пожарского уже в финале. Минина в кадре нет и вовсе.
Зато весь первый час на экране то романтические, то кровавые флэшбэки (убийство вдовы и сына Бориса Годунова), классно - и натуралистически - поставленные бои, дымы, туманы и волшебный лес, в котором обитает таинственный провидец Столпник (в нем при всем желании нельзя узнать актера Валерия Золотухина), похожий разом на русских святых старцев и волшебника Гэндальфа. А главное, обитает невероятной красы единорог. Единорога на экране раз в двадцать больше, чем князя Пожарского.
Создатели фильма сами зачем-то сбили публику с панталыку, пообещав совсем другое. Читаю официальный рекламный синопсис фильма: «А Смута тем временем властвует в умах и душах людей. На Москву наступают польские войска, с севера движутся шведы. Минин и Пожарский пытаются собрать народное ополчение…» Да нет в фильме истории Минина и Пожарского! Из Самозванцев мелькает лишь первый - и тот коротко. А шведы где? Ау! Нет в фильме ни единого шведа.
Зато есть романтическая история красиво вымышленного мальчика Андрея. Подростком он влюбляется в красавицу царевну Ксению Годунову, потом становится свидетелем убийства царской семьи, потом попадает в рабы-бурлаки, потом - уже в 1612-м - в слуги к загадочному Гишпанцу, искусному фехтовальщику и артиллеристу, приехавшему в Россию наемником. Это позволяет герою, сыгранному актером МХТ Петром Кисловым, незримо находиться при Ксении Годуновой. Ведь Гишпанец - в эскорте у польского гетмана, сыгранного хорошим польским же актером Михаилом Жебровским. А гетман привез из Польши Ксению Годунову, надеясь занять русский трон и сделать ее при себе царицей.
Ксения из фильма имеет такое же отношение к реальной Ксении и ее трагической судьбе, как белый медведь к меду, а бурый - к морским котикам. Главный герой Андрей - фигура тоже ирреальная. Таланты недавнего раба развиваются столь необъяснимо и бурно, что ни в сказке сказать, ни пером описать (впрочем, это и впрямь отчасти сказка). После смерти хозяина-Гишпанца он оказывается способен выдавать себя за него, и опытные польские вельможи не могут распознать в нем ни холопа, ни русского. Он сам оказывается виртуозом шпаги и артиллерийского дела, а затем - не зная военной тактики - и мастером оборонять осажденную крепость. В финале Андрей вовсе окажется среди претендентов на русский престол: ему выправят фальшивое фамильное древо с Рюриком и Чингисханом.
Диковинный (не сказать чтобы дикий) сюжет позволил Хотиненко сплести разные, вроде бы несоединимые жанры. Авантюрный роман - раз. Боевик - два. Романтическую лав-стори - три. Сказку - четыре (за сказочную линию, кроме несколько назойливого единорога, отвечает и хозяин-Гишпанец, который и после гибели, когда требуется помощь, является в виде духа и учит героя фехтовальным выпадам). Натуралистичный фильм про ужасы войны - пять. Легкую политическую сатиру - шесть (бояре хотят избрать царем поддельного Гишпанца, поскольку тот ничего не знает про их прежние грехи). Постановочный колосс - семь: такой битвы за крепость, как в «1612», таких обстрелов крепости из пушек в нашем кино еще не было. Какие детали! Один только колокол, словно бы заплакавший, когда его раскалывает ядро, дорогого стоит.
Но, как всякий молодежный фильм, «1612» еще отчасти и комедия. За комедию отвечает верный спутник героя с лицом Артура Смольянинова, называющий себя татарином. Запаляя пушку, он даже говорит «Аллах акбар», чем особенно веселит зал. Одновременно Смольянинов играет, понятно, и роль этакого связного между «1612» и «9-й ротой».
Тут мы возвращаемся к линии патриотической. Пафос сводится в итоге к тому, что мы на Руси - большие умельцы, способные за ночь напридумывать много такого, что позволит противостоять обученному вооруженному врагу. Что мы все-таки можем, когда надо, забыть про свою хату с краю и объединиться. В том числе и потому, что готовы вслушаться в мудрое начальственное слово - ненавязчивые патриотические призывы произносит в «1612» воевода вымышленного городка с лицом Марата Башарова. И что мы, когда захотим, одним махом семерых побивахом. Ударный эпизод - это когда герой фильма, чтобы противостоять вооруженным пушками полякам, изготавливает пушку из кожи. И первым же выстрелом наносит врагу непоправимый урон, попав в его пороховой склад: взрыв уничтожает полвойска.
Этот взрыв плюс решающая битва под Москвой под героическую музыку все-таки заставят, наверное, молодую публику испытать гордость великороссов и поставить «1612» в один ряд с футбольной победой над Англией.
Правда, заранее известно, что в финале прозвучат гораздо более назидательные слова, вложенные в уста Пожарского: о том, что России больше не нужны самозванцы. Но однозначно назидательными они в итоге не кажутся. Более того: в канун президентских выборов различные политические партии смогут трактовать их по-своему, всякая себе на пользу.
И РЕПЛИКА ПРО ИСТОРИЮ. Понятно, что искать в фильме исторические огрехи или подтасовки глупо. Хотиненко говорит, что четверть века изучает историю Смутного времени. Значит, он делал фильм осознанно приключенческий и антиисторический. Антиисторизм уже в том, как несуразно быстро возмужал главный герой, еще вчера бывший мальчиком. Исторические факты в фильме - лишь в периодически возникающих субтитрах-пояснениях.
Говоря о «1612», вспоминаешь анекдотичный случай с «Двумя братьями» мастера большого киновранья француза Жана-Жака Анно. Этот фильм о приключениях братьев-тигров вышел при поддержке Всемирного фонда дикой природы. При этом фонд счел нужным выпустить к фильму листовку с разъяснениями, разделенную на две половинки. Слева перечислялись эпизоды из фильма. Справа шли комментарии, всякий раз начинавшиеся одинаково: «На самом деле тигры ведут себя совсем иначе...». К билетам на «1612» стоит прикладывать такую же листовку с комментарием историка. Но большой беды в этом не вижу. Кино есть кино. Правда - не главное его достоинство.
В фильме есть только одна неприятная, скажем всё-таки, не подтасовка, а оплошность. Семью Годуновых, по фильму, убили поляки. Вообще-то всегда считалось, что их убили предатели-бояре - Василий Голицын и Василий Мосальский. Хорошо ли спихивать свои грехи на внешнего врага? Ну право?
Интервью
«1612 ГОД – ИНТЕРЕСНАЯ ТЕМА, МОЖНО ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО УГОДНО»
Фильм «1612» выходит почти сразу после картины «Монгол. Часть первая». Связь между этими произведениями одна: автором сценария в обоих случаях выступил Ариф Алиев. Однако, если «Монгол» претендовал на звание исторического фильма, «1612» изначально создавался как «романтическо-авантюрное» кино. Хотя история про Смутное время делалась по госзаказу, для легитимизации нового праздника - 4 Ноября, Дня народного единства. Обо всем этом Ариф Алиев рассказал корреспонденту «Русского Newsweek» Евгению Когану.
Почему вдруг Смутное время? От каких источников вы отталкивались? С чего начался интерес к этому периоду истории?
С заказа студии «ТриТэ» и режиссера Владимира Хотиненко. Задача была обозначена очень четко: в России появился новый праздник, 4 Ноября, и надо, чтобы люди поняли, что это такое, что такое 1612 год, что такое смутное время. Кроме как о Минине с Пожарским, никто ведь больше и не знает ничего. И я начал придумывать сюжет, ни от чего не отталкиваясь. «1612» - это абсолютно выдуманная история, в которой Минин и Пожарский появляются в эпизодах, Лжедмитрий - буквально на одну минуту, Михаила Романова нет вообще. История романтическая, авантюрная. Я хотел показать время, смуту - что это, собственно говоря, такое. Но - без учебной сухости и без лишнего пафоса, однако - с уважением и состраданием к жившим тогда людям. Ведь 1612 год - это время, когда перестало существовать русское государство. Это единственный такой момент, когда государства не было.
То есть «1612» – это в чистом виде госзаказ?
Я бы не называл это госзаказом; и совершенно непонятно, откуда исходят слухи про личный заказ Суркова (Владислав Сурков, замглавы президентской администрации. - Newsweek) и так далее. Мне было предложено сделать сценарий, интересный молодежи. Поэтому в фильме и герои молодые, 17-летние - тогда быстрее взрослели, но это все равно люди, не обремененные семьями, у них все впереди. Какой в этом госзаказ? Вот в дальнейшем можно сделать фильм о том, как Минин и Пожарский организовывали ополчение. Или о том, как поляки сидели в Кремле и жрали друг друга - это же страшнейшая осада была, трупы жрали, выкапывали из могил. Потому что у тех, кто осаждал, как я понимаю, не было ни сил, ни особого желания идти на штурм. Это было такое неорганизованное аморфное войско, одни бандиты сплошные - воровские казаки и так далее. И только когда появилось в Нижнем Новгороде, в Ярославле второе ополчение, тогда поляки и были выбиты из Кремля.
Я бы на месте заказчиков, послушав эти ваши речи, вам бы такой важный заказ не дал.
Я тоже так думаю. Я застал советскую власть и меньше всего хотел бы заниматься сценариями по госзаказу в советском понимании.
А госзаказ вообще – это хорошо?
Что же в этом плохого? 1612 год – интересная тема, можно делать все, что угодно. В тот год, когда было разрушено само понятие государственности, когда даже религиозная власть исчезла, вдруг все возродилось. Вот это «вдруг» - очень интересная точка и очень драматургическая, время очень драматичное было.
4 Ноября сейчас ассоциируется в первую очередь с националистами, которые ходят маршами. И вдруг появляется фильм, который оправдывает этот праздник. Меня, например, это несколько настораживает – а вас?
Каждый может понимать праздник так, как ему угодно, в том числе и националисты - это их право. Я ничего плохого не вижу в том, что кто-то ходит по улицам, лишь бы людей не били. У нас под окнами все время ходят люди, особенно в выходные, в хорошую погоду: то коммунисты к телецентру идут, то «яблочники», то какие-то «нет запретным спискам на телевидении». Что в этом плохого? Даже если пройдут и скажут: «Убирайтесь из Москвы» - это их право, лишь бы они не применяли физическую силу, не ущемляли чью-то свободу. Нацисты - они ведь тоже люди полезные, по большому счету, они будоражат общество, находят какие-то болевые точки. Нацисты хоть вслух говорят, ставят вопрос. Думаю, пока нет уголовщины, люди могут говорить что угодно. Ведь посмотрите, что происходит: никто не хочет работать, все смотрят телевизор, всевозможные «фабрики звезд», где, не умея ничего делать, не учась ничему, человек приходит и выигрывает. Это эксплуатация образа Иванушки-дурачка, Емели на печи, и она очень сомнительна в современном мире. Людей, которые делают такие передачи, ждет геенна огненная, они очень плохое дело делают для страны. Километров на пятьдесят отъехал от Москвы и захотел выкопать канаву - вам ее будут копать неместные. Потому что у них мотивация - кусок хлеба. А местные имеют свой кусок хлеба, и никто не хочет ничего делать. Сейчас нет официальной идеологии, религия еще не удерживает людей, и телевидение взяло на себя идеологические функции. А что мы наблюдаем по телевидению? Может быть, националисты орут про Кавказ, но на самом деле в голове у них другое - безысходность, денег нет, на квартиру не заработать, родители работать не хотят, вокруг повальное пьянство, бытовое разложение, упрощение нравов.
Слышать это от человека с вашей фамилией более чем странно.
В последнее время среди творческой элиты стало мало интеллектуалов. Я состою в государственной аттестационной комиссии, во ВГИКе на сценарном факультете, среди выпускников интеллектуалов нет вообще, они неграмотно пишут! А если человек нормально мыслит - он обязан быть широк, особенно творческий человек. Должны быть представлены все точки зрения, но мирно. Но как этого добиться в стране, где нет культуры решения проблемы, где все решается кулаком? Вот это беда. Должно пройти много лет. Я вообще считаю, что все нации должны жить отдельно - у всех ведь разные менталитеты, разная энергетика. Я работал на студии имени Горького звукооператором, со мной работали одни евреи, человек двадцать в то или иное время были в моем подчинении. Так у меня столько энергии, что евреи страдали. А представляете, если русским попадется такой Алиев? Запьют все! Или станут нацистами.
Юрий Гладильщиков
Идет война нарядная
ИД "Коммерсантъ"
Фильм Владимира Хотиненко "1612" выходит в прокат как киноподарок к очередному Дню народного единства и вполне соответствует духу этой праздничной даты, имеющей отчетливый оттенок притянутости за уши. "1612" - это не экскурс в историю, а исторический блокбастер с элементами фэнтези, плавно перетекающий в густое фэнтези с вкраплениями обрывочных сведений из школьного учебника, с которыми авторы вынуждены считаться без видимой охоты.
На экране отражена даже не авторская интерпретация событий 1612 года, как он описан в ортодоксальной исторической науке, а некое зашифрованное в цифрах послание современникам, которое сам режиссер окружает магическим ореолом: "В истории российской мистическая составляющая очень сильная - вообще в истории человечества, но в России, может быть, в большей степени. 1612 - это некая комбинация цифр, некий шифр, код".
Отдельно приятна Владимиру Хотиненко получившаяся перекличка с названием фильма "12" Никиты Михалкова, который является не только учителем Владимира Хотиненко по Высшим режиссерским курсам, но и генеральным продюсером "1612". Авторы этих двух фильмов идеологически очень близки, и оба делают ставку не на формальную правоту (соответствие букве закона в "12" и историческим источникам в "1612"), а на право сильной личности поступать в соответствии со своими понятиями - в том числе и в художественной сфере, когда убедительность экранной реальности основывается не на соответствии каким-то объективным наблюдениям за жизнью, а на индивидуальной харизме художника и на том артистизме, с которым он жонглирует своими субъективными аргументами.
Отраженная в "1612" уверенность Владимира Хотиненко, что исторической правды не существует, а мифы интереснее скучных фактов, сродни идее Никиты Михалкова о том, что милосердие сильнее правосудия. Так что по поводу "1612" выдающийся мыслитель современности Б. Тосья вполне мог бы сказать "Не ищите правды быта - ищите истину бытия", если бы он уже не выразился в таком духе в эпиграфе фильма "12".
В "1612" истину бытия режиссеру Хотиненко помогает искать и находить сценарист Ариф Алиев, вынужденный сначала хотя бы для виду донести до зрителя фрагменты исторического бэкграунда, который ввиду его обширности приходится иллюстрировать выборочно. После титра, извещающего, как в 1604 польский король Сигизмунд признал царем беглого монаха, следует, что называется, "вкусный" эпизод, где Лжедмитрий отмечает масленицу, самым откровенным образом напоминающий масленичную стилистику "Сибирского цирюльника", а похожая на паровоз "огнедышащая машина", которой Самозванец пугает русский народ, явно принадлежит к той же породе адских механизмов, что и машина для вырубки русских лесов в "Цирюльнике". "Желаю, чтобы на Руси все веселились",- говорит Лжедмитрий и надевает итальянскую маску, однако, не продержавшись и года, римская марионетка превращается в прах, которым выстреливают из пушки.
Далее, чтобы как-то дотянуть время действия до искомого мистического сочетания цифр "1612", авторы опять прибегают к спасительным текстовым титрам - в них для краткости опущена такая маловыразительная фигура, как Василий Шуйский, чья фамилия и вовсе не упоминается, а о периоде его правления (1606-1610) уведомляет надпись "Прошло еще четыре года разброда и безвластия". Создатели картины также предпочитают не утомлять зрителя информацией о Семибоярщине (1610-1612), усилиями которой русский народ "дождался сильного и справедливого государя", то есть выписанного из Польши королевича Владислава, который немного посидел на российском престоле, пока князь Пожарский, желавший видеть на троне русского человека, не собрал ополчение против польско-литовских захватчиков.
Бегло разобравшись с историческими декорациями, Владимир Хотиненко переходит к love story, которая является основной движущей силой сюжета: это любовь холопа Андрейки (Петр Кислов) к дочери Бориса Годунова Ксении (Виолетта Давыдовская), которую не убили вместе с женой и сыном Годунова, а презентовали Лжедмитрию в качестве трофея ввиду ее выдающейся красоты. Ксения полгода прожила с Лжедмитрием, пока его польской пассии Марине Мнишек это не надоело, и она не отправила ее в монастырь, так что к 1612 году царевна Ксения уж шесть лет как сидела в монахинях. Но так записано в исторических словарях, а киноискусство может позволить себе больший полет фантазии: в "1612" несчастная царевна хотя и лелеет мечту уйти в монастырь (а еще лучше "заснуть бы и не проснуться") но вынуждена служить ценной фигурой в политической игре.
Вместо Лжедмитрия ее "крышует", в разных смыслах - от сексуального до политического, некий гетман-злодей, шантажирующий Ксению дочкой Юленькой, с которой он не дает ей видеться. Гетмана играет настоящий польский красавец Михаил Жебровский, и это не единственный проблеск хотя бы этнической достоверности в "1612". Настоящий испанец Рамон Ланга играет некого "гишпанского кабальера", а настоящий итальянец Габриэле Ферцетти - римского кардинала, засылающего в дикую страну Россию своего лазутчика, тщетно агитирующего за "латинскую веру". Полный провал этой агитации объясняет мудрый старец-столпник в исполнении Валерия Золотухина, который формулирует рецепт успеха у православного электората: "Отрасти бороду, как человек, надень рясу серьезную, крест на грудь потяжелей цепляй - глядишь, русские люди тебя не обидят".
Вселяющие доверие и создающие ощущение надежности окладистые бороды носят в "1612" многие популярные артисты, хотя иногда это создает двусмысленные сочетания с их привычным имиджем. Так, князя Пожарского играет Михаил Пореченков, приобретший всенародную известность как агент национальной безопасности. Так что когда князь говорит: "Звони!", так и кажется, сейчас кто-то вынет из-под рясы или кафтана мобилу, хотя речь, разумеется, идет о колокольном звоне. Кузьму же Минина не лишенным остроумия образом играет Андрей Федорцов, прославившийся как мент Вася Рогов. Таким образом создается прочная ассоциативная связь между спасителями отечества в Смутное время и современными компетентными органами, обеспечивающими правопорядок в стране.
Не мудрено, что князя Пожарского слушаются не только люди, но и вся живая природа: в одной из сцен Пожарский, простирая к небу перст, велит сидящей на нем божьей коровке улететь на небо и принести ему хлеба, и она послушно удаляется. Все это немного смахивает на задушевные разговоры с воробушком из фильма "12", но сторонник магического мышления Владимир Хотиненко отдает предпочтение не реальным представителям фауны, а мифологическим. В начале своего боевого пути холоп Андрейка под водой встречается с компьютерной рыбой, которая смотрит на него так, будто вот-вот даст ему дельный совет по спасению отечества, однако на самом деле функцию тотемного животного, символизирующего присутствие святого духа, в "1612" берет на себя не рыба, а единорог, то есть белая лошадь с подклеенной гривой и рогом на лбу, периодически позволяющая глазу отдохнуть от кровавых батальных сцен, в которых персонажи со смачным хрустом втыкают друг в друга мечи.
Кроме единорога пособляет холопу Андрейке лучший друг-татарин (Артур Смольянинов) - в "1612" смешной товарищ главного героя нужен примерно для того же, для чего в мультфильме "Шрек" служит осел: чтобы по мере сил помогал, но главное - чтобы вызывал смех аудитории комичными гримасами и дурацкими фразами, в которых сочетается корявая стилизация под древнеславянский язык ("Я до девок злой") и современные молодежные выражения типа "Легко!", "Да не парься ты, Андрюха" или "Во попали". Из потусторонних сил спасению России холопом Андрейкой содействует вышеупомянутый гишпанский кабальер, по чьим документам после гибели испанца герой начинает жить не унизительной холопской жизнью, а полнокровной: призрак испанца периодически является ему, давая ценные указания. В частности, надоумливает сконструировать пушку из кожи для обороны мифической крепости Наволок, при которой происходит кульминационная баталия с литовско-польскими захватчиками. Немного разочаровывает то, что замаскированный холоп Андрейка останавливает свое освободительное шествие в считанных сантиметрах от престола: все в принципе идет к тому, чтобы венчать его на царство, и к финалу фильма для него уже составлена длинная родословная, идущая одновременно от Рюрика и Чингисхана. Все портит трусливая осторожность бояр, которые выбирают царем из множества претендентов не настоящего молодца, а какого-то никому не известного и ничем не отличившегося Михаила Федоровича Романова, о чем и сообщается в очередной надписи на экране с облегчением, но и с некоторой досадой от того, что эту невзрачную правду исторического быта все-таки не удалось режиссерским соизволением трансформировать в какую-нибудь волшебную, переливающуюся всеми цветами, как жар-птица, истину бытия.
Лидия Маслова
"Исторической правды нет". Интервью с Владимиром Хотиненко
На экраны вышел фильм "1612" (2007) - костюмная драма про Смуту и изгнание поляков из Кремля. Владимир Хотиненко объяснил Time Out, как рассказывать историю 25-летним.
- Сначала вопрос, который наверняка вам до смерти надоел. Известно, что этот фильм заказан государством...
- C удовольствием отвечу. Да, "1612" сделан по госзаказу. И ничего плохого в этом я не вижу. Гауди собор Святого Семейства построил по госзаказу. Сикстинская капелла Микеланджело, рублевская "Троица" - госзаказ! Я просто привожу примеры - множество великих произведений искусства было сделано по госзаказу. Моцарт всю жизнь мечтал получить госзаказ! Более того, частный заказчик часто урезает свободу творчества гораздо сильнее. Попробуй-ка ему возрази! А государство... Да случись что, я в герои мог бы попасть, рассказывая страшные истории о том, как государство меня угнетало, - все критики кинулись бы мне слезы вытирать. Плохо то, что госзаказа долго не было. Его должно быть много, государство должно быть заинтересовано в том, чтобы молодые люди, посмотрев фильм, хотя бы в общих чертах узнали про Смутное время, которое для них - темное пятно.
- Что конкретно вам заказали?
- Меня попросили сделать фильм об этом периоде, рассказать про Смутное время. Условий не ставили, трактовок не навязывали - надо было сделать фильм, чтобы мы поняли, что празднуем 4 ноября. Мы решили не экранизировать генеральную историческую линию, а сделать авантюрную романтическую историю. Потому что невозможно экранизировать историю, не существует исторической правды.
- Это как?
- А вот так. Про Смутное время мало достоверных сведений. Есть факты, более-менее достоверные. Но нюансы варьируются. С тем же Лжедмитрием - совершенно точно, что он процарствовал около года и был убит. А вот как - неизвестно, то ли выстрелили им из пушки, то ли нет. Мы в фильме выстрелили - это образно и интересно. Мы снимали придуманную историю, которой оправили некоторые действительно случившиеся исторические эпизоды. Как с посланным на Русь иезуитом: действительно, был такой посланец Ватикана, который вернулся в Рим через семь лет настоящим русским батюшкой - в рясе и с бородищей. Такой сплав выдумки и реальности.
- Вы сознательно сделали героиню эдаким сплавом из царевны Ксении Годуновой и Марины Мнишек?
- Сознательно. Очень хорошо, что вы заметили. Вот женская судьбав те времена - Мнишек. Девушка из очень благородной семьи, выросшая во дворце, в роскоши, приехала в Россию, попала в жернова Смуты. Сперва - царица, потом мужа убили, потом ее унаследовал второй Лжедмитрий, Тушинский вор, от него она родила ребенка. После гибели второго самозванца попала к авантюристу Заруцкому, много лет скиталась с ним, прошла и огонь, и воду, и чем все закончилось? Все погибли, а четырехлетнего ребенка, которого все называли Ворёнок, повесили! Так что мы в нашем фильме еще все сгладили.
- Польская пресса писала, что вам заказали снять картину о том, как поляков выбили из Кремля, и все ждали антипольского фильма.
- Да, я знаю, меня режиссер Кшиштоф Занусси информировал постоянно.
- И как складывались отношения с поляками? Легко ли они согласились сниматься - ведь у вас в фильме довольно много польских актеров?
- Никто не отказался. Я всем прямо говорил: "Я вас приглашаю, чтобы не было этих совершенно ненужных для кино разговоров". Снять антипольскую картину - это глупо. Я этим никогда бы не стал заниматься. Хотя бы для того, чтобы не потерять дружбу с Кшиштофом Занусси или Даниэлем Ольбрыхским.
- А не переусердствовали ли вы в боязни кого-нибудь обидеть? И татарин замечательный, и поляки, единственный негодяй действует в личных целях, желая влезть на престол. Вы не боитесь, что вас обвинят в лакировке действительности, ведь Смутное время было чем угодно, только не периодом дружбы народов?
- Подождите, а вот фильм "Пираты Карибского моря" - лакировочный? Это вопрос жанра. Я считаю, что мы выбрали правильное направление. Если бы я снимал приближенный к исторической правде фильм - с суровой правдой жизни, кровью и грязью, - его бы не смотрели.
- Как бы вы отнеслись к утверждению, что сняли фильм-фэнтези?
- Да нормально. Более того, изначально я хотел сделать его более фантастичным, добавить элементов фэнтези - это язык, понятный аудитории. Вот в ту квазиправду, о которой мы говорили, может быть, и не врубились бы - им было бы скучно. А вообще для меня важно как раз то, что мне принес наш консультант Александр Кибовский - тексты плачей Ксении Годуновой. Может быть, именно из моего фильма молодежь узнает, что Ксения Годунова считается первой русской поэтессой.
- Что для вас значит Смутное время?
- Отсутствие законной власти. Когда мы пришли к этой формулировке, родился образ пустого трона. Этот миф о спасшемся царевиче Димитрии - он в народе зародился, это не пиар-акция. Им уже потом воспользовались. Страшно: пресеклась династия, нет Богом данной власти - вот и затосковал народ.
- У нас очень долго не снимали историческое кино...
- Настолько, что разучились это делать.
- ...а вот в этом году как прорвало - "1612", "Монгол" (2007), "Слуга государев" (2007), несколько проектов в работе - тот же Лунгин снимает про Ивана Грозного. Это случайность или назрело?
- Плохо, если случайность. Лучше, если закономерность. Еще лучше, если это войдет в привычку, потому что ничего плохого нет в знании собственной истории. Но, думаю, это вызрело, слава богу.
"TimeOut Москва". Источник: сайт Филм Ру
