Актеры

Сайт: Международный Объединенный Биографический Центр

Родилась 5 октября 1943 в городе Белебее, близ Уфы. Родители родом из крестьян. Отец - Чуриков Михаил Кузьмич, сотрудник Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева, участник советско-финляндской и Великой Отечественной войн. Мать - Мантрова Елизавета Захаровна, доктор биохимических наук. По окончании Воронежского университета работала в Институте картофеля имени Лорха. Супруг - Панфилов Глеб Анатольевич (1934 г. рожд.), кинорежиссер, Народный артист России, лауреат Государственной премии России. Сын - Панфилов Иван Глебович (1978 г. рожд.), окончил МГИМО, юрист-международник.
Когда Инна была еще маленькой, ее родители разошлись, и они с матерью часто меняли адреса, с начала 1950-х годов жили в Москве. Еще в школьные годы Инна поступает в студию при Театре имени Станиславского, руководимую А.Б.Ароновым и Л.Я.Елагиным. Это и определило выбор профессии: по окончании школы Чурикова поступает в Щепкинское училище на курс В.И.Цыганкова. Своих педагогов актриса неизменно вспоминает с благодарностью: они дали ей уроки мастерства, верное направление в профессии.
В годы учения в студии Чурикова начинает сниматься в кино. Первая роль - в фильме В.Ордынского "Тучи над Борском" (1961), одном из обширной когорты антирелигиозных фильмов тех лет, разоблачающем сектантов, калечащих юные души. Другие кинороли того периода - в фильмах "Где ты теперь, Максим?", экранном дебюте Э.Кеосаяна, "Я шагаю по Москве" Г.Данелии, "Морозко" А.Роу - здесь актриса сыграла острохарактерную роль мачехиной любимой дочки.
В 1965-1968 годах Чурикова работает в Московском Театре юного зрителя, выступает в массовке, в небольших эпизодах. Первые роли в пьесах-сказках - Лиса в пьесе С.Михалкова "Зайка-Зазнайка", свинья в его же "Трусохвостике", баба Яга в "Двух кленах" Е.Шварца. Воспоминаниями об этих годах навеян один из эпизодов в "Начале" Панфилова, где режиссер фильма в Жанне д'Арк впервые видит свою будущую героиню в образе бабы Яги. Были и роли психологического плана (спектакль "За тюремной стеной" по пьесе Ю.Германа, обративший на молодую актрису внимание критики).
Параллельно с работой в театре Чурикова успешно снимается в кино: играет в "Стряпухе" и "Неуловимых мстителях" Э.Кеосаяна, "Старшей сестре" Г. Натансона (здесь ее партнершей была Т.Доронина, повторившая на экране роль, сыгранную на сцене БДТ у Товстоногова); в комедии "Тридцать три" Г.Данелии, содержавшей ироничные намеки на счет обычной для советской пропаганды шумихи и показухи, - по этой причине фильм был выпущен на экран малым тиражом.
Поворотным событием в биографии актрисы стало приглашение ее на роль Тани Теткиной в фильм "Святая душа" (на экран вышел под названием "В огне брода нет"), который ставил дебютант Глеб Панфилов, выпускник Высших режиссерских курсов. Здесь Чурикова сыграла санитарку госпитального поезда Таню Теткину, обыкновенную девушку, обнаружившую в себе необыкновенный талант художника, дар преображать окружающую ее страшную реальность в картины, полные наивной чистоты, красоты, гармонии. В мире ненависти и нетерпимости, рожденном гражданской войной, "святая душа" Таня заведомо обречена: она и погибает, напоминая своей смертью, сколько неведомых прекрасных талантов унесла эта братоубийственная бойня, какую страшную цену заплатила Россия за революцию. В игре Чуриковой здесь прекрасно соединились высокий трагизм и юмор, нежность и страстность, предельная искренность и отточенная четкость рисунка роли. И главное: актриса нашла своего режиссера, режиссер - свою актрису, которая станет душой практически всех его последующих фильмов. А вскоре соединятся и их личные судьбы.
Следующей ролью, которую сыграет Чурикова у Панфилова, станет ткачиха Паша Строганова из провинциального русского городка. Эта роль писалась уже специально для нее. Опять обыкновенная девушка с необыкновенным творческим даром в душе. Она - актриса, и жизнь дает ей прекрасный шанс - сыграть Жанну д'Арк в кино. Прослаивающие "Начало" кадры "фильма в фильме" показывают мощь трагедийного дара Чуриковой, гармонически вбирающего в себя лиризм и иронию. Уже тогда актриса и режиссер вынашивали замысел большого эпического фильма о Жанне д'Арк, для которого уже был написан сценарий, и эпизоды, вошедшие в "Начало", были самым весомым доказательством, что Чуриковой эта великая роль под силу, что в ней она не уступит гениальной Фальконетти, героине одного из лучших фильмов мирового кино - "Страсти Жанны д'Арк" Карла Теодора Дрейера. Немало лет Чурикова жила этой ролью, отказывалась во имя нее от прекрасных предложений (одним из них была Соня в "Дяде Ване" А. Кончаловского).Увы, фильм о Жанне не состоялся. Кинематографическое руководство откладывало и перекладывало эту постановку, обещая непременно разрешить ее (обещание это так и не было выполнено), но сначала надо сделать что-то значительное о современности.
Этим словом о современности стала Елизавета Уварова, сыгранная в "Прошу слова". Бывшая работница фабрики, ставшая мэром небольшого городка на Волге, мечтающая преобразить его, соединить обе стороны городка мостом, истово отдающая себя текучке малых дел и вопросов, которые приходится по должности решать, - такова героиня фильма. В ней много от прежних героинь Чуриковой и Панфилова, но если в тех они приглашали зрителя к сопереживанию, то здесь - к анализу и осмыслению. Почему погиб сын Уваровой? От нелепой случайности? Или эта случайность была запрограммирована ее собственным характером и образом жизни? Ее догматической верой в идеалы, реальностью не подтвердившиеся, узостью ее духовного кругозора, ее увлечением спортом (спорт - стрельба), ее поглощенностью общественными делами, не оставившими времени для детей, для нормальных женских забот, для женского счастья? Выполняя по форме социальный заказ, Чурикова с Панфиловым по сути сделали его перевертыш: фильм о "государственной женщине", не обретающей себя в служении государству, а теряющей себя в нем - при всех прекрасных ее устремлениях и благородных человеческих качествах. На выходе фильм был изрядно покромсан редакторскими ножницами по указаниям ленинградского партийного лидера Романова, но истинного смысла и его, и главного образа это не изменило.
Совершенно иной и по внешности, и по внутренней сути Чурикова предстает в следующем фильме Панфилова "Тема". Здесь главный персонаж не ее Саша, скромный экскурсовод в музее старинного русского городка, а преуспевший столичный драматург Ким Есенин, сыгранный Михаилом Ульяновым. Но ее героиня - нравственный камертон всей вещи. Столкнувшись с ней, Есенин понимает, что променял свой талант на суету успеха и благополучия, но сойти с накатанной жизненной колеи уже не в силах... И вновь полная внутренняя и внешняя трансформация актрисы в "Валентине" по "Последнему лету в Чулимске" Распутина. На этот раз она играет Анну, мать главного героя, непутевого Пашки, буфетчицу в таежной кафешке. Нет здесь ничего от душевной открытости и чистоты ранних героинь актрисы: наверное, и она когда-то вступала в жизнь, полная надежд и любви, однако жизнь наложила горькую печать на ее характер...
Особое место в творчестве Чуриковой - Панфилова занимают горьковские образы - Васса и Ниловна. "Васса" - не случайно именно так назвал режиссер свою экранизацию "Вассы Железновой". В героине Чуриковой акцентируется не ее железная воля, а, напротив, душевная мягкость. Ей бы можно дать фамилию Тестова - тесто податливо, а топором не перерубишь. На таких женщинах стояла и стоит Россия, и прошлая и нынешняя. А горьковская Ниловна в "Матери" поднимается актрисой до высот подлинной трагедии, сохраняя при этом и бытовую конкретность, и точный психологизм характера. Подтверждение высочайшего уровня этих работ - Золотой приз Московского кинофестиваля 1983 года за "Вассу" и двадцатиминутная овация, которой завершился показ "Матери" на Каннском кинофестивале 1990 года, где Панфилову был присужден Специальный приз за вклад в мировое киноискусство. Эти награды по праву делит с ним Чурикова, его актриса, неизменный соавтор его работ.
В 1973 году Чурикова получает предложение от Марка Захарова, руководителя театра "Ленком", сыграть Неле (по пьесе роль называется "Неле и другие женщины Тиля") в "Тиле" Гр.Горина по книге Шарля де Костера. С этого времени актриса вновь возвращается на сцену, играет многие роли в спектаклях театра, каждый раз демонстрируя и новизну прочтения образа, и блистательную широту актерского диапазона, и отточенное сценическое мастерство. Среди сыгранных ею ролей - Сарра в "Иванове" и Аркадина в "Чайке" А.Чехова, комиссар в "Оптимистической трагедии" В. Вишневского, Ирина в "Трех девушках в голубом" Л. Петрушевской, Мамаева в "Мудреце" по А.Островскому, Филумена Мартурано в "Городе миллионеров" Эдуардо де Филиппо, Бабушка в "Варваре и еретике" по "Игроку" Ф. Достоевского. В двух постановках "Гамлета", осуществленных на сцене "Ленкома" (первая - А.Тарковским, вторая - Г.Панфиловым) Чурикова сыграла Офелию и Гертруду. В телефильме "Этот самый Мюнхгаузен" по сценарию Гр. Горина, поставленном М.Захаровым с участием актеров своего театра, актриса создала запоминающийся острохарактерный образ покинутой жены Мюнхгаузена.
Параллельно с работой в театре актриса снимается в фильмах разных режиссеров. Наиболее памятные из этих работ - в "Военном-полевом романе" П. Тодоровского (удостоена Главного приза за лучшую женскую роль на кинофестивале в Берлине), "Ребре Адамовом" В. Криштофовича, "Годе собаки" С. Арановича, "Плаще Казановы" А.Галина. В "Курочке Рябе" А.Кончаловского Чурикова сыграла Асю Клячину, продолжив судьбу героини, за четверть века до того сыгранной Ией Саввиной в "Истории Аси Клячиной, которая любила, да замуж не вышла". Иная жанровая стилистика нового фильма, построенного на контрасте бытовой достоверности и гротеска, потребовала и иной актрисы, способной выдержать этот непростой диапазон.
В последние годы, принесшие немало перемен в театральном деле, Чурикова много и, как всегда, успешно выступает в антрепризных спектаклях. Более 10 лет не сходит со сцены поставленный Г.Панфиловым спектакль "Сорри" (антреприза Д.Смелянского совместно с "Ленкомом"), собирают аншлаги во всех городах страны и ближнего зарубежья "Овечка" (антреприза О.Березовского) и "Старая дева" (антреприза Н.Колесник, режиссер Б.Мильграм) по пьесам Н.Птушкиной.
В последнем фильме Панфилова "Романовы - Венценосная Семья" Чурикова впервые не появляется на экране как актриса. Здесь она "за кадром" - дублирует английскую актрису Линду Беллингхем, сыгравшую Александру Федоровну, и выступает как один из авторов сценария (вместе с Г. Панфиловым и их сыном Ваней).
Инна Михайловна Чурикова - Народная артистка СССР (1991), Народная артистка РСФСР, лауреат Государственной премии РСФСР (1985), лауреат премии имени К.С. Станиславского, лауреат премии Ленинского комсомола, лауреат премий "Хрустальная Турандот" и "Золотая маска".
Живет и работает в Москве.

Автор: Марина Давыдова
Сайт: Известия
Статья: В ЛЕНКОМЕ ВСЕ УМНОЖЕНО НА КОЛЮ

- Хотелось бы, чтобы в день рождения вы рассказали о нем какие-то очень простые вещи. Ну, скажем, когда и как вы познакомились?
- У нас с ним первая встреча была в Тиле. Это был великолепный спектакль. И Коля играл в нем, знаете, как-то... осиянно. Именно в этой роли он и родился как артист. А для меня он вообще Тиль.
- Героическая личность, способная на подвиги. А еще он прекрасный друг. Семьянин замечательный. Он сердечный, сострадательный. Он может помочь даже незнакомому человеку. Он не носится с собой как с писаной торбой. Я даже думаю, что он такой прекрасный актер, потому что человек прекрасный. Не только актерски - человечески одаренный. От Господа Бога. Я жду его, жду и очень тоскую.
- Вы с ним познакомились лично задолго до того, как стать партнерами?
- Нет, я пришла в театр, меня пригласил Захаров на роль Неле в Тиле, и ровно тогда же и познакомилась с Колей. Я тогда со всеми, собственно, познакомилась - с труппой Ленкома, с Захаровым, с Гориным (смеется)... с Шарлем де Костером. Я пришла, и мы начали работать... И сейчас Ленком без Коли представить нельзя. Это дом, которому он отдавал свое сердце, душу. Это его дом. Там все умножено на Колю.
- Он легкий партнер на сцене?
- Какое-то слово неправильное - легкий. Он просто партнер. Замечательный партнер. И потрясающий профессионал. Он вводился в Город миллионеров за очень короткий срок. Армен Борисович не мог играть. Причем рисунок роли, в который его вводил Захаров, это был рисунок... Ну, в общем, он был ближе к Армену, чем к Коле. И тем не менее за недолгий срок он влился в эту поначалу чужую для него историю и со своей абсолютно индивидуальной интонацией играл этот спектакль. Это был уже совсем другой спектакль, не тот, который был с Арменом. В очень жесткой ситуации он оказался. И победил ее. Я на его месте не справилась бы.
- А у вас были какие-то сильные впечатления от его игры не в качестве партнера, а в качестве зрителя?
- Все же самое серьезное впечатление от него - как от партнера. А спектакли... Да во всех других спектаклях он прекрасно играл. Алешу в Оптимистической трагедии замечательно. В Шуте Балакиреве графа Меншикова чудесно. В Школе для эмигрантов... Но (смеется) думаю, все же самые интересные его спектакли были связаны со мной. Во всяком случае, в театре.
- У вас за долгие годы работы с ним были какие-то конфликты, нештатные ситуации?
- Да все у нас было. Слишком длинный у нас совместный путь. Целая жизнь прожита. И потом - он же веселый человек, озорной. Он может быть и очень серьезным, и жестким, и шутливым, и хулиганистым. Он любит петь. Он нравится женщинам. Ну что говорить - настоящий человек. Таких людей немного. И их терять нельзя. И то, как народ переживает, как молится за его здоровье, - это правильно. Это справедливо. А Господь слышит наши мольбы. Он всегда все свои сценические истории выигрывал. Значит, и эту должен.

Автор: Александр Щуплов
Сайт: Российская газета
Статья: В Минске люблю жить в номере с видом на Свислочь

Фото: Виктор Васенин
Инна Чурикова магнетически притягивает зрительские симпатии вот уже не одно десятилетие. "В огне брода нет", "Начало", "Мать", "Старшая сестра"... Даже ее эпизодическая роль достигает высокого художественного масштаба, а фраза "Доброе слово и кошке приятно" прочно вошла в наш речевой обиход. Мы встретились с Инной Михайловной в Минске на театральном фестивале "Золотой Витязь".
- Какие ваши мечты, вы рассчитываете, что они могли бы осуществиться в наступившем году?
- Я хочу, чтобы у нас было много театральных фестивалей, чтобы зрители ходили в театр. Театр - фантастическое дело: ты пришел домой после работы, замученный, не всегда успеваешь переодеться, поужинать. Приходишь в театр - весь в своих заботах, может быть, с плохим настроением. И вдруг люди забывают обо всем, что с ними происходило до этого, и уходят через сцену в другую жизнь, в другое время, к другим людям - и обо всем забывают. Что это такое? Я встречала людей, которые не любят театр. Говорят мне: "Я в театр не хожу..." И мне хочется, чтобы человеку, который впервые приходит в театр, повезло: он должен встретиться с настоящим спектаклем, с настоящими актерами. Чтобы его не напугала первая встреча и родилось любовное чувство, сродни наркотическому, - человеку захотелось идти в театр... Поэтому я приветствую все театральные фестивали. То, что Беларусь поддерживает "Золотой Витязь", замечательно!
- Осенью прошедшего года вы участвовали в Третьем международном театральном форуме в Минске, на котором работала научно-практическая конференция "Театр христианского мира в эпоху глобализации". Главным вопросом на конференции был: является ли театр богоугодным делом? Как бы вы ответили на этот вопрос?
- Не хочу думать, что я - грешница в своей профессии. Наверное, я не все понимаю, ошибаюсь... Но профессия наша - сердечная. После каждого спектакля сердце болит. Конечно, все зависит от того, куда ты направляешься, по какому пути. Когда после спектакля ты видишь со сцены людей, которые поднялись со своих мест и у них влажные глаза, преображенные лица, начинаешь думать, что театр - богоугодное дело. Люди должны уходить из зрительного зала с прекрасным состоянием души, какой бы сюжет им ни показывали. Если ты уходишь из зрительного зала и тебе не хочется ни жить, ни работать, зачем нужен такой театр? Я однажды посмотрела не очень удачную постановку пьесы Чехова - и мне показалось, что и Чехов - плохой драматург, и вообще - зачем работать в театре, может быть, поискать другую профессию?.. Хороший вывод? Мне кажется: не очень! Театр зависит от всех нас, создающих эту высокую интонацию! Хотя мы можем играть в пьесе и говорить о низком. Конечно, нельзя думать о себе слишком хорошо, но театр должен быть божьим делом. Если то, чем мы занимаемся, замешано на агрессии и превращает человека в животное, разрушает божественность человека, такой театр не нужен. Я люблю исследовать характер человека, он бывает порой очень непривлекательным, противоречивым. Правда, это главное и для актера, и для драматурга, и для театра. Вывод и извлечения тем не менее должны быть именно такими. Несмотря на противоречивость отбора спектаклей и пьес, театр остается творчеством. А процесс творческого созидания - это всегда замечательно!
- И все-таки, вспомним: "Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой..." Театр должен навевать "золотой сон" человечеству в лице отдельных зрителей? Ведь от правды на сцене, отображающей правду жизни, нынешний зритель может прийти в ужас. Может, стоит вернуться к сказкам советского времени, которые делали жизнь светлой...
- ...и при этом чудовищной. Вспомните все эти шарашки, тюрьмы...
- А сейчас его сначала напугают в театре, потом выйдет на улицу - там по голове шарахнет какой-нибудь бандит или наркоман...
- У нас люди закаленные. Так просто их не напугаешь. Человека надо уважать. Его нельзя обманывать. Может быть, и сказка нужна человеку, какой-то удивительный романтический сон - когда человеку трудно, он может его подбодрить: мол, не все потеряно. Но ведь и правда бодрит. Правда, не такая вульгарная, которую нам иногда показывают по телевизору: смотреть нельзя... какие-то занозы! Пушкин писал: "Над вымыслом слезами обольюсь..." Театр, конечно же, вымысел. Но это вымысел художника, который растет из земли.
- Инна Михайловна, почему ваших театральных дурочек так любят. Из той же Мамаевой в "Мудреце" - вы сделали такую балбеску, а в нее влюбляешься!
- А что делать? Не все женщины умны, они еще и обворожительны. Конечно, женщина должна быть умна и не должна быть совсем дурочкой. Тем не менее женщина - это тайна!
- Семейные династии в искусстве - хорошо это или плохо? Сын кинорежиссера у нас может стать кинорежиссером, дочь певицы - певицей. А попытался сын авиаконструктора делать самолеты - не летают!
- Это другая история. Артистом можно быть плохим, а конструктором и летчиком - нельзя! Династии в искусстве существуют, и фраза о природе, отдыхающей на детях талантливых родителей, это не всегда верно.
- Вы не жалеете, что ваш сын не пошел по стопам мамы и папы?
- Жалею. Мне кажется, у Ванюши есть предрасположенность к нашей профессии. Не захотел.
- А внуков отдали бы в искусство?
- Ох, я мечтаю о внуке. Скорее бы. И в искусство отдали бы, и куда угодно... Там мы уж решим!
- Как вы относитесь к современной молодежи?
- Она у нас очень разная. Мне вообще-то ее очень жалко. Время сложное, много разных искушений. Молодым хочется все попробовать. Есть очень талантливые, устремленные, серьезные молодые люди, которые ищут свою дорогу и идут по ней. А есть не очень устремленные, пробуют наркотики, не знают, где найти работу... В нашем времени очень много проблем - и молодым надо выдержать все это.
- Какие спектакли вы посоветовали бы посмотреть нынешней молодежи?
- Те, что поставили молодые люди, и спектакли Петра Фоменко, причем последние полезно посмотреть по нескольку раз. Следует посмотреть постановки в Малом театре, "Современнике", нашем "Ленкоме"...
- Кто из молодых актеров вам нравится на современной сцене и экране?
- Чулпан Хаматова, Дина Корзун. Замечательные молодые люди снялись в фильме Федора Бондарчука. У Петра Фоменко в театре актеры - все на подбор интересные.
- Вас устраивает эстетика современного молодого театра?
- Мне кажется, есть болезнь возраста, когда хочется больше говорить о себе, поражать, сражать, эпатировать зрителя... С возрастом это проходит. Говорить просто и глубоко могут немногие.
- Вы часто ходите в театр?
- Мне бы хотелось чаще. Но получается трудно. Я похожа на сапожника, который сидит без сапог: люблю смотреть, но у меня по вечерам спектакли. Чем старше, тем больше я почему-то играю...
- Когда вы приезжаете на гастроли, какие номера в гостинице вам наиболее удобны?
- С видом на Неву - в Питере. В Минске - с видом на Свислочь... А вообще я скромный человек и не ставлю особых условий для себя. Я не звезда, я - скромный труженик сцены.

Автор: Инга Снегирева
Сайт: Экспресс газета (www.eg.ru)
Статья: Инна Чурикова мечтала об этой роли 30 лет

- Инна Михайловна, Глеб Анатольевич не мог подобрать вам роль помасштабнее?
- Вообще-то в романе Солженицына все главные герои - мужчины, которые совершают свой подвиг. А женщины любят их, поддерживают, ждут, несут такой же крест, как и их мужья. Своей верой помогают любимым выжить, но за это подвергаются травле, гонениям, увольнениям с работы. Я не считаю, что играю незначительную роль: история моей Натальи Герасимович - это судьба тысяч русских женщин, у которых в лагерях и тюрьмах сидели мужья. По счастью, каким-то образом у моей мамы не было такого страшного опыта.
- Вы считаете, современному поколению нужен и интересен сериал о временах сталинских репрессий?
- Думаю, да. Персонажи романа - люди такого высокого свободного духа, истинные герои чести и совести, которые в наше время вроде бы больше и не встречаются. Так много сейчас видишь всякой ерунды, что кажется, будто наша порода, наше настоящее исчезли. Но мне очень хочется верить, что такие люди есть и сегодня. Что народ, способный породить подобные личности, неистребим. Фильм современен, потому что в нем есть надежда для человечества.
- Во многих картинах Панфилова вы были главной героиней. Ощущаете себя музой мужа-режиссера?
- Мне бы хотелось ответить «да», но лучше об этом спросить его. (Смеется.)
- Глеб Анатольевич зовет вас во все свои проекты?
- Совершенно не обязательно, чтобы он приглашал меня во все фильмы. Главное, чтобы они вообще состоялись. Глеб очень дорого платит за свои картины. «Романовых» он снимал около десяти лет. «В круге первом» - три года. От замысла до воплощения иногда проходит очень много времени. Ведь книгу Солженицына мы прочитали еще в 70-е годы. Помню, как Глеб сказал: «Как здорово было бы это снять». Тогда мы не надеялись, что такое возможно.
- Вас волнует, как зрители воспримут сериал?
- Безумно. Сейчас на ТВ так много глупостей показывают. Люди приучаются к тому, чем «кормят». А если серьезно с ними говорить о важном - будут ли тебя смотреть и слушать? Хочется верить, что да.
- У Глеба Анатольевича суровый характер? Он может накричать на актеров на площадке?
- Нет. Редко случается, когда он выходит из себя. Может крикнуть, если столкнулся с какой-то нерадивостью или незадачливостью персонала. Когда что-то не предусмотрели, допустили накладку.
- Вы сами смотрите сериал?
- До премьеры видела некоторые серии. А так - некогда. Только что приехала с гастролей из Киева и вообще я вечерний работник, возвращаюсь из театра, когда по ТВ уже все кончилось. А утром хорошие фильмы почему-то не повторяют.
- Вы с Панфиловым столько лет вместе. В чем секрет вашего счастливого брака?
- Глеб для меня самый родной, единственный человек. Мне никто никогда не был нужен, кроме него. Просто мы две половинки.
- Бывает, что вы ссоритесь?
- Спорим, даже ругаемся. А потом нам становится так весело, и мы долго-долго смеемся над собой. Нам не хватает серьезности, чтобы тратить время на обиды и конфликты.
- Где вы сейчас снимаетесь?
- Нигде. Отказалась от нескольких предложений из-за сильной занятости в театре. До «Круга» последней работой в кино была роль Анны Иоанновны в фильме Светланы Дружининой.
Глеб Панфилов:
- Для меня сериал «В круге первом» больше, чем фильм. Это важное и очень большое событие, как в моей жизни, так и в жизни всех, кто принимал в нем участие. Не коммерческий проект и больших денег актерам не принес. Все работали за совесть. Мне повезло с прекрасными артистами. К примеру, как супружеская пара Певцов и Дроздова. Представляете, что значит для артиста, играющего в театре и много снимающегося, побриться налысо? Дима это сделал не задумываясь. Великолепен Игорь Кваша в роли Сталина. Кстати, для сцен с вождем нам удалось добыть несколько подлинных исторических предметов, которых действительно касались руки генералиссимуса. Это чайный набор Ленинградского фарфорового завода - белые чашка с блюдцем, чайник, сахарница, на которых вручную изображен герб СССР. И юбилейная монета - 50 чехословацких крон, выпущенная к 70-летию Иосифа Виссарионовича, которую он хранил как талисман.
Наталья Дмитриевна Солженицына:
- В 1955 году Александр Исаевич написал первую редакцию романа и даже не надеялся, что его можно будет издать или хотя бы дать кому-то прочитать. Он его писал сразу «в стол», просто чтобы осталось такое свидетельство. «Круг» экранизировали два раза за границей, но фильмы получились провальные. Клюква. Когда Панфилов показал нам черновой вариант фильма - а волновался и он, и Солженицын, - мы испытали радостное потрясение. Практически все актеры в совокупности с их игрой соответствовали тому, как их видел Александр Исаевич (надо добавить, что у всех были реальные прототипы). Сам Солженицын в отборе не участвовал.


Автор: Татьяна Огнева
Сайт: Собеседник
Статья: Висконти я бы не отказала...

Лед – как яд
– Когда вы едете на гастроли или фестивали, требования к организаторам выдвигаете? Чтобы шампанское в номер и шелковые простыни?
– (Смеется.) Да что вы! Я достаточно скромный человек. Максимум требований – номер с видом на набережную. На Неву, например. Здесь вид из окна на речку Свислочь. Я не ставлю никаких условий. Я не шоу-звезда, а скромный труженик сцены. Главное – условия должны быть нормальные.
– А много того, что вас раздражает?
– Бесконечно! Во всяком случае, есть много вещей, которые вызывают неудовольствие.
– Поделитесь?
– Нет-нет, не через прессу же. Так…
– Ну, хоть один пример...
– Хорошо. Вот выхожу я гулять с собакой. Дворничиха в респираторе посыпает дорогу солью. Я спрашиваю: «Что вы делаете?» Она говорит: «Да вот – посыпаю, чтобы не поскальзывались». Я: «А что это вы надели на лицо?» Она: «Это чтобы не отравиться». Я в ужасе: «Зачем вы это делаете? Мы же здесь гуляем с собаками, дети гуляют. Это наш дом, мы сейчас пройдемся по отраве и понесем в дом». Ответ: «Что ж делать-то?! Пять тонн ведь закупили!» Вот, пожалуйста. А ведь просто можно было бы песочком.
Раздача затрещин
– Вы способны в экстремальных ситуациях среагировать не только словом, но и делом?
– На сцене, бывало, и затрещины раздавала. А в жизни... Однажды только случилось. Мужчине попало.
– Ой, расскажите!
– Не-ет. (Хитро улыбается.) У меня много тайн. Что ж, я вам все расскажу?!
– Вы одна из самых загадочных актрис. Знаю, каждого актера учат записывать все в дневник. В ваш заглянуть было бы ох как интересно.
– Я писала в двух тетрадях и, к сожалению, потеряла их. В одной вела свой дневник и забыла его в Америке на гастролях. Переживала так, будто родного человека потеряла! Ведь я не имела права терять такое!
– Говорят, что ведение дневников позволяет защититься от отрицательных эмоций.
– Так получается, что рядом со мной всегда были люди хорошие. Хотя случаются вещи, которые меня расстраивают. Но это ненадолго. Я не защищаюсь от плохого, может быть, не умею. Я слишком открыта. И мне нередко говорят об этом, мол, нельзя быть такой ранимой…
«Караченцов – самый близкий друг»
– Как справили свой недавний день рождения?
– Весело, в ресторане. (Задорно смеется.) Утанцевались, упелись. Были самые близкие и друзья.
– В артистической среде возможна настоящая дружба?
– (Задумывается и спустя минуту твердо произносит.) Такое возможно. У меня есть настоящие друзья – и из среды искусства, и совершенно далекие от театра и кино. Очень уважаю тех, кто занимается тем же делом, что и я. Моменты конкуренции, конечно, бывают. Но возникающее при этом чувство скорее подстегивающее и тонизирующее. Особенно если и вправду выходит очень хорошо. А вот если у друга что-то не получается, то это, наоборот, очень огорчительно. Правда! Дружеские отношения – это нечто сердечное, родственное. Друзей мало, и их надо беречь. Наша профессия не познана до конца. Помните, как Александр Сергеевич сказал: «Над вымыслом слезами обольюсь».
– Один из ваших друзей – Николай Караченцов.
– Коля – самый близкий друг! Он с каждой секундочкой набирает, набирает. Но ему еще много надо работать. Коле хватает бойцовских качеств. И потом – у него Людочка. Думаю, он должен прорваться. Ведь я его очень жду.
– А у вас есть бойцовские качества?
– Возможно… Да.
– Сила женщины – в ее слабости?
– Ага! А еще сила женщины в том, что она способна на бесконечность любви. Зато умных женщин мужчины не любят. Это я уже выяснила точно!
Бессонница после спектаклей
– На экране и на сцене вы все переживаете всерьез – и боль, и радость, и любовь?
– Каждая работа – это часть моей жизни. Мне даже невозможно сказать, какой фильм самый любимый. Все они! А когда я прихожу после спектакля или после съемок домой, точно знаю, что сон потерян. Я не понимаю, отчего это, почему так происходит.
– Значит, вы сова?
– Ой, я бы не хотела быть совой. Хотелось бы ложиться рано, как полагается, вставать рано. Чтобы все, как у людей.
– А мешает занятость?
– Да, это непосильный крест. Он лишает меня множества радостей в жизни. Я по натуре – созерцатель, люблю посмотреть на звездное небо, никуда не спешить. А какая радость – погулять по лесу, поговорить с соседями, побольше времени проводить с любимыми мужем и сыном. Между нами царит полнейшее взаимопонимание. А все гонимся в нескончаемой суете за призраками.
– Что толкает в гонку? Деньги?
– Уверяю, что это не вопрос только денег. Ванюша уже самостоятельно трудится, а мои потребности в еде и в одежде очень малы. Выпадает интересная роль, да и просто обязательства перед режиссерами, которых я уважаю, не позволяют отказаться.
– И как вы восстанавливаетесь?
– От простых вещей. Вот сегодня прекрасный день, и я радуюсь солнышку. Снега нет, дождь не идет, небо не серое. Это такие Божьи подарки для всех. Лес, природа меня очень подпитывают.
– Эта подпитка и на даче происходит?
– Дачи пока, можно сказать, нет. Строимся. Третий год уже.
– В душе вы скорее домашняя?
– Как сказать. Иногда домашняя, иногда такая! Хожу сама по себе, брожу. Дома люблю почитать, посмотреть что-нибудь философское. Недавно насладилась фильмом «Пять вечеров».
– Наслаждались благодаря домашнему кинотеатру?
– Нет пока. (Удивленно). А как вы догадались? Он у нас должен скоро появиться. Сказать правду, у нас самое примитивное домашнее хозяйство. Хотя довольно комфортная квартира на Ленинском проспекте, где друзья помогли сделать современный ремонт. Но наш комфорт так далек от «барвихинского» шика новых русских с их бассейнами, бильярдными. Единственное, что мы смогли себе позволить – вынужденно, – это приходящая помощница.
«Жаль, сын не стал актером»
– Инна Михайловна, как вы относитесь к творческим династиям?
– Существуют прекрасные династии. Мне кажется, поговорка, будто природа на детях талантливых отдыхает, не всегда верна.
– Не жалеете, что у вас не сложилась такая династия и сын пошел в юристы, а не на сцену?
– Жалею, очень! И мне даже кажется, что у Ванюши есть это! У него есть актерские способности, но он не захотел. Не знаю, почему. Когда Ванюша был маленьким, подходил к березке и говорил: «Березка, здоровья тебе и удачи!» Подходил к лавочке и тоже говорил: «Лавочка, здоровья тебе и удачи». И так всему живому и неживому. Мне и правда кажется, что его сегодняшняя работа ему не очень нравится. Хотя профессия хорошая. Но я сейчас мечтаю о внуке. Скорей бы дожить до дня счастливой женитьбы Вани. Хочется увидеть да понянчить внуков, да не одного бы! У меня те же человеческие мечты и простые радости, как и у всех людей. Внуков бы я куда угодно отдала: и в искусство, и в науку, лишь бы появились.
– Вы со своим мужем, режиссером Глебом Панфиловым, познакомились в молодости. Как он повлиял на ваше становление как актрисы, как человека?
– Думаю, я взяла от него очень много. Мы с ним всегда все проговариваем, обсуждаем. Получается такое взаимопроникновение.
– В этом секрет вашего крепкого брака?
– Секрет? Не знаю. Иногда я его просто спрашиваю: «Глеб, я тебе не надоела?» Он говорит: «Нет!» Я ему: «И ты мне» (смеется).
– Он всегда говорил, что вы – его любимая актриса.
– Да, но он не снимает меня. Почему? Наверное, он должен выполнить свои задачи. Вот недавно снял фильм о Романовых (в 2000 году. – Авт.). Это то, что он мечтал сделать молодым. Но тогда было запрещено. А еще, помню, мы тайком читали роман Солженицына «В круге первом». Надо было быстро прочесть – за три дня, напечатано все было на таких листочках... И он тогда еще сказал: «Это бы снять!» Но Глеб очень дорого платит за то, чтобы снимать. За Романовых он заплатил 10 годами своей жизни.
«Достоевский очень полезен»
– Какие спектакли вы бы посоветовали посмотреть человеку, далекому от театра?
– Во-первых, спектакли молодых режиссеров, чтобы понять, как строит театр новое поколение. Во-вторых, все спектакли Фоменко. И не по одному разу. «Современник». И какие-то спектакли в Малом, тоже есть очень интересные. Наш театр тоже можно посетить (Ленком. – Авт.).
– А как оцениваете новое поколение?
– О-о! Есть совершенно невероятные таланты! Правда, это уже популярные имена. Чулпан Хаматова, Дина Корзун, замечательные молодые люди в фильме у Бондарчука «9 рота», все молодые актеры Фоменко, просто все! Очень интересные.
– Сами часто посещаете театр?
– Мне хочется ходить, но это не всегда получается. Я похожа на сапожника без сапог. Люблю смотреть спектакли, но так выходит, что чем я старше становлюсь, тем больше играю. Хотя обычно ведь происходит наоборот.
– Конечно, ведь сейчас столько сериалов снимается. А без звезд никуда.
– Вы про «Московскую сагу»? Туда меня мои друзья пригласили. Тогда сценарий еще не весь был написан. Но Наталья Виолина, сценарист, специально для меня написала эпизоды (Чурикова сыграла роль грузинской княжны Мэри Вахтанговны, матери семейства Градовых. – Авт.). И мне они очень понравились: сцена с матерью Сталина, арест. Мне кажется, они неплохо сделаны. Хотя я фильм почти не видела.
– Как вообще относитесь к засилью сериалов?
– Не очень хорошо. Хотя есть удачи. Понравился «Штрафбат» Досталя. А остальные истории несколько утомительны.
– Но «Золотого Орла» вы получили именно за роль в сериале «Идиот»...
– Конечно! Роль генеральши Епанчиной была для меня переломной. Эта женщина феноменальна! Я к ней подошла, вот еще бы чуть-чуть... Ох! Вот бы рассказать о ней! Знаете, я, когда читала роман, открыла ее для себя. Потому что в инсценировках она обычно занимает какое-то небольшое пространство, на самом же деле – фантастическая женщина. Вообще, творчество Федора Михайловича мне очень интересно. Я бы с удовольствием сыграла что-то по мотивам его произведений. Достоевский очень полезен. Он как-то верно все строит там, внутри. Так хочется чего-то настоящего, не ерунду делать.
– А кто ваш любимый режиссер, которому вы бы точно не отказали?
– Висконти бы не отказала. Я люблю, чтобы туда-а-а куда-то...
«Без сцены ушла бы в садовники»
– У вас много поклонников. Усталость от них накопилась за все годы?
– Я радуюсь! Откровенно говоря, я ведь не думаю об этом и не знаю, что там на самом деле. Вот вы приходите в театр, мы играем спектакль, или мы снимаемся в кино. Вот и все взаимодействие. Правда, когда выходишь на поклон, видишь лица – влажные, раскрасневшиеся, в другом состоянии, нежели в том, с которым пришли, то появляется такое потрясающее чувство! Но оно коротко. Или когда вы говорите мне что-то доброе, мне приятно. Спасибо.
– Какую следующую вашу героиню ожидать на экране?
– Я и сама жду. Светлана Дружинина снимала картину, где я сыграла Анну Иоанновну. Кручу роман с Бироном, которого играет Саша Лазарев. Да-а, хорош! Ничего не попишешь.
– Политиков играть интересно. А как вы относитесь к коллегам, ушедшим в политику по-настоящему?
– Мне кажется, что художник и политика – вещи несовместимые. Конечно, есть примеры: Никита Сергеевич Михалков. Он мне нравится как актер, как творец, но он и крупный общественный деятель. Хотя скорее это исключение из правила.
– А вы сами не смогли бы возглавить какое-нибудь движение или пойти в депутаты? Я бы за вас проголосовала.
– Ну что вы (смеется)! Нет-нет! Мне предлагают, но это совсем не моя стезя. Я не знаю другой, кроме той, по которой иду сейчас. Хотя у меня нет такого чувства, что я все делаю точно, именно так, как должно бы быть. Может быть, я чего-то недопонимаю. Может, чего-то не нашла, что-то неверно. Я собой скорее недовольна, чем довольна. Например, мне нравится сажать в землю всякие семена, выращивать что-то своими руками. Я много еще чего хотела бы делать: петь, танцевать, но, кажется, в своей профессии я смогу понять нечто большее, чем в других областях.
– И все-таки 30 лет в одном театре. Никогда не хотелось уйти в другой?
– Пока еще не нашла, к кому. Вот найду...
– Захаров отпустит?
– Ну, расстроится, конечно.
– Вы так говорите, будто уже вещи собираете.
– Нет-нет, ну что вы! (Улыбается и показывает всем видом, что уже пора заканчивать.)
– Все ли мечты вашей жизни осуществились?
– Ой, нет! Я еще даже горизонта мечтаний не вижу! (Длинная театральная пауза.) Я очень сильно люблю свою профессию. С каждым спектаклем что-то открываю, какие-то новые вещи. И если у меня будет возможность как можно дольше этим делом заниматься, то дай Бог!

Автор: www.aif.ru
Сайт: Аргументы И Факты
Статья: Инна Чурикова. Когда душа нараспашку

Фото: Геннадий Усоев
Кому письмо-то написать?
— КОГДА мы последний раз с вами встречались, я вам видеокассету с фильмом «Пианистка» давал, помните? (Скандальный фильм режиссера Микеля Ханеке, изобилующий весьма откровенными садомазохистскими сценами.)
— Я даже показала ее нескольким людям. Не ожидала, что там все будет так развиваться. А знаете, почему? (Думает.) Там было… желание докопаться до конца. Мы же проходим мимо людей. И знаем друг друга немножко совсем. Но ужасно то, что это знание нас устраивает.
— Может, это защитная реакция какая-то?
— Очень трудно узнать друг друга. (Смотрит в окно.) А может, и не надо, чтобы не ужаснуться. Может быть, действительно лучше быть невинной в этих знаниях… (Отворачивается от окна.) Но художнику так нельзя. И когда ты за это дело берешься, то надо знать все. Во всяком случае, настолько, насколько ты можешь.
— Говорят, исполнительница главной роли Юппер, получив сценарий, пришла в ужас.
— Да я бы сама в ужас пришла!
— Вот видите. А Катрин Денев — тоже, как и вы, небожительница — могла бы тихонько на иконостасе висеть и, взирая сверху, подхихикивать над теми, кто молится на нее внизу. Но нет же. Строчит письмо фон Триеру, сама напрашивается сниматься. Знаете, почему? Потому что умирать не хочет! Вы понимаете, я не про физическую смерть. И вот она пишет: «Хочу, хочу, хочу!» Ей: «Нет для вас роли». Она: «Так придумайте, найдите!»
— Я не знаю, я не вижу возможностей для экспериментов… Во всяком случае, пока. Мне не предлагают такие истории. И я даже не знаю, кого упрашивать, кому писать письмо. А? Кому письмо-то писать?
— Но вы согласны вообще через свои принципы переступать?
— Если бы это был Андрей Тарковский… (Думает.) Я же экспериментировала уже у Кончаловского. А Саввина не пошла. Оскорбилась за русский народ. Ей было неприятно, что там о пьянстве, о зависти, о чем-то таком нехорошем идет речь. В этой «Рябе».
— Вы там даже матюгаетесь.
— А как иначе, если они все там так разговаривают? Там, в этой деревне… Причем легко, мило, по любому поводу. На ребенка, чтобы он холодильник открыл или сходил за чем-то. Это нормально, это ничего не значит, это как дышать. И когда кого-то это коробит, мне даже как-то странно…
А какие там люди замечательные! Полдеревни со вставными зубами — это состоятельные. А полдеревни — беззубые. Это те, которые пьют. (Смеется.) Если бы все это снимал режиссер «Пианистки», то докопался бы точно до чего-нибудь такого! Хотя и у Андрона она получилась, эта картина.
— Скажите мне честно, почему вы рефлексируете, когда вас называют великой русской актрисой?
— Я просто знаю, кто на самом деле великий. Стрепетова, Дузе, Раневская… дальше Яншин, Андровская, Грибов…
— И почему не вы еще? Это что, неудовлетворенность собой, личностная рефлексия, высочайшая требовательность к себе? Почему?
— Потому что я многим недовольна.
— Может, со стороны все-таки виднее?
— Вы знаете, у нас очень деликатный зритель. Хлопает даже тогда, когда ему не нравится. Поэтому ориентироваться на аплодисменты не стоит, даже если они бурные. Помните, как у Пушкина? «…Не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный шум; Услышишь суд глупца и смех толпы холодной: Но ты останься тверд, спокоен и угрюм».
— Правильно Раневская говорила, что сняться в плохом кино — все равно что плюнуть в вечность? Ты и помер уж давно, а кино с тобой крутят и крутят.
— Вы знаете, что я с ней общалась? Она посмотрела «Начало», написала мне письмо, а потом звонила часто. Она вообще уникальная женщина. Только чрезвычайно одинокая была.
Старость всегда одинока
— Может, это и есть расплата за величие? Не большая ли жертва за счастье остаться в памяти народной?
— Знаете, старость всегда одинока. (Пронзительно смотрит в глаза.) Вот… вы не знаете, наверное… Такая была актриса… Георгиевская… Не знаю даже, как говорить. (С недоверием смотрит на диктофон.) Мне рассказали… (Долгая пауза.) В общем, она умерла, и никто не подумал даже… Ее не было какое-то количество дней в театре, и я не знаю, на какой точно день обнаружили, что она мертвая. А там в квартире голодная собака была… (Тяжело и громко вздыхает.) И собака обгрызла ее. Ее любимая собака. Потому что она хотела кушать. …Мне кажется, что мы ну очень индивидуально живем. Понимаете меня? Я не знаю, как это сказать… Равнодушие. Это серьезно сидит во всех нас.
— Хотел вас спросить о комплексах неполноценности…
Чурикова громко смеется.
— Глупость сказал? С годами все проходит?
— Не-а. У вас — может быть, у меня — нет.
— Хоть про один расскажите.
— Вот снимусь в такой картине, как «Пианистка», и потом уже буду говорить.
— Ну вот! А в молодости? Я читал, что вы очень переживали в девичестве по поводу своей внешности. По ночам даже рыдали в подушку…
— Да, я плакала в подушку, но не по этому поводу. Что там — некрасивая или неэффектная…
— Так отчего же плакали?
— Может, влюбленности мои…
— Неразделенная любовь?
— (Грустно.) Страдала. Угу.
— А он как к вам относился?
— Ну как-то уважительно.
— А что, не нужно добиваться человека?
— Я не умею. Честно. Я не знаю, как надо драться за любимого человека и что это такое. Мне кажется, это должно быть взаимное стремление. Очевидно, что тогда мне другая история была уготована, чтобы встретить Глеба. Очевидно, я к этому готовилась.
О любви
— А ЛЮБОВЬ, она проходит, по-вашему, или нет?
— Она меняется. Как у Шагала. Казалось, что это одно дерево, а на самом деле их два. Все соединились.
Ой, а сколько времени? Меня режиссер ждет. Вчера пьесу прислали. Над вторым актом проплакала. Хорошая, значит, пьеса…
— Очень редко такое бывает, очень редко.
— Это, не поверите, второй раз в моей жизни.
— А первый?
— Я помню, как к нам домой пришел Саша Эдегилов, ученик Глеба. Его уже нет в живых. Талантливый был кинематографист, жил в Киеве. Он читал свой сценарий по повести Распутина. Как где-то в провинции встретились два человека. Они еще в молодости знали друг друга. И вот он приезжает в глубокую провинцию на совещание какое-то. Они встречаются в гостинице. Уже светает, письменный стол, на котором отпечатаны горячие стаканы белыми кругами, умывальник в углу. Она к нему пришла в гости, и он стал ухаживать за ней. И как-то ему надо было рассказать, что ее любимый человек, который уже ушел из жизни, был не верным ей… любил многих… (Глаза Чуриковой наполняются слезами.) …Как она изменилась, как помрачнела… как стала с ума сходить…
— Он снял этот фильм?
— (Вытирает слезы.) Да. Любшин и Русланова там у него сыграли.
— Знаете, многие люди не любят смотреть такое кино, считая его тяжелым.
— Во всяком случае, когда я смотрю такие фильмы, то не определяю, мрачные они или нет. Они прекрасны тем, что откровенны.

Автор: Михаил Антонов
Сайт: People's History
Статья: Никогда не упрашивала режиссеров снимать меня (для газеты "Смена")

Меня поняли только в Щепке
- Инна Михайловна, неужели совсем никто не говорил вам тогда: «Ты — красавица!»?
- Только один человек. Моя мама Клавдия Васильевна. Если бы не она, я не поверила бы в себя, хотя нутро мое тянулось к актерству: чуть ли не с пеленок что-то разыгрывала, представляла, изображала. Мама же не уставала повторять: «Дочка, ты будешь артисткой! Я в тебя верю!» И мне так не хотелось ее огорчать.
Она в жизни всего добилась сама — трудом, напором, волей. Бабушка почти безграмотная была. Я родилась в башкирском городе Белибее, мама стала химиком, профессором, переехала в Москву. Всю жизнь меня вели вперед ее слова: «Дочка, знай, если что задумаешь, так тому и быть!» Правда, мне было непросто поверить в справедливость таких слов. У меня внешность ну совсем не артистическая — что тут задумывать?!
- Говорят, в Школе-студии МХАТа, когда абитуриентка Чурикова с «неартистической внешностью» декламировала лирическое стихотворение, при этом закрыв глаза (так советовала мама-химик!), члены вступительной комиссии от смеха утирали слезы...
- У меня оказались крепкие нервы. Да и мама объяснила, что Бог наградил меня своеобразной внешностью, которую не каждому дано оценить, даже профессионалу, привыкшему к стереотипам. Поплакав, я забрала свои документы из МХАТа, а потом и из Щукинского училища, где меня тоже прокатили, и направилась в Училище имени Щепкина. Там, к счастью, меня поняли и приняли.
- Вашим Принцем, капитаном Греем, что увел в мир, доселе невиданный, стал режиссер Глеб Панфилов...
- Я, мучившаяся своей ненужностью, бессмысленностью того, чем занимаюсь, не удовлетворенная собой беспредельно, вдруг начала верить, что могу намного больше того, что во мне до сих пор видели. Это великое ощущение: в тебя поверили!
Глеб увидел меня случайно, по телевизору, в роли Бабы Яги! Молодой режиссер «Ленфильма» решил, что именно я смогу сыграть главную роль санитарки Тани Теткиной в фильме «В огне брода нет». Оставалось самое трудное — убедить чопорный советский худсовет, что Чурикова способна сыграть не только Бабу Ягу и непутевых дурочек, но и лирическую героиню, в которую без памяти влюбился красноармеец Алеша Семенов. Убедил...
Караченцов борется, чтобы победить
- Есть у вас такая роль, с которой жалко было расставаться, когда спектакль сходил с афиши?
- Безумно жалко было терять роль в спектакле Sorry, где мы играли вместе с Колей Караченцовым. Для нас это был очень важный спектакль. Мы много импровизировали, и, мне кажется, Колечка там был замечательный. Другой такой драматической роли я у него не знаю. Он там настоящий, глубокий драматический актер. Вообще я по нему на сцене очень тоскую, очень жаль, что теперь нет этого спектакля...
- Его сняли из репертуара «Ленкома» или просто закрыли?
- Закрыли. Я не могу ни с кем играть после Коли. Это очень близко, по-живому...
- Что ваше сердце подсказывает — есть у Караченцова шанс вернуться на сцену?
- Я верю в это.
- Николай Петрович ведь такой спортивный, волевой кремень-мужик!..
- Я знаю это. Во-первых, это просто чудо, что он в такой ситуации так борется с очень серьезной болезнью. И Люда (жена Караченцова актриса «Ленкома» Людмила Поргина. — Прим. М. А.), и Коля трудятся, чтобы выздороветь. Думаю, они должны победить. По большому счету, они уже победили.
- Но ведь в «Городе миллионеров» Караченцова сменил Геннадий Хазанов!
- Это была инициатива Марка Анатольевича Захарова. Он меня долго уговаривал. Хазанов пришел, посмотрел наш спектакль... Знаете, я подумала: раз Захаров так уговаривает возродить спектакль — так тому и быть. Потому что ушел из жизни Олег (знаменитый художник «Ленкома» О. Шейнис. — Прим. М. А.), а «Город миллионеров» был именно его сооружением, с дивными декорациями. Конечно, я разговаривала с Людой Поргиной, и мы сняли все вопросы. Если с Колечкой все будет хорошо, значит, будем играть!
- А Хазанов легко согласился выйти на замену такому суперактеру, как Караченцов?
- Он очень хотел. Очень. В этой истории именно я как-то все не могла решиться. Но Марк Анатольевич сумел найти правильные слова, и сейчас я уверена: хорошо, что спектакль жив, что он существует, и мне кажется, Гена нашел свою интонацию.
Отказала Чухраю
- Инна Михайловна, над чем сейчас работаете?
- Есть несколько пьес, надо выбрать. Хочется взять такую историю, чтобы, как говорится, сердце переворачивалось. Это всегда трудно. И в кино сейчас тоже «прицеливаюсь» к нескольким проектам.
- У вас по-прежнему много предложений в кино, театре, антрепризах?
- Приглашают. Вот позвали в одну телевизионную историю. Ну как этот жанр называется, где еще за кадром публика смеется?
- Ситком!
- Ну вот туда! Я даже задумалась...
- Надолго?
- Пять дней думала.
- Такие деньги хорошие предлагали?
- Да, был такой момент. Но через пять дней раздумий все-таки отказалась. И не пожалела. И так рада, что отказалась! Проект этот, кстати, оказался не из удачных и продержался в эфире недолго. Недавно предложили сняться в кино по одной из хороших пьес. Но принесли сценарий, и мне он как-то не приглянулся, да и режиссера я не знаю. В общем, решила: лучше отдохнуть! Поехала в Италию.
- Всех денег не заработаешь?
- Дело даже не в деньгах. Это всегда сложный момент. Однажды я отказалась сниматься у Паши Чухрая, а потом очень переживала. Ну так переживала!
- Почему же отказались?
- Какие-то у меня сомнения были. Как потом выяснилось, напрасные.
Мечта о Жанне д'Арк
- А было такое, что вы сами режиссера теребили: «Сними меня в такой-то роли!»?
- Я говорила иногда Марку Анатольевичу, что невыносимо без работы сидеть, что очень хочется работать... Но не больше, до подсказки конкретных ролей не доходило.
- А вот Элина Быстрицкая позвонила однажды знаменитому режиссеру Герасимову, попросив попробоваться на роль Аксиньи в «Тихом Доне»...
- Я такого никогда не делала. Может, и плохо. Но я знаю, что у каждого режиссера свое видение. Мне кажется, это слишком интимная история, чтобы предлагать себя: «Снимите меня, пожалуйста! Увидьте меня в этой роли!» Мне такое даже в голову не приходило. Пожалуй, только с ролью Жанны д'Арк была ситуация, когда я действительно сама очень хотела сыграть. А так все по подсказке режиссера.
Вот если бы Бортко (режиссер Владимир Бортко. — Прим. М. А.) не позвонил и не предложил Епанчину в «Идиоте», я бы вовек не догадалась, что это моя роль. Причем у Бортко голос похож на голос Никиты Михалкова, и я не сразу поняла, с кем говорю, о чем идет речь. А я помню старые инсценировки, когда генеральша Епанчина за обедом принимает князя Мышкина, и все. Сам роман ушел куда-то далеко, а оказалось, такая мощная роль... Бортко прислал сценарий, я стала читать роман и просто в Епанчину влюбилась.
- А потом получили за Епанчину престижную награду «Тэфи-2003» в номинации «Лучшая женская роль»!
- Съемки — это только начало. Еще так много можно рассказать об этой женщине. Я вот все думаю: Достоевский видел таких женщин или это его фантазии? Или все вместе?
Автор: Светлана Хрусталева
Сайт: Комсомольская правда
Статья: Я буду играть в спектакле с Караченцовым

Когда и мы наконец улучили момент, первым делом поинтересовались у актрисы - как давно она общалась с Николаем Караченцовым и не собирается ли он, по слухам, что-нибудь репетировать?
- Я была недавно у Колечки. Он - молодец. Вместе с супругой Людочкой работают каждый день над здоровьем. Но это небыстрое дело - восстановиться. Он лечится. И пока о репетициях речь не идет.
- Мы знаем, что вы отказались играть с каким-либо другим актером в спектакле «Ленкома» «...Sorry», кроме Караченцова...
- Этот спектакль пока не выходит. А там Коля выздоровеет. И посмотрим. В этом спектакле не может быть другого актера. Только Коля.
- Вы преданный друг, Инна Михайловна...
- Наше партнерство - оно выше просто партнерства. Это родные близкие отношения. И не может быть иначе.
- Инна Михайловна, французы за Жанну д'Арк, которую вы в свое время сыграли, готовы носить вас на руках.
- Я сама очень люблю Жанну д'Арк. Мне даже казалось, что первая моя жизнь была тогда. Мы с Глебом Панфиловым приезжали в Париж почти со всеми своими картинами. И с «Вассой», и с «Началом».
- Как вам кажется, чем русская женщина отличается от французской?
- Жанна д'Арк - существо уникальное. Была война столетняя, к которой уже все привыкли. А она не привыкла. Она хотела спасти свою милую родину. Вы понимаете, какое билось сердце?!
- Этим, может, наши женщины похожи?
- Вы хотите сказать, что мы Жанны д’Арк?
- А почему нет?!
- Может быть. Но тогда если мы Жанны, то почему мы так трудно живем?! Почему у нас так много людей в беде?! А может быть, мы равнодушные? И не такие, как Жанна? Она - фантастическая девушка. У нас такие тоже есть. Но, как мне кажется, не очень много. К сожалению.
Родители Жанны очень за нее побаивались. Они хотели выдать ее замуж. Скажите, какая девушка не мечтает об этом? Но она выиграла судебный процесс и доказала, что не должна выйти замуж. Потому что ее жизнь была посвящена другому. У Глеба Панфилова написан для французов сценарий «Жизнь Жанны д’Арк». Но в этом фильме я уже не смогу сыграть Жанну и даже ее маму. Мы же все взрослеем.
- Россия переживает время блокбастеров. А вы не хотели бы сняться в каком-нибудь таком кино?
- «Бумер», «Ночной Дозор» - это не мое кино. Я бы хотела сыграть в кино с таким сюжетом, когда человек, несмотря ни на что, сохраняет оптимизм, радость и веру в жизнь. Жизнь, конечно, не подарок. Важно не впадать в уныние, не становиться агрессивным. Это должна быть не романтическая история, а реальная.
- Отказавшись от роли, вы когда-нибудь жалели об этом?
- Я отказалась у Кончаловского от Сони в «Дяде Ване». Потому что думала, что сыграю Жанну д'Арк. Я тогда от всего отказывалась. А сегодня мне часто присылают всякие глупости, плохо написанные сценарии. Я отказываюсь и не жалею.
- Не так давно мы видели вас в роли болельщицы на Олимпиаде...
- Я так переживала за наших хоккеистов. Мы кричали, когда они обыграли шведов. Я гордилась родиной. А потом, как начали проигрывать, так расстроилась. Знаете, чего нашим игрокам не хватает? Коллектива, слаженности. Они все герои. Но очень важно чувствовать, когда все вместе. Вот так и в театре. Важно чувство слаженности. Вот как у нас сейчас в антрепризном спектакле «Старая дева» по пьесе Нади Птушкиной. Очень умная, добрая пьеса. Там герой перепутал адрес и находит свою судьбу.
- Можете еще вспомнить какие-то последние сильные впечатления?
- У меня были гастроли в Петербурге, я побывала в доме Набокова, где писатель жил вместе со своей семьей до 19-летнего возраста. Я вошла в этот дом и почувствовала, как жила эта семья. Мать Набокова, как известно, закончила жизнь в нищете, в сиротском доме. Вообще это невероятная история. Вот и наши актеры уезжают за границу. Елена Соловей в Америке. Интересная актриса, но она не получила возможности там реализоваться. На радио у нее выходит программа. И Елена брала у меня интервью. Я ехала в Америке в машине, а она по телефону задавала вопросы.
- Скажите, а ваш сын собирается связать свою жизнь с кино?
- Он себя ищет как бизнесмен. Он окончил МГИМО. Может, поставит фильм. Есть у него такое желание. Ваня пока не женат. А я очень мечтаю о внуках.
ТРИ ФАКТА ИЗ ЖИЗНИ АКТРИСЫ
Инна ЧУРИКОВА после окончания Щепкинского театрального училища проработала три года в Театре юного зрителя вместе с Лией Ахеджаковой. Вместо красавиц и принцесс ей доставались роли домашних животных. Однажды сыграла свинью в пьесе Михалкова.
С красавцем режиссером Глебом Панфиловым (он старше ее на 9 лет) Чурикова познакомилась во время съемок фильма о гражданской войне «В огне брода нет». Влюбилась в него сразу же, хотя надеялась на взаимность еще меньше, чем на получение главной роли в его фильме. Но произошло чудо. Выбор актрисы на главную роль Тани Теткиной пал именно на нее. А чуть позже у них начался бурный роман, хотя поженились они значительно позже. Сегодня Панфилов и Чурикова живут в комфортной квартире на Ленинском проспекте. Справляться с уборкой и приготовлением пищи помогает домработница.
Сын Иван после окончания Института международных отношений выбрал себе профессию ресторатора и открыл ресторан в писательском поселке Переделкино. И нередко кормит родителей чем-нибудь вкусным.

Автор: Аглая Вездесущая
Сайт: People's History

Много позже Инна Чурикова рассказывала: "ТЮЗ стал для меня хорошей школой, но прошло несколько лет, и я затосковала. Надоело. Мне предлагают играть свинью, а я чувствую, что не могу больше хрюкать".
Вот тут-то, как Бог на машине, явился кинорежиссер Панфилов. Глеб Анатольевич высмотрел свою будущую музу в новогодней телепередаче, не без труда разыскал ее, а затем при поддержке старейшины сценарного цеха Евгения Габриловича буквально продавил через худсовет студии, чтобы утвердить на главную роль в своей дебютной картине. (Сопротивление было нечеловеческим.)
...Нельзя сказать, чтоб Инна Чурикова не увлекалась по молодости сильным полом. Правда, увлечения носили специфический характер. "Это самый любимый мой мужчина, Лев Николаевич Мышкин. Я в него очень была влюблена, - вспоминала позже актриса. - И в Иннокентия Смоктуновского, который имеет близкое к нему отношение. У меня была такая сильная любовь в институте, просто до дрожи. А себя я как-то не оценивала".
Между тем молодая Чурикова выглядела в своем роде довольно эротично - хитрых лис и лесную нежить в ее исполнении считали в театре чувственными сверх меры. Девушке настоятельно советовали попридержать природную сексуальность - как-никак для детей играет. Тьму поклонников она в те годы не снискала. А став звездой, признавалась: "Не много мужчин вставали <на колени> в моей биографии. И я как-то не избалована". По поводу же скоротечного романа с Панфиловым лишь посмеивалась: "В каком смысле роман? Не знаю, как <было> у него, а я сразу втюрилась".
Так или иначе, они поженились. А фильм "В огне брода нет" стал событием, определив особенную, граничащую с мифом репутацию Чуриковой как актрисы.
ЖИЗНЬ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ МОЛНИЕНОСНО и фантастично, так что Инна Михайловна, кажется, уверовала, будто в человеческих силах переломить любые обстоятельства. После "Начала", где она сыграла две роли - Жанны д'Арк и юной провинциалки, исполняющей ее в кино, - актриса не снималась пять лет. Поскольку упорно и свято верила, что наконец добьется права и на полнометражное воплощение истории легендарной француженки, а посему не может отвлекаться на пустяки. В своей неотступной надежде Чурикова дошла почти до умоисступления: написала министру кино Ермашу довольно странное письмо, где а) умоляла поддержать ее и Панфилова, б) ядовито намекала, что не Филиппу Тимофеевичу с его сомнительным эстетическим кругозором решать их судьбу, в) объявляла, что подумывает, не расстаться ли с жизнью по причине невозможности осуществить заветное желание.
Общеизвестно, что снять фильм о Жанне д'Арк им не дали. Чуриковой пришлось смириться и подумать, как жить без Жанны. Спасением послужил театр: в самом начале воцарения Марка Захарова она пришла в Ленком, и кинематографические победы были подкреплены сценическими.
Инна Михайловна любит цитировать Раневскую: "У меня хватило ума прожить свою жизнь глупо". И кажется, стремится следовать этому рецепту. Во всяком случае, в своих интервью производит впечатление слегка сумасбродной, неорганизованной звезды, не способной планировать дела и распоряжаться временем. При этом она не лишена гражданских чувств, а однажды даже присоединилась к демонстрантам - идеалы демократии защищала. Не чужд актрисе и, так сказать, бытовой демократизм: совсем недавно она утверждала, будто все еще лично ходит по магазинам.
В профессиональных проявлениях примадонна Ленкома довольно капризна, способна по-премьерски допекать коллег, подобно своей киногероине Паше Строгановой, которая, помнится, закатывала истерики на съемках: мол, руки ей мешают. Елена Шанина, игравшая в очередь с Инной Чуриковой в знаменитом ленкомовском спектакле, как-то проговорилась: "Были тяжелые моменты: Инну всякий раз уговаривали играть, я же выходила в "Тиле" только в том случае, если она почему-то не могла. Так что иногда я уже надевала костюм, но появлялся Захаров и сообщал, что она все-таки согласилась".
НА СЦЕНЕ ЧУРИКОВА СПОСОБНА озорничать, вплоть до хулиганства и подставы. По свидетельству Виктора Ракова, "от других ее отличает, пожалуй, то, что она - замечательный импровизатор. И если человек не готов к импровизации, она может выставить партнера мартышкой, как говаривает Марк Анатольевич. Причем так, что зритель это вряд ли поймет, но партнеру будет обеспечено несколько бессонных ночей. С ней надо держать ухо востро. Но это тоже часть нашей профессии".
При всем том перед каждым спектаклем Инна Михайловна молится. Хотя и сознает греховность своей профессии, но просит у Господа помощи. А порой рассказывает о своем религиозном благочестии приставучим репортерам.
Если по молодости лет актриса не боялась выглядеть неуклюжей и непривлекательной (вспомним Нелю в "Старшей сестре", буфетчицу в "Стряпухе", мачехину дочку в "Морозко"), то сейчас, кажется, этого избегает. В особенности страшится возрастных ролей. И хотя в спектакле "Варвар и еретик" отважилась надеть старушечий парик и оседлать инвалидную коляску, но в финале-таки не утерпела - явилась залу красивая и молодая. Чтобы со сдержанным достоинством произнести подверстанный к Достоевскому монолог из "Трех сестер" - про то, что, мол, забудут наши лица и имена, ну и чего же ради мы страдали?.. (Сама она, как видно, не очень-то верит, что ее лицо исчезнет из зрительской памяти немедленно по окончании спектакля. И потому предпочитает запасть в душу театрала не старой чертовкой на колесиках, а русоволосой интеллигенткой, близоруко всматривающейся в непостижимое будущее.)
КОГДА-ТО ЧУРИКОВА НАЧИНАЛА с ролей, эксцентричных до гротеска. Со временем умудрилась срастить дар клоунессы с характерной российской "странностью" и витальной мощью. Ее лучшие работы (по преимуществу ранние) несут печать если не богоизбранности, то все же некой отмеченности свыше. (Впрочем, отмеченности неизвестно кем. Но определенно - свыше.) В давнем фильме "Прошу слова", который поначалу собирались назвать "Святая душа", актриса сыграла диковинную даму-предрайисполкома - этакий реликт баснословных пламенных революционеров. Ее Уварова - странная особа, которая, существуя в насквозь фальшивом ландшафте развитого социализма, готова, скажем, оплакивать настоящими слезами гибель Альенде. А с семьей объясняться языком идеологических инструкций.
В фильме есть гениальная сцена, когда она трагически переживает не то неприятности по службе, не то гибель сына, и чтобы справиться с унынием, включает на полную мощность громоподобную партизанскую песню в исполнении Краснознаменного ансамбля. Сама же, упираясь крепкими крестьянскими ногами в доски паркета, с исступленным остервенением моет полы под эту музыку. Героиня Чуриковой выглядит страдающим монстром-мутантом, порожденным интоксикацией известными идеалами. Главное, совершенно ясно: женщина хорошая. А все же есть в ней что-то нечеловеческое...
Словом, очевидно до банальности: в лучшие времена каждая работа актрисы была уникально-штучной. Ныне же проведена модернизация производства, и кустарь-одиночка встал к конвейеру. Нельзя сказать, что продукты его труда нехороши, а только не божественны. Если прежде наша героиня выглядела никому не подвластной валькирией, то теперь превратилась в невольницу приема и порой кажется родственницей чеховского Тригорина. (Тот ловко умел изобразить лунную ночь, упомянув блеск бутылочного горлышка на плотине.)
Последняя театральная работа Инны Михайловны - Филумена Мартурано в спектакле "Город миллионеров". Помимо собственной воли и вопреки драматургическому замыслу актриса не сообщает зрителю симпатий к своей героине. Бывшая проститутка Филумена обманом женит на себе любовника и с неотвратимостью танка навязывает ему троих детей от разных мужчин. Причем обрабатывает ли беднягу "силовыми методами" или пытается подольститься - выглядит равно неискренней, циничной и беспардонной. Актриса играет сию железобетонную особу, активизируя арсенал не раз использованных приемов, гримас и интонаций. То есть предъявляя зрителю давно знакомую "фирменную Чурикову" под массово востребованным мелодраматическим соусом. Когда Доменико Сориано признает наконец ее отпрысков, железная женщина вроде бы впервые в жизни роняет слезу умиления. Предполагается, что искренне. И щеки актрисы действительно увлажняются. Тут бы и зрителю умилиться, но предательская память подсовывает расхожую формулу: "За что народ любит Чурикову? За то, что она играет малахольных и умеет плакать с любого места".
...Однажды актриса рассказала: "Помню, как-то стою за кулисами перед выходом. А у нас там тесно, декорации, двери. Вдруг смотрю - рука тянется. Это Марк Анатольевич приполз, дотронулся до меня: "Царица," - сказал и обратно уполз. То есть благословил". Поскольку Инна Михайловна смолоду была серьезно травмирована соображениями "доброжелателей" о несоответствии ее наружности высоким идеалам искусства, то обретенное ею (не без помощи того же Захарова) самосознание царицы сцены, правящей императрицы Ленкома, сыграло безусловную терапевтическую роль. Правда, с тех пор как это самосознание укоренилось, Чурикова стала проявляться в профессии как-то чересчур уж победительно. Бенефисно. Порой предсказуемо. Если когда-то она вступала в почти безнадежное единоборство с судьбой, то теперь провидение подписало безоговорочную капитуляцию: статус актрисы вряд ли может быть чем-либо поколеблен. Разве что появлением невероятно талантливой конкурентки. Дерзкой узурпаторши. Этакой княжны Таракановой, способной заставить монархиню яростно отстаивать свой престол и первородство. (Может быть, тогда ушла бы имперская уверенность в себе, зато вернулся бы нервный трепет, нездешняя вибрация, некогда присущие ее игре?)
ВПРОЧЕМ, ЗА СВОЮ КОРОНУ Инне Чуриковой опасаться нечего. Никаких Таракановых на ленкомовские подмостки, похоже, не допустят. И как знать, возможно, ей пожизненно суждено царить...

Автор: Елена Кореневская
Сайт: Аргументы И Факты
Статья: Инна Чурикова: Мечтаю о внуках

Инна Чурикова: «Мечтаю о внуках»
«ВЫДАЮЩАЯСЯ русская актриса современности!» — именно в таких восторженных словах отзываются об Инне Михайловне Чуриковой, народной артистке СССР, лауреате многочисленных театральных и кинопремий самые строгие театральные и кинокритики, режиссеры, работающие с ней в репертуарном театре «Ленком», в антрепризных постановках, коллеги по цеху и партнеры по совместной работе. Что же касается зрительских симпатий, то участие Чуриковой в любом спектакле «Ленкома» в Москве и на гастролях — а работает Инна Михайловна в этом театре более 20 лет — автоматически обеспечивает аншлаг и вопросы «Нет лишнего билетика?» за квартал от театра. А участие ее в фильмах не только привлекает к себе внимание, но и гарантирует успех. Как и каким образом эта актриса, наша современница, сумела взобраться на самую вершину артистического Олимпа и прочно удерживается на ней уже столько лет?
РОДИЛАСЬ Инна Чурикова в Москве в семье, абсолютно далекой от театра и вообще какого-либо искусства. Мама ее — биохимик, почвовед, папа был агрономом.
Родители развелись, когда Инне было немногим более 8 лет, отец уехал в Алма-Ату, но никакой ущербности от неполной семьи Инна в детстве не чувствовала — она была окружена материнской нежностью и любовью. Да и в те послевоенные годы у большинства ее сверстников отцов не было: не вернулись с фронта, были репрессированы или высланы.
Жили очень скудно, а по теперешним понятиям — вообще ниже любого уровня бедности, только этих уровней тогда никто не считал и не знал.
— Никогда не забуду, — вспоминает Инна Михайловна, — как мама любыми способами пыталась украсить наше жилье, пусть и временное. Какие-то пуфики на старый диван, сделанные ею самой покрывальца казались мне необычайно красивыми. Страдала ли я от этой бедной и скудной жизни? Не думаю. Ведь так в послевоенное время жило большинство, никакой другой жизни, с которой я могла бы сравнивать нашу, я не знала. А кроме того, у меня было как бы две жизни: одна — реальная, в которой я ходила в школу, встречалась с подругами, слушала мамино чтение и читала сама, а другая, сказочно-прекрасная, — в моих фантазиях, которые не оставляли меня с раннего детства. В той жизни были замки и принцессы, которыми я себя воображала, самые невероятные приключения, из которых, само собой разумеется, я всегда выходила победительницей. Так что можно сказать, что я играла самые разные роли с раннего детства, и постоянная эта игра украшала мою жизнь.
Училась я в школе хорошо, фантазии мои от реальной жизни меня не отрывали, но постепенно перетекали в любовь к театру. И в 9-м классе я набралась смелости и пошла в театральную студию при Театре им. Станиславского. Там был другой мир, схожий с моим выдуманным, и оказаться на сцене было моей мечтой. Меня приняли сразу, и с педагогами мне очень повезло. Мои первые учителя, такие как Лев Елагин, принадлежали еще к актерам старой школы. В них совершенно не было равнодушия, и с тобой работали с полной отдачей, заботясь и о рисунке роли, и о гриме, о речи, жестах, движениях. Поэтому мне так больно сегодня наблюдать, как большинство режисеров куда-то спешат, работают словно на одной ноге, а если где-то и сосредотачиваются, то, наверное, только у окошка кассы.
Я впитывала все как губка, глаза мои были широко распахнуты, голова открыта для всего нового, и единственной мечтой было исполнение любой, пусть даже самой маленькой роли, лишь бы не бегать в массовках.
Инна успешно окончила и школу, и студию и поступила в Щепкинское театральное училище при Малом театре, причем довольно легко, несмотря на очень большой конкурс.
— И опять мне очень повезло с педагогами, — говорит Инна Михайловна. — Это был Леонид Волков, бывший актер 2-й разогнанной начальством студии МХАТа, Павел Цыганков, не только прекрасный актер и постановщик, но и талантливый воспитатель. Он прорабатывал с нами малейшие детали. Казалось, что вся его жизнь зависела от наших успехов или неудач, и мне, которая любила иногда слегка невинно похулиганить на сцене, он неоднократно напоминал: Инна, здесь не эстрадное объединение, а Малый академический театр, и изволь не забывать этого даже при исполнении этюдов. А заработала я это замечание, помню, когда на этюде с фруктами вытащила из урюка косточки и попыталась выстрелить ими в своих партнеров. Мне казалось, это придает этюду колорит.
После окончания Щепкинского училища Инну хотели распределить — мало кто помнит сегодня, что по окончании любого института выпускник не принадлежал себе и его могли заслать в любую тмутаракань. Инне предложили ехать на Камчатку «укреплять там театральное искусство».
— Я была так воспитана, — вспоминает Инна Михайловна, — что и возражать не пыталась. Раз Родине надо — значит, надо, а кроме того, со мной будет в любом месте театр — и это главное.
Но здесь вмешалась моя мама. И хотя она, будучи секретарем партийной организации в своем учреждении, разделяла мое беспрекословное подчинение зову Родины, материнское чувство взяло верх. Ведь я была ее единственной дочерью и радостью, замуж вторично она не вышла. И она, не знаю уж как, сделала все, чтобы оставить меня в Москве.
Больше всего мне почему-то хотелось попасть в Театр сатиры. Это был мой любимый театр, пьесу «Свадьба с приданым» с участием Татьяны Ивановны Пельтцер я смотрела раз пять, не меньше. Там же играл мой любимый актер Доронин. Но меня туда не взяли. Хотя позже я узнала, что после моего показа Татьяна Ивановна всячески меня рекомендовала. Такая же участь постигла меня и в Театре Ермоловой. И только Театр юного зрителя, куда я пришла показываться со своими товарищами, предложил мне место, но со ставкой не актерской в 750 рублей, а с суфлерской — в 450. Чтобы понять, что тогда значили эти деньги, достаточно заметить, что на них можно было купить лишь небольшой флакончик духов.
Но здесь во мне взыграло самолюбие. И даже не столько из-за мизерной ставки, да еще суфлерской, а потому, что мои товарищи получили актерскую ставку, а я уж никак не считала себя хуже других. Я посмотрела свысока на директора театра Михаила Мариенгофа и направилась к двери, всячески демонстрируя свое несогласие с таким унижением. И он сдался. Почему — не знаю. Но сдался. И я — о счастье! — стала актрисой профессионального театра, хоть он и был Театром юного зрителя. Я проработала в нем три года и встретилась там с Лией Ахеджаковой, с которой дружу и поныне. Но мои детские и юношеские фантазии в роли никак не воплощались. Вместо красавиц принцесс мне приходилось быть в основном какими-нибудь домашними животными. Я даже была свиньей в пьесе Михалкова.
Изредка мне давали какие-то крошечные роли в кино или в телевизионных пьесах, где меня и увидел Глеб Панфилов, очень одаренный молодой кинорежиссер, только что приехавший в Москву из Свердловска и готовившийся к съемке своего первого фильма, сценарий которого был написан им вместе с классиком советского сценарного искусства Евгением Габриловичем. Тот факт, что признанный классик согласился на соавторство с молодым неизвестным режиссером, говорил о многом. Талант Глеба Панфилова был виден всем, кто сталкивался с ним в работе.
Приглашение на пробы в Ленинград на студию «Ленфильм» на главную роль я серьезно не восприняла. А когда приехала на студию и увидела фотопробы на эту же роль красивых, с выразительными лицами артисток, то и вовсе оставила какие-либо надежды. Но больше всего я была поражена и даже напугана самим Глебом Панфиловым. Красивый, видный, всего на 9 лет старше меня, а такой образованный, умный, талантливый и своеобразный. Я смотрела на него и слушала с раскрытым ртом. И влюбилась в него сразу же и бесповоротно, хотя надеялась на взаимность еще меньше, чем на получение главной роли в его фильме.
Но произошло чудо. Можно не верить в чудеса, но они тем не менее время от времени случаются. Выбор актрисы на главную роль Тани Теткиной в фильме о Гражданской войне «В огне брода нет» пал именно на меня. А далее — еще большее чудо! Этот гений, которым я безусловно считала Глеба Панфилова, ну, может быть, и не с первого взгляда, но уж точно со второго тоже влюбился в меня, и у нас начался бурный роман, хотя поженились мы значительно позже.
Какая это была работа — такое мне и присниться не могло! Глеб импровизировал в каждом эпизоде, все было так непохоже на все виденное мною ранее, каждый день открывал мне новые горизонты в понимании искусства. Я жила словно в каком-то сказочном вихре и, по-моему, все время ходила с открытым ртом. Да плюс романтическая любовь с таким необыкновенным человеком!
Но, к сожалению, история талантливой художницы Тани Теткиной, проявившей свой дар даже в невыносимых условиях Гражданской войны, чем-то не угодила сухим начальственным догматикам, которые руководили у нас всем — от промышленности до кино. Их коробило все: и отсутствие красивой в их понимании героини, хотя героиня Чуриковой с ее распахнутыми словно на русских иконах глазами как бы светилась духовной красотой изнутри. Коробил их правдиво показанный страшный, жесткий мир Гражданской войны, когда от голода в котле вываривают сапоги. «Все это неэстетично», — произнес свой приговор Полянский, член тогдашнего Политбюро, и этого было достаточно. Картина эта, при всей ее неординарности и таланте, была положена на долгие годы на полку, и, чтобы посмотреть этот шедевр — а земля слухом полнится, — мы ездили в какой-то пригородный крошечный кинотеатр, где каким-то образом шел этот фильм, чтобы окунуться в прекрасный мир подлинного искусства. Так же было и с Андреем Тарковским — с его шедевром «Андрей Рублев».
А далее был фильм «Прошу слова», где главную героиню опять играла Инна Чурикова, и опять играла блистательно, каждый раз находя новые краски для нового образа. Играла она идеалистку-коммунистку, каких было немало в нашем обществе и которые сознательно закрывали глаза на все то, что творилось в стране и что не укладывалось в схему «самой демократической страны в мире».
— Я играла жертву, — говорит Инна Михайловна, — но жертву, не сознающую, что она жертва, и тем трагичнее ее образ. Человека, который сознательно закрывает глаза и душу на все, что не ложится в вбитую в сознание догму. Мне жаль, что сегодня этот фильм практически недоступен. Иначе многое могло быть легче переосмыслено и кое-кто из пожилых людей, которые выходят сегодня на демонстрации с красными флагами и портретами Сталина, поняли бы, что наши беды идут из прошлого.
Я также сожалею, что фильм «Васса Железнова», следующий фильм Глеба Панфилова, где я играю главную роль, зрители практически не видели — ведь он так современен, — продолжает Инна Михайловна. — Васса совсем не железная, а мягкая — ее писал Максим Горький со своей знакомой Кашиной, — вынуждена под гнетом обстоятельств быть не просто бизнес-леди, выражаясь сегодняшним языком, а нести на себе ярмо ответственности за все. Это так похоже на долю, которая выпала большинству русских женщин — наших современниц. И оставаться при этом мягкой и не прибегать к жестокости в таких условиях практически невозможно.
Последний фильм Глеба Панфилова «Мать» по М. Горькому, где я также играла главную роль, многие не поняли. Насильно заученная по школьной программе книга вызывала скорее неприятие, чем понимание. А ведь Глеб Панфилов задумывал его как историю первых диссидентов в России и показал, что масса не поддерживала героя фильма. Что выход на демонстрацию 1 Мая напоминал скорее небольшую группу диссидентов у нас в стране, которые вышли на Красную площадь в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию в августе 1968 года и были тут же схвачены.
Очень интересным оказалось сотрудничество Инны Чуриковой с режиссером Петром Тодоровским в фильме «Военно-полевой роман», который даже был номинирован на американский «Оскар». И хотя премия фильму не была присуждена, сам факт номинации значит немало. Мне рассказывали мои коллеги — американские журналисты, которые и фамилию «Чурикова» выговорить правильно не могли, что они были потрясены той трепетностью и тактом, с которыми Чурикова сыграла жену героя, когда она узнает о его связи с женщиной совсем не своего круга, малокультурной, но которую муж не может забыть со времен войны. «Это понятно всем, а не только русским, — говорили они, — такой пронзительно беззащитной предстает актриса в этом фильме».
Теперь мы подходим к одному из главных вопросов, интересующих меня в Инне Чуриковой. Интервью я беру в канун Пасхи, в субботу в 9.30 вечера в ее театральной уборной в Театре эстрады после спектакля-антрепризы Трушкина в Театре им. Чехова, где она играет в дуэте с Геннадием Хазановым.
— Скажите, как отражается ваша безумная занятость на вашей жизни: это неизбежная плата за успех или вы наслаждаетесь такой нагрузкой, точнее, перегрузкой? А ведь мы еще ни слова не сказали о Театре им. Ленинского комсомола, вашей основной работе в последние 20 лет, где вы заняты во многих пьесах репертуара театра.
— О чем вы говорите, — возражает Инна Чурикова. — Для меня это непосильный крест, лишающий меня множества радостей. По своей натуре я люблю созерцать. Для меня такая радость — посмотреть на звездное небо и никуда не спешить. Погулять по лесу, поговорить с соседями, побольше времени проводить с любимыми мужем и сыном, не спеша почитать книгу, а не гнаться в нескончаемой суете за призраками. Вы спросите: а кто меня заставляет? Уверяю вас — это не вопрос только денег. Сын Ванюша уже самостоятельно трудится, из-за нехватки времени потребности мои и в еде, и в одежде сокращены. А вот интересная роль, да и обязательства перед режиссерами, которых я уважаю, просто не позволяют мне отказаться. Причем, не кокетничая, я это в себе не только не люблю, а даже презираю. Но, увидев пьесу, где мне предстояло играть с Геннадием Хазановым, и, зная Трушкина как вдумчивого, талантливого и умного режиссера, я так загорелась, что вот видите, в канун Пасхи — а я человек верующий — практически вернусь домой к полуночи, а завтра уезжаю после спектакля в «Ленкоме» «Все оплачено» в Петербург на съемки восьмисерийного фильма, где роль просто замечательная. Вот и весь ответ.
— Инна Михайловна, как вам удается совмещать такую огромную нагрузку с семейными обязанностями? Или муж все понимает и помогает вам?
— Я уже подчеркивала свою любовь к семье и мужу. Между нами царит полнейшее взаимопонимание, как всегда бывает между любящими людьми, прошагавшими вместе такую дистанцию, как мы, — около 30 лет. Но, сказать правду, домашнее хозяйство у нас самое примитивное. Ведь я возвращаюсь домой после спектакля чаще всего после полуночи. Какие тут могут быть разносолы? Я встаю поздно и уезжаю на репетицию, а вечером — спектакль. А отлучки и частые съемки? А гастроли, вот на май они уже все расписаны по дням в нескольких городах Германии. Конечно, у нас довольно комфортная квартира на Ленинском проспекте, друзья помогли сделать современный ремонт, но наш комфорт так далек от «барвихинского» шика «новых русских» с их бассейнами, домашними кинотеатрами или бильярдными, даже от жилья наших западных коллег. Единственная вынужденная роскошь — приходящая помощница, которая легко справляется с уборкой и приготовлением нехитрой пищи.
Сын уже взрослый и живет отдельно. И хотя и я, и Глеб его безумно любим, мы понимаем, что сегодня взрослому молодому человеку удобнее жить отдельно. Да и финансово он самостоятелен. После окончания Института международных отношений он, к удивлению многих, выбрал себе профессию ресторатора и открыл ресторан в писательском поселке Переделкино. Мы уважаем его выбор, поскольку критерии нашего времени не всегда совпадают с тем, к чему мы были приучены. Главное для нас, чтобы он был удовлетворен тем, что делает, и был счастлив. Так что, возвращаясь к вопросу о ведении домашнего хозяйства: нередко он нас покормит чем-нибудь вкусным, а не мы его.
А если признаться откровенно, то самая большая мечта — дожить до дня счастливой женитьбы Вани. И увидеть и попестовать внуков, да хорошо бы не одного. Ведь мне, хоть вы и считаете меня «выдающейся актрисой современности», присущи те же человеческие мечты и простые радости, как и всем моим зрителям и поклонникам. Бог в помощь!


Фильмография Инна Михайловна Чурикова
/Inna Churikova/
Актерские работы:
• Тучи над Борском [1960]
• Я шагаю по Mоскве [1963]
• Я шагаю по Москве [1963]
• Где ты теперь, Максим? [1964]
• Морозко [1965]
• Стряпуха [1965]
• Тридцать три [1965]
• Неуловимые мстители [1966]
• Старшая сестра [1966]
• В огне брода нет [О Тане Теткиной и ее рисунках] [1968]
• Начало [1970]
• Прошу слова [1975]
• Тот самый Мюнхгаузен [1979]
• Тема [1979]
• Валентина [1981]
• Васса [1983]
• Военно-полевой роман [1983]
• Курьер [1986]
• Мать [Запрещенные люди] [1990]
• Ребро Адама [1990]
• Плащ Казановы [1993]
• Год собаки [1994]
• Курочка Ряба [1994]
• Ширли-Мырли [1995]
• Благословите женщину [2003]
• Идиот [2003]
• Узкий мост [2004]
• Винтовая лестница [2004]
• Варвар и еретик [2005]
Сценарист:
• Романовы. Венценосная семья [2000]