Новости

31.01.2009

Джон Рэмбо готов сложить оружие

Сильвестр Сталлоне подтвердил свое намерение снять пятую серию "Рэмбо", но пока не решил, в какой стране будет происходить действие и каков будет жанр фильма.
"Да, мы готовим еще одного "Рэмбо". Я хотел бы немного поэкспериментировать с жанрами и самим персонажем. Пока я могу лишь гарантировать, что картина не будет еще одним военным боевиком. Все, что я мог в этом направлении сделать, я уже сделал", - прокомментировал Сталлоне, слова которого цитирует ресурс WorstPreviews.
Ранее продюсер Харви Вайнштейн говорил, что, по его мнению, в следующей серии Рэмбо должен вернуться на родину и "повоевать слегка там, как и в "Первой крови".
Напомним, что четвертая часть "Рэмбо" вышла в прокат в январе 2008 года. Ее кассовые сборы превысили производственный бюджет более чем в два раза.
Лента Ру
Кадр из фильма "Рэмбо 4"

31.01.2009

Чужой среди своих

Александр Пороховщиков: “Рядом могла бы быть и старуха Изергиль, если бы…”
 
Аристократ. Боксер. Полководец. Роли самых мужчинских мужчин тянутся к нему, как ветреные женщины. И он их не отвергает. Нет, он нежно берет их в большие руки тяжеловеса, и получаются ювелирные изделия с харизматичной печатью мастера. Сегодня Александр Пороховщиков отмечает юбилей. Скажу честно — на свои 70 не выглядит.
— Начнем с конца. Сегодняшний день Александра Пороховщикова. Что вы делаете сегодня, Александр Шалвович?
— Живу. Живу — и все. Люблю. Мечтаю. А все остальное (скажем, актерская профессия) — прикладное. Такое у меня философское пребывание и созерцательное. Я и раньше не суетливый был, но сейчас у меня какой-то такой внутренний покой. Люди — я их тоже точнее стал рассматривать. Шелуха ушла.
— Провели ревизию? Я вас правильно понимаю?
— Ну, не знаю… Просто как-то оглянулся назад, задумался. Жизнь-то оказалась очень короткой.
— С таким отношением к жизни вы иначе читаете пьесы и сценарии, которые вам предлагают?
— Я всегда их читал через призму добра. Даже если у самого отпетого негодяя нет добра, я просто не читаю. Так же, как и человек, который в жизни не имеет этого качества, для меня проходит мимо. Поверьте, я не рисуюсь, но сейчас очень злобный век — столько злобы, зависти, мучений. Ощущение — будто задыхаешься.
Мужская профессия — на сцену выходить

— Но оглядываясь назад, о чем в первую очередь вспоминается?
— В первую очередь я вспоминаю маму. Я безумно любил, боготворил ее. Все, что во мне хорошего, — это от нее. Но я, поверьте, ее мизинца не стою в профессии. О!!! Она была безумно талантливый человек. Она всегда говорила мне: “Саш, запомни, если ты людей не любишь, не надо быть актером”.
— А случайно она не говорила: “Саш, не ходи в актеры, не мужское это дело”?
— Не согласен. Эта профессия очень мужская.
— Вот это да! Первый раз слышу такое от артиста.
— Тяжелая, мужская профессия. У нас к ней просто странное отношение.
— И что самое тяжелое для вас?
— Честность и искренность. Без этого актера нет. Можно обладать хорошими данными, но если ты неискренен и нечестен — все, пропало. И подражать можно чему угодно, но только не тому, что я сказал.
Вот я смотрю фильмы режиссера Звягинцева — вроде бы ничего нет, простые истории, никакой машинерии, а пробивает и трогает.
— Вот где была настоящая честность, так это в знаменитой картине с вашим участием — “Свой среди чужих, чужой среди своих” Никиты Михалкова. Начало и финал — такая мощная открытая эмоция героев (Шакуров, Солоницын, Богатырев, вы…), полет, можно сказать. Помните?
— Еще бы! Замечательное время было. Мы в это время все дружили, и Никита Михалков у себя на кухне создавал такую атмосферу, когда не хотелось ерничать, а только петь, стихи читать, быть открытым.
Легко было снимать, ничего играть не надо было. Я вообще, знаете, играть не люблю — вот как есть твое существо и естество твое, так оно и катилось. Фальши не было. И потом — тема… Я даже после съемок хотел Никите предложить продолжить фильм — мы, но уже в другом времени. А потом подумал, что такой герой, как мой, наверняка был бы в 30-е годы расстрелян: прямые и честные тогда не выживали.
— И все-таки… При такой любви и понимании актерства почему вы сначала пошли в медицину?
— Скажу. Не хочу обижать ни одну профессию, но до сих пор считаю, что самая великая из них — профессия врача. Я бы с удовольствием был хирургом по мозгу или по сердцу, но дед был мой репрессирован, бабушка и мама постоянно плакали, скрывали от меня, мальчишки, это. Вырос — рассказали. И тогда я подумал, что если пойду в артисты, быстрее смогу реабилитировать и поднять нашу фамилию.
Для меня есть три вещи, которые я не смогу понять никогда в жизни. Это музыка, женщины и профессия врача. Да, мне очень часто говорят, что я похож на хирурга. Так я скажу: эти две профессии — актера и врача — сродни. Я из медицинского ушел с третьего курса, но элементарные знания мне до сих пор помогают. Вот что такое старость. Пьянство. Головная боль. Как это сыграть?
В любви — как по углям босиком

— Ну и как сыграть старость?
— Нет, это не походка, не подагрические ноги и не шамкающая челюсть. Ритм мышления другой. Ритм отношения к жизни. Это то, чем владели великие русские актеры, — прием айсберга называется: когда видно чуть-чуть, а за счет невидимого, скрытого ощущается колоссальное внутреннее наполнение роли.
Вот я дружил с капитаном подводной лодки. Встречались с ним в Ленинграде, гуляли вдоль каналов. Он курил, говорил мало, ну, может, скажет: “Что-то похолодало”. И так окурок молча гасил в ладонь, как в пепельницу. Я думал: “И как он не прожигает руку?” Однажды попробовал — сам же закричал от боли. А потом в наш дом пришла беда — заболела бабушка (она для меня как и мама), и мы все носились, спасали, и как-то на кухне я курил, думал об этой ситуации и машинально сигарету затушил в ладонь. И — ничего! Тогда я понял — другое наполнение. Можно и тушить, и по углям босиком ходить, не замечая огня.
— Вы объяснили мне, как играть старость. А как играть любовь, чтобы в зале плакали? Как плакали прежде в театре, если верить легендам.
— Сыграть любовь невозможно. Надо любить.
— Послушайте, но невозможно любить актрису!
— Можно. Можно подложить образ своей любимой. Можно и крокодила полюбить. Настоящая любовь, я имею в виду в жизни, это такое чувство, которое дается единицам, крупным натурам. Вот смотришь: женщина любит какого-то хлюпика, а почему-то не здорового красавца. Потому что хлюпик в душе — рыцарь, а верзила — как раз хлюпик. Понимаете?
С Высоцким никогда не дружил

— Никогда не хотели бросить театр? Тем более что вы их часто меняли — Сатира, Таганка, Пушкинский. И подолгу нигде не задерживался.
— В Театре сатиры я впервые столкнулся с ролью, когда я сам себе сказал: “Если я ее не сделаю, уйду из профессии”. Я не рисуюсь. Это “Доходное место” Марка Захарова. Эдакий гигантский болид над театром завис, и мы только пальчиком к нему прикоснулись. Вот тогда через роль Белогубова я понял, что такое актерская профессия.
— И тем не менее ушли же из Сатиры.
— Мне было там трудно. И если я когда-нибудь напишу книжку, что со мной там происходило, мало не покажется никому. И даже Татьяне Егоровой, которая написала, как ей кажется, правдивую книгу о Сатире. Там были и замечательные моменты, и такие, когда можно было просто спиться.
— Простите, Александр Шалвович, но это голословно. Что вы имеете в виду?
— Ну вот премьера “Доходного места”. Я на премьеру позвал много народа. Висит афиша, а моей фамилии почему-то нет. Я ошалел. А сзади кто-то руку так положил мне на плечо: “Ну что, Саша, придем сегодня на премьеру?” Оглядываюсь — Ульянов, Михаил Александрович. “Да я вроде и не занят”, — и показываю ему на афишу, а сам чувствую, что вот-вот рухну. Ульянов читает. Пауза. “Ну, это бывает”… И резко рукой так сверху вниз срывает афишу. “Это, Саш, все чушь! Вечером встретимся”. И обнял меня. После спектакля старые актеры тоже обнимали меня, плакали: “Грандиозный спектакль. Отличная роль”.
— Но, может быть, дело не только в театре, но и в вас? Вы, скажем, обидчивый по пустякам. Вот и с Таганкой в свое время простились.
— Я не обидчивый, что вы. Я очень благодарен Любимову, что он меня пригласил в тот момент, поддержал, потому что я уже и пить начал, и все такое… Я пришел на Таганку и обомлел от его спектакля “А зори здесь тихие”, оформился в труппу, объездил с театром полмира, но… Наверное, это болезнь всякого театра — постепенно содержание уходит и все становится формой.
— А может быть, дело в Высоцком, с которым у вас одно мужественное амплуа: говорят, что вас Любимов хотел ввести на его роли.
— На Таганке мужественных было полно. Любимов мне предложил играть вместо Володи в “Галелее” — Высоцкий запил тогда, Любимов его и уволил. Но эта роль Володи, нельзя играть, считал я. Так же как и его “Гамлета”.
— Вы дружили?
— С Высоцким я не дружил никогда. Более того, когда я пришел в театр, то спросил: “Где мне сидеть?” “Да вот там”, — показала мне милая женщина. Я открыл дверь, и оттуда грудой покатились бутылки, и какой-то человек с гитарой пел хриплым голосом. Потом я стал брать его пленки и слушать и однажды пришел, протянул руку Володе: “Я твой раб до конца твоей жизни. Потому что ты великий человек”. Я никогда в дружбу к нему не лез, но при встрече всегда обнимались: “Здравствуй, Саня”, “Здравствуй, Володя”. А сейчас столько друзей объявилось! Да если бы, послушайте, столько друзей было, он, наверное бы, не умер.
— Все знают, что Пороховщиков крут: может подойти к любому и в глаза сказать: “Мне не нравится ваша роль”. А если к вам подойдет молодой артист и, извините, так прямо влепит: “Ваш Городничий — это черт-те что”.
— Я бы тогда ему сказал: “Покажи”. Мой Городничий… Да разве во взятках дело. Нет — дело в том, что он, как весь русский народ, верит, а его обманули. Прилетел какой-то Хлестаков, наговорил, наобещал, что в Петербург, что женится, а вдруг все и исчезло. Это же ужасно обмануться в своей мечте. Нет, я бы не обиделся. Ведь я же три часа играл перед великим Николаем Черкасовым Скупого рыцаря, потому что его Скупой резко мне не понравился. Он три часа смотрел, слушал, после чего сказал: “В любое время дня и ночи я твой”. Так же мне сказал Смоктуновский, когда мы говорили о его Борисе Годунове.
Рецепт его молодости

— Вот мы с вами уже час разговариваем. А у вас — юбилей, между прочим, серьезная дата. Но удивительно — вы так выглядите, как будто время назад пошло.
— Сам удивляюсь — молодею.
— Дело в молодой жене?
— Не в молодости дело. Рядом могла быть и старуха Изергиль.
— У вас??? Это вряд ли.
— Да, Изергиль с одним зубом, если бы она искренне меня любила, как моя Ирочка. Ведь Ирочка, она фразу сказала, которую я сейчас в сценарий внес: “Я тебя так люблю, что мне кажется, будто я тебя и родила”. Ну кто это может сказать? Только чистый ребенок. Такой человек меня окрыляет. Я просто летаю, а остальное…
Я всегда боготворил маму. И когда я часто думаю: “Вот где теперь мама моя любимая? Где все мои любимые?” Да они все здесь. Вот мы разговариваем с вами, а здесь мама моя, бабушка, друзья. Когда у меня есть время, я закрываю глаза и улетаю в ту юность, где мне было хорошо. И молодею. И многие вещи отлетают как шелуха.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
Дед репрессирован, рос в семье “врага народа”. Учился в медицинском в Челябинске, но не закончил. Стал актером в Москве. Работал в нескольких столичных театрах. Снялся в картинах “Свой среди чужих, чужой среди своих”, “Живая мишень”, “С любимыми не расставайтесь”, “Кадетство”, “Женщин обижать не рекомендуется”, “Ворошиловский стрелок”. Характер независимый.
+++
С женой Ириной.
Московский Комсомолец Ру
Марина Райкина   

31.01.2009

На “Мосфильме” прекратили снимать кино

Карен Шахназаров: “Не понимаю, почему не снижают цены на билеты”
 
Автор фото: Сергей Иванов
Глава киноконцерна “Мосфильм” Карен Шахназаров встретился с журналистами. Официально встреча была приурочена к 85-летнему юбилею крупнейшей студии Европы. Неофициально — Карен Георгиевич всерьез озабочен судьбой фильмопроизводства в России и судьбой “Мосфильма” в частности.
— За последние три месяца производство фильмов у нас упало, — откровенно признался Шахназаров. — Скажу больше: уже два месяца на “Мосфильме” кино не снимается вообще. Есть ряд проектов, которые монтируются, озвучиваются и так далее, но съемок как таковых нет. Появилась проблема безработицы в съемочных группах. На моей памяти хуже было только в 94-м году, когда по “Мосфильму” бегали бездомные собаки. Я тогда вернулся из-за границы, где снимал “Американскую дочь”. И это был единственный фильм, который монтировался на студии.
— В чем проблема, на ваш взгляд? Виден ли свет в конце туннеля?
— Я этого света пока не вижу. Что до проблем… Их много. В частности, в Минкульте еще не выработана система господдержки киноотрасли. Не выдаются гранты на новые проекты.
— Как вы считаете, зритель уйдет из кинотеатров?
— Есть такая вероятность. Я не понимаю, почему прокатчики не снижают цены на билеты. Мы, например, со своей стороны цены на копии фильмов снизили. Сейчас вообще цены на производство картин упали в 5 раз. По сути, все работают без прибыли, а то и себе в убыток.
Московский Комсомолец Ру
Ярослав Щедров

31.01.2009

Необыкновенное чудо

Актер Андрей Леонов: «Все знали, что папа – гурман»
 
Невысокий, лысенький, с животиком, сопел порой, как паровоз, в ноты не попадал. Скромный до слез, страшно добрый, с виноватыми глазами. Ни капли звездности в облике, ни тени высокомерия. Ни с кем не разговаривал через губу, никого не обижал. Евгений Павлович Леонов не строил из себя небожителя. Но он был ярчайшей звездой актерской галактики.
«Пасть порву, моргалы выколю», «Тостуемый пьет до дна», «Хорошо сидим!» –  реплики его героев сразу стали крылатыми, разлетелись по всей стране. На самом деле, ничего особенно в этих фразах нет, если вынуть из них непередаваемую леоновскую интонацию.
Евгения Павловича не просто любили. Его обожали. И, когда пятнадцать лет назад он не вышел на сцену – остановилось сердце, не нашлось ни одного человека, который потребовал бы вернуть деньги за билет на спектакль «Поминальная молитва». Это дорогого стоит.
Захожу в «Ленком» со служебного входа. Больше двух десятков лет по этим ступенькам поднимался Евгений Леонов. А теперь по той же лестнице после спектакля сбегает Андрей Леонов. Те же грустные глаза, похожая мимика. Для него великий артист был не Санчо Пансой, не Винни-Пухом, не Тевье-молочником, не Доцентом, а просто папой. 
 
На фото: Андрей Леонов с женой и сыном
- Андрей, уже пятнадцать лет прошло. Или еще только пятнадцать?
- Скажу честно: я никак не могу ответить на этот вопрос: еще или уже? Папу я часто вижу на экране и получается, что близкий родной человек всегда рядом. Я заметил, что часто это происходит в такие моменты, когда на душе особенно грустно. Включаешь телевизор – там папа. Мне раньше он не снился, но когда уезжаю куда-то или к семье, почему-то отчетливо вижу его во сне. Раньше я часто ходил на кладбище, сейчас немножко реже из-за нехватки времени. Но какая-то связь у нас с ним постоянно.
- Вы стали известным актером, слово «сынок» к вам неприменимо. Даже не все знают, что вы имеете самое прямое отношение к Евгению Леонову.
- Раньше меня раздражало, когда говорили «это – сын». Я страдал от пристального внимания. Если меня представляли кому-то, как сына Леонова, мне казалось, что это нетактично. А сейчас, когда столько времени прошло, наоборот могу гордиться. Комплексы уходят постепенно. У меня самого сын сейчас, и я надеюсь, что когда-нибудь он тоже с гордостью скажет: «Это мой папа!» Однажды мой сын Женя со своим шведским классом плыл на пароме из Стокгольма в Хельсинки. Там они познакомились с ровесниками из Санкт-Петербурга. Когда те узнали, что Женя – внук Винни-Пуха, сразу окружили его. Сын сказал мне потом: «Теперь я понимаю, как тебе было непросто».
- Мы привыкли видеть в Евгении Павловиче такого неуклюжего обаятельного «Карлсона», а ведь на молодых фотографиях Леонов очень красив!
- Правда, одна девушка вернула ему комплексы насчет внешности, когда после «Полосатого рейса», где он продемонстрировал свой обнаженный торс, прислала ему письмо со словами: «Ваше пухлое тело не возбуждает, как другие спортивные тела».
- Это когда он, в чем мать родила, вылетел из ванной, спасаясь от тигра?
- Да, там стояло защитное стекло, но оно давало блики, и его убрали в тайне от папы, пока он намыливал голову. Папу оставили наедине с тигром Пуршем. Нос к носу! Вот он и сверкнул голой попой!
- А если бы тигр набросился?
- В то время, наверное, решили, что можно пожертвовать всем ради одного кадра. Зато какой фильм получился! В другой сцене папу посадили в клетку, а тигров выпустили. Звери вели себя спокойно, и тогда папе подсунули живого поросенка. Когда хищники учуяли его запах, они обезумели и стали бросаться на клетку. «Мы с поросенком так сроднились, - рассказывал папа, - он выл от ужаса, лаял и даже кусаться начал!» Дрессировщик выстрелил в воздух, и одна тигрица так перепугалась, что сиганула в море.
 
- Андрей, чего не было бы в вашей жизни, если бы не отец?
- Без него не было бы меня. Генофонд-то сохранился. Многое ведь в детстве рождается. Если бы отец просто читал мне нравоучения, а я бы сознавал, что на самом деле он совсем другой, я бы ему не верил и жил бы иначе. Но я видел, как он работал, как общался с людьми. А потом очень трудно обмануть зрителя, если на экране обаятельный улыбчивый герой, а в жизни злой человек. Мне кажется, так редко бывает.
- У Евгения Павловича был феноменальный комический дар. Если бы он читал вслух телефонный справочник, все бы умерли от смеха. Когда он в юности, мечтая стать актером, декламировал своему дяде «Стихи о советском паспорте», тот чуть не упал со стула. При этом Леонов был грустным комиком. В жизни, наверное, нечасто улыбался?
- Он был скорее сосредоточен. Мы с мамой навешивали на него свои проблемы, которые он решал. Постоянно у него, как у Карла Маркса, какие-то задачи вертелись в голове: в магазин пойти, на базар съездить. Он многим людям помогал, даже не очень близким. Квартиры выбивал, в больницы устраивал. Хлопотун такой. Папин друг, Виктор Яковлевич Дубровский, так его и называл. Но папа любил похохотать. Когда мы в гостях у наших друзей сидели, у Виктора Яковлевича, у Нелли Исмаиловой, он расходился, анекдоты рассказывал, смеялся громче всех. Один раз в театре имени Станиславского он на сцене так хохотал, что пришлось занавес закрыть.
- Розыгрыш был актерский?
- Ну, да! А был случай, реплика партнера так рассмешила папу, что он не мог остановиться. Смеялся до слез. Закрыл лицо руками, убежал за кулисы и давился от приступов хохота.
- В общем, чуть не сорвал спектакль? Но он наверняка был очень дисциплинированным артистом и, наверное, никогда не опаздывал?
- Зато меня все время ругал. Он жил на 3-й Фрунзенской улице, на Комсомольском проспекте. Пока доедешь до него! А у нас положено за полчаса до спектакля быть в театре, я опаздывал и все время сваливал на папу. Он очень нервничал и говорил: «Никогда не опаздывай! Не заставляй себя ждать! Это некрасиво». У него портилось настроение. Порой я оправдывался: «Бензин закончился!», тогда начиналось нравоучение на полтора часа: «Надо заранее думать! Если куда-то едешь, канистру бери с собой!». Это доводило меня до бешенства, а сейчас я то же самое говорю своему сыну.
 
- Он любил женщин?
- Он был однолюб и любил только мою маму. Они познакомились в Свердловске, где папа был на гастролях с театром. Ему уже исполнился 31 год, но он стеснялся подойти к незнакомым девушкам на улице. Первым заговорил с мамой его приятель, артист Сатановский. Папа романтично ухаживал, читал Блока. Через три дня у них с мамой все решилось. Это у нас семейное. Я тоже пригласил Александру домой, и она сразу осталась у нас. Когда надо, мы решительные! (смеется).
- А Евгений Павлович мог за себя постоять?
- Он был очень ранимым человеком, с тонкой кожей. Реагировал даже не на грубость, а не на то слово. Папа переживал, обижался. Но никогда не позволял себе ответных выпадов. Курил, нервничал, бубнил что-то.
- Известна история, как главный режиссер Театра имени Маяковского Андрей Гончаров, увидев по телевизору рекламу рыбы нототении, которую подавал Евгений Леонов, устроил разнос. Мол, костлявая рука голода так задушила артиста, что надо бы скинуться. После этого Евгений Павлович ушел в Ленком. Он был обидчивым человеком?
- Он был очень обидчивый. И на меня обижался, надувался как ребенок. Потом я целовал его в лысину, и на этом все заканчивалось. Правда, начинались занудливые монологи по воспитанию. Но история с нототенией была, по-моему, только вершиной айсберга проблем. В то же время папа всегда очень уважительно относился к Гончарову, считал его своим первым учителем. За четыре года работы в Театре имени Маяковского он сыграл три прекрасные роли.
 
- Он был нежным отцом?
- Очень. Но иногда, словно стесняясь внешних проявлений любви, мог и грубовато ущипнуть, и стиснуть в объятиях так, что я отбивался: «Пап, мне больно!»
- Слышала, вы называли родителей по имени: Женя и Ванда.
- Мне даже замечание делали. А что, здорово было сказать папе: «Жень, давай!» Или крикнуть маме: «Ванда!» Но, когда мой друг стал тоже моего папу звать Женей, мне это не понравилось, и я сказал, что только я имею такое право.
- А Евгению Павловичу коллеги завидовали?
- Не знаю. Ему не кололи покрышки, не резали дубленку. Наверное, рука не поднималась.
- Знаете, Андрей, я недавно поняла, что по стилю езды можно многое сказать о характере человека. Как ваш папа водил машину?
- Путешествия с ним на машине были самыми счастливыми моментами нашей жизни. Ездили в Прибалтику, даже в Винницу поперлись, когда он снимался в картине «Меж высоких хлебов». Я сидел впереди, рядом с папой, мама спала сзади. Везли с собой подушки, горелку, которой не знали, как пользоваться, ночевали в лесу. Папа любил насвистывать за рулем. Как-то он поехал в Харьков с Виктором Яковлевичем. Когда пошли уже третьи сутки в дороге, папин пассажир не выдержал: «Ну, Жень, давай побыстрее!» «Витек, - отвечал папа, -  мы же никуда не торопимся, мы просто гуляем».
- Неужели никогда не лихачил?
- Нет, но однажды стукнул на моих глазах мотоциклиста, который неожиданно остановился на скользкой дороге. Коляску помяли, папа расстроился, но рассчитались, и инцидент был исчерпан. Помню, он уже в возрасте купил себе новую 21-ю «Волгу» и на его глазах ее разбили. Он ее берег, стекла тер замшевой тряпкой. Однажды ставил машину в Лужниках, аккуратно так, выглядывал, чтобы вписаться. И тут сторож предложил: «Жень! Я – гонщик бывший, давай поставлю!» и, разогнавшись, со всего маху как долбанул соседнюю машину. «Волге» тоже досталось. «Пусть он восстановит чужую машину, а нашу я сам», - решил папа. На съемках фильма «Гонщики» он учил меня водить. Он рано доверил мне машину, но я стеснялся однокурсников, оставлял ее за квартал от института и шел пешком.
 
- Он и в армию к вам приезжал?
- Я ему запретил, естественно, и все равно папа решил меня навестить. У него не было опыта вождения зимой, но он сел за руль. Привезли мне с мамой бульон, курицу, мандарины, которые я тут же отдал ребятам. Когда я угодил в госпиталь, бедный папа опять приехал и даже умудрился попасть на охоту с офицерами с вытекающими последствиями.
- Он любил выпить?
- Пьяным я вообще его не видел. Мы с ним вместе могли посидеть после спектакля. Пили, что было. Мой друг привозил самогонку с Украины, сало, колбасу. Папа любил застолье. Моя жена Александра иногда покупала нам в «Березке» пиво. Раков папа доставал по блату. По тем временам это был деликатес! И у нас начинался целый ритуал, который и у меня остался. Приглашаю близких друзей на раков. Я сейчас научился их варить. Главное – соль правильно положить. Когда мы с папой на реке отдыхали, его звали на рыбалку. Все знали, что папа – гурман, к его появлению тройная уха была уже готова, и он наслаждался неделю.
- Сразу вспоминаешь Винни-Пуха! Во времена продуктового дефицита Леонову приходилось водить дружбу с директорами магазинов?
- Я ждал его в машине, уже замерзал, а папы все не было. Объяснял потом, что неудобно было взять и уйти. Сидел в кабинете, разговаривал. Он выносил весь магазин. Мандарины, бананы, колбасу. А мама готовила. Она – мастерица, котлеты жарила, пельмени делала, которые папа любил безумно. А сейчас мой сын специально приезжает на мамин борщ. По праздникам на столе был холодец. В Новый год собирались друзья, и всегда стояла живая елка.
- Он оставил вам необыкновенный подарок – книгу «Письма сыну».
- Я считаю, это наше наследство с сыном. Писем не было как таковых. Это мысли вслух, которые Нелли Исмаилова редактировала. В армию папа писал мне письма, и я их, естественно, ждал. Как-то прислал мне вырезку из газеты «Вечерняя Москва» о гололеде. Конверт получился толстый, его вскрыли, думая, наверное, что там деньги. Я не понимал, зачем мне эта заметка. «Скользко, сынок, - объяснял папа, - вдруг ты на машине поедешь».
- В одном из писем он писал: «Я не собираюсь умирать», а ведь ему было около пятидесяти лет. Откуда эти мысли?
-  У него был инфаркт. Я переживал за него. Сейчас понимаешь, как много мы недоговорили, не посидели лишний раз. То ссоры были глупые. Сын у меня далеко сейчас, и я переживаю, что мы редко можем что-то обсудить. Он уже повзрослел и может воспринимать какие-то события в моей жизни адекватно, я не стесняюсь ему все рассказывать, и он тоже делится со мной. Конечно, когда мы с папой жили в одной квартире, это было совсем другое. Поэтому мы с мамой такие домашние и, к сожалению, оказались не готовые к беде такой. Когда папы не стало, мы растерялись и были, как брошенные дети. Даже разорились с мамой, когда Чара-банк лопнул. 
- Вы обо всем могли говорить с отцом?
- Обо всем. Помню, как на третьем курсе за мной зашли старшие товарищи. Я собрался и объявил: «Пап, я, наверное, не приду сегодня ночевать». Он грустно так на меня посмотрел из конца коридора и сказал: «Сынок, береги пипиську!»
- Он был сентиментальным?
- Нет, только один раз, когда бабушка умерла, папа заплакал, и мама увела его в лес.
- А его можно было вывести из себя?
- Я выводил его из себя очень часто. Стыдно вспоминать. Его отчитывали в школе, он стоял красный, опустив голову. Потом мы шли молча домой, пока папа не оттаивал. Или когда я из армии приезжал домой, и, конечно, хотелось все урвать. Я и выпить мог, а пьяненький сын – удовольствие небольшое. Как-то приехали со мной еще два солдата. Мы пили, кричали, барабанили на пианино. Папа сидел с мамой за стенкой, и вдруг сквозь помутнение я услышал его голос: «Нет, я его сейчас стукну!» Так и не ударил за всю жизнь ни разу, может, подзатыльники отвешивал.
- И подарками, наверное, заваливал?
- Он любил делать подарки и мне, и маме. Но сейчас мне стыдно вспоминать, как на день рождения я заставил его мопед мне купить. Я ждал, что родители привезут мне мопед на дачу. Они, видно, забыли, и я расстроился. Тогда поехал бедный папа в свой единственный выходной обратно в город за мопедом. А как-то папа с мамой купили железную дорогу мне на день рождения. Я начал учебный год совсем плохо, а после школы играл. Они сказали, что выкинули железную дорогу в мусоропровод. И я перед школой, содрогаясь от страха, спустился в подвал. Мне потом ужасы снились. Копался в мусоре но паровозики не нашел и понял: что-то не так. Облазил всю квартиру, нашел, но это не улучшило мои результаты в школе. Родители ничего они не могли со мной сделать. Поэтому, когда я поступил в институт, был вздох облегчения, скорее, оттого, что я закончил школу.
- А как вам было сниматься с Евгением Павловичем? Он держал себя как партнер или как отец?
- Очень тяжело было, потому что он, как папа, делал мне замечания, которые еще кто-то слышал, а меня это раздражало. Я сразу терял последнюю органику и, в кадре, когда мы сидим около буфета, я не мог опуститься даже. Андрей Миронов говорил мне: «Расслабься!», но я не мог, потому что задеревенел весь. Потом сказал: «Нет, папа, нам лучше вместе не сниматься» и на все последующие предложения всегда отвечал, что не надо. У каждого актера должен быть свой опыт. Достаточно мы играли в театре вместе в «Воре», «Иванове», а был спектакль, в котором я вообще не произносил ни слова и смотрел из-за кулис, как он играет. Но для меня он был все-таки папа. А кумиры существовали параллельно. Я смотрел на Караченцова во все глаза, на Збруева, на Абдулова, на Проскурина. Но папа не обижался.
- Дочь Анатолия Папанова, Елена, рассказывала мне, как во время съемок «Белорусского вокзала» Евгений Леонов подарил ей щенка русского спаниеля.
- Ушастого такого! У нас был один Тимоша, он убежал. Появился второй Тимоша. Кормили его безумно много, папа куски со стола давал. Он любил животных, а они отвечали ему взаимностью. Осталась теперь традиция. У мамы сейчас две собаки, у меня одна. Поэтому никогда не смогу понять людей, которые выбрасывают собак на улицу. Они, наверное, и к детям так же относятся. Но добрых людей все же больше, надеюсь.
- Никто не знает, какие у Леонова были политические пристрастия.
- Как умный человек, он иронично ко многому относился. Много ездил по стране, ему писали письма, в которых жаловались на жизнь, денег просили. Но когда по телевизору шел парад на Красной площади, и я сказал о ком-то: «Дурак какой-то, чушь несет!», потому что холодец уже на столе стоял, папа меня осадил: «Сынок, это неуважительно!»
- А в начале девяностых?
- Конечно, он переживал. После папиной операции на сердце предложений стало меньше. Да и снимали в то время мало. Когда актер не работает и ощущает свою невостребованность, у него начинается паника. Папа сыграл в «Поминальной молитве», Данелия его пригласил в картину «Паспорт».
- Слышала, что Евгений Павлович искал приработок, чтобы купить дорогие лекарства.       
- Нет. Проблема была в том, что он дома умирал просто. Ему врач говорил: «Сидите на даче и смотрите в окошко». Когда он начинал жить по этому принципу, сразу скисал. Ему нужно было работать. А немецкий хирург после того, как папа пришел в себя, ему посоветовали жить так, как раньше, активно. Только не курить. Курить он бросил. Но все эти добавки в пузырьках, что присылали ему из Германии, не принимал. И диету не соблюдал никогда. И мы с мамой, уговаривая его поменьше есть, сами подкладывали  кусочки повкусней. Вообще, то, что он прожил еще пять лет – милость божья. И спектакли играл, и выкладывался на концертах по полтора-два часа так, что был мокрый от пота.
- Коллеги Евгения Леонова поддержали вас с мамой в тяжелый момент?
- Олег Иванович Янковский с женой Людой маму каждый день приглашали, что-то готовили. Саша Абдулов организовал похороны. Тяжело вспоминать.
- Актеры не уходят навсегда. Они живут в своих ролях. И для зрителей фильм с участием любимого артиста – праздник, который опять с тобой. Но близким людям, наверное, больно смотреть на экран…
- Первое время после папиной смерти я не мог смотреть картины, где он играл. Но боль с годами притупляется. А мама до сих пор не смотрит. Папа заполнял всю ее жизнь, и ей по-прежнему больно.
… В одном из писем Леонова к сыну есть поэтические строки, которые читаешь с комом в горле. Потому что они звучат, как прощание: «Ничего не бойся, сынок. Я стану за твоей спиной, как живой лес, как старый дуб, раскину руки, как орел, подставлю крылья тебе…» Это письмо оказалось последним и каким-то пророческим. Леонов-младший точно знает, что Леонов-старший всегда будет рядом.              
Московский Комсомолец Ру
Елена Светлова

29.01.2009

Развод с Мадонной пошел Гаю Ричи на пользу

Серафима Скибюк
   
Кадр из фильма "Рок-н-рольщик". Источник: kinopoisk.ru
"Свой парень" в кинематографе и один из самых прямолинейных хулиганов в британской режиссуре, Гай Ричи снял еще один фильм. Дни.Ру, звезды и первые зрители посмотрели "Рок-н-ролльщика" в переводе Гоблина и вместе с последним составили мнение об увиденном.
Дмитрий Гоблин пришел на премьерный показ фильма в кинотеатр "Пушкинский" – в этот день фильм был продемонстрирован в его, "гоблинском", переводе, в таком же виде картина выйдет и на DVD. Перед просмотром Дни.Ру встретились с Гоблином в фойе кинотеатре и расспросили его - как самого первого русского зрителя - понравился ли ему "Рок-н-ролльщик". "Фильм добротный, - сообщил создатель самого удачного перевода одной из лучших картин Гая Ричи "Snatch". - Как все мы знаем, Гай Ричи попал под тлетворное влияние Мадонны, которая склоняла его к съемке всякой дряни типа "Револьвера", который никакой популярности в народе не получил. "Револьвер" не понравился потому, что меня больше интересуют истории - я человек простой, без закидонов, так что меня интересуют хорошо рассказанные истории, интересные характеры. А кто чего подумал, кто что сделал, вот это высосанное из пальца неведомо о чем - "попробуйте догадайтесь, что я имел в виду" – просто неинтересно. Пересматривать его, что характерно, не хочется вообще.
А вот сейчас Гай Ричи развелся, встал на путь исправления и снял хороший фильм. А наша задача - показать этот путь исправления, помочь ему, сделать адекватный перевод. Фильм получается смешной. Не могу сказать, что это лучшее, что он сделал в своей жизни, но это хороший, добротный фильм".
О чем: Лондон. В обветшалой и сырой каморке джанки Джонни Куид (Тоби Кеббел) притопывает под музыку и курит крэк. В подвале шайка воров во главе с Мистером Раз-Два (Джерард Батлер) разыгрывают карточные игры и готовят кражу, чтобы возместить убыток от предыдущей сделки. Русский олигарх-трезвенник Юрий (Карел Роден) в своем офисе заключает сделку о покупке небольшого стадиончика. Ратующий за "старую школу" Ленни (Том Уилкинсон) идет на эту сделку, уверенный в том, что ситуацию в Лондоне контролирует он. Он думает, что самый крутой в городе и самый старый, а остальные его "коллеги" тысячу раз сидели в тюрьме.
В знак доверия Юрий дарит Ленни свою "счастливую" картину. И картина, и деньги этого "сумасшедшего русского" кажутся привлекательными всем этим персонажам, и потому вскоре полиция и воры одновременно тянут ручонки к тому, что плохо лежит.
Дни Ру

cтраницы: Первая Предыдущая ... 840 841 842 843 844 [845] 846 847 848 849 ... Следующая Последняя